Это я сейчас так думаю о себе- дурак, романтик, ещё как-то, а тогда я ничего не думал. Я сидел на развалившейся табуретке и мучительно изобретал стихи, которые выражали мой тогдашнее настроение о любви.А о чём ещё можно было писать в какие -то пацаньи годы? Ну, может, о трудовом героизме ещё...
Стояла глубокая зима.
Мы с бабкой тогда жили в одноэтажной халупе, перед которой находилась трамвайная остановка. Это было до того привычно, что я не замечал дребезжания, дёрганья и уходящего гудения трамвая.После полуночи дребезжания становилось всё меньше и меньше. Полночная тишина всё отчётливее овладевала городом и оттого яснее представлялся крепенький морозец за окном , особенно когда мимо,скрипя снегом, торопливо пробегал запоздалый прохожий.
Стихи, разумеется, были возвышенные,как я полагаю сейчас, и жизнеутверждающие, а не как сегодняшняя размазня,от которой давиться хочется.Я это к тому,что ничего следом случившегося не произошло бы, когда почти под самым окном своим со стороны улицы , вдруг не услышал какую-то возню, заставившую меня навострить уши. Пьяный наверное из только что ушедшего трамвая.Замёрзнет дурак,если не уберётся домой,-озабоченно подумал я, отрываясь от писанины.
Я уж хотел было погасить свет, чтобы рассмотреть происходящее на улице, когда среди возни услышал тревожный женский голос: убери нож! Нож убери!..
И следом шум борьбы и мужской мат.
Но тут уж я подскочил, как бешеный. Хватаю шапку, пальто,едва успеваю сунуть ноги в ботинки. Кажется даже шнурки как следует не завязал и тайком от спящей бабки шмыгнул за дверь." Нож! Убийство!"
А милицию не вызвать:это тебе не сегодняшние мобильники, надо чёрте куда бежать к телефонной будке.Ну хотя бы нож отобрать, а там видно будет, думаю.
Вылетаю на улицу.Луна, светло. И в сугробе два барахтающихся тела...
Тут опять этот шум, крик. Убери нож!
Можно б, конечно, пугнуть: закричать - полиция, милиция... Но не до этого. Как пламенный рыцарь бросился я на помощь женщине. Отдай нож!- кричу и коршуном налетаю на преступника.
Вот бы тогда полюбовались мной органы внутренних дел, окажись они рядом. Сам генерал первым бы собственную медаль за храбрость сорвал бы со своей груди и тут же присобачил мне за решительность и мужество.
Но уж какой-то дурной преступник мне попался. Когда я попытался выхватить нож из его руки, он гад всунул его внутрь рукава себе, будто играть собрался со мной.А пальто зимнее. И все мои усилия сразу коту под хвост: попробуй вытащи! Я и сам в зимнем пальто: не успел застегнуться.Впору теперь раздеваться, чтобы не мешалось.
Ах ты гад! Завязалась борьба. Я пытаюсь женщину подключить на помощь. Помоги, мол. А женщина, смотрю, меня самого за пальто тащит, кричит что-то вроде того что
бандиты на неё напали. Пока я сообразил что да как,догадался к собственному ужасу, что бандит это я.
Тут мужчина какой-то показался, я- к нему. Так и так,-объясняю. -Давай, мол, хоть нож отнимем, чтобы преступления не произошло, а в остальном пусть они чем хотят занимаются.Но мужик и бровью не повёл на мои уговоры,он даже слушать не стал, только шагу прибавил.
Вот так и стою я - бандюга- с одной стороны от женщины отцепиться не могу,а с другой мужик с ножом весь в снегу, как белый медведь мне навстречу прёт.И морда у него- не пойму то ли тупая такая, то ли пьяная до бессмысленности. Скорее всего и то и другое вместе. И хорошего от него ничего ждать не приходится.
А вокруг гулкая ночная тишина. И с небес звёзды во всей красе и ясная луна будто что сказать хочет.
Если это так, то хотела она мне сказать: дурак ты дурак, романтик хренов.Лежал бы ты у себя в халупе и седьмой сон видел. А если спать не хочешь, то сидел бы и писал стихи свои героические,а не носился бы по сугробам за чужими ножами.
Короче,дощло до меня, что я тут лишний,когда люди любовью занимаются. И вырвав из рук женщины полу своего пальто, рванул я от них во всю свою молодую прыть.Благо тут в округе знал я каждую дырку в заборе.