3. Вторжение.
Сорока Трещотка сорвала голос. Такое случалось с ней и раньше, а потому никто из обитателей леса не проявил излишнего беспокойства: сорвала мол, так тому и быть, тем более, летать и голосить на весь лес всякие новости – это вполне уважительная причина, чтобы хоть иногда болеть. Только старый кабан хрюкнул и произнёс, копаясь под старым ветвистым дубом: «Сколько верёвочке не виться». Что он имел в виду, трудно было сказать и, тем не менее, сказанное было подхвачено лёгким летним ветерком, и шалун понёс всё это высоко в небо.
Итак, Трещотка сорвала голос, потому что летала по лесу и стрекотала всего лишь одно слово: «Вторжение!» Надо заметить, что обитатели леса знали, о чём идёт речь, а речь шла о том, что пожаловали люди. Люди – это такие существа, которые приносят с собой много всяких непонятных вещей и шума. После того, как они покидают лес, шум они забирают с собой, а вот вещи, а точнее то, что от них остаётся, бросают, где придётся. Выглядит это удручающе: фантики от конфет, консервные банки, окурки, а однажды оставили даже тлеющий костёр.
- Ах, какая беспечность. - Покачала тогда головой сова. – Они совсем не думают о завтрашнем дне.
Лиса, выслушав её, сказала:
- А давайте повсюду развесим таблички о правилах поведения в лесу?
- Хорошее предложение, - прорычал медведь. – Только не смогут ничего они на них прочитать. Им не доступен язык зверей и птиц.
- Ты прав Косолапый. - Вздохнула сова. – Какие-то они не настоящие: ничего не хотят видеть вокруг себя.
Пых при этом разговоре не присутствовал и поэтому, как только Трещотка, пролетая над его домиком, прострекотала, широко раскрыв глаза: «Вторжение!» - он тут же поспешил к месту высадки людского десанта. Их было немного: двое взрослых и ещё двое маленьких. Судя по тому, как они себя вели, эти были совсем не похожие на тех, кто приезжал в этот лес до этого.
Пых оседлал корягу в зарослях и стал наблюдать за людьми. Те похаживали босиком по росистой траве, обходя цветы. Это было несколько неожиданное открытие для Пыха и, тем не менее, он решил пока держать дистанцию, потому что в прошлый раз его чуть-чуть не зашибли пустой консервной банкой и потом, когда пришельцы стали громко петь песню про какой-то там мороз, он почувствовал себя не совсем хорошо. Уже на следующий день местная знахарка жаба прописала ему постельный режим и трёхразовое прослушивание соловьиной трели перед едой.
Как видите, кое-какой опыт у Пыха всё же был от общения с людьми, что собственно и объясняло его поведение в данный момент. Люди же тем временем осмотрели местность и, переговариваясь о чём-то в полголоса, расположились под тенью ветвистого дуба. Они достали корзину с продуктами и стали себя угощать. Пых активно задвигал своим курносым носиком. В такие минуты он забывал о всякой осторожности и в тайне своей души лелеял мечту – хоть один разок попробовать то, что едят люди. Его носик улавливал аппетитные запахи. Они были интригующими. А ещё он любил после ухода людей собирать шуршащие обёртки. Принюхиваясь к ним, его воображение рисовало в голове всякие фантазии, и маленький рот наполнялся слюной.
Пых решил подобраться на этот раз чуть поближе и послушать, о чём беседуют «пришельцы».
- Прекрасная поляна, - произнёс бородатый мужчина.
- Да, место хорошее, - согласилась с ним женщина в очках и, обратившись к маленьким спутникам их компании, спросила: - А вам нравится, дети?
- Нравится, - ответили те.
«Так, - Пых почесал свою шевелюру, - по-моему, это одна семья: мама, папа и двое малышей. Ведут себя спокойно, не бросают в кусты пустых банок и не поют песню про мороз».
Действительно, вели они себя так, как будто всё вокруг принадлежало им, а раз так, то зачем же всё это портить?
«Выходит, что не все люди одинаковые. Это уже интересно. Надо об этом рассказать лисе, а то Трещотка такое настрекочет, что пойди потом докажи, что это плод её растревоженного воображения» - подумал Пых, всё ближе и ближе подбираясь к отдыхающим под дубом.
Кстати, к поляне постепенно подтянулись и некоторые обитатели леса. Они не выказывали своего присутствия и только наблюдали издали за людьми. Кабан зарылся в заросли, и там хрюкал тихо-тихо почти шёпотом, пережидая «вторжение». Медведь залёг в малиннике. Там было прохладно и уютно. Он обрывал ягоды и, жуя их, думал о том, как несправедлива бывает порой жизнь: он такой большой и сильный – должен прятаться от каких-то там людей у себя в лесу. Лиса ко всему этому относилась философски, мол, и это всё пройдёт. Она сидела в овраге и отпаивала сороку тёплым чаем с вареньем. Та беззвучно разевала клюв, то и дело, проверяя: заработал голос или нет. Лиса её успокаивала:
- Ничего, это издержки твоей профессии. Быть глашатаем не только почётно, но и опасно. Вот и результат. Ты, глотай, глотай… Рецепт этого чая мне дала сова, а она у нас мудрая. Ну, что ты себя мучаешь? Помолчи… Понимаю, что скучно, но придётся потерпеть, а потом нам сейчас лучше не высовываться. Люди побудут и уедут. Вот как только начнут песни распевать, считай, что это они засобирались в обратный путь. До этого нам лучше затаиться.
Ёж, чтобы скрасить своё одиночество пришёл к норе Хныки, и они вдвоём уткнулись в подаренную Пыхом книжку, о чём-то тихо-тихо переговариваясь между собой.
Птицы, забившись в густые кроны деревьев, с любопытством смотрели сверху вниз, где люди, и пернатые тоже это отметили, как и Пых, были совсем непохожи на остальных людей наезжавших временами до этого в лес. Они уже хотели было подать свои голоса, мол, ложная тревога – эти люди другие и всё в этом духе, но остатки сомнений всё же взяли вверх над их желаниями, и поэтому в лесу царила мёртвая тишина.
Бородатый мужчина запрокинул голову вверх и произнёс:
- Странно: трава, деревья, цветы – всё есть, а птиц не слышно и не видно.
Женщина в очках улыбнулась и сказала:
- Наверное, мы их напугали.
- Скорее всего, что да.
Пых, тем временем, подобрался так близко, что сумел различить среди малышей девочку и мальчика. Те жевали что-то аппетитно пахнущее, рассматривая в траве насекомых.
- А это кто? – спросила девочка.
- Жук, - ответил ей мальчик.
- А как его зовут?
- Жук, - повторил мальчуган.
- У него должно быть имя, - девочка сухой травинкой дотронулась до спинки насекомого.
«Какая рассудительная, - подумал про неё Пых. – Совсем, как я. Было бы хорошо с ней познакомиться. По-моему и она, и этот мальчик ничего мне плохого не сделают».
Он подобрался ещё ближе и вдруг услышал над собой, как девочка воскликнула:
- Ой, смотри, какой одуванчик!
- Где? – Мальчик без всякого интереса уставился на траву.
- Да вот же.
- Подумаешь. Жук интереснее.
Пых замер и стоял так смирно, что действительно смахивал на одуванчик. Девочка пальчиком погладила его пышную шевелюру и произнесла:
- Мягонький…
- А я вот сейчас на него дуну и…
- Не надо, - девочка прикрыла ладошкой Пыха.
«Молодец, - мысленно поблагодарил её тот. – Мне сквозняки сейчас ни к чему»
Мальчик не стал настаивать. Он посадил жука себе на руку и отправился к родителям, чтобы показать им свою находку. Отец оглядел жука со всех сторон и произнёс:
- Неплохой экземпляр, но лучше его отпустить. Пусть себе ползёт. У него, наверное, есть семья.
- И детки, - вставила женщина в очках.
Девочка тем временем рассматривала Пыха, принимая его за одуванчик. Она приблизила своё лицо так близко к его пушистой шевелюре, что Пых смог рассмотреть цвет её глаз – карие.
- Ой, да ты не одуванчик! Ты моргаешь! – воскликнула девочка.
«Всё… я себя выдал, - подумал Пых. – Сейчас меня посадят в банку и отдадут на опыты».
Ничего подобного не последовало. Девочка продолжала рассматривать существо, оказавшееся вовсе не одуванчиком.
- Ты кто? – спросила она.
«Прикинусь иностранцем» - решил Пых и не мигая уставился на девочку.
- Нет, ты определённо очаровашка.
«Это что ещё за обидное слово? - подумал Пых. – У меня есть имя и всё подобное - явный перебор».
- Жаль, что я не умею разговаривать на языке лесных жителей, - вздохнула девочка.
Пых пошевелил ресницами. Он хотел подать голос и выдать что-нибудь из коллекции иностранных слов, но, если честно, этих самых слов он и не знал, да и об иностранцах ему случайно сболтнула сорока Трещотка. Та иногда делилась информацией с жителями леса, но сама ничего толком не могла объяснить. Вот и слово «иностранец» вылетело из её клюва, а откуда оно у неё оказалось в голове, вспомнить не смогла. Пых же решил спросить об этом сову. Та, полуприкрыв глаза, сказала что иностранцы – это такие люди, которые живут лучше, чем все остальные и добавила: «У них ещё язык непонятный…»
- Ты меня слышишь? Как тебя зовут? – девочка произнесла всё это шёпотом.
- Пых, - произнёс «одуванчик» и испугался своего голоса.
- Ой, я, кажется, расслышала, но ничего не разобрала. Ты меня не бойся. Я хорошая….
- Пых, - повторил он уже громче и уставился на девочку широко раскрытыми глазами.
- Пых? Смешное имя, - та улыбнулась и представилась: - А я – Роза.
«Ну, и выдумщики эти люди: назвали ребёнка цветком» - подумал Пых про себя, а вслух сказал:
- Интересное решение. А как зовут того, кто хотел на меня дунуть? – Он скосил глаза в сторону, куда только что убежал мальчик.
- Это Юська - мой брат. Он тоже хороший, только он мальчик.
«Ну то, что он мальчик это я сразу понял, а вот насчёт того, кто он – хороший или наоборот – торопиться не будем с выводами» - решил про себя Пых и пошевелил ногами.
- А у тебя есть братья, сёстры? – спросила его Роза.
- Нет.
- А кто твои родители?
- Не знаю.
- Бедненький… Значит, ты сирота.
- Как это?
- Ничей, - пояснила Роза.
- Не понимаю. - Пых смотрел на неё, не мигая.
- Ну, когда ты один…
- Я не один. У меня есть: Шур, Хныка…
- А это кто?
- Друзья.
- А где они сейчас? – спросила Роза.
- Где-то рядом, - ответил Пых.
Он знал или только предполагал, что и Шур, и Хныка где-то поблизости и именно сейчас наблюдают из своего укрытия за тем, как он смело разговаривает с девочкой-цветком. Каждое живое существо может заблуждаться. Вот и Пых насчёт своих друзей заблуждался, а так как ему это даже и в голову не приходило, он стал расспрашивать Розу о всяких пустяках, подбираясь постепенно к самому главному, что его волновало в данную минуту.
- А что это у тебя? – Пых кивнул на кусок хлеба в руках у Розы.
- Бутерброд, - ответила та и тут же предложила ему: - Хочешь?
- А можно? – У того даже в горле запершило.
- Конечно, - произнесла девочка.
«Какая она хорошая» - тут же подумал про неё Пых.
Девочка отломила маленький кусочек и протянула ему. Пых с благодарностью взял и замер. Он не хотел показаться невоспитанным, а тем более каким-то побирушкой. Пых постарался предать себе вид знатока и спросил:
- С маслом?
- И с вареньем, - ответила девочка.
- Каким? – тут же последовал вопрос.
- Вишнёвым.
- С косточками? – поинтересовался Пых.
- Без.
Он не спеша, обнюхал кусочек от бутерброда и слегка лизнул. Это было вкусно.
«Я так и думал: что люди что попадя в рот совать не будут» - сделал вывод про себя Пых и стал есть.
- Ну, как? – спросила Роза, когда последняя крошка исчезал у него во рту.
- Вкусно, - отрапортовал Пых.
- Ещё?
- Пожалуй.
Собственно «вторжение», о котором растрекотала Сорока Трещотка на весь лес, оказалось не таким страшным, как все предыдущие и поэтому звери и птицы постепенно успокоились. Люди вели себя хорошо, а это, как заметила Сова: «Хороший знак». Уж на что кабан был всегда критически настроен ко всему подобному и тот прохрюкал в адрес Трещотки: «Доголосилась неуёмная душа – теперь сиди и лечи своё горло. Это тебе за враньё».
Кода люди собрались в обратный путь, прибежал Пых и сообщил Шуру, и Хныке, что уезжает в гости.
- К кому? – спросила мышь.
- К людям, - ответил Пых и добавил: - Сами позвали.
- Ты хорошо подумал? – Хныка тревожно подвигала носом по сторонам. – Всё это так подозрительно.
Шур быстро-быстро заморгал чёрненькими глазками и сказал:
- Пусть съездит – сменит обстановку, а то всё в лесу, да в лесу. Так можно вообще одичать. Надо когда-нибудь начать открывать для себя мир. Посмотрит, запомнит и нам расскажет. Это же интересно…
- А если его съедят? – Хныка не хотела так просто отступать…
- Меня? – Пых засмеялся. – За что же мне такая участь?
- Людям виднее. То, что они тебя пригласили сами - это ещё ничего не значит и потом, раньше такого ещё в нашем лесу не было, чтобы сами позвали. Нет, здесь надо всё хорошенько взвесить.
- Ой, Хныка, - Пых скорчил смешную мордочку, - ты и придумщица. Ладно, я пошёл. Не скучайте тут без меня.
Он легко подпрыгнул на месте и побежал, мелькая шевелюрой среди зелёных стеблей травы.