Сад радости в мире печали
====================================
Документальный фильм
Режиссер: Андрей Торстенсен
Жанр: биографии, личности
Продолжительность: 00:47
Страна: Россия
Год выпуска: 2011г.
Аннотация к фильму
======================
«Фильм построен как своеобразный диалог прежней и сегодняшней Софией Губайдулиной. Использованы фрагменты архивных съемок, которые чередуются с новыми кадрами: репетиции, общение с музыкантами, с публикой. Старые съемки проходили в Гамбурге, в доме Софии Асгатовны; съемки нынешние – в шведском городе Бостаде, на музыкальном фестивале, где Губайдулина стала центральной фигурой.
О своем творчестве говорит не только сам композитор, но и окружающие: организаторы фестиваля, друзья, исполнители… Из этого взаимного комментария старого и нового складывается образ настоящей Софии Губайдулиной….».
Звуки, шумы и прочая музыка
=============================
Музыка, как и дыхание – сопровождает человека всю его жизнь. Но, как и в случае с дыханием, осознаём мы этот дар (доставшийся нам даром) только тогда, когда у нас возникают затруднения именно в этих областях. «И воздух мы осознаём/когда его не достает», - писал В. Коркия. Человек может начать терять слух или оказаться в помещении, защищенном от каких бы то ни было звуков. И тогда он начинает испытывать сильный дискомфорт, отрицательно влияющий на его психику и организм в целом (известно, что неоднократно такие опыты, с научной целью, проводились на людях).
Та же наука утверждает, что человек процентов на 80% состоит из воды. Если придерживаться этой истины и метафоры одновременно, то музыка – сеть, пронизывающая эту воду, наподобие невода или рыбацкой сети, только величиной… с озеро. Вода не просто беспрепятственно перетекает сквозь неё. Это процесс, благодаря которому и тело, и мозг (содержащие воду) становятся созвучными миру, в котором живет человек. Измени он кардинально своё место жительства, а с ним – повседневный распорядок или окружение (общение) – человек также может начать ощущать некий дискомфорт, причем приписывая его совершенно иным факторам. И далее он будет расценивать период «привыкания» как негативный, исходя из неверного посыла, не осознавая, насколько важную роль в его жизни играет именно «звуковая среда». Именно поэтому ускорить процесс адаптации, как бы ни хотелось человеку, всё равно не удастся: для того, чтобы действительно стать «созвучным» новой среде, может понадобиться немало времени. Впрочем, бывает и так: в незнакомом месте, в незнакомой обстановке, среди малознакомых людей,человек ощущает себя, словно так всегда и было, просто на какое-то время ему пришлось покинуть среду, куда он, наконец, вернулся и в которой чувствует себя «как рыба в воде»…
Я намеренно останавливаюсь на этом этапе, поскольку, как уже сказала, чаще всего, причины людьми называются совершенно иные. Не отрицая этого, тем не менее, я бы хотела сказать следующее: воткнуть в уши наушники, «заглушая» звуки новой среды любимой (знакомой) музыкой или музыкальной программой радио (вновь и вновь объясняя себе, что делается это, например, «для подъема настроения» и т.п.) – может быть не только бесполезно, но даже вредно. Напротив, необходимо вслушаться в музыку «новой» жизни. Возможно, таким образом САМОСТЬ или СУЩНОСТЬ, назовите, как хотите, сигналит человеку, что данная «среда обитания» абсолютно ему не подходит (несмотря на другие, казалось бы, привлекательные её стороны, как то: недалеко от метро, удобно добираться до работы, рядом – садик, школа, поликлиника и т.п.).
Не удивлюсь, если читатели текста игнорировали, игнорируют и будут продолжать игнорировать странное предостережение. Но тогда не стоит удивляться и тому, что на новом месте (которое ведь, чем-то интуитивно отталкивало, правда же?) начнут стремительно развиваться, как минимум, физические и психические заболевания (частые перепады настроения, быстрая утомляемость, бессонница, раздражение, головные и прочие боли), а также весьма ощутимые, уже по максимуму, проблемы. Привыкнув бороться со следствиями причин, мало кто решается заглянуть «за старый холст на стене в коморке у Папы Карло»…
Предвосхищаю вопрос: а разве это музыка? То, о чём я говорю? Это же просто набор разных звуков: потише, погромче, неприятных или, напротив, приятных слуху. При поверхностном «слушании» и привычке воспринимать их именно в таком качестве – пожалуй, да. Тогда и среди птиц, сравнить с музыкой (и то, с натяжкой) можно лишь пение соловья, а остальных пичуг поставить на противоположную сторону, где каркают, чирикают «дзинькуют», «кукуют» или «ухают»… Что уж тут, действительно, можно сказать о разбившейся вдребезги тарелке, резкого тормоза машины, позвякивании натянутых троллейбусных проводов, постукивании чайной ложечкой о стенки стакана при размешивании сахара с чаем, стоящем в дребезжащем подстаканнике, стоящем на столике, спешащего к месту назначения, пассажирского поезда?...
И всё-таки, это музыка: и комариный звон, и всплеск воды, от выпрыгивающих подышать лягушат, и скрип двери… Мир не просто полон звуков, но все они стремятся к некой гармонии, сплетаемой в мелос. Иначе бы мы ежесекундно чувствовали себя находящимися посреди беспрестанной какофонии. Но эти звуки, мелодии – ещё и своеобразный язык внешнего мира. Мы не можем распознать и расшифровать его, но весь мир вокруг нас общается: любит, страдает, просит о помощи или зазывает к себе в гости…
А есть музыка нашего, собственного, внутреннего мира. И здесь, наверное, мы, в большинстве своём, – просто тугоухи. Но вот, что странно. Если мы смотрим какой-то фильм, то для того, чтобы мы смогли прочувствовать переживания героя, режиссер с композитором или подбирают соответствующие музыкальные фрагменты, или композитор пишет оригинальную, т.е. специально для этого фильма, музыку. И слушая эту музыку, мы =понимаем= (потому что сами чувствуем (!)) «волнение», «страх», «радость», «гнев», «любовь», «тоску» и массу других, вполне понятных нам и ощутимых чувств. Значит, «радость», всё-таки, как-то – звучит? И «волнение», и «предательство», и «огорчение»?... Выходит, мы способны «расшифровать» чувства персонажей кино, даже если смотрим на молчащего героя и только слушаем звучащую (не в НЁМ! а «рядом» с ним, в этот момент) музыку? Но как звучит наша собственная радость или печаль мы не знаем. Или нет, не так. Мы чувствуем их, но не можем выразить с помощью слов. Потому что чувства созвучны музыке, но не все знакомы с её языком. Она влияет на нас: пугая, волнуя, поднимая настроение, усиливая радость и печаль… (Кстати, в зависимости от «контекста», одна и та же музыка вполне может восприниматься нашим мозгом противоположным образом (!),- о чем тоже важно знать). Значит, ей известно о нас нечто большее, чем нам о ней? Конечно. Минуя слова, минуя логику разума, она проникает в самую душу и шепчет в самое сердце. Но человек – «многослойное» создание. И кроме сознательного восприятия, сравнения, сопереживания… в нас имеется ещё сторона, которая, словно обратная сторона Луны, сокрыта от нас самих – наше «бессознательное» или
его ещё называют «неосознаваемым». Но и оно тоже «разговаривает» с нами. А некоторые ученые утверждают, что именно оно в большей степени и «разговаривает» с нами, и «отдаёт команды» всему нашему внутреннему «устройству»…
И здесь (хотя, наверное, давно бы пора) я уступаю место со своими наивными рассуждениями тем, кто обучен музыкальному языку. Более того, кто пытается расслышать беспрестанно говорящее, но неосознаваемое нами, зашифровать в музыкальный язык нот и специальных знаков, чтобы затем «послание» можно было воспроизвести и озвучить. О, это совсем другая музыка… И далеко не все композиторы, могущие такое послание расслышать и затем воспроизвести, будут это делать. Есть некая черта (что касается, скажем, и нашего обычного языка, и языка живописи), граница, за которую не следует переступать даже таким отважным исследователям, которым, «так и быть…», эта бездна дала заглянуть в себя за их упрямую отвагу. Но… только заглянуть.
«Есть упоение в бою/и бездны мрачной на краю…»*
==================================================
Впрочем, древние не наделяли музыку особым смыслом саму по себе, в отрыве от сознания человека. Они считали, что тот или иной смысл «закрепляет» за музыкой человек и уже этот «код» передает в культуру. То есть, она ещё и не универсальна, т.к. у разных народов может быть своя культура восприятия/«прочтения», сажем, одного и того же. Но позднее человечество выработало некие «правила», благодаря которым, мы понимаем: написанное в миноре, как минимум, «грустно»; в мажоре – напротив, энергично и «жизнерадостно». Просто люди так договорились…
За сто лет человечество как-то уже свыклось с мыслью выдающихся психологов, что сознание человека состоит из трех, причем, неравных, частей: эго, сознательное и бессознательное. А также с тем, что нашими мыслями и поступками могут «рулить», то одна часть, то другая, то третья. Что «эго» – по сути, капризный ребенок, требующий исполнения своих желаний-потребностей, зачастую, не хотящий считаться с тем, каким способом будут исполнены его желания, ценой чего и т.п. «Бессознательное» –что проявляет себя опосредованно, через что-то другое, а не напрямую, например, намекает человеку на его же (человека) потаённые желания через сны. Ну, а когда с нами (психически) всё нормально и эго и бессознательное, зная своё место, не «путаются у него под ногами», наш навигатор по жизни – наше сознание. Если же «за пульт управления» протискивается что-то из двух других, названных составляющих, то жди неприятностей. Точнее так. Вначале всё может казаться замечательно, но когда ситуация явно выйдет из-под контроля, такой человек может начать переживать возникшую ситуацию уже как «потерю себя». Это трагичные, пугающие личность периоды. Стабилизировать же состояние (т.е., как минимум, вернуться к прежнему, привычному существованию) самому человеку нередко оказывается не по силам. Тут уже требуется квалифицированная профессиональная помощь психолога, психотерапевта или психиатра…
Важный вывод при таком раскладе: мыслить и поступать сознательно, сознательно отвечать за свои высказывания и поступки – залог душевного и физического благополучия. Те, кто увлекается разного рода литературой «духовного роста», особенно, адаптированными книгами восточных мастеров и гуру – стремятся всеми силами к ещё большему: «к осознанности». Это состояние, которое, по мнению адептов, гораздо эффективнее, чем быть и действовать просто в сознании. Но и это ещё не всё. Это же подтверждают и новейшие исследования, которые были проведены с появлением техники, о которой ещё не так давно не приходилось даже мечтать (например, компьютерной томографии) и всякие там нана- и информационные технологии, – меняют вышесказанное с точностью до наоборот. А именно: у того, что мы считаем рациональным мышлением и с которым ассоциируем себя – гораздо менее привлекательная «миссия». «Связанное по рукам и ногам» различными социальными конвенциями, оно пытается всем нашим мыслям, действиям, поступкам, реакциям и т.п. дать логичное обоснование, найти целесообразность там, где её, скорее всего, и нет.
Но это учёные. А мы начали говорить о композиторах. О том, что далеко не все, кто мог бы, в силу своих способностей (музыкального слуха и т.д.) и музыкального образования стремятся расслышать и, используя свои возможности и компетенции, запечатлеть услышанное для последующей передачи его, к примеру, своим слушателям. Но, почему? Быть может, отчасти потому, что бессознательное, как черная материя во Вселенной: благодаря её наличию, мы можем разглядеть другие, «освещенные» планеты, но сама она невидима, поэтому даже невозможно приблизительно предположить, сколько её.
Я попробую вернуться к этому вопросу, но несколько позже. Сейчас я хочу, наконец, представить одного из композиторов, интересующегося той, «невидимой частью луны». София Асгатовна Губайдулина. Недавно в консерватории отмечали её юбилей – 85 лет! Вот уж, чего не скажешь, глядя на эту изящную, даже хрупкую, чем-то похожую на сошедшую с шёлковых картин восточную женщину, часто, с поджатыми губами и очень внимательными, мудрыми глазами человека, много чего повидавшего, передумавшего, пережившего. Ранее – не признаваемая со своими «музыкальными экспериментами» на Родине, ныне – композитор с мировым именем, она лишена какой бы то ни было звездности и совсем не похожа на живого классика: скромная, доброжелательная, обаятельная, но с очень четкой, несгибаемой вертикалью, проходящей через всю её судьбу. Ведь и светлых и мрачных моментов в жизни Софии Асгатовны выпало немало. Кроме детских голодных лет и периода «гонений» на Родине, ещё более трагичное – она пережила самых дорогих и близких ей людей: дочь и мужа. Однако на вопрос корреспондента «боится ли она смерти?», София Асгатовна Губайдулина совершенно спокойно и как-то по житейски, что ли, отвечает: «Нет, конечно, никакого страха нет. Наоборот, я её жду. Мне кажется, это должно быть нечто очень торжественное». Говоря о вере, она замечает, что: «Прагматичные люди, умеющие устраивать свою жизнь, чувствующие себя, чуть ли, не хозяевами жизни, считают людей верующих в Бога какими-то никчёмными, наивными. Но, знаете, всё совсем наоборот: это практичные люди, уверенные, что всё у них под контролем, – они и есть очень наивные люди».
Губайдулина считает, что человеку необходимо знать, что им движет иная, чем он привык думать, сила. И на протяжении всей своей композиторской деятельности София Асгатовна старалась (и старается) «познакомить» своих слушателей с этой мощной, но плохо осознаваемой стороной, находящейся не вовне, а внутри каждого человека. Познакомить и дать возможность войти с ней в контакт. «Мне кажется, что это очень важно». Почему ей так «кажется»? Потому что у неё есть соответствующий пережитой опыт.
Впервые это произошло в детстве. Будучи, безусловно, музыкально одарённым ребёнком, но, конечно, мало, что зная и понимая об устройстве этого мира и жизни вообще, из любопытства, она перешла ту незримую глазами, но ощущаемую духом, границу. «И что?» - спрашивает корреспондент. «И могла бы остаться там и больше никогда не вернуться обратно», - спокойно, как о чём-то обыденном, словно она переходила улицу на красный цвет светофора и чудом уцелела, - поясняет София Асгатовна. Ей повезло. Она вернулась. Но, вероятно, «опыт потустороннего» остался в ней навсегда, как навсегда осталось желание осветить эти темные, простирающиеся в нас, пространства. Кстати, опасность невозвращения девочки Софии была очень высока именно потому, что ей в том мире было вполне комфортно и совсем не страшно: она любила уединение, а пребывание в своих собственных мыслях доставляло ей настоящее удовольствие… Но, как я уже сказала выше, вероятно поэтому так ощутима в ней эта внутренняя вертикаль, прочно удерживающая её в зыбком пространстве существования. Для примера: философ Фридрих Ницше, серьёзно готовивший себя к музыкальной карьере, т.е. будучи уже не ребёнком, соблазнился и шагнул туда, где, как ему казалось, мир возможностей значительно больше… И, как известно, дорого заплатил за то, что изменило его жизнь в корне.
Губайдулина, получив свой «урок» в детстве, сумела «переплавить» его, сделав частью своей личности. И этого глубинного познания себя, и, возможно, мира, который все мы населяем лишь до поры до времени, хватило ей на всю жизнь: все её музыкальные произведения и жизнетворчество несут отпечаток этого опыта.
Как я заметила ранее, ещё древние (например, китайцы) считали, что звуки музыки никак не связаны с нашей чувственной природой напрямую, т.е. не являются непосредственными выразителями наших чувств. Тем не менее, это «нечто» – мистическое или «романтическое», воспринимаемое нами в музыке, словно невнятный язык посюстороннего – притягивает и современных людей, как некогда – людей прошлого. (Особенно «мудрецов», старавшихся найти объяснение всему, с чем человек сталкивается в жизни или может столкнуться)…
«Первопроходцы» китайцы, как и через несколько веков кто-то из европейских философов (не обязательно музыковедов) утверждали, что музыка сама по себе нейтральна и гармонична. И только человеческая культура (во многом зависящая от культурной среды общества, в котором находится человек…) – придаёт ей то или иное значение, «задаёт идею», а люди в этих обществах (как им кажется) слышат в ней отзвук, отражение своих глубинных чувств, звучащих вовне. (Хотя процесс в таких случаях происходит с точностью до наоборот).
Иными словами, древние считали, что гармоничная музыка – гармония вообще – не способствует возбуждению каких-бы то ни было «страстей», не будоражит (грустное или радостное воображение), она – нейтральна. Но, при этом, САМА В СЕБЕ ОНА ВМЕЩАЕТ ВСЁ. Одним словом – космос. В тоже время, уже тогда люди прекрасно знали о воздействии музыки на тело и психику человека, т.е. считали её физиологичной и психологичной.
Пройдёт несколько веков, и пытливое человечество придёт… к такому же выводу.
Музыкальный космос Софии Губайдулиной
========================================
А я подошла к самому сложному для себя месту повествования о просмотренной документальной ленте. Я намеренно не рассказываю о самом фильме, поскольку он невелик по времени, так что лучше всё посмотреть и послушать воочию, чем надеяться на мой бестолковый пересказ. Здесь же я пытаюсь выразить своё отношение как к просмотренному, так и прослушанному ряду музыкальных произведений Губайдулиной (и не только в фильме, но и ранее): от откровенных экспериментов до цельных, подчиненных конкретному замыслу, обозначенному в их названии. Я имею в виду не музыкальную «аббревиатуру», а словесное обозначение. Например: «Семь последних слов Иисуса»; «Танцующее солнце»; «Покаяние»; «Письмо поэтессе Римме Далаш» и др.
Как-то Губайдулину спросили: «А, для кого вы пишите свою музыку: для себя, для слушателей или для композиторов?» «И первое, и второе, и третье и четвёртое», - ответила она. «Четвёртое – это для Бога?» - уточнил спрашивавший. «Да», - согласно кивнула она.
София Губайдулина считает, что находясь в этом мире, человек-творец должен активно и напряженно работать, однако, подчеркивает она, самым важным для творческого человека является возможность созерцательной жизни. Созерцательной – не означает – праздной (!!!), поскольку это та же напряженная работа, но – Духовная. Понятно, что в нашей обыденной реальности выкроить место для такого проживания жизни довольно сложно. Но только созерцательная жизнь способствует тому, что художник (человек) не выискивает, вычитывает или узнаёт от кого-то ответы на важные для него вопросы, но – созерцает то, что у него внутри и там, в себе самом (!) находит ответы на все, интересующие его вопросы. Иными словами, ответы человеку даются всегда, нужно лишь дать себе труд их расслышать и воспринять. По крайней мере, именно так поступает она сама.
Кстати, в нашей стране до сих пор к творчеству Губайдулиной относятся неоднозначно, хотя сегодня она официально признана на Родине, уважаема и почитаема. В то время как в открывшей её всему миру Европе, в музыкальных кругах (да и не только) композитора Софью Губайдуллину считают, чуть ли не пророком или оракулом. Никак не меньше.
Сама она к такой оценке своего творчества относится, что называется, «пожимая плечами». «Мне, вообще-то, очень интересны люди, которые не заняты лишь самими собой или тем, чтобы вещать другим, как им следует жить и т.д., но очень внимательно относящиеся к другим, занятые не собой… Поэтому, вряд ли, я смогу вам что-то такое рассказать о себе … Я не очень-то интересуюсь собой. Мне интересны другие»,- говорит композитор. Согласитесь, редкий взгляд. Практически, мировоззрение подвижника…
По словам Софии Асгатовны (если продолжить метафору с черной материей во Вселенной), она как раз из тех, только не астрономов, а композиторов, кто пытается эту «чёрную материю», содержащую видимое и неуловимое, расстояние «между» и «наверняка» и что-то ещё, пока что неведомое, – ну, не «приручить»… впрочем, в некотором смысле и приручить: руками записать ноты, руками проиграть записанное…), но, разумеется, не только. Рукотворный «космос» Губайдулиной – не ещё одна из версий карт «звёздного неба», а некая система зеркал, отражающих с множества разных сторон самих себя или «невидимое».
Однако настроить слушателя на волну передаваемого смысла, не входит в задачу любого композитора. Где вы видели, чтобы перед концертом композитор ходил между оркестрантами с камертоном и настраивал их «на свой лад»?... Тем не менее, без предварительной со-настройки здесь явно не обойтись. Сложность современной (нам) музыки в том, в частности, и состоит, что её пионеры-новаторы порывали с преемственностью. Для наглядности, представьте себе такую ситуацию: что было бы, если после отмены крепостного права в России всем бывшим угнетенным, в качестве компенсации «морального ущерба», выдали бы на руки… цветной многопрограммный телевизор? Но, с тем условием, что смотреть его они бы могли (пусть бы эта техническая сторона вопроса была предварительно обеспечена, не важно как, важен сам жест!). Итак, крестьяне больше бы не гнули спины на хозяев. Но стала бы Россия после «такого перехода» передовой Империей? Вопрос.
Далеко не все эксперименты «пионеров» в совершенном отрыве от традиции, не только не сумели обратить внимание на свою деятельность, но и… плодов этой деятельности тоже никто не помнит (прошу прощения, но для данной метафоры, это действительно не важно, это не уничижение). И, по большей части, виновато здесь не «неблагодарное потомство». В продолжение к начатой аллегории с «вмиг осчастливленными» крепостными: представьте теперь, на месте слушателей – крестьян с коробками цветных телевизоров, которые и есть к чему подключить, а вот каким образом… настроить – не известно…
Чудо о зазвучавшем разбитом Царь-колоколе как иносказание о других чудесах
========================================
….Вслушиваешься в звуки, а слышишь только беспорядочное нагромождение специально производимых шумов. Более того. Парадокс: даже если у произведения есть название, что во многом облегчает раскрытие его смысла (по сути, наполняющего и движущего им духа, главной составляющей любого вида искусства) – часто этот предельный смысл ускользает, оказывается не доступным в полной мере и самому автору. Публика, худо-бедно подготовленная прослушиванием, допустим, музыкальной классики (я не говорю о музыкально образованной публике, я – об обычных слушателях-меломанах, коих значительно больше), – скорее всего, встанет и уйдёт прямо во время исполнения (гипотетической) пьесы «Часть моей жизни отдана Московской подземке» – (что и делала). Случалось такое и со мной. Подруга одарила меня двумя билетами «на орган» (собиралась с кем-то сама, да передумала), а компании мне никто не составил. Это был современный автор (а ведь для кого-то современником был И.-С. Бах…), со своей экспериментальной и очень большой вещью (простите мне, не помню ни жанра, н и даже как она называлось). Помню, как вслушивалась первые минут пятнадцать, потом старалась что-то почувствовать в себе или понять, крутила бесполезную программку, а в итоге, у меня началась дикая головная боль. Наконец-то «получатель» во мне, по-видимому, был найден. Не буду называть фамилию композитора (он был из Польши), хотя прекрасно её помню (в конце-концов, в музыке я обычный дилетант), но досидела я до конца первого отделения, лишь из одного (воспитание такое )) ) уважению к автору. Однако во время перерыва – ринулась за пальто. … Вынырнув из «храма музыки» в городской гул московского центра, несколько остановок метро шла пешком, надеясь «проветрить голову» на, не особо свежем воздухе. И вскоре боль действительно отпустила, и музыка… тоже, после чего я, наконец-то, почувствовала себя лучше. Но, в тоже время, было ужасно неловко перед композитором (он же – исполнитель): ведь ушла не только я, а, наверное, большая часть присутствовавших.
Так, официальная встреча с современной серьёзной музыкой (а было мне лет 17 -18-ть), увы, не состоялась, хотя, как и многие мои сверстники, я буквально выросла на музыке той же Губайдулиной, поскольку как любой ребенок обожала… мультики*. Что делать, у меня нет своего Вергилия, который бы провёл по всем закоулкам этого, совершенно необъяснимого мне (а ведь мы современники!) царства музыки с соответствующими комментариями. То есть, был бы тот, – и на этом хочу сделать ударение! – кто в состоянии смог бы объяснить и быть провожатым (что вовсе не значит – навязывать своё «прочтение», вкладывая в меня «свою версию услышанного»), возможно, всё сложилось бы иначе.
Поэтому, честно говоря, там, где я ощущаю знакомый подтекст Губайдулиной, жесткую конструкцию вертикали, словно хребет, проходящий через всё произведение, там я – благодарный слушатель, а потом уже и мыслитель (<размышлятель>, вроде бы, звучит скромнее, но какое-то не то слово…). Но. Если звуки, проходящие сквозь меня, начинают напоминать шрапнель… Каюсь, ничего поделать с собой не могу, – «прячусь в укрытие», покидаю опасную для меня (так я ощущаю) зону.
…………………………………………………………
За последние годы (когда ушли из жизни муж и дочь) София Асгатовна Губайдулина просто не могла остаться прежней. Разумеется, она что-то переосмыслила, о чем-то задумалась иначе. Но в целом, осталась верна своему творчеству, своему взгляду на мир. А взгляд её таков: мир наш, и разыгрываемое в нем – это Трагедия, «которую, – подчеркивает София Асгатовна, - ни в коем случае, НЕ НУЖНО ПУТАТЬ СО ЗЛОМ».
Может быть поэтому при осознанном знакомстве с музыкальным творчеством Губайдулиной у меня с самого начала возник трагический образ «Царя-колокола». Самого большого на Руси колокола, который, вместо того чтобы воспарить к небу, летит на землю и – разбивается. Больше он никогда не сможет ни радовать глаз, не удивлять своей мощью, ни укрывать Москву своим царственным уникальным звоном. На долгие годы он останется стоять на площади Кремля скорбным молчащим памятником собственной разбитой музыки… Трагическая история, известная нескольким поколениям москвичей. Однако более двадцати лет назад у этой истории появилось неожиданное чудесное продолжение. Это казалось фантастикой, но настал тот день, когда с помощью расчетов и воспроизводящей звук техники УДАЛОСЬ ИЗВЛЕЧЬ из разбитого, ни разу не звучавшего колокола, ПЛЕНЕННУЮ ЗАБВЕНИЕМ МУЗЫКУ! Группа инженеров-электронщиков (о компьютерной технике, привычной сегодня, тогда ещё и речи не было) сделали запись того, как должен был бы звучать царь-колокол (!), вернув колоколу его монаршее достоинство, а заодно и почтив память колокольных дел мастеров, выливших уникальный по своим возможностям и по размерам – самый большой в России колокол. И для наших предков это, бесспорно, было бы Чудом. А, для нас?..
И ещё вспомнились слова Исаака Сирина, одного из почитаемых подвижников православия: «ЗЛО, - говорил он, - это ЛЮБОВЬ, ПОТЕРЯВШАЯ СВОЮ ЦЕЛЬ». Так просто… И всё самое нужное человеку, самое глубокое и целебное для его души, - также просто и понятно.
А музыка Губайдулиной… раздираемая в клочья, разбиваемая вдребезги, израненная, поруганная, непризнаваемая и непускаемая на порог – она только поджимает губы, передергивает узкими, хрупкими плечиками и продолжает своё странствие, туда, где, как говорили древние, живёт настоящая музыка: гармоничная, совершенная, ни к чему не призывающая, ничего не обещающая, умиротворяющая души людей, упорядочивающая их внутренний хаос и беспрестанное противоборство с самими собой и окружающим миром…
ПС:
Однако лучше (и не один раз) увидеть, послушать САМОМУ и много же раз САМОМУ подумать. Право слово, не такой великий труд – просмотр, чуть более получасового документального фильма, но зато какое (причём, личное!) послевкусие.
*) имеется в виду музыка к мультфильму «Маугли» и др.