Когда вышла эта книга, Олега Попова уже не было с нами.
Но тем интереснее воспоминания очевидцев, знавших его лично.
Вечная память талантам!
Когда маленькой девочкой я ходила с родителями в цирк, мне всегда казалось, странным, что у клоунов, которые всех смешили, даже мои родители иногда звонко смеялись, такие грустные глаза. Мне казалось, что у них тихий голос (усиление микрофонами не может обмануть), мягкая походка, несмотря на странные большие башмаки, и такая же мягкая улыбка. Когда мы встречались глазами, или они смотрели на детей, улыбка менялась, она становилась радостной и широкой, но глаза все равно оставались грустными.
Повзрослев, я поняла, что печаль, как состояние души, прорывается в наши глаза чаще, потому что сопереживающий человек — грустный человек. Читая биографии известных всему миру людей, я, как математик, собрала статистику — все мудрые, способные и гениальные люди творили добро. Было ли оно заметно другим, или о нем кричала пресса, или об этом мало кто знал, они иначе не могли, и успех в профессии во многом зависит от доброты. Это не проецируется на современный бизнес, речь идет о людях творческих, художественно чувствующих, даже если они занимаются андронным коллайдером. Замечательная книга «Легенда ХХ века» про судьбу летчика Клода Изерли, который сбросил бомбу на Хиросиму, имела продолжение. Повесть называлась «Самый грустный человек».
Думается, я тоже знала самого, самого, грустного человека. Олег Попов, наш солнечный клоун.
Мои родители были с ним знакомы. Будучи в Германии, я напросилась в гости вместе с корреспондентом газеты, который брал у него интервью. Запомнилась одна мысль, которую высказал Олег Константинович: «Готовя программу, я так вживаюсь в образ, что внезапно обнаруживаю — из зеркала на меня смотрят множество лиц. Все они разные. Реальный мир меняется на волшебный, который я должен донести до зрителя не расплескав, его». Он рассказывал о колоссальном труде художника. Рассказывал тихим голосом, посматривая на нас грустными глазами.
Только один раз, когда мы выкладывали подарки, привезенные из России, я заметила маленькую невесомую слезинку, но он сразу отвернулся и не уверена, почудилось ли мне, что застрял Олег Константинович между двумя мирами, где реальным миром для него была родина — Россия.
Много интересного узнала я от редких встреч с этим замечательным человеком. И я всегда буду вспоминать его, потому что не только на арене, но и в жизни он успел сделать очень много добрых дел, которые давно уже дали свои ростки, сделав из Солнечного клоуна - Великого человека.
« Мой грустный Мим с задумчивым лицом, исхлестанный дождями и тревогой,
Надеждами земными и дорогой, в которой безопасней быть глупцом.
Мой грустный Мим, как много мимо нас промчалось лиц, сомнений и забвений,
Они как смена поколений, пребольно бьют, да в сердце, а не в глаз.
Мой грустный Мим. Все реже через грим мы выдаем естественность реакций,
Как поиск ежечасных сатисфакций, за мир души растоптанный, как Рим.
Мой грустный Мим. Храни себя, храни. Сквозь практицизм понятий и теорий,
Сквозь абсолютность жестких категорий. Мой грустный Мим. Храни себя, храни».