5 сентября 1976 г.
Ездили с Берестовым на Сходню – у Новеллы Матвеевой на выходе первый большой диск, а ни одного подходящего портрета у неё нет.
Я подозревал, что она живёт трудно, но насколько тяжело – представить не мог: это даже не бедность – это нищета. Конечно, Новелла Николаевна очень больной человек, вынуждена зарабатывать только литературным трудом, и от сегодняшнего Литфонда снега зимой не допросишься, да и не станет она унижаться, а хлопотать за неё в общем-то некому (от мужа Ивана Киуру проку мало). Надежда на первую большую пластинку есть, однако Матвеева не эстрадная звезда, которая всерьёз может рассчитывать на миллионные тиражи и большой процент с продаж.
Всякий разговор НЕ О СТИХАХ в доме Матвеевой исключён. Поразительно, что в такой обстановке, где на всём лежит отпечаток болезней и горестей, она сохраняет высоту духа и постоянное творческое горение. Или, может быть, потому и сохраняет? Розанов где-то написал, что «стиль есть душа вещей». «Душа вещей» – лучшая книжка Матвеевой.
Пока свет не ушёл, попробовал поснимать Новеллу Николаевну, которая в свои сорок выглядит на все шестьдесят. Очень старалась выглядеть получше, новую косыночку надела. Результат, увы, предвижу заранее, но если об этом думать, так фотодело вообще нужно забросить к чёртовой матери.
18 сентября 1976 г.
Накупили кучу всякой еды (самой банальной: чай, сахар, сыр, колбасу, шпротный паштет, овсяное печенье) и поехали на Сходню к Матвеевой. Я попытался замотать жутковатые фотопортреты, но всё же пришлось показать контрольки, Новеллу Николаевну явно огорчившие:
– Жалко, конечно, что пластинка выйдет в конверте без фото. Всё-таки мой первый большой диск, к сорокалетию...
Тем не менее, подарила новую книжку «Ласточкина школа» с душевной надписью. Спела дюжину новых песен.
27 июня 1977 г.
Вчера с Кариной и Ниной были у Матвеевой на Сходне. Киуру мне страшно обрадовался, поскольку обычно я сам вызываюсь натаскать им воды из колодца, и Новелла Николаевна подыгрывает: «Шесть вёдер – шесть песен».
Иван Киуру – злой гений Новеллы Николаевны: она даже не замечает, как постепенно «окиуривается», стихи её становятся всё тяжеловеснее и неповоротливей. Ставит условие: «Я спою, но только пусть Ванечка сперва свои стихи почитает». А «Ванечку» нужно долго уламывать – весь на понтах: считает, что после Сумарокова и Тредиаковского лишь он один верно лабает на лире. Но кое-как уговорил: Матвеева поёт пять песен – Киуру читает десять стихотворений.
-----
Вернулся не поздно, до утра печатал фотографии. Днём приехала мама – увидела сохнущие на полу карточки, подняла снимок Киуру: «А это что за сутенёр?» Говорю, что он совсем не то, и даже не альфонс, а самовитый поэт и любимый муж Новеллы Матвеевой. Она упорствует: «Я и говорю, сутенёр!» (по-милицейски проницательная у меня мама).
6 февраля 1984 г.
У Матвеевой и на новой квартире в Камергерском – неприкаянность, нищета, болезнь. И в каждом пыльном углу – несуразная тень Ивана Киуру. Даря прошлогоднюю книжечку «Закон песен», Новелла Николаевна написала на 124-й странице:
«Лит.викторина! Какая строфа – Ивана Семёновича?»
Ткнул пальцем наобум – и попал, да можно было не тыкать – вся книжка пронизана интонацией «Ванечки».
Прихожу, когда Киуру нет дома (у нас взаимная аллергия). И даже спрашивать у Матвеевой боюсь, как она живёт-выживает в этом мраке.
ФОТО: На даче у Новеллы Матвеевой и Ивана Киуру / Сходня, лето 1977 г.
© Georgi Yelin
https://fotki.yandex.ru/users/merihlyund-yelin/
-----