"Не уходи из сна моего.
Сейчас ты так хорошо улыбаешься,
как будто мне подарить стараешься
кусочек солнышка своего.
Не уходи из сна моего.
Ведь руки, что так нежно обнимали,
как будто бы радугу в небо подняли.
И лучше их нет уже никого."
Э.Асадов
Я приехала из Сан- Франциско. Остановилась у дочери. У меня шел ремонт, а как известно, стоит ремонт начать, как...
Около дома - прекрасный парк, где я часто по вечерам гуляла и почти всегда встречалась с молодой парой, которая поразила меня. Поразила не красотой женщины лет 32, не ее точеной фигуркой, не сероглазый стройный мужчина, с лицом, напоминавшим интеллигента тридцатых годов с тростью в виде перекрещивающихся мужской и женских рук.
Поразило, что они всегда держались за руки, а когда смотрели друг на друга, солнечный лучик счастья пробегал на их лицах.
Эта пара составляла единое целое, как скала, земля, млечный путь. Чувствовалось, друг без друга они жить не могут.
И так они трогательно смотрелись вместе, что я не переставала гадать, какую счастливую заплату любви подарил им Господь и почему.
Много позже я познакомилась с этой парой и узнала историю их любви и трагедию потери.
ИВАН.
Очнулся он в больнице.
Белое, все белое, даже голова отца на скрещенных руках - вся белая.
Ивану уже все рассказали. Про автомобильную катастрофу, про то, что мать отказалась ухаживать за ним и уехала на гастроли, а он никогда не сможет ходить.
Иван смотрел в потолок и слова отца доносились отрывочно: Швейцария, оттуда в Рим, на море.
Ты ведь лучший ...программист..пока ..
Через месяц врач Швейцарской клиники разводил руками, такая же история повторялась и в других больницах.
В Рим они приехали в конце августа.
Иван окреп, делал специальную гимнастику, уверенно ездил в кресле.
Игорь Михайлович уже не боялся оставлять его на вилле с охраной, а сам занимался делами компании.
Одна из программ Ивана заняла первое место на конкурсе молодых программистов мира, в Токио. Иван пытался вернуться к жизни.
Но на скрипке он играл очень редко, а когда играл, то Игорь Михайлович, сидя у раскрытого окна гостиной, плакал, глотая внутрь слезы, чтобы не покраснели глаза и Иван ничего не увидел.
ВИКА.
Вика пританцовывая шла по via del Grande, у нее сегодня был чудесный день.
Во - первых, выставка молодых дизайнеров прошла прекрасно и Вика заняла второе место. Когда Вика шла по улице, распустив волосы, черные с рыжинкой, сверкая зелеными с поволокой глазищами, точеной фигуркой - оглядывались все.
Вика знала, но вела себя скромно, спокойно и улыбчиво. Глянув на часы - заторопилась, скоро должен подъехать муж Павел.
Переходя улицу, она чуть не налетела на большущий джип, из которого доставали инвалидную коляску. В коляску посадили молодого человека, в руках у него были бумаги, одна из которых вылетела прямо к ногам Вики. Вика хотела пройти, но что-то заставило ее поднять листок. Она протянула листок, и тут на нее глянули по - детски большие светло-голубые, даже чуть выгоревшие глаза юноши, в глубине которых плескалась боль.
- Спасибо, сказал он, - я - Иван, и протянул руку.
Вика, подала свою прохладную ладошку.
Иван держал ее и смотрел на Вику, как на экзотический цветок, прикосновение к которому доступно только Богу.
И Вика вдруг ясно почувствовала, прочла его мысли. Ведь он не умеет по - настоящему улыбаться, улыбаться душой. Видимо, произошла катастрофа, и Иван забыл радость, смех, надежду, оставив боль, слезы, страх.
ПАВЕЛ.
С Павлом мы дружили с детства, сидели за одной партой, он дергал меня за косички, как положено.
Родители наши имели большой совместный бизнес, поэтому вопрос о моем замужестве не стоял - я всегда знала, что выйду замуж за Павла.
После института, мы поженились. Мы были с Павлом разные люди, но вдвоем шли в одну сторону.
Я простая, у меня много подруг.
Павел сложный, замкнутый, неразговорчивый жесткий в бизнесе.
Мы ладим, но за пять лет брака голову уже не сносит.
В последний год я стала замечать, что нужна ему больше для " понта", он очень любил ходить со мной на вечеринки, презентации, концерты.
Я была очень важным антуражем при выходе "в свет".
Родители замучили Павла вопросами: когда, ну когда.... им не терпелось понянчить внуков. Я тоже заглядывалась на малышей на улицах, но Павел считал, что надо пожить для себя, ну а потом..
И это единственное, пожалуй, что отравляло наши ровные отношения.
И только моя бабушка, не любившая Павла, когда я приезжала к ней в гости, спрашивала: ну, красотуля, не выгнала своего "прынца"?
ВИКА И ИВАН. ВСТРЕЧА.
Вернувшись из Италии, я поселилась у мамули, потому что надо было готовить выставку в галерее, которую на свадьбу подарил отец, а Павел с отцом по делам компании отбыли в длительную командировку.
Насвистывая свою любимую мелодию , я взбежала на пятый этаж, дверь соседней квартиры приоткрылась и я ....просто онемела, увидев Игоря Михайловича и Ивана в кресле.
Встреча для меня была настолько неожиданной, что находившая выход в любой ситуации, я открывала рот, как выброшенная на берег рыба.
-- Вика, здравствуй, отец Ивана приобнял меня. А мы вот переехали после Рима сюда. Парк, Ивану может гулять.
Я подошла к Ивану: - Привет.
Иван взял ее как самый ценный и хрупкий экспонат в мире и приложил к груди.
-Вика, я думал никогда тебя больше не увижу. Смутился, отпустил мою руку, и низко наклонив голову спросил:
--Ты к маме?
- Я поживу здесь некоторое время, пока Павел с отцом в командировке, а маме надо помочь.
-Вика, а ты придешь к нам, ....ко мне в гости. Стало так тихо, что я слышала его дыхание.
Я оглянулась на дверь своей квартиры.
-Ну конечно, вечером и заскочу, и побежала к двери. Бледный Иван, смотрел мне вслед. Его взгляд я чувствовала затылком.
Мама, конечно, выразила недовольство таким поведением. Мое время, которое я проведу с инвалидом не входило в ее планы.
Но я была упряма, и вечером уже звонила в квартиру Ивана.
Сказать, что он был счастлив - ничего не сказать.
Как гостеприимный хозяин, он усадил меня на диван, привез чай, конфеты, накрыл на стол.
Все это он успевал делать, не отводя от меня глаз.
-А на скрипке - ты играешь, я показала на лежащую на отдельном столике старинную скрипку.
- Я, раньше учился и играл, он перевел разговор на другое.
Когда я собралась уходить, он опять взял меня за руку, и я почувствовала, как дрожь пробегала по его телу.
Как быстро улетели пять лет моей жизни, так незаметно.
Я только сейчас подумала, что размеренная жизнь с Павлом - это вода, которая течет сквозь пальцы, то прозрачно, то туманно.
И Иван это понимает. Он робко протягивает руку и легче бабочки проводит рукой по моим волосам.
А ты... ты ведь понимаешь, что вы оба сейчас чувствуете, просто слезы, катятся по щекам, словно капли дождя.
И только сейчас я вернулась из мира потустороннего, в мир живой, и почувствовала -щеки мне вытирает своим платком Иван, и фразу тихонько сказал он...
-Ты придешь еще? прошептал Иван и добавил:
-Знаешь, Вика, одиночество идет за тобой след в след, иногда играет с тобой в прятки, но никогда не отстанет.
--После нашей в Риме встречи, я не влюбился, нет, ты просто вошла в сердце и осталась.
Я уговорил отца все узнать, и уговорил переехать сюда. Я все знал, я знаю что нельзя, но я не мог. Твои глаза сразу поглотили меня, а мы виделись секунды.
Я ждал, я ждал, что ты заедешь сюда, у меня абсолютный слух, и я узнал бы твои шаги из миллиона других. -
-Вика, можно я изредка буду видеть тебя? Иван наклонил голову, как на плахе под топор.
Что я могла ответить? Что люблю Павла? А люблю ли?
Вот наша ситуация: не стучали в едином ритме два наших сердца.
Мы пытались, искали, мечтали, на миг слова подбирали. А ведь от счастья были всего на шаг, пока он не услышал, что хочу я ребенка. К этому не был готов. Боль...Страх.. Испугался. И начала я искать причину к разлуке."
Когда я заскочила домой, мама недовольным голосом, сообщила, что такое поведение недопустимо. Я пробежала в комнату и легла спать. Утром, встав пораньше, поехала в галерею. Ещё в Архитектурном институте я нарисовала картину, ее даже выставляли: "Парусник в штормовом море".
Павлу она не нравилась, он не любил экстрим, и лежала она в " запасниках" моей галереи.
Я достала " Парусник", луч солнышка скользнул по парусам, и было ощущение, что они начали двигаться под напором ветра.
Через полчаса я входила к Ивану.
Он сразу открыл дверь, глаза от волнения у него потемнели.
-А я слышал, что ты идёшь, чувствовал. Взял с подлокотника горшочек с моими любимыми фрезиями и передал мне, как всегда, подержав мою руку в своей.
Потом мы пили чай, Иван очень ловко со всем управлялся.
Мы пили чай и не могли наговориться. Мне вообще дома разговаривать можно с домоправительницей Дашей. Павел убегал рано, приходил поздно, не забывая поцеловать. Но у меня в душе складывалось мнение, что я дорогая игрушка в его руках, и скоро Даша будет стирать с меня пыль, как с фарфоровой статуэтки.
Поэтому про картину я вспомнила, когда начало смеркаться.
Я побежала за ней в коридор, заодно глянув на мобильный. Ого, восемь не отвеченных звонков от Павла.
Когда я передала картину Ивану, он своими длинными тонкими пальцами развернул ее прямо в моих руках, свет люстры яркими точками заиграл на парусах, волны стали казаться темнее, как и глаза Ивана.
Он держал мои руки и открывал рот, но звуки были хриплые и неразборчивые. Наконец я услышала: - Вика, это же чудо и ты, ты чудо, Вика....
Я все понимаю, но Павел ....пока я ничего не могу с собой поделать - мысленно произнесла я: как душу удержать мне, чтоб она с тобой рассталась? О, если бы могла запрятать ее в тайник, где ничего о тебе мне не напоминало!
--Прости, мне надо идти.
- Но ты придешь еще, да? Ну, как друг.-
Я кивнула и выскочила из квартиры.
Влетев в прихожую, я наткнулась на колючий взгляд мамы. Она протянула руку, и забрала из моей сумочки ключи от квартиры и машины.
---Павел распорядился, пока он не приедет, будешь сидеть дома. И никуда без разрешения.
ВИКА И ПАВЕЛ
Я сидела на диване, поджав ноги, и думала. Павел позвонил на мобильный, его воспитательную речь я отключила на пятой минуте.
Чуждо? Но пара встреч с Иваном не могла привести к хаосу в наших отношениях. Видимо он начался раньше. Неужели Павел так глуп, что не понимает - по одному поступку нельзя ни о чем судить. Поступку. А он был, этот поступок?
Мы всегда, или мне только казалось, шли с ним вместе, и ритм сердца был един. Удар за ударом, шаг за шагом, такт за тактом. А сейчас наши отношения - как звон пустых бокалов. Звон бокалов....
Ты же видел меня каждый день. Я хотела чистоту и глубину, а не гнев и лживые обвинения. Разве могу я теперь, здесь, среди ненависти родителей извлечь чистоту?
Почему так? Так жёстко и так черно. Осталась одна боль, она повсюду. У Ивана тоже боль.
Мои мысли бегут по кругу, чувства уходят, иллюзия мирной жизни с Павлом куда-то уходит. Иллюзия нашей жизни, оказалась насмешкой судьбы.
Сейчас ты должна решить - где кроется правда? Правда, это Павел, но тогда это глубоко внутри тебя, под всеми слоями души.
Правда, это Иван?
Я вышла на балкон, и привстав на цыпочки, посмотрела вверх. Там полно звезд, когда - нибудь ты взлетишь, потому что душа взывает голосом подбитой птицы.
ВИКА И ИВАН
И вдруг я услышала звуки скрипки. Балкон у Ивана был открыт, и я ясно услышала, как он играет безысходно и горестно.
Спала я тревожно, скрипка долго звучала, но как-то уж совсем тревожно.
А под утро проснулась от сирены скорой у нашего подъезда. У меня внутри все окаменело, я набросила сарафан, на цыпочках прокралась в прихожую, достала из маминой сумки ключи. Я уже хотела выскользнуть за дверь, как раздался мамин голос - не смей!!!!
Но я была уже на первом этаже и видела, как носилки с Иваном заезжали в чёрное нутро машины. Я подбежала к Игорю Михайловичу, он уже садился рядом с носилками. Он отвернулся, я все поняла и рванула к своей машине.
В приемном покое за десять долларов я получила всю информацию:
реанимация на втором этаже, у Ивана в позвоночнике пережат сосуд, врачи решают, что делать. Через три ступеньки я подбежала к дверям реанимации.
Игорь Михайлович, синеватого оттенка стоял у двери. Вот вышел врач, они пошли внутрь.
-Вы должны понять, говорил врач, она его жизнь. Благодаря ей он все терпит и ещё жив. Дайте ей перед операцией зайти к нему-.
-Я не понимаю! Вы говорите шансов нет! Он умирает!
Доктор грустно посмотрел на Игоря Михайловича: но в сердце этой девочки он будет жить вечно!
ВИКА И ЕЕ ЛЮБОВЬ
На годовщину смерти Ивана, я поехала одна, попозже, не хотелось ни с кем встречаться.
У ограды стоял высокий стройный мужчина. К ограде была прислонена трость, а букет белых хризантем лежал рядом со стеллой.
Увидев меня, он посторонился, и я поставила корзину.
- Я вас знаю, сказал он.
От удивления я чуть не упала, и ухватилась за ограду.
-Мы учились вместе с Иваном. Меня зовут Андрис. Я из Вильнюса. В Риме, когда Иван встретил Вас, я тоже там был. Я художник, Иван попросил меня нарисовать Ваш портрет.
Мы ещё постояли, а потом медленно пошли по аллее.
- Разрешите Вас подвезти? Я кивнула, Андрис распахнул дверцу и помог сесть.
В машине перегнувшись, он достал папку и положил мне на колени.
Я открыла: на меня смотрели два друга студента, молодые, здоровые улыбающиеся - Иван и Андрис.
А на втором портрете была я, в Риме, протягивающая Ивану его бумаги.
Иван просил, что если....передать его Вам.
Он тихонько тронул машину.
Я замужем уже три года. Мне кажется, я лечу все время Андрису навстречу, а он ловит меня. В гостиной, в простой раме висит картина " Римский портрет".
На нём запечатлена прекрасная, чуть смущенная улыбка Ивана.
И не бывает дня, чтобы рядом с портретом не стояли в вазе любимые цветы Ивана.
Пламя нашей любви с Андрисом разгорается все сильнее. Через два месяца у нас должен появиться сын, маленький Иван.
Поэтому мне хочется сказать о нашей жизни словами всем известной песни. Она наша с Андрисом любимая, потому что она про нас:
" Покроется небо пылинками звезд.
И выгнуться ветки упруго.
Тебя я услышу за тысячу верст.
Мы-- эхо, мы - эхо,
Мы - долгое эхо друг друга"...