Вера ловко орудовала ухватом в печи, подтягивая чугунки с картошкой и мясом. От печного жара раскраснелась, но казалось, что румянец больше от злости, нежели от печного духа.
-- Доколи терпеть этого оглоеда!? -Вера сердито хлопнула крышкой на ведро с кормом для поросенка и посмотрела на сына дожидаясь ответа.
-- Мам, ты чего? Мартынка столько лет у нас живет...-Олег съежился, ожидая увеличения материнского гнева.
Вот вроде и в город уехал давно, семья своя, дело, а вот поди ж ты, матери до сих пор опасается. Крута нравом Вера: гром гремит и то тише. Мартын же словно почуял, что речь идет о нем. Поднял голову, поводил ушами и его подслеповатые глаза виновато заморгали и уставились в ту сторону, откуда шел разговор. Он попытался встать, только со второй попытки лапы его послушались и он, шатаясь поковылял к Олегу. Мужчина встал из-за стола и подхватив кота на руки, посадил к себе на колени, поглаживая осторожно, чтобы не сделать старику больно ненароком.
-- Какой от него прок? К миске уж еле ползает, облез весь, подслеповат. Мыши скоро у него под носом хоровод водить будут!
-- Давай мышеловки поставлю- из последних моральных сил не уступал сын матери.-Жалко кота, столько лет служил нам верой и правдой, а теперь что? Стар стал и вон его? Мам, есть в тебе хоть капля жалости?
-- Ты мне еще на жалость подави!-Вера уперла руки в бока- Я теперь инвалида выхаживать буду, да? А огород и скотину кто присмотрит? Ты? Умотаешь после выходных, только тебя и видела! В мешок его и увози, вот и весь сказ.
Олег прижал ладонями уши Мартынки, сердце его зашлось-затуманилось от жалости, не хотел, чтобы старый, верный друг услышал слова плохие. Кот прижал уши к голове под ладонями, согрелся от тепла рук и коленей и задремал, почувствовав облегчение и тихую радость. Все-таки он нужен. Пусть не хозяйке, та всякий раз норовит прикрикнуть тоном обидным, или тряпкой шлепнуть, прогоняя, но мужчине, сыну ее, точно нужен. В ту счастливую для Мартынки минуту под ноги Олегу кинула мать холщовый мешок.
-- Поезжай в Райцентр, список дам тебе, прикупишь кой-чего, тебе на машине одно удовольствие, а мне автобусом надсидаться, вот там Мартына и выпусти. Кот мой мне и решать его судьбу- мать и голосом не дрогнула.
Мартынка же дремал похрапывая по-стариковски и счастливо жмурил глаза в ответ на поглаживания. Скрепя сердце и не смея ослушаться мать Олег взял кота и уложил его на заднее сиденье автомобиля без мешка. Обманывая себя и ненавидя за слабость открыл дверь когда укладывал покупки в надежде, что Мартын из любопытства выйдет из машины. Так и случилось, кот боязливо высунулся, свалился под порог машины и остался один...
Хлопнула дверь и машина, поднимая столб пыли рванула обратно в деревню, за тридцать километров, оставив кота в чужом месте доживать последние дни. Не просто дался Олегу этот поступок. Засыпая ночами, видел перед собой мохнатую, серую морду Мартына, тот укоризненно смотрел на него подслеповатыми глазами, опустив грустно усы. Мужчина корил себя, ругал, что не забрал кота к себе домой, смалодушничал в угоду матери, зная наверняка, что угодить ей в принципе невозможно.
После этого случая он месяц не мог поехать в деревню к матери. Не шли ноги, не ехала машина. Душу рвала сама мысль, что приедет он к матери в деревню, а там территория Мартынки.
Огромная царапина на косяке двери: это будучи котенком Мартынка хотел поточить коготки, да зацепился и повис на одной лапе испуганно мяукнув. Его освобождали смеясь, а он от испуга еще и шипел на руку, его спасающую. Тяжелые парчовые шторы в холодной комнате- на них Мартын раскачивался и оставлял огромные затяжки, получал по хребтине полотенцем, но, описав большой круг по комнате, снова заскакивал на эти шторы уже спасаясь от гнева хозяйки у самого карниза.
Высокий порог из веранды в дом- место первой охотничей победы кота. Наступали на него входящие несколько раз, но пост свой он не оставил и, ловко ухватив лапой мышонка, отведал первой в своей кошачьей жизни крови. За огромной русской печкой, где лежанка, так и осталась огромная дыра из дома в подвал. Вряд ли мать ее успела заделать. Этот лаз кот оборудовал себе сам и уходил через него по своим, кошачье-охотничьим делам. Что ни место- то событие не только в кошачьей жизни, но и часть жизни людей, обитавших в этом доме.
Только после очередной выволочки, скрепя сердце, поехал опять Олег в деревню.
Оставил машину за воротами и пошел к калитке. Ноги не идут. Вдруг слышит в стороне, за кустом как-будто стон, как-будто мяучит кто. Дышать даже стал тише : «Вдруг Мартынка?»
Отвел куст рукой и обомлел: сидит серый, порядком потрепанный, изможденный кот. Шатается от голода ли, от старости ли, от усталости. Только серая мохнатая морда с укоризненными, подслеповатыми глазами как в той картинке, которая мучила Олега много дней.
-- Мартынка!- выдохнул мужчина- и протянув к нему руки присел. Кот упал ему на руки и облегченно вздохнул. В этом облегчении он услышал все: трудности, которые перенес кот, пройдя тридцать километров, но главное, в этом вздохе было слышно, то, ради чего он сюда шел. Шел ради дома, которому был верен и ради Олега, которому, как он вероятно думал, был нужен.
Первый раз в жизни сын не слушал мать. Занес кота в дом, положил на кровать.
– Таз принеси пожалуйста с теплой водой- сказал матери не повернув головы- Мартын вернулся, я его вымою. И больше никто никуда его не повезет. Вера удивленно промолчала.
Еще через месяц Мартынка сам ушел в лес. Умирать. Так поступают все коты, они не умирают дома, если есть возможность уйти. Всему свое время.