Мой город, мой любимый город, лучший в мире. Сколько столиц я посетила? Три, пять, десять? Нет, не помню, не сосчитала. Врезалась в память Вена. Собор Святого Стефана (Штефансдом), святого покровителя столицы Австрии. Собору более 800 лет. Под собором находятся древние катакомбы - место захоронения представителей династии Габсбургов, его внутреннее убранство просто завораживающе красиво, а в его шпиль вделано турецкое пушечное ядро, попавшее в собор во время турецкой осады города в XVI в. В дни Штраусовского фестиваля с его смотровой площадки открывается великолепный вид на Дунай и Вену.
А Рим! Рим – город, о котором можно бесконечно говорить, им можно бесконечно восторгаться, гулять по нему. Как замираешь перед Римским Форумом, а Храм всех богов - Пантеон! Сикстинская капелла, с фресками Микеланджело.
Загадочная улыбка Джоконды в Париже и ….
Все города прекрасны. Там я всегда сильнее чувствую течение времени – раз и уже автобус к гостинице, аэропорт, нереально синее небо, когда самолет набрал высоту.
Но когда я иду по Большой Ордынке к Третьяковской галерее, я чувствую легкое шевеление над головой – ангел ли это, ветерок, или голуби подняли струйку ветра? Но я знаю, что могу часами стоять у картин Алексея Саврасова, что это мое родное. Саврасов, художник большого дарования и трагической судьбы. Я не пойму, почему у меня создатель русского лирического пейзажа вызывает чувство полное грусти и любви к России.
Я иду по каменному городу, который выбрал мой дед, но я сознательно поддержала его, потому что в сорок первом после парада он уходил на фронт, и мама не знала, вернется ли он живой. Поэтому я люблю мой каменный, местами с заплатками, местами широко европейский город. Я выбрала его обыденно и просто, отказавшись от детей, которые не разделили моей любви, которые живут на другом континенте, но я знаю, что они счастливы, что это их путь, и мешать им я не смогу.
Город добра и зла, непонятных прохожих и старушек – одуванчиков, появившихся в новых кварталах города, хотя вспоминают они между собой переулки Арбата, Патриаршие пруды, все та места, где прошло их яркое социалистическое детство и совсем нелегкая взрослая жизнь. А теперь, вынужденные переехать на окраины Москвы, они остались такими же доброжелательными, любящими немного посплетничать (а что еще делать), вспоминающими быстро промелькнувшую жизнь.
Последний год Москва расцвела яркими плитками тротуаров, красивыми арками, цветниками, свободной походкой молодежи, шумом студентов на роликовых коньках и скейбордах.
Малиново-сиреневые тени сгущались, около клуба с чудным названием «GOGOL», где молодость не спорит с судьбой, уже внушительная очередь на фэйс-контроль, я бустро прохожу мимо, бросив в шляпу уличного музыканта несколько монет, и сворачиваю в арку своего двора. Ночь… Ясное небо…Звезды…. Очень много звезд… Одна ярче другой, одна крупнее другой. Какие красивые и в то же время гордые, холодные, неподвижные. Все, что происходит внизу, на земле, для них не имеет никакого значения. Они просто появляются ночью на небе и потом исчезают. Вот наблюдатели без чувств, без эмоций! Мне кажется, что они не живые, но какие- то загадочные. А эта звезда кажется ярче, огромнее всех, имеет преимущество над всеми звездами.
Сегодня я пришла домой одна. Спросила у собаки: "Где Леня"? Собака радостно подбежала к двери, сунула нос в щелку, шумно понюхала воздух. Я закрыла дверь на все замки.
Как мне грустно без тебя. Мне кажется, что без тебя в моем мире всегда идет дождь. Я представляю тучки, которые скользят по моему потолку, отражают золотой свет иногда заходящего солнца, иногда уже зажженной люстры.
Зажгла свечи. Нарезала твой любимый сыр. Спросила у тебя вслух, не сделать ли тебе твой любимый салатик. Сделала. Ведь ты наверняка сказал бы "Ммм". Надела то белье, которое покупала на первую годовщину нашего с тобой первого поцелуя. Наполнила шампанским два бокала. Подняла свой. Чокнулась с твоим. "За тебя. Я люблю тебя". "И я тебя", - ответил ты.
Догорела первая свеча. Закончился первый бокал шампанского.
"За тебя, родной. Сейчас на часах одиннадцать без десяти. И я хочу, чтобы именно сейчас, именно в одиннадцать без десяти, ты почувствовал себя счастливым».
Я не хочу думать, что где-то стреляют, что ты можешь лежать, прижавшись щекой к земле, чтобы стать невидимым. Я не хочу думать, где ты можешь сейчас ползти, стрелять, бежать , перекатываться – я буду пить за тебя. Тост у меня был все равно один: "За нас".
Я люблю тебя. Я совсем не идеальная. Я такая же, как и все.И мне больно. И я плачу. И я просто ненормальная. Но именно сейчас, когда в наших с тобой бокалах пенится шампанское, когда горит свеча, когда рядом с салатником лежит одна вилка на двоих, когда на экране ноутбука открыт наш с тобой любимый сериал, мне не хочется боли, не хочется плакать. Мне хочется, чтобы ты был счастлив, был рядом, чтобы ты выжил в той мясорубке, где наверняка сейчас находишься.
Знаешь, а когда-нибудь, совсем в другой жизни, мы снова будем вместе. Я это знаю точно. Мы будем искать друг друга. И когда-нибудь, совсем в другой жизни, ты снова нежно сожмешь мои пальцы, положишь мне голову на плечо, и скажешь "Я скучал по тебе". Когда-нибудь. Потом. Совсем не в этой жизни.
Догорает вторая свеча. За окном темнеет. Давай разделим последний бокал на двоих. Я снова пью за тебя.
Проходя к спальне, я провела рукой по рамочке, в которой под стеклом были стихи. Стихи были твоего погибшего друга. Пятна крови, вынутой из гимнастерки бумаги, давно почернели, и бумага чуть скорежилась.
Это наш талисман. Я знаю, что человек, спасая тебя, сказал: «Живи». Ты никогда не называл мне его имени.
Но я знаю, что ты вернешься ко мне. Пойдем спать, родной мой. Спокойной ночи!