Машина петляла по московским улицам и переулкам. Мой приятель остановил свою «Волгу» у неприметного серого здания, стоявшего среди густых тополей. Я понял, что это была какая- то котельная, которая снабжала теплом микрорайон.
— Ну что, здесь твоя хваленая генеральская баня? — спросил я у него.
— Тише, — поднес он палец к губам, — стены все слышат. Выходи и пойдем.
Еще по дороге к этому невзрачному снаружи помещению я получил инструкции о поведении в банном обществе.
— А в общем, делай, как я. И все будет в порядке, — напутствовал меня приятель.
Подходим к плоским металлическим дверям. Мой друг произносит пароль в какую-то дырку.
Тут же щелчок, и дверь плавно открывается. Заходим, перед нами узкий коридор. На кушеточке сидит здоровенный полуголый дежурный, как я понял. Как завсегдатаи этой «мекки», мы здороваемся с человеком-«глыбой». Он учтиво привстает. Пройдя пост, попадаем в раздевальный холл. Вот тут я обратил внимание, что попал в необычную баню. Каждая раздевалка — это стеклянно-зеркальный уголок с креслом из желтой кожи и мягким ковром под ногами. Сняв обувь у входа, мы проходим и занимаем каждый свою раздевалку. Мой приятель, постоянный посетитель, берет из специального серванта чистые крахмальные простыни, тапочки. И вот мы уже похожи на римских легионеров.
— Ну, пойдем в общество.
— Пойдем, я готов.
Короткий коридорчик, и сразу входим в обширную гостиную. Высокие кожаные кресла прячут клиентов, и непонятно, сколько людей находится за круглым столом. Мы присели на широкую кушетку. Я осматриваю гостиную. На полу шикарный восточный ковер. Стены увешаны картинами, не знаю, подлинники или нет, но вижу, что от Айвазовского до Рафаэля. Идет тихая беседа, прислушиваюсь. Вот о чем разговор:
— Ты, Николай Иванович, в прошлый раз готовил пар. Не твоя нынче очередь.
— Дай-ка, Петр Сергеевич, дорогой, доверим сегодня баню тебе.
— Да-да, я готов, я такой бальзамчик из Турции привез, обалдеешь.
— Ну вот, давайте и побалдеем. Так что сегодня ты - тамада.
— А мы немного закусим.
— Петр Сергеевич, распорядись.
Появились два официанта в белых костюмах и белых перчатках. Внесли закуски и вино в красивых бутылках. Кто-то произнес:
- У нас сегодня гость.
- Где, кто такой?
Меня представили, и мы заняли места за общим столом. Теперь я мог разглядеть всех присутствующих и с каждым обменяться взглядом.
Официанты виртуозно разлили вино в фужеры. Тост произносил хозяин.
— Пусть у вас будет столько друзей, сколько глотков вы сделаете из своего фужера, а врагов столько, сколько останется капель на дне. И пусть это вино даст вам мужскую силу и здоровье!
Каждый пил мелкими глотками и очень долго, затем все перевернули фужеры и показали, что не осталось ни одной капельки.
Французское вино тридцатилетней выдержки сделало свое дело. Стали рассказывать анекдоты, прибаутки. На лицах появились улыбки.
Тамада, обращаясь к моему другу, спросил:
— Ты представил нас своему товарищу?
— Нет еще.
— Ну ладно, по ходу представишь, а сейчас не будем нарушать традиций. гость расскажет банную байку.
— Что рассказать? Право, не соображу.
— А ты расскажи про калужскую баню, я думаю, всем будет интересно послушать, — настаивал мой приятель.
— Да, было такое.
В Калуге закончились соревнования. Я, усталый и разбитый, вернулся в гостиницу и стал планировать, как провести вечер. Вдруг звонок, и в дверях стоит мой калужский приятель.
— Знаешь, друг, мы подумали, что тебе скучно, и приглашаем в баню. Собирайся, все сидят в машине и ждут нас.
Долго ли голому собраться — только подпоясаться. И вот мы мчимся через весь город куда- то на окраину. Приехали, заходим. Баня как баня. Я бы не сказал, что опрятная, с вашей нет никакого сравнения. Нас - четверо, заходим в моечное отделение. Там человек десять голых мужиков: кто сидит, кто стоит, держа банную деревянную лохань, наполненную холодной водой.
— Вот теперь у нас полный комплект! Берите тазы и наполняйте водой!
Не успели наполнить, как раздался металлический скрежет, дверь в парилку распахнулась, и с клубами пара оттуда вывалилась гурьба раскаленных до красноты мужских тел. Визг, хохот, рев: «Еще, еще!»
Я уже третью порцию лью на здоровенного мужика, а он орет: «Еще, еще!» Наконец, человеческое тело дошло до такого кайфа, когда его надо срочно усадить или уложить. И вся группа «жариков» отправилась в комнату, заполненную топчанами. Раздалась визгливая команда:
- Следующая партия страдальцев, заходи!
Заходим, кто знает уже все порядки, действует по строго установленным правилам. Поднимаемся на полок и ложимся животом на горячую древесину. Снизу по лестнице вбегает сухонький бородатый мужичок в шапке-ушанке. В руках, на которые надеты брезентовые рукавицы, два веника. Визгливым голосом подает команду:
- Семен, запирай!
Семен - здоровенный мужик, ломом задвигает входную железную дверь.
— Давай жару! — снова раздается команда бородатика. — Страдальцы жару хотят!
Да, после этой комнаты я узнал, что такое банный Джинн.
Пар с шипеньем и бульканьем вырывался из трубы, которая располагалась где-то под потолком. Сразу же брюхо еще больше обожгло, и стало очень трудно дышать. Тут я почувствовал, что на мне кто-то стоит и лупит меня двумя вениками по заду. Чуть повернул голову, а бородатый «дьявол» уже обихаживает вениками следующего клиента. Так каждый, лежащий на полке, попал «под экзекуцию».
Стало невмоготу, я попятился с намерением слезть с полка. И тут слышу визгливую команду: «Куда прешь, слабак, назад!» Я тут же вполз в обойму лежавших. Бородатый черт, видно, от перегрева или от другого горячительного — уже было трудно разобрать — совсем сошел с ума. Он бегал по нам, лупил здоровенными вениками направо и налево. Лежавшие в этом пекле крутились, извивались, стонали и истерически смеялись. Я настроился терпеть и узнать, что это такое и чем все закончится. Для меня это явно было экзотикой.
Наконец, слышу команду: «Семен, открывай, выпускай «жариков»!»
Заскрежетал лом о железную дверь. Путь к отступлению был открыт. Как горох, мужики скатились с полков, а в моечной такая же группа поливальщиков ждала с ушатами холодной воды. Ко мне подбежал парень и хлобыстнул на меня всю шайку. По телу прошла волна, как будто тысячи острых иголок вонзились в поры каждой мышцы. Ничего подобного я раньше не испытывал. «Еще воды!» — кричу я. На четвертой порции я наконец прихожу в себя. Оглядываюсь осоловелыми глазами. Вижу, что кто-то уже покинул мойку, кто-то еще обливается, гасит обожженную кожу. Тут подходит приятель и говорит:
— Ну, что вертишь головой, пойдем.
— А помыться?
— Все. Здесь не моются. Баня закончена. Пойдем, там уже следующая партия экстрималов ждет.
Мы прошли в раздевалку, а нам навстречу — стройная колонна в парилку. В раздевалку запустили очередную партию «обливающих».
Смотрю на слушателей: вижу, что своим рассказом я их взял. Тамада вытирает слезы от смеха и повторяет: «Вот шельмы! И что, так и не дали помыться? Вот шельмы! Вот это баня!»
Генеральская баня тоже прошла на высоком уровне.