(Проза (рассказы)) - 2003-07-18
Глава первая
19 сентября был обычный день и ничто не предвещало неожиданного разворота событий. Будучи в отгуле, я решил починить у стоматолога больной зуб и разбульдозерить накопившиеся бытовые мелочи, типа стирок-уборок. А в 11 вечера я посидел у компьютера, почитал новости и лег спать.
Ровно в полночь с чудовищным грохотом на город обрушилась Гроза, подобно каменистой земле на крышку гроба. Я проснулся, разбуженный громом, вспышками молний и ощущая себя никак не снаружи, а именно внутри этого гроба - накрепко заколоченного, просмоленного и обшитого кровельным железом для пущего акустического эффекта.
Ужас мой усилился, когда я обратил взор на недавно выключенный, но тем не менее работающий компьютер. Экран монитора горел каким-то тусклым неестественным светом, а прерывистая синяя черта, медленно ползущая по окошку, свидетельствовала о приеме объемистого файла с интернета. Именно с интернета — я не мог ошибиться, глядя на характерную картинку со знакомыми атрибутами моего ISP. Я точно помнил, что ложась спать, вырубил компьютер — этому правилу я никогда не изменяю.
Кто-то пробрался ко мне в комнату и хозяйничает? Я зажег свет — входная дверь заперта, потайных ходов в квартире нет, окна оборудованы сигнализацией. В ту давнюю пору еще не было разделения телефонных каналов по частотам, и пользоваться я мог либо телефоном, либо интернетом, но никак не двумя этими средствами связи одновременно. Дабы предотвратить возможные неожиданности и быть готовым к вызову милиции, я поспешил отключить интернет и освободить телефонную линию (скачиваемый файл меня ни с какой стороны не интересовал). Нажатием кнопки OFF, банальным и общеизвестным способом, интернет не отключился. Я щелкнул тумблером сетевого питания — комп не вырубился, интернет работал, прием файла был близок к финишу. Я лихорадочно и судорожно выдернул сетевую вилку — изменений не произошло, комп светил сигнальными лампочками и как ни в чем не бывало скачивал какую-то непонятную муть. Парализованный ужасом, я сорвал телефонную трубку — гудок пищал, линия была свободна...
Снова вспыхнула ярко-синяя молния и я готов был через несколько мгновений услышать раскат грома - но грома не последовало. Монитор уже сообщал о готовности загрузки и спрашивал: Save on disk / Open from current location? Трясущимися пальцами я нажал кнопку Open и увидел короткое сообщение, заставившее меня покрыться холодным потом: "С тобой желает беседовать лама Кы". У меня перехватило дыхание, зубы мелко застучали...
Кто такой лама Кы?..
Ответом был удар грома. Удар был настолько мощным, что оконное стекло разлетелось в мелкие дребезги, в комнату ворвался порыв ураганого ветра, перемешав в кучу все что можно было приподнять и передвинуть. Сверху обрушился ливень, будто и крыши над головой не было, свет погас, а я расширенными и остекленелыми глазами взирал на экранное сообщение: "С тобой желает беседовать лама Кы".
Дальнейшее я помню плохо. Самый ужас был в том, что я не знал, кто такой лама Кы. К неизвестным предметам и явлениям я отношусь безразлично, то есть никак, но данная ситуация была исключением - я трепетал от страха, перепуганный не столько грозой, не столько нелепым и необъяснимым поведением моего компьютера, сколько магическим сочетанием двух коротких слов: "ЛАМА КЫ".
***
Потянулось время. Но потянулось оно в какую-то не в ту сторону. Наутро голова была мутной, словно после сильной попойки. И само утро оказалось не утром, а вечером предыдущего дня, поскольку солнце взошло не на востоке, а на западе, а в квартире не осталось ни единого следа ночного происшествия: окно было цело, разбросанные ураганом предметы покоились на своих местах. Чтобы проверить, в своем ли я уме, я вышел на улицу. Картина была обычной: шумела листва, чирикали птички, а машины и пешеходы двигались нормально, вовсе не как в кино, когда пленку прокручивают в обратную сторону. Я посмотрел туда, где вчера большой желтый экскаватор выкапывал траншею вдоль дороги. Экскаватор топтался гусеницами по грязной обочине и ворочал ковшом. Он зачерпывал землю, перемешанную с кусками асфальта, из кузова стоявшего рядом грузовика, и обломки асфальта сами ложились ровным слоем поверх закапываемой траншеи. Солнце было уже в зените и не спеша клонилось к востоку.
Я отчетливо сознавал, что помню не только о прошлом, но и о будущем, вплоть до событий злосчастной ночи, которые произошли... произойдут... через 12 часов. Я замотал головой, пытаясь избавиться от наваждения. В одном сомнений не было: я еще в отгуле. Вчера у меня болел зуб, мне поставили временную пломбу и тут я вспомнил, что должен прийти на повторный прием. Лучше не думать о странных вещах, происходящих вокруг, не концентрироваться на собственной психике, а взять себя в руки и спокойно делать намеченные дела.
Стоматологическая поликлиника располагалась всего в двух кварталах и я отправился туда пешком.
Медсестра в регистратуре как-то странно и недоверчиво повертела мой номерок в руках, поморщилась и произнесла: "В четвертый кабинет". Там я уже появлялся накануне. Очереди не было, я постучал и вошел. Знакомый до боли врач перелистывал мою историю болезни.
- Садитесь, - сказал он. Я уселся в кресло без особого страха, зная, что удаление временной пломбы почти безболезненно и выполняется с помощью какого-то крючка. Но дальше может последовать вытяжка нерва, что не сулит приятных ощущений… Вместо крючка я увидел в руках доктора шнур бормашины. "Будь что будет", - подумал я и раскрыл рот.
Сверление было таким же мучительным, как и накануне, и я едва дотерпел до конца процедуры.
- Похоже на глубокий кариес, - произнес доктор, - но внешние изменения в зубе едва заметны. Заболит - приходите снова, и как можно скорее.
Дома я открыл рот перед зеркалом и ахнул - ни постоянной, ни временной пломбы не наблюдалось, а был просто зуб, пораженный кариесом. Внешние изменения действительно были едва заметны и зуб слегка побаливал.
Стрелки часов показывали пять минут восьмого. В семь часов утра я лег спать. Засыпал долго и трудно, терзаемый зубной болью и вопросом, кто такой лама Кы.
Глава вторая
В последующие (…предыдущие?…) дни я начал понемногу привыкать к нелепому течению времени и сопутствующим странностям. Я нормально ел и пил, ходил вовсе не задом, являлся на работу в 5 вечера и возвращался домой в половине восьмого утра. Я перестал удивляться тому, что мотор моего станка крутится в обратную сторону, а детали под резцом превращаются в необработанные болванки. И даже радовался, что в конце (…в начале?…) смены нет необходимости сгребать стружку и приводить в порядок рабочее место. Радовало также и то, что покупки в магазинах не подрывали мой личный бюджет, мало того: по мере приобретения всякой всячины денег в кошельке становилось все больше и больше. Но с памятью определенно что-то случилось, ибо покупки бесследно терялись и я никак не мог их найти.
11 сентября, когда радио монотонным голосом сообщило о самопроизвольном восстановлении зданий Всемирного торгового центра в Нью-Йорке и воскрешении погибших жертв, я встретился перед уходом с работы с раздраженным и озлобленным начальником участка.
- Дундила, - прорычал он агрессивно, - какого черта ты медлишь с возвратом получки?
И тут я вспомнил (ох, проклятая моя память…), что 12 число – день зарплаты. Должен признаться, что наличие солидной суммы в кошельке заставило меня забыть об этом. Но о каком возврате речь? Неужели я должен был… буду… вернуть эти деньги в заводскую казну?
Не дожидаясь моего ответа, начальник рявкнул: - Марш в кассу! Только тебя там и ждут, засранца, деньги в банк отвезти не могут!
В голове у меня снова помутилось и я не помню, с какой скоростью и куда шел. У кассового окошка толпилось несколько подобных мне разгильдяев, забывших вовремя вернуть аванс. Я встал в хвост нестройной вереницы.
Очередь зашумела.
- В рог хочешь, нахал? – не слишком приветливо произнес мужик у окошка, только что расписавшийся в ведомости. – А ну сюда, в очередь!
Лучшая тактика – плыть по течению времени, в какую бы сторону оно, время, ни шло. Я выложил двести тридцать семь рублей, получил одиннадцать копеек сдачи, поставил в графе "Возвращено" свою подпись и отошел от кассы с почти пустым кошельком.
А вернувшись домой, обнаружил включенным телевизор, орущий во всю мощь своих динамиков. Я редко включаю “ящик”, предпочитая черпать новости из мировой компьютерной сети, и на сей раз точно его не включал. Передавали какой-то футбольный матч. Наученный некоторым житейским опытом, я догадался, что врубил его раньше и забыл выключить, уходя на работу – но когда это произошло, вспомнить не мог. Меня подташнивало и сильно болела голова. Посмотрев вокруг, я увидел гору мусора на полу, несколько опорожненных бутылок и стол, заваленный грязной посудой, а на кровати – лежащего в одежде и башмаках приятеля Васю. Васю похоронили 28 августа, вскоре после моего дня рождения. Несчастный Вася был алкоголик, он работал строителем на высотных объектах и в одно прекрасное утро, надравшись прямо на смене, грохнулся со строительных лесов.
Я тряхнул Васю за плечо, но он лишь буркнул что-то и повернулся к стенке, продолжая дрыхнуть. “Ага”, - сообразил я, - ведь сегодня кончается… начинается… мой день рождения. Башка заболела еще сильнее, я замычал и начал искать, чем бы опохмелиться. Но как назло, спиртного не оказалось. Желание освежить голову росло как на дрожжах. Мысли работали плохо. До гастронома – пять минут ходу, а денег в кошельке уж точно наберется на бутылку водки. С другой стороны, путь в гастроном проходит в непосредственной близости от милицейского отделения, где меня знают как облупленного, а тогда уж точно вытрезвителя не миновать. Однако логика подсказывала, что если события моей жизни прокручиваются в обратную сторону и в прошлый день рождения я в вытрезвиловку не попадал, то не попаду и на этот раз. При всем напряжении извилин, однако, я не мог вспомнить, опохмелялся я в тот раз или нет. К тому же я не знал, к каким последствиям может привести мое вмешательство в уже составленный и проигранный кем-то сценарий. Короче, я прихватил маленький рюкзачок и тронулся в путь. Что было дальше… (ближе…), категорически не помню.
Вечером я успешно пришел в себя. Вокруг все было как в тумане, но туман, к счастью, быстро рассеивался. А поймал я себя на том, что режу помидоры для салата. Васька сидел за аккуратно сервированным столом, вполне живой и даже трезвый. Нож в моей руке деловито бегал по разделочной доске, дольки помидора быстро склеивались в нетронутый овощ. Над поверхностью стола небоскребно возвышались неоткупоренные бутылки — судя по влажному налету, только что вытащенные из холодильничка. А еще за тем же столом оживленно чирикали мои подружки Галя и Ира.
- Очень странно, - тараторила Ирочка, - я когда домой вернулась, хотела поймать ту же программу, но ее и след простыл. А мужик был до ужаса интересный, и говорил здорово! И без акцента почти… Я никогда в жизни не видела буддийских монахов…
- И что характерно, - добавила Галя, - обращался-то не ко всем телезрителям, а лишь к нашему Мишане! С днем рождения так цветасто поздравил… Миша, - обратилась она ко мне, - ну чего темнишь? Расскажи в конце концов, кто такой лама Кы?
Тарелка со старой порцией приготовленного салата выпала у меня из рук.
Глава третья
Непонятное течение времени заставило меня мириться не только с глобальным нарушением причинно-следственных связей, но и с неоднородностью наблюдаемой картины: на микроуровне (дома, на рабочем месте, перед компьютером) я почти всегда ощущал, что время идет как ему положено - вперед, а в тотальном масштабе картина была явно обратной. Привык я и к некоторым провалам в памяти. Бывает, что хирургическая операция длится пять часов, а для пациента под наркозом этот срок пролетает словно один миг - то же самое периодически случалось и со мной.
На сей раз я обнаружил себя на скамеечке в городском парке, а рядом сидел все тот же Вася, пряча бутылку под полой пиджака.
- Еще будешь? - спросил он меня без особой уверенности в положительном ответе, глянул по сторонам, опустошил бутылку из горла и крякнул. Впрочем, сначала крякнул, а потом опустошил. При этом бутылка почему-то оказалась полной. Значит, и на микроуровне со временем случаются огрехи...
- Надо пить бросать, - сказал Вася, нюхая рукав. А то жена скоро родит - какой же я отец буду своему малышу… с таким вот рылом...
Я вытаращил глаза. В день моего рождения Васькиному сынишке, Андрею, было уже полгода. Опасаясь показаться идиотом, я осторожно спросил: - А придумали с женой, как малыша назвать?
- Девочка если будет, то Светланой, а парня Андрюхой...
Васькин ответ существенно помог мне определиться с пространственно-временными координатами. Теперь надо ненавязчиво подойти к теме дня моего рождения и спросить, что говорил этот самый лама Кы, когда я, неумеренно откушав горячительного, свалился спать и пропустил весь монолог таинственного буддийского старца.
- Ты че, опупел? Какой лама Кы? - Васька шарил по карманам и в штанах, ища, видимо, заначенный шкалик. - Ты меня хоть когда приглашал? Я ж у тебя ни разу на дне рождения не был.
Осталась надежда только на Иру и Галю. Больше никто не сможет рассказать, какую информацию передавал мне лама Кы. В день моего рождения девушки были уже дипломированными специалистами, Ира защитила диплом на юридическом, Галя - на факультете прикладной математики в том же университете. А сейчас, надо полагать, они сдают последние госэкзамены и шлифуют дипломные работы. Звонить им домой бесполезно, с утра до вечера они в стенах альма-матер.
На Иру я наткнулся сразу, она мчалась по факультетскому коридору с какими-то бумагами. - Миш, прости - горю, - виновато сказала Ирочка, позвони мне лучше вечером, я буду дома после одиннадцати...
К сожалению, "после одиннадцати" (если речь шла о вечере сегодняшнего дня), я позвонить никак не мог. Но осознал это слишком поздно, когда Ира уже исчезла из виду.
Труднее было найти Галю. Для начала я проворонил ее в толпе студентов, валивших из аудитории после какой-то консультации. Потом долго носился по факультетским лабораториям и в конце концов отловил Галю в буфете. Галочка передавала через прилавок тарелку с макаронами, стаканчик кофе, сколько-то копеек сдачи и собиралась взять у буфетчицы деньги за завтрак.
- Галка, - крикнул я, - погоди, разговор есть.
- Привет рабочему классу от недожареной интеллигенции, - улыбнулась Галя, пряча деньги в сумочку, - какой у тебя там разговор? О процессе металлорезания? Так у меня диплом по станкам с ЧПУ, мы с тобой тут живо общий язык найдем!
Мне было не до шуток, и легкомысленное настроение Галки немного раздражало. Поэтому я решил не тянуть резину и взять быка за рога.
- Галя, или я сошел с ума, а вокруг все нормальные, или я один в этом мире здоровый, а вокруг - сплошной сумасшедший дом. Давай порассуждаем. Вот ты - человек без пяти минут с высшим образованием, специалист по промышленному применению процессоров, а стало быть, элементарной логикой владеешь. Вот скажи мне тогда: с какой целью ты приходила в этот буфет? Чтобы взять со стола миску с горячими макаронами, отнести на прилавок и взять у буфетчицы деньги?
Короче: полгода назад (или вперед), я уж толком не знаю, ты была (или, черт возьми, будешь) на моем дне рождения. И я здорово напился, а у меня работал телевизор, помнишь? А по телевизору выступал лама Кы и передавал мне личное сообщение. Но я в это время спал и ничего не слышал. А еще вы с Иркой потом обсуждали этого самого ламу Кы, и ты вдобавок сказала, что никогда в жизни не видела буддийских монахов. Вопрос: что говорил тогда лама Кы?
Галя уставилась на меня перепуганным и бессмысленным взглядом, очки на ее красивом носике покосились. Она хотела что-то сказать, но чувствовалось, что огромный комок застрял у нее в горле, что она куда-то хочет его протолкнуть, внутрь или наружу, но никак не получается. Зрачки недожаренного специалиста по процессорам были дико расширены и неподвижны.
- Н... ненормальный... - выдавила она и бросилась вон, чуть не растянувшись на пороге буфета.
Галке я позвонил через минус пятнадцать часов, вечером предыдущего дня. Как я и предполагал, она совершенно не помнила о нашем разговоре, который произош… произойдет в факультетском буфете завтра, снова чирикала и шутила как ни в чем не бывало. Но затронутую тему я решил пока не поднимать – есть время… то бишь антивремя, чтобы обдумать правильную тактику предстоящего разговора. Со звонком Ире я тоже решил поантивременить.
Увы - надежды почти не было, что девушки помнят о будущих событиях…
Глава четвертая.
С виду незначительное, но страшное происшествие заставило меня критически пересмотреть свою жизненную позицию в новых, хотя и давно привычных, условиях. Я уже говорил, что на локальном уровне все шло обычным чередом, то бишь вперед, и особых неудобств я не испытывал: ходил на курсы, готовясь к поступлению в университет (хотя заранее знал, что провалюсь на письменной математике), катался на мотоцикле (хотя мне суждено было с него упасть и сломать руку, в результате чего мне придется месяц ходить в гипсе, а пассажирке моей Ирке красоваться перед одноклассниками в ссадинах и синяках), пробовал пить водку (зная, что впоследствии потеряю меру в этом занятии). Я ощущал в себе даже определенное превосходство над остальными людьми, ибо точно знал, что произойдет в будущем – по крайней мере до 19 сентября 2001 года, когда получил первый сигнал от ламы Кы. Но мир как-то не спешил возвращаться по пройденному пути и неуклонно следовал обратной хронологии, а люди не замечали регресса и мгновенно забывали события каждого предыдущего (то бишь следующего) дня. Во-всю шла операция “Буря в пустыне”, развязанная Бушем-старшим, обратным ходом строился олимпийский комплекс в Москве и строители уже разбирали фундамент олимпийского Дворца спорта, а предприятия и организации оснащались компьютерами IBM PC XT с новейшей версией DOS и скоростью процессора целых 8 килогерц.
Да, я отвлекся от темы. Расскажу об испугавшем и расстроившем меня событии. Я должен рассказать о нем, несмотря на некоторую его эстетическую непривлекательность, так как без данного эпизода картина моего повествования будет неполной.
Как-то раз, собираясь вечером в школу (я учился уже… еще… в 10 классе), я ощутил, что неведомая сила направляет меня в туалет. Кому это нужно было, не знаю – я чувствовал, что мой кишечник опустошен и нет никакой необходимости в посещении уборной. Та же неведомая сила заставила меня спустить брюки, подвела мою руку к рычагу, унитаз прорычал и наполнился безобразным содержимым... Я с чудовищной ясностью догадался о том, что произойдет в следующий момент, и даже закричал, но противостоять дьявольской силе не мог. Я отчетливо помню, как из жерла унитаза вылетело несколько сухих бумажек, а моя рука… затем я сел на унитаз... о нет, нет, не могу вспоминать об этом без отвращения и ужаса… я помню, что застегнул штаны и вышел из туалета задом, ощущая непреодолимую потребность в дефекации – но к счастью, это ощущение довольно быстро прошло.
Психика моя была надломлена. В тот же день я с поразительной ясностью осознал, что жить мне осталось недолго – всего 18 лет, если творящийся вокруг меня (и со мной) бардак не кончится и время не восстановит свою нормальную направленность. И я также был уверен, что никаких изменений в мире не случится, если судьба не даст мне выйти на контакт со злосчастным ламой Кы. Но лама Кы не давал о себе знать.
Я ощущал потребность известить мир о предстоящих потрясениях и катастрофах, я хотел сообщить всем о начале мусульманского террора, предотвратить гибель Шаттла с семью космонавтвми на борту, падение самолета на Львовском авиашоу, трагедию Норд-Оста – но боязнь прослыть психом препятствовала мне в осуществлении этого благого желания...
Эпилог.
...Я лежал на ручках у мамы и сосал сиську. В моей маленькой детской головке смутно ворочались образы познаваемого мира. Несмотря на свой малый возраст, я знал об этом мире очень много. Я знал историю своей страны, мог решить геометрическую задачу и даже взять интеграл, помнил цитаты из творчества Лермонтова и Пушкина, умел управлять мотоциклом и владел несколькими рабочими специальностями. Но при этом, как ни странно, я не умел читать и писать - всему этому мне еще предстояло научиться. Я даже говорить толком не умел и с трудом произносил несколько коротких слов: "ма", "па", "дя".
Вся житейская мудрость, которой я владел, и все мои познания о будущих событиях не имели никакой ценности, поскольку являлись только образами и не были связаны между собой логической цепью, как у взрослых. Взрослые, впрочем, ничего не знали о будущем. А я знал, но не был способен практически применить свой багаж. Знания мои напоминали магнитофонную запись на катушке, заброшенной куда-то на пыльную полку. Я знал, что лет через двадцать на смену подобным катушкам, каждая величиной со сковороду, придут лазерные диски, и звучать будет другая музыка, совершенно не похожая на теперешнее, надоевшее: "ридна маты моя-я-я-я-я, ты ночей не доспа-а-а-ала" или "Паррррртия - наш рулевой, пар-р-ррртия - наш рулевой"... Но что толку с этих знаний – я имел их, но не владел ими...
"Ма", - пропищал я, ощутив сырость - "пи-пи".
Помню встречу со странным босым дяденькой, который появился поздней ночью в квартире, когда папа с мамой спали. Появление дяденьки немножко испугало меня. Но дядя оказался добрый и хороший. У дяди была круглая лысая голова, смуглая кожа, а сам он был замотан в какую-то большую коричневую пеленку. Дяденька присел на край моей кроватки, что-то очень долго говорил и спрашивал меня о непонятных вещах. Он сожалел о том, что я не проявил ни сообразительности, ни смелости, что не нашел способа известить мир о грозящих опасностях, а следовательно, не справился с исключительной ролью, дарованною мне самим Буддой.
А потом дяденька плюнул, махнул рукой и растворился в пространстве.
С каждым новым днем образы мира теряли конкретность, становились все более расплвычатыми. Я начал забывать и о прошлом, и о будущем. Последнее, что я помню - палату с белыми стенами и громкий крик мамы...