3 июля 1980 г.
Друзья из «Комсомолки» донесли, что в завтрашней газете про Гришу Остёра убойный материал выходит – Василий Иванович Белов решил задать вопрос, доколе всякие остёры будут портить наших русских ребятишек? Гриша всерьёз озабочен: останавливать уже поздно, и что делать? Как что? – позвонить в Вологду, сказать Белову спасибо за рекламу: полностью стишок «Про смелого повара» миллионным тиражом – лучше не придумаешь. А сколько родителей в итоге выловят из супа свои ботинки – после публикации узнаем.
25 января 1982 г.
Утром забежал в редакцию Володя Крупин. Копаясь в портфеле, извлёк скомканные белые хризантемы. Любопытствую: куда спозаранку с цветами?
– На могилу Высоцкого еду. Там вся Таганка собирается, а я теперь их автор!
– Ну так достань, не уродуй букет.
– Никак не можно. Сейчас мне ещё в «Наш современник» зайти нужно, а если там цветы увидят – решат, что я вконец рехнулся!
5 декабря 1982 г.
Мечта любого (даже самого нетщеславного) писателя – увидеть своего живого читателя. Не на встрече в библиотеке, не надписывая свою книжку в толчее магазина, а – в н а т у р е, чтобы сидел в автобусе-трамвае-метро с горящими глазами, в нетерпении перелистывая страницы: чем там дело кончится?
Володе Крупину на днях повезло. Рассказывает: встретил-таки – в первом часу ночи, в полупустом вагоне метро. Деваха лет под тридцать, с виду вполне разумная. Читает его «Живую воду» с явным интересом. Володя сел напротив, приосанился в ожидании, когда узнают (внутри фото лица автора имеется). Читательница скользнула по нему взглядом – ноль внимания. Володя решил ускорить процесс – спросил: нравится книжка-то? Деваха ответила: нормальная книжка, жизненная, а ты, дядя, не лезь, я в метро не знакомлюсь. Писатель пошёл напролом:
– Да это ж я написал, ты на фотку-то глянь!..
Посмотрела, сравнила. Изрекла:
– Проспись, дядя!
5 февраля 1983 г.
Открылось совещание молодых литераторов Сибири. Конечно же, самый многочисленный семинар – у Распутина: его мнение особенно ценно. В первый день обсуждали очень сырые рассказы, где были только ирония и грусть, но Валентин Григорьевич вдруг заговорил не о конкретной прозе, а о тенденции:
– Это всё от Зощенко, а нам такой литературы не надо. Я сейчас читаю «Затеси» Астафьева – вот это книга, вот как надо писать!..
Тут я не сдержался – сказал, что если вся наша литература будет состоять из одних «затесей», на ней можно сразу крест ставить. На мою голову, зал шумно захлопал, и это вывело Распутина из себя: не дождясь перерыва, вытащил меня за дверь, в глазах неподдельные слёзы:
– Как вы можете хорошо отзываться о Зощенко! Ведь Платонова чтите, а вот он автора «Голубои; книги» ненавидел!..
Володя Крупин попытался встрять:
– Не обижайся на Валю, он сейчас в очень нервном состоянии. Я вас помирю.
Собственно, мы не ссорились – сразу и окончательно разм
16 – 20 декабря 1986 г. / Новгород, Старая Русса, озеро Ильмень, Псков
Сергей Залыгин оказался ещё тот хитрый лис: бригаду писателей в поездку набрал фифти-фифти – «деревенцев» Василия Белова, Владимира Крупина и Дмитрия Балашова уравновесил «урбанистами» Сергеем Есиным и Русланом Киреевым. Сам Сергей Павлович как бы парил над схваткой, а себе в оппоненты пригласил Игоря Дедкова. Так что на встречах с читателями писатели потели поочерёдно: в институтах и библиотеках на ура шёл Сергей Есин (кого же он имел в виду под «Имитатором» – Шилова или Глазунова?), а в рыболовецком колхозе «Красный рыбак» витийствовал Василий Белов («Доколе геям и гоям глумиться над русским народом?»). И Залыгин менял окрас по ситуации: то являл себя ярым сторонником Горбачёва, то предрекал Перестройке скорый каюк. Игорь же Дедков, как человек мудрый и аналитический, большей частию отмалчивался. А я все дискуссии прилежно диктофонил, стараясь даже не думать о том, какой текст из этой жуткой лабуды в итоге сварганится.
В Новгороде Дмитрий Балашов принял всех у себя дома – с размахом угостил, упоил и чуть не перессорил, втравив в обсуждение вопроса, имел ли право дед Павлика Морозова убить своего внучка-доносчика. Кричали до хрипоты, мне же оставалось свести всё к шуточке: новый герой советской литературы – Павлик Матросов – закрыл амбразуру телом своего отца.
23 января 1987 г.
Как и подозревал, Залыгин продержал текст три недели и вернул с резолюцией: «Всё это дело закрыть! Если есть нужда – надо начать всё сначала».
В «ЛитРоссии» радостно вздохнули: отвергнуть текст главного редактора «Нового мира» не с руки по табелю о рангах, а выступать реакционерами уже становится скучно. И опасно – сегодня никто не предскажет, как аукнется то или иное слово.
25 июля 2000 г.
С недельным опозданием узнал, что в своей родовой деревне найден убитым писатель и историк Дмитрий Балашов: зверски избит и задушен, а завёрнутый в рогожу труп банально выброшен на помойку. Самая жуть в том, что по подозрению в убийстве тятеньки обвиняется любимый сын Арсений (впрочем, у Балашова любимых детей аккурат чёртова дюжина). Настоящая ирония судьбы – невольно вспомнил, как пили с Димитрием Михайловичем в его Великом Новгороде, обсуждая в застолье: всё-таки Павлик Морозов – герой или заслуживающий кары гадёныш?..
ФОТО: Балашов, Белов и Крупин за трапезой в ресторане «Детинец» / Великий Новгород, декабрь 1986 г.
© Georgi Yelin
https://fotki.yandex.ru/users/merihlyund-yelin/
-----