Глава 1
Теплая темнота обнимает и поглощает меня. Не чувствую времени, здесь нет мыслей и ощущений, только мягкие узы крепкого кокона, и так до тех пор, пока он не исторгает меня в пустоту, и я падаю, растворяясь в бездне, как мёд в кружке горячего тэ, а потом…
Холодно. Лежу, погружаясь спиной в колкое ледяное нечто. Протяжный вдох затягивает внутрь лепесток обжигающего ветра, с выдохом исторгаются последние крохи тепла. Вдох-выдох. Медленно шевелю жесткими пальцами. Открываю глаза, сквозь дымку неотчетливо проступает тусклый свет медленно прорисовывающегося фонаря. Заброшенный закоулок. Снег. Лавочка в нескольких шагах. С трудом поднимаюсь с земли, с легким треском нога подворачивается – я сломала каблук. Дохромав до лавочки, стараюсь развязать многочисленные завязки туфель, но озябшие пальцы совсем не слушаются, и блестящие атласные ленты ускользают непослушными змейками. Туфли очень красивые, как и платье – цвета звездной ночи, темное с едва заметными искорками. Явно не подходящий наряд для зимних прогулок. О небо, как же холодно!
- Тихо, Маритт, возьми себя в руки, - строго говорю себе вслух корявым дрожащим голосом. Нужно что-то делать, куда-то идти, к людям, в город… Маритт… Маритт…собственное имя тихо пульсирует в налитом болью затылке, я сворачиваюсь клубочком, стараясь согреться, и закрываю глаза. Скоро боль закончится, и я пойму, куда нужно идти. Ждать. Пока нужно просто ждать.
***
Как и предсказывал Вивьен, через несколько дней честного лежания в постели с горячим тэ и хорошими книгами, Венцианн совершенно поправился, вышел на работу в лазарет и сегодня впервые после болезни остался дежурить. К тому времени, как его смена будет сдана, любимая лавка Вивьена уже откроется, и Венцианн подумывал прикупить себе пару мешочков зимних сборов для тэ, и подобрать что-нибудь в благодарность Вивьену. Да и вообще, следовало бы заглянуть на рынок за продуктами и разными мелочами, а то он совсем запустил не только кухню, но и дом в целом. Когда живешь один и работаешь сутками, практически не выползая с работы, однажды вечером заглядываешь на кухню и с удивлением обнаруживаешь царство плесени и пустоты. Подобное озарение случилось пару дней назад, в момент счастливого избавления Венцианна от жара и проявившегося, соответственно, чувства голода. По счастью, заходивший Вивьен принес с собой несколько свежих булочек и горшочек с жарким, и на какое-то время проблема голода была решена. Тем не менее, Венцианн осознал масштабы неухоженности своего жилища, когда следующим же утром перерыл всю кухню в поисках спичек и нашел лишь полтора обгоревших огрызка.
Венцианн подумывал о том, чтобы нанять помощницу: как лекарь, конечно, он зарабатывал немного, но изготовление и продажа часов приносили очень неплохую прибыль. Венцианн часто проводил бессонные дежурные ночи за изготовлением часов и хранил в кабинете коробку с необходимыми деталями. Он давно продумал изготовление часов с оригинальной формой и деревянным корпусом, вышло что-то напоминающее восьмерку, или, скорее, скрипку. Венцианн улыбнулся и начертил краской эфы, сделав сходство с музыкальным инструментом почти полным: циферблат поместился в нижней, широкой части скрипки, а крепление с цепочкой очень напоминали гриф. Когда краска высохла, Венцианн осторожно уложил часы в футляр, но случайно задел спусковой механизм, и стрелки весело побежали по кругу. Жаль, теперь их придется положить на витрину или носить самому – на большее они не годны, ведь запустить их должно прикосновение хозяина.
Часы на столе проскрежетали восемь, Венцианн взял со стола папку с записями, поправил рубашку и вышел из кабинета, закрыв дверь на ключ. Аккуратно прошел длинным сумрачным коридором и, отперев незаметную дверь, выкрашенную в светло-бежевый цвет стен, вышел на широкую лестницу с массивными перилами. Деревянные ступеньки привычно поскрипывали под ногами, на первом этаже в общем зале уже собирались его коллеги. Несмотря на довольно ранний час, несколько молодых стажеров уже старательно записывали поручения старшего лекаря, Джозефа. Бедные стажеры, они всегда приходят очень рано, а покидают лазарет последними, подумал Венцианн, вспоминая себя в этой роли.
- Доброе утро, Вен! Как смена? – участливо поинтересовался Джозеф.
- Все спокойно, - ответил Венцианн, усаживаясь в предназначенное ему кресло, - Ночью никто не вызывал, Люсьен попросил еще несколько книг, он теперь запоем читает детские сказки, я решил, что отказывать не стоит.
- Правильно, Венцианн, конечно. Если человек хочет читать – так пусть читает, нам не жалко, главное, чтобы не страдали и не скандалили, - с одобрением кивнул Джозеф. – Новеньких нет?
Венцианн отрицательно покачал головой.
- Прекрасно, прекрасно. Тогда твое место займет кто-то из ребят, - Джозеф пристально посмотрел на бледнеющих стажеров, - мы как раз сейчас обсудим, кто это будет, а ты на сегодня свободен, молодец. Отдыхай, мне кажется, ты еще не вполне поправился после болезни, завтра можешь не выходить. Ужасная, просто ужасная была метель.
- Спасибо, Джозеф. Ничего не желаю! – Венцианн пожал руку начальнику, кивнул стажерам, тщательно оделся и вышел на улицу.
Было еще темно, хотя всего несколько недель назад в это время уже ярко сияло солнце – зимние ночи очень продолжительны. Больничный сад засыпало снегом, осталась только небольшая тропинка от главных ворот, по которой сегодня утром шли на работу лекари. Можно было пройти по ней и потом обходить территорию вдоль ограды, или пробраться по колено в снегу к служебной калитке и срезать дорогу до Яркой улицы. Немного поколебавшись, выбрал второй вариант, трезво оценив, что дорогу за оградой никто еще почистить не успел и высота сугробов там не меньше, чем в саду.
Когда дошел до калитки, снега в ботинках было достаточно, чтобы их существование для сохранения тепла ног стало чисто номинальным. Калитка была слегка приоткрыта, когда её засыпало снегом, и теперь она застряла в сугробе в таком положении. Возвращаться не хотелось, и Венцианн с трудом протиснулся в узкую щель.
Мостовую занесло не так сильно, как предполагал, и он продвигался на удивление быстро. Венцианн повернул за угол, в небольшой переулок, соединяющий Лекарскую аллею – улицу, по которой он шел сейчас, с Яркой. В переулок кто-то неизвестный ухитрился втиснуть фонарный столб, вместо обычной в таких случаях настенной лампы и скамейку под ним. Поговаривали, что это сделал жилец одного из соседних домов, чья сварливая женушка не давала мужчине спокойно читать дома газеты, и он вынужден был скрываться в этом довольно безлюдном месте (судя по регулярному отсутствию мужчин с газетами, место оставалось секретным недолго).
Сегодня переулок не пустовал. Забравшись с ногами на скамейку, уткнув голову в колени и обняв их руками, сидела худая женщина в черном вечернем платье, поблескивающем в фонарном свете. Ее спутанные темные волосы покрылись инеем, а бледная кожа обнаженных рук отдавала синевой. В первый момент Венцианн подумал, что женщина мертва, но почти сразу заметил, что она дрожит.
- Леди? – окликнул он, подходя к женщине. Та чуть встрепенулась и мутно посмотрела на Венцианна. Большие зеленые глаза, решительный изгиб бровей, пухлые, начинающие синеть губы – он точно уже видел это лицо! Это же… нет, нет... обознался. Девушка все-таки ему не знакома.
- Леди, вам нужна помощь? Я лекарь, - сказал Венцианн, присаживаясь на корточки напротив девушки и осторожно заглядывая ей в глаза. Запаха алкоголя или приторно-горьковатого аромата рэва он не почувствовал.
- Да… наверное… - пробормотала она, опуская голову, на шее виднелась засохшая струйка крови, - я… не знаю… куда идти…
- Как тебя зовут? – спросил громко и четко, накидывая на плечи девушки свое пальто. Травма головы, похоже, может быть, какие-то ещё повреждения, девушке было сложно следить за ним и разговаривать - сознание явно ухудшалось.
- Маритт, - сонно прошептала она.
- Я – Венцианн. Лекарь. Я тебе помогу. Я отведу тебя в лазарет. Ты согласна? Ты можешь идти?
- Да, - Маритт неловко встала на ноги, - Вен..цианн.. спасибо.
- Говори со мной. Что случилось? Как ты сюда попала? – с поддержкой девушка шла довольно быстро.
- Не знаю. Голова болела… болит, - Маритт говорила, растягивая слова и морщась.
- Почему? Тебя ударили?
- Не знаю. Я не помню.
Впереди показалась калитка, Маритт начинала спотыкаться почти на каждом шагу. Поддерживая её в очередной раз, Венцианн заметил совершенно пустую шею.
- Маритт, на тебе была цепочка или кулон? Это важно.
- Нет. Больше ничего.
Отлично. Девушка без часов. Если их не будет, в лазарете сразу же начнутся вопросы, ведь обычно без часов можно увидеть только заключенных в тюрьме или лиц, находящихся под следствием – их часы хранятся у городской стражи во избежание побега. Маритт совершенно не походила на преступницу, скорее, на пострадавшую, а цепочка могла порваться, но протокол есть протокол, и до выяснения обстоятельств помощи девушка не получит. Венцианн заколебался. С одной стороны, она совершенно ему не знакома, и все-таки может оказаться преступницей. С другой, девушка хорошо одета, а в его кармане не пригодные ни для кого часы. Дед приучил Венцианна доверять знакам, и он принял решение.
- Ты без часов, это может вызвать проблемы, - пояснил он.- На счастье, у меня в кармане как раз лежат одни, я надену их на тебя, ладно?
Маритт кивнула. Венцианн быстро нашел в кармане футляр и накинул цепочку на шею девушки.
- Нам повезло, калитку уже расчистили, - пояснил он, бережно заводя девушку в больничный сад.
***
Когда Маритт проснулась, вокруг царил полумрак, тишину нарушало лишь еле слышный мурчащий скрежет висящих на шее часов. Глаза постепенно выхватывали отдельные детали: из-под двери била узкая полоса света, под полотком тускло светила лампа. Девушка лежала в теплой постели прямо на полу, слева стояла большая металлическая кружка. Продираясь сквозь тяжесть в затылке и неповоротливые мысли, Маритт начала вспоминать события последнего дня. Она очнулась на земле, перебралась на лавочку, потом кто-то пришел. Венцианн, так он представился, кажется. Он принес её в лазарет – Маритт плохо помнила, что было дальше. Мелькали лекари, смотрели её, заставляли двигать руками и отвечать на вопросы, потом ей принесли еды, горсть пилюль и теплый горьковатый тэ, и она провалилась в сон. Наконец-то Маритт согрелась. Ноющая боль в голове плавно отступала. А, собственно, как она оказалась на улице?
С ужасом Маритт осознала, что не помнит о себе ничего. Абсолютно. Совсем. Как будто ее жизнь началась ночью в заброшенной подворотне, а до этого девушки не существовало. Страх и усердные попытки вспомнить хоть что-нибудь воскресили головную боль, Маритт поморщилась, привстала, неловко потянулась за кружкой и отпила немного горьковатой на вкус воды. «И все-таки, хорошо, что Венцианн нашел меня», подумала она, вновь опускаясь в глубокий сон.
- Доброе утро, - звонкий голос вырвал Маритт из дремы. Над постелью склонился подросток в белом костюме, внимательно вглядывающийся в её лицо.
- Доброе, - отозвалась девушка.
- Меня зовут Тео, я помощник лекаря, - представился юноша. – Как Вы себя чувствуете?
Маритт призадумалась. Боль в затылке утихла, осталась лишь неприятная ломота во всем теле и потеря памяти.
- Неплохо, - подвела итоги Маритт.
- Я вас немного помучаю, простите, если вопросы покажутся странными, и, пожалуйста, скажите, если почувствуете себя хуже, - попросил Тео, привычно присаживаясь на пол неподалеку. - Вы знаете, где находитесь?
- В лазарете, - уверенно ответила девушка.
Тео кивнул, достал из кармана карандаш и сложенный лист сероватой бумаги, аккуратно разгладил и что-то отметил.
- А где находится лазарет? Улица, город, страна – любые географические подробности, которые можете мне назвать.
Пустота. Ни одной толковой мысли не приходило в голову, Маритт испугалась. Молчание затягивалось, перед глазами всплыла табличка с указателем напротив лавочки.
- Э.. ну…Улица Лекарская, кажется…
- Да, верно, - спокойно отозвался Тео. – Не волнуйтесь, пожалуйста. Все хорошо. Если вы чего-то не помните, в этом нет ничего страшного. Как вас зовут? – мягко спросил он.
- Маритт.
Тео вновь поставил отметку в листе. - Чудесно. А какой сейчас год? – поинтересовался он, не отрываясь от записей.
- Не знаю, - честно ответила девушка. Тео задумался на мгновение, убрал записи и вновь обратил на Маритт прямой спокойный взгляд.
- Вы помните, что с Вами случилось? - участливо спросил он.
- Нет, - покачала головой Маритт, - я не помню о себе ничего, кроме имени и последнего дня в лечебнице.
Тео задумался.
- С вашего позволения, я попрошу подойти к вам ведущего лекаря, чтобы продолжить осмотр совместно с ним. Не возражаете? – наконец произнес он, поднимаясь с пола.
- Нисколько, - согласилась Маритт. Несколько мгновений спустя в палату вместе с Тео зашел Венцианн.
Она легко узнала его: цепкий, немного усталый взгляд зеленых глаз, темные волосы, собранные в короткий кудрявый хвост, светлый лекарский костюм. Венцианн устроился на принесенном с собой раскладном табурете, Тео вновь присел на пол рядом.
- Здравствуйте. Простите, я вчера так и не поблагодарила вас. Спасибо! – виновато произнесла Маритт.
Венцианн молча кивнул в ответ, слегка улыбнувшись.
- Тео сказал, что Вы ничего не помните. Это правда? – уточнил он.
- Да, конечно, - призналась девушка. – Только свое имя и всё, что происходило со мной здесь.
- Присядьте, пожалуйста, - попросил лекарь, подходя ближе. Маритт послушно села на постели, позволила осмотреть голову и шею, изредка морщась от особо неприятных прикосновений.
- Небольшая шишка, не более того – по крайней мере, снаружи, - пояснил Венцианн. – Голова не кружится?
- Вроде нет. Но я не пробовала вставать.
- Если будете пробовать – постарайтесь быть аккуратнее. Я не вижу принципиальных ограничений, кроме максимального покоя.
- Я записал, - тихо отозвался Тео.
- Маритт, я думаю, что потеря памяти в вашем случае связана с травмой. Скорее всего, воспоминания будут возвращаться по мере заживления, но никаких гарантий я дать не могу. Разумеется, вы останетесь здесь до полного или частичного выздоровления, пока я предполагаю, что это займет около четырех-пяти десятидневий. Вероятно, за это время найдутся ваши родственники, или вы сами вспомните, кем являетесь, разумеется, мы уже связались с городской стражей и сообщили о вашем обнаружении. Сообщайте ежедневно об изменениях в своем состоянии мне или Тео. Обход утром и вечером, санузел – дверь слева от вашей палаты, думаю, вы вполне можете ухаживать за собой без посторонней помощи, в шкафчике найдете все необходимое. В этом крыле лежат довольно специфические пациенты, поэтому постарайтесь не шуметь, думаю, к концу первого десятидневния мы сможем перевести вас в соседнее крыло. Разумеется, вы можете посещать общую комнату, находиться там, брать книги в палату. Если возникнут вопросы – обращайтесь ко мне, к Тео или дежурным госпиталье, - закончив длинную речь, Венцианн с трудом подавил зевок. – Извините.
- Спасибо, я все поняла…
Венцианн кивнул и покинул палату. Тео поспешно вышел вслед за лекарем, складывая на ходу его табурет. Дверь закрылась с легким хлопком. Маритт снова осталась одна.
Убедившись в своей устойчивости и способности к безопасному передвижению в пределах палаты, Маритт осторожно выбралась в коридор. Узкий, длинный, освещенный тусклыми лампами, с решетками на редких окнах, он выглядел очень тоскливо. За соседней дверью действительно оказалась ванная комната, тоже узкая и длинная, с двумя раковинами и общим зеркалом над ними. В конце комнаты было небольшое возвышение пола, над которым выше роста Маритт висел на стене еще один кран, рядом, в углу примостился высокий металлический шкафчик.
Маритт впервые посмотрела на себя в зеркало. Темные волосы торчали неопрятными клочьями, на шее алели тонкие полосы царапин, прекрасно сочетающиеся с темно-синими тенями под глазами, губы пересохли и потрескались, местами покрылись корками.
- Нет, дорогуша, так дело не пойдет, - сурово сказала Маритт своему отражению. – Мне придется привести тебя в порядок. Шкафчик оказался разделен на тринадцать пронумерованных полочек, на каждой из которых лежало полотенце, кусок мыла и расческа, все, кроме набора № 13 явно использовались по назначению. Вероятно, номер полочки соответствовал номеру палаты, и последний набор дожидался именно её.
Тщательно вымывшись, и переодевшись в мягкую больничную пижаму, найденную под полотенцем, девушка почувствовала себя немного лучше. К сожалению, расчесать волосы так и не получилось, Маритт вышла из ванной и отправилась на поиски ножниц.
Ножницы обнаружились у госпиталье – грустная пожилая женщина отвлеклась от записей врачебных назначений и помогла Маритт ровно обрезать образовавшиеся колтуны. Чистые подсыхающие пряди сворачивались в колечки и заканчивались на уровне подбородка. Маритт осталась очень довольна результатом, поблагодарила за помощь и отправилась исследовать общую комнату.
Она оказалась пустыным просторным залом с большим количеством высоких окон, выходящих в засыпанный снегом сад, похоже, комната соединяла два флигеля здания. Мебели было довольно мало: несколько стульев, пара столов с ящиками и невысокий стеллаж с потрепанными книгами, особенно привлекший внимание девушки. Она подошла ближе и осторожно вытянула наугад книжку в приятной небесно-голубой обложке.
«Я расскажу тебе о своем брате. Перед приходом он останавливает часы, чтобы ровный ход стрелок не торопил никого больше, и не мешал рассказывать сказки. Он знает только две: она так бесподобно хороша, а другая столь ужасна, что никто не может их даже себе представить…» - прочла Маритт. Текст был ей незнаком, но чтение давалось совершенно легко – видимо, Маритт была довольно образованной девушкой.
Дни в больнице были похожи и сливались в общее непрерываемое настоящее. У Маритт было много свободного времени, даже слишком. Каждое утро начиналось с врачебного обхода, когда Венцианн или другой лекарь заходил в комнату и расспрашивал ее о самочувствии, быстро убегая. Затем – завтрак, все блюда здесь были супами, кашами или пюре, но, по просьбе Венцианна, ей давали печенье и орехи, которыми девушка частенько делилась с Тео. Он приходил обычно после завтрака, или после обеда, если не был занят врачебной работой, рассказывал о своей жизни и очень надеялся, что Маритт сможет что-то вспомнить.
Однажды он заполнял при ней отчеты, и, к большому удивлению обоих, оказалось, что Маритт не только прекрасно понимает значения терминов, но и хорошо осведомлена о симптомах и методах лечения разных заболеваний. Посовещавшись, они пришли к выводу, что кто-то из близких Маритт был лекарем, ведь девушки не получают такое образование, а для работы госпиталье она слишком молода. Слухи в медицинской среде распространяются быстро, поэтому, если кто-то из её близких действительно лекарь, есть шанс, что её семья скоро объявится.
Маритт читала почти постоянно, стараясь как можно больше узнать о мире вокруг – она понимала, что скоро придется выйти отсюда, но куда?