Запаски каторжанина. каторжный труд

      
     В шахту каторжан гнали совершенно неподготовленными. Без снаряжения, спецодежды и средств индивидуальной защиты. Охраны труда не существовало. Инструктажи по технике безопасности не проводились. Их даже не ознакомили с условиями тяжелого и опасного труда горного проходчика, а просто спустили в клети под землю с фонарями и показали, куда им следует идти.
   
    Их было шестеро – трое женщин и трое мужчин. В шахту они спускались впервые.
   
   Идя по горной выработке вдоль каната рядом с рельсами узкоколейки, все прижимались к стенке. Вдруг трос лебедки, которая тащила вагонетки с углем, стал быстро двигаться вверх. Вскоре послышался шум от приближающегося состава. Федор каким-то чутьем почувствовал опасность. Внимательно присмотревшись, он увидел, что рельсы очень близко подходят к стене штрека, к которой они все прижались. На повороте даже были видны царапины на стенке, оставленные бортами вагонеток. Мгновенно оценив ситуацию, он прыгнул через трос лебедки на другую сторону. И тут же мимо него с шумом пронеслись вагонетки. Послышались крики и стоны людей. Затем все стихло. Пройдя по штреку немного назад и осмотревшись, он увидел пять разбросанных и окровавленных тел, которые лежали на рельсах. Так началось первое знакомство Федора с подземной профессией.
    
      В то военное время на всех предприятиях СССР висели плакаты со словами Сталина: «Труд в Советской стране есть дело чести, дело славы, дело доблести и геройства!» Однако заключенные каторжного отделения Воркутлага читали эти слова иначе, добавляя – каторжный.
       Работали по 10 – 12 часов в день без выходных. Были повышены в два-три раза, по сравнению с довоенными, трудовые нормы. Отказ от работы приравнивался к контрреволюционному саботажу и карался смертной казнью.
     Федора назначили работать бурильщиком. Работа заключалась в бурении скважин в пластах угля. Затем взрывник закладывал в эту скважину заряд аммонита и подрывал угольный пласт. Отколовшийся уголь грузили в маленькие вагонетки и лошадь тащила их к железнодорожной колее. Там уголь пересыпался в большие вагонетки, которые по канату поднимали лебедкой на верх.
   
     Однажды Федор попал в широкий забой, укрепленный редкими подпорками из бревен. Взобравшись на кучу породы, он стал бурить. Сверху на него срывались мелкие куски породы. По-шахтерски это называлось «кровля капает», что говорило об опасности обвала. Одна подпорка мешала подобраться к угольному пласту. Федор попытался ее обойти и в этот момент сверху сорвался большой кусок породы и ударил его по спине. Следовало бы остановить бурение и укрепить это место дополнительными подпорками и держаться от него подальше. Но, не зная Правил техники безопасности и, не понимая сути происходящего, он продолжал работать.
   
    Сильный треск, а затем и грохот потрясли все вокруг. Сильная боль пронизала все его тело. Наступила темнота и тишина. От шока он потерял сознание. Когда очнулся, то услышал голоса людей. Проходчики сбежались на помощь и начали разбирать завал. Федор попытался подать голос, но боль усилилась, и он смог издать из-под завала только тихий стон. Его услышали и стали пробиваться. Две огромные плиты угля, упираясь друг в друга, образовали нечто вроде шалаша, в котором и находился узник. Все вокруг было усыпано большими глыбами угля. Этот каменный шалаш и спас Федору жизнь. Он отделался переломом ноги и нескольких ребер.
     Когда его принесли в санитарный барак, врач замахал руками и вытолкал их вон. Весь барак страдал дизентерией. Люди ходили совершенно голые и из каждого текла струйка кровавого поноса. Федора положили в своем рабочем бараке. Товарищи по несчастью ухаживали за ним, давали воду, приносили из столовой паек. Кости срастались долго, и он поднялся только через пять месяцев.