ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
КАЛАКМУЛЬ
Раннее утро в кемпинге началось с криков. Без особого энтузиазма вякнул ревун, но его неубедительный вопль был перекрыт задорно-наглым ором петухов и местных индюшек.
При свете дня обнаружилось, что просторная палатка защищена высоким деревянным навесом, покрытым шифером, а над ним на толстой ветке высокой темной папахой восседает огромный термитник.
– А вот и клоповник, – хохотнул Беловежский, обозревая окружающее пространство.
Ясные, пронизанные утренним светом, джунгли. Частые тонкие нити юных деревьев убегают ввысь и оттуда, с небес, возвращаются вездесущими солнечными лучами. Сплошной ковер сухой бурой листвы прикрывает бесчисленные корни.
Радостно шурша галькой, они направились по тропинке к экологическому санузлу для совершения утреннего ритуала. Впереди толпились почти все обитатели кемпинга с задранными вверх головами, фотоаппаратами и телефонами.
– Это мальчик! – послышался удивленно восторженный возглас Клэр.
– Саш, там ревун, – Томина, заразившись любопытством, тут же задрала голову. – И точно, это мальчик.
– Ты не видишь, что это обезьяна, но видишь, что это мальчик, – ухмыльнулся Алек-сандр.
– It’s certainly a boy, whatever it is, – подхватил шутку Винс.
– Alejandro, – окликнул Сашу решительно приближавшийся ко всей компании хозяин кемпинга Хосе. Саша шагнул ему навстречу, и тот вручил ему батарейки от фотоаппаратов.
Беловежский многозначительно посмотрел на Марину и назидательно произнес:
– То-то.
Девушка пожала плечами и не сдержала прорвавшуюся широкую улыбку.
В павильоне всех ждал обильный завтрак и самый вкусный во всей Мексике кофе, с восторгом одобренный Александром, “caf; de olla”. За столом вновь вспыхнула оживленная беседа, словно и не прерывалась на ночь. Американец Джеймс опять бросал в сторону русских нерешительные взгляды и, наконец, отважился:
– Не могли бы вы подвезти меня до Калакмуля? Первый день я ездил на велосипеде, но шестьдесят километров – это слишком далеко, и поездка отнимает много времени и сил. Два последующих дня меня отвозили хозяева, но они берут огромную плату: ведь они едут туда специально для меня, и вынуждены либо меня ждать там, либо приезжать за мной снова…
– Конечно, мы с удовольствием предлагаем вам место в нашей машине, – не дослуша-ла Марина американца, но он все же закончил мысль:
– Безусловно, это не бесплатно. Я заплачу вам за бензин.
– Это лишнее. Мы же тоже едем в Калакмуль, – отнекивалась Марина.
– Кстати, о бензине, – вдруг вспомнил Беловежский и посетовал, что у них мало го-рючего.
– Не волнуйтесь, – подбодрил Винсент. – Поедем вместе. Если бензин кончится, мы вам поможем. У меня все для этого есть.
На том и порешили. Дабы не огорчаться впустую из-за своего легкомыслия, положи-лись на удачу и двумя машинами выдвинулись в сторону археологического комплекса.
Довольно узкая асфальтированная дорога на Калакмуль петляла среди джунглей. Около часа за окном тянулся однообразный пейзаж непроходимой сельвы. То и дело дорогу по-хозяйски переходили разноцветные индюки и в кустах мелькали маленькие свинки – пекари. Ягуар не рискнул показаться на глаза.
Интересное общение с Джеймсом на самые разные темы, включая политику, скрасило целый час пути, и время пролетело незаметно. Уже когда въезжали на парковку перед археологической зоной, Джеймс поинтересовался, сколько он должен за проезд. И Марина снова наотрез отказалась от денег. В недоумении американец поведал о том, как они ему помогли, как много он сэкономил, как это не правильно, что они отказываются от денег. Он положил 40 песо возле Марины, но та настоятельно попросила их убрать.
– Джеймс, вчера мы вместе провели интересный вечер. А сегодня мы с удовольствием общались как друзья, – страстно заговорила Томина. – Мы сегодня подвезли уже не просто какого-то человека, а подвезли друга, и подвезли туда, куда ехали сами. Мы не можем взять денег с друга.
И она протянула ему деньги обратно. Эта тяжба вокруг денег продолжалась еще ка-кое-то время, пока Джеймс обреченно не нашел для себя достойного и понятного его амери-канской душе выхода из ситуации:
– Если вас это обижает, я заберу деньги назад.
Марина радостно закивала:
– Да, меня это обижает.
Пока Марина пререкалась с Джеймсом, и тот, наконец, приступил к выгрузке аппара-туры из доджика, Беловежский окидывал стоянку внимательным взором. Синего шевроле не наблюдалось. Прочие машины, которых в столь ранний час было не много, подозрений не вызвали, и Александр облегченно вздохнул и поприветствовал вставших рядом французов. Он решил сразу обратиться к Винсу за обещанной помощью, чтобы потом не зависеть друг от друга на городище. И тут-то выяснилось, что они друг друга неправильно поняли. Русские подумали, что у Винсента есть возможность каким-то образом поделиться с ними бензином. А француз, оказывается, имел в виду, что в случае чего довезет их на троссе до ближайшей заправки. То есть сто с лишним кэмэ до Шпухиля? Саша восхитился героической самоотверженностью Винса и широтой его души. Однако проблема с горючим осталась нерешенной.
Джеймс укладывал последние чехлы и сделал еще одну попытку предложить Марине деньги. Огорченная отсутствием бензина, девушка вяло отмахнулась от него.
– Нашел, нашел! – к ним бежал радостно возбужденный француз. – Бензин вам нашел!
В багажнике огромного открытого пикапа, тут же неподалеку на стоянке, красовалась изрядная канистра с горючим. Молодой мексиканец, представившийся как Энрике, согласился поделиться половиной ее содержимого.
И тут случилось странное. На вопрос русских, сколько они должны за бензин, мекси-канец ответил – нисколько. Томина изумилась и попыталась возразить, что это неправильно, на что тот отвечал, что, если они будут предлагать ему деньги, он горючего им не даст.
Началась международная операция по спасению незадачливых русских. Количество спасателей росло на глазах. Винсент вырезал из пустой бутылки воронку. Кто-то из мексиканцев приволок из машины шланг. Канадка Софи потрясла всех советом, что надо чем-то открыть клапан бензобака, и Клэр, как фокусник, тут же извлекла откуда-то подходящую палочку. Энрике держал тяжелую канистру навесу. Саше досталась неведомая ему доселе роль: надо было при помощи рта заставить жидкость течь из канистры. Он не справился с ролью, и, несмотря на громкие предостережения, нечаянно хлебнул этого несъедобного напитка. Тогда девушка Энрике хитро дунула в канистру, и бензин сам веселой струей отправился в бензобак. Все по очереди дергали за шланг, проверяя, течет ли бензин. Американец степенно взирал на происходящее, затем неспешно нацелился фотоаппаратом и профес-сионально запечатлел сие необычное действо. А Марина мельтешила между шлангом и счетчиком топлива в машине, пока не издала победный клич:
– Ура! Мы спасены! Теперь нам с лихвой хватит доехать до заправки.
Спасательная команда радостно загудела. И Томина попыталась снова предложить Энрике плату за бензин. Джеймс как раз подошел к ней, чтобы договориться о времени воз-вращения и невольно стал свидетелем ответа мексиканца:
– Денег я не возьму ни в коем случае. Был рад помочь вам.
Он развернулся и гордо понес канистру в свой пикап. Томина торжествующе воззри-лась на американца:
– Вот видите! А ведь он совершенно посторонний человек!
Джеймс смутился и обезоруживающе улыбнулся. Они условились встретиться в би-летном павильончике через три часа.
Беловежский тем временем крупными глотками жадно поглощал воду в стремлении избавиться от привкуса бензина во рту.
– Как ты? – участливо спросила Марина.
– Нормалек! – хорохорился Саша, отпил еще глоток и провозгласил:
– Не считая щедро пригубленного мной бензина, надо признать, что знакомство с го-родищем моей мечты Калакмулем открывается настоящим чудом.
Марина расплылась было в улыбке, но в глазах вдруг мелькнула тревога.
– Смотри, – и она кивнула в сторону припаркованного в двух шагах синего шевроле.
– Что ж, наши преследователи уже припожаловали, – вздохнул Александр. – Но мы же их ожидали, так что выше нос и острее глаз. Будем начеку.
– К счастью, наш спаситель Энрике не на синем шевроле, а на черном пикапе, – вы-плеснула вдруг Марина свои тайные сомнения.
– Я уже подумал об этом, – признался Саша. – Чудо остается чудом, а не злобными происками дуэндес.
На штурм Калакмуля выдвинулись большой компанией. Французы и канадка не от-ставали от русских. К ним присоединились и мексиканцы-спасители. Долго пробирались по присыпанной галькой дорожке, на которой то и дело ровными гладкими столбами вырастали тонкоствольные деревья.
– Не стоит бродить здесь с закрытыми глазами или в темноте. Столкновения с дере-вом не избежать, – хохотнул Винсент.
Вскоре среди джунглевой поросли стали возникать площадки с небольшими каменными постройками. Так величественный древний город постепенно приоткрывал свои тайны дерзнувшим ступить на эти земли смельчакам. Уже среди первых сооружений, лестниц и жилых комплексов были понатыканы каменные постаменты, черно-белые корявые глыбы. К ним тут же метнулся Беловежский, а за ним, словно привязанный, последовал Винс, на ходу вопрошая, что это за штуки.
– Это стелы.
Александр любовно водил пальцами по письменам, будто таким образом, наощупь, как в книгах для слепых, ему сподручнее было разбирать высеченные иероглифы. Отвечая на невольные вопросы окружающих, Саша положил начало своей длительной лекции. Винс не отставал от него ни на шаг, ловил каждое слово. В присутствии мексиканцев разговор шел на испанском.
Энрике, потрясенный первыми же иероглифами, точно видел их впервые, внимательно рассматривал стелы. Он отстал и упустил часть Сашиного рассказа, и француз охотно пересказал ему пропущенное. Казалось, Винсент учился у Александра и повторял пройденный урок.
Наконец, они вынырнули на обширную площадь. Нет, площадью она значилась лишь на схеме. Сквозь густую растительность с трудом просматривались крупные сооружения. Ближайшая пирамида заманила всю интернациональную компанию наверх. Площадь исчез-ла. Она вся утонула в зелени. И только вдалеке две могучие пирамиды прорвали своими вершинами плотную ткань сельвы.
– Что это? – почти шепотом, задохнувшись от восторга, пролепетал Винс.
– Прямо напротив – венец творения всего Калакмуля – Здание 2, а левее – одна из са-мых высоких пирамид Здание 1.
– Туда! – провозгласил француз. – По порядку номеров, сначала один, потом два. Венец творения – на десерт.
По широким дорожкам походившей на тенистый парк Главной площади отряд резво продвигался к великим пирамидам городища. Мексиканцы не выдержали заданного темпа и вскоре откланялись.
– Как много стел в Калакмуле! И здесь снова стелы! – воскликнула Томина, когда они подошли к Зданию 1.
– В этом городище найдено порядка ста двадцати стел, – откликнулся Беловежский. – Как сообщали первые исследователи города в своих записях, стелы перед этой пирамидой отличались искусностью выделки. Полагают, что они творения одного мастера.
– Сейчас они представляют печальное зрелище, – грустно констатировал Винсент.
– Конечно, сколько веков они простояли открытые всем ветрам, – вступилась Клэр.
– Не совсем так, далеко не все сохраняли вертикальное положение, – возразил Алек-сандр. – Многие были обнаружены покосившимися, заваленными на бок или вообще лежащими на земле. Но, безусловно, большинство было покалечено временем. Хотя некоторые прекрасно сохранились.
– Мы их увидим? – оживилась Софи.
– Здесь нет. Одна из стел, найденных прямо здесь, перед Зданием 1, хранится сейчас в Музее антропологии и истории в Мехико. Это Стела 51 с потрясающим изображением одного из последних значимых правителей Канульского царства Йукном Ток Кавиля. Кстати, бывший в числе первооткрывателей Калакмуля американский майянист Сильванус Морли поведал грустную и одновременно забавную историю об этой стеле.
– И что за история? – подстегнула Марина.
– Среди прочих памятников перед этой пирамидой объемистая стела лежала плашмя. Несмотря на порядочный опыт поднятия тяжелых монументов у членов этой экспедиции, все прежние ухищрения здесь не сработали. Почва вокруг оказалась такой рыхлой, что ни деревянные, ни каменные рычаги не давали необходимой опоры.
– Надо же, никогда не задумывался, что с этим могут быть трудности, – признался Винс. – Только теперь понимаю, что первооткрыватели не имели возможность подогнать сюда подъемные краны.
Это замечание вызвало смех и нетерпение узнать продолжение.
– Наконец, при помощи сложных приспособлений, над которыми долго ломали голову, и тягловой силы всех присутствовавших стелу удалось немного приподнять над землей и даже краем глаза взглянуть на нее. Это была одна из самых великолепных стел изящной выделки с барельефом царя и неплохо сохранившимися иероглифами.
Саша замолчал, подогревая интерес слушателей к истории. Те топтались возле изувеченных веками и грабителями каменных обломков, пытаясь вообразить то великое произведение майяского искусства, о котором шла речь.
– Разглядывать приподнятую тяжелую стелу было опасно, – продолжил Александр, – и все терпеливо ожидали, когда монумент выпрямится и предстанет во всей красе. И вот она восстала, опираясь на прочный штырь, не позволявший ей опрокинуться. Все с облегчением бросили веревки, разминали оттянутые, затекшие руки и утирали пот.
Беловежский опять сделал паузу и заговорил медленно и значительно:
– Внезапно штырь пошатнулся, упал и сбил остальные деревянные колышки, контро-лировавшие устойчивость монумента. И стела немедленно рухнула оземь. Многочасовые усилия изобретательности, тяжкий труд под палящим солнцем, все пошло прахом. Всего мгновение и лишь искоса созерцали они замечательное изображение. И теперь оно опять распласталось, похороненное в рыхлой почве.
Огорченное молчание стало ответом на рассказ.
– Привал окончен. Теперь штурмуем Здание 1! – возвестил неутомимый Винсент.
Они стояли перед лицом великолепной пирамиды, вздымавшейся почти на пятьдесят метров. Ее называли одной из самых высоких во всей Мезоамерике. Сиротливым стражем торчал посреди крутой лестницы тонкий прямой столб одинокого деревца. Однако на склонах на разной высоте по-хозяйски, разлапив многочисленные корни, восседали другие деревья, более развесистые и уверенные в себе.
Узкие и крутые ступени уводили ввысь, но несколько террас на пути к небу давали возможность сделать передышку в этом непростом восхождении.
– Так и до солнца рукой достанем, – пыхтя смеялась Клэр.
– На такой высоте оно сожжет нас на корню, – предположила Софи.
Остановившись на последней террасе, каждый по очереди издал свой возглас неожи-данного облегчения:
– Ветерок! Вот это да! Прохладно! Приятно!
Прямо посреди террасы дыбилась необычная стела. Широкая и плоская, она состояла из четырех блоков, водруженных друг на друга. Лицевая поверхность каждого куска казалась на редкость ровной и гладкой. И лишь по бокам узкой лентой протянулись квадраты иероглифической надписи.
– Стела 89, – прочитал Беловежский табличку. – А-а, это еще одна знаменитая стела. Ее также нашел Морли. И на ней тоже был портрет Йукном Ток Кавиля, а еще точная дата 731 год. Но впоследствии монумент был распилен на части грабителями. Такова судьба многих стел. Куски потом распродают, и если ученым повезет, их по частям потом собирают из частных коллекций. У каждой стелы и даже у каждого куска получается своя история.
– Варварство! – возмутилась Томина.
– К сожалению, процветающее и неискоренимое, – признал Александр.
На самой вершине они очутились в маленьком храме, точнее, в его развалинах, словно в совсем крохотной комнатке без стен и крыши. Остовы стен оторочили вершину пирамиды и предоставили всей компании удобные сидячие места, чем все немедленно воспользовались, восстанавливая дыхание и обмениваясь впечатлениями.
– Посмотрите! – настойчивым призывом Марина прервала возбужденное щебетание запыхавшихся спутников.
Воцарилась тишина. Торжественная тишина. Вокруг внизу бескрайним океаном рас-кинулись джунгли. Серыми, бежевыми, светло- и темно-зелеными волнами сельва разбегалась, куда доставал взор, превращалась на горизонте сначала в плотно-ватную темно-серую полосу, а затем в дымку и перетекала в серо-белую вуаль облаков. Вуаль эта таяла, оставляя сияющие ясной голубизной небеса.
– Сельва, сельва, сельва, – продекламировал Беловежский, прервав всеобщий ступор и завершив минуту немоты.
– Мне не дают покоя эти стелы, – тут же заговорил Винсент. – Их грабили сами майя или испанцы? Это как разграбленные гробницы в Египте?
– И да, и нет. Везде во все времена существовали те, кого мы сейчас называем «черными археологами». Для них важна не историческая ценность памятника, а материальная. Городища по большей части грабили те, кто имел возможность бродить по джунглям. Пик грабежа в Калакмуле приходится на 60-70-е годы двадцатого века, когда городище было уже обнаружено.
– А как борются с черной археологией ученые? – спросила Софи.
– Кто как может, – пожал плечами Саша и вдруг загорелся:
– Бывают, например, случаи, когда археологи вынуждены закопать находку, чтобы она не досталась грабителям.
– Как это? – удивилась Клэр.
– Вот вам реальная история. Один американский археолог изучал еще не исследован-ное городище майя в джунглях Гватемалы и наткнулся на стелу, показавшуюся ему весьма ценной по степени сохранности текста и мастерству резчиков. Однако, осознавая, что исследователи нескоро доберутся до изучения этих руин из-за тяжелой политической обстановки в стране, он опасался, что стела может стать добычей грабителей. Тогда он принимает решение закопать стелу прямо на городище.
– Ничего себе! – присвистнул Винс.
– А потом вернулся? – заволновалась Марина.
– Нет. Было это лет тридцать назад, в восьмидесятые годы. Он оставил записи об этом городище и о стеле и все ждал, когда официальная наука Гватемалы будет в состоянии взять этот памятник под свою опеку. Но не дождался.
– Умер? – ахнула Софи.
– Погиб пораженный молнией на вершине пирамиды.
– Ох, к счастью, сейчас нет грозы! – всплеснула руками Клэр.
Девушки прыснули, а Винс укоризненно покачал головой и тут же вернулся к теме разговора:
– И теперь ее не найти?
– Его вдова теперь пытается организовать экспедицию для поисков стелы. Вероятно, это для нее важно в память о муже.
– И как же теперь ее искать?
– Остались еще участники той давней экспедиции, свидетели того, как закапывалась стела.
– Потрясающая история! – воскликнул Винс.
– А я все смотрю на эти нескончаемые джунгли, – заговорила вдруг Томина, – и не могу сказать, что это красиво. Пейзаж со всех сторон однообразный. Это такая же красота, как однообразный вид бесконечной морской глади. Невозможно оторвать взгляд. Завораживает. А еще захватывает дух от осознания, что мы выше этих высоченных деревьев, мы взираем на все вокруг, по крайней мере, с высоты птичьего полета, почти с небес. Мы стоим здесь наравне с богами.
– Эка тебя занесло! – засмеялся Беловежский. – Но, пожалуй, ты права. Мы сейчас в храме. А не каждому смертному дозволено было подняться на такую высоту.
– И не жарко здесь к тому же, – радостно добавил Винс.
– И тебе здесь хорошо, – подхватил Саша.
– Конечно, ведь я же все это открыл. Приехал сегодня, увидел три пирамиды и обра-довался, что я первый, – пошутил француз.
– Так значит, тебя зовут Сайрус Ландел? – Александр поддержал шутку.
– Именно, – смеялся Винс. – Только я запамятовал, какой год на дворе?
– Так тысяча девятьсот тридцать первый год.
– А, точно, точно. И как я сюда попал?
– Изучал фауну джунглей. Ты же биолог.
– Ну да, ну да. И я сразу понял, что это одно из величайших поселений.
– Да, около тридцати квадратных километров. И один из самых населенных городов в эпоху Классики, порядка пятидесяти тысяч человек, – вставил Беловежский.
– И я решил назвать это поселение Калакмуль, – все больше распалялся Винсент. – Завтра, пожалуй, сообщу об этом открытии в «National Geographic».
– Какое верное название вы придумали, мистер Ландел. Взял майяские слова «калак-муль», то есть «две соседние пирамиды».
– Но теперь надо бы и экспедицию организовать, – не унимался француз.
– Конечно, Сайрус, пригласи майяниста Сильвануса Морли. У него связи в Carneguie Institution в Вашингтоне. Морли возьмет археолога Руперта, архитектора Боллеса, инженера Стромсвика и работяг из мексиканцев.
– И когда мы отправимся?
– В апреле тридцать второго года, конечно.
– Точно-точно. И я велю Морли вести дневник, ведь это тот самый, кто поведал исто-рию стелы 51, правда?
Винсент радовался, как ребенок. Это была игра, шуточная переброска фразами, но так легко и весело он выудил из Беловежского историю открытия городища для мира науки.
– И Морли оценит тебя по заслугам, мистер Ландел, – сказал Саша. – В своем дневни-ке он расскажет, как ты был полезен в экспедиции, как помогал им ориентироваться на местности по составленной тобой в первые же посещения чудесной карте.
Винс чинно поклонился и расхохотался. Девушки, молча внимавшие этому дурашливому диалогу, тоже заливисто засмеялись. Здесь, за пазухой у богов, высоко над всем миром было комфортно, приятно и радостно. Прохладный ветер обдувал их раскрасневшиеся лица и разгоряченные тела. Александр даже реже стал прикладываться к бутылке с водой, которую все время не выпускал из рук, борясь с привкусом бензина. Марина щелкала фотоаппаратом в стремлении запечатлеть этот океан богов.
– Ой, там на второй большой пирамиде я вижу Джеймса, – вскричала она, протягивая Саше камеру, и тот признал, что это их приятель американец.
– Что ж, пойдемте к нему, – позвала Клэр.
– Посетим это великое сооружение – Здание 2, – провозгласил Беловежский.
Спускаясь, они притормозили на террасе со стелой. Винсент ласково погладил ее рас-пиленную поверхность и хотел заснять этот многострадальный монумент. Томина тем временем наблюдала за необычной парой, взбиравшейся на пирамиду, и привлекла к ней внимание всей компании.
Очень пожилой мужчина старательно опирался на трость. Его заботливо поддержи-вала тоже весьма не молодая женщина, используя в качестве опоры длинный зонт. Она сильно волновалась и на каждой ступени спрашивала мужчину, справиться ли он с подъемом. Разговор шел по-английски.
– I’m fine, – немного раздраженно отвечал старик, тщательно ощупывая ступени. Женщина опять с готовностью помогала ему, оберегая его своей хрупкой фигурой, и снова выражала сомнение: стоит ли двигаться выше.
Медленно, но они уже достигли одной из нижних террас и приостановились отдох-нуть. Оставалось еще две трети пути.
– I’m fine, – опять буркнул старик и упрямо ткнул палкой в следующую ступеньку.
– Надо же, – восхитилась Марина.
– Вряд ли они доберутся до самого верха, – усомнилась Софи.
– Пожелаем им удачи, – откликнулась Клэр. – Но тревожно за них.
Жара наваливалась по мере спуска и задушила в объятиях у подножия пирамиды, на солнцепеке. Компания быстро нырнула в душную тень аллей. Там, недалеко от Здания Один Беловежский приметил громоздкий овальный валун.
– Что это? – интерес Винсента не затухал.
– Это, судя по всему, камень, служивший алтарем, один из трех таких камней, – за-думчиво отвечал Александр и медленно тронулся дальше, пока не замаячил следующий похожий камень, возле которого он резко остановился.
– Эти три камня треугольником венчают эту небольшую площадь. Майянисты считают, что эти три камня, – Саша говорил с растяжкой, четко, громко и как будто бесстрастно, – эти три камня символизируют майяское название этого древнего города.
Томина встрепенулась и сдавленным голосом спросила:
– И как же он назывался?
Саша глотнул воды и откашлялся. Его бесстрастность обернулась звенящим напряже-нием, когда он произнес почти по слогам:
– Он назывался Хуш Те Тун. Это значит – три камня.
Марина воззрилась на него широко раскрытыми глазами. Иностранцы ничего не по-няли, когда, смеясь, он вскричал по-русски:
– Господи! Какой же я идиот!