В каждый момент времени что-то во мне оценивает всякое моё действие, и так я знаю, подлинно оно, или же, по каким-то причинам, подлинным для меня не является.
К примеру, милостыня. Я часто раньше её давал. Так был воспитан.
Позже я узнал, что многие просящие - притворщики. Это может быть даже организованным делом: расставить по особенным местам просящих, потом собрать урожай. С самими просящими обращаются не особенно хорошо. Но кто из нас вообще с ними как-то обращается, кроме быстротечного мига вручения милостыни?
Можно сказать себе, что неважно, чем они занимаются, а лишь то важно, что помогаешь людям, а дальше уже всё в руках судьбы.
Но мне неприятно, что кто-то просит притворно, не нуждаясь по-настоящему, а уже из алчности, охваченный страстью. Неприятна и мысль, что расставленные по перекрёсткам люди - лишь марионетки, а основная часть денег пойдёт в руки совсем не бедных людей.
Такие сомнения приводят к нежеланию соприкасаться с подачей милостыни в принципе.
Давая милостыню, что я делаю? Помогаю? Но этот человек будет там и завтра, и через год. Выходит, давая, я соглашаюсь с таким положением дел? Если бы не соглашался, то взял бы его к себе в дом, обогрел, приютил?
Нет, не взял бы. Но и не согласен с таким положением дел. И потому пишу об этом. Потому именно пример с милостыней у меня в эссе о самовыражении.
Мне ясно, что теперь я подлинный не хочет ограничиваться милостыней. Я не хочу видеть нищету как явление. Именно просящую нищету. Я считаю, что достаточно есть денег в каждой стране, собранных из налогов, которые нужно не воровать, а находить и для нищих. Чтобы им не нужно было просить в принципе.
Вот теперь мне лучше. На данный момент, я продвинулся чуть дальше, осознав кое-что в себе, взвесив, и нашёл это достаточно подлинным, чтобы поверить себе же.
Если делать это достаточно долго, вырабатывается навык, и можно узнавать в себе подлинность уже почти непрерывно. Чувствовать её.
Вы ведь знаете такое состояние себя, когда говоришь будто на публику, с учётом мысли, что может слышать кто-то ещё, посторонний. Вы замечали, что при этом сказанное сильно отличается от того, чтобы вы сказали себе без свидетелей по тому же вопросу.
Вот это последнее я считаю шагом к подлинности. Можно и тут себе врать, обманывать себя, дурачить себя, играть на публику прямо внутри себя. У меня нередко впечатление, что так и происходит с некоторыми людьми.
Но есть ли у нас время для игры на публику, в каждой нашей конечной жизни?