Я стоял у окна. Ах, какой великолепный вид открывался на город! Жил я на седьмом, последнем этаже здания, расположенного в самом центре; учитывая высоченные потолки, получается, что возвышался над городом примерно на пятнадцать стандартных этажей. Сверху видны были крыши более низких домов, мчащиеся по шоссе автобусы и автомобили, спешащие и неторопливо шагающие прохожие.
Я любил наблюдать за сменой погоды за окном. Мне нравилось все – даже нудный дождь не вызывал раздражения. Ведь он не ухудшал качество моей жизни, а лишь вносил разнообразие. К тому же безоблачных дней было гораздо больше.
«Как же здорово быть молодым», - думал я, - «жить в таком престижном шикарном месте, и при этом считаться первым красавцем!" Кому-то может показаться, что я нескромен, но на самом деле просто люблю правду. А правда такова – я был неотразим, от меня невозможно было оторвать взгляд. От кого-то слышал фразу – «красота спасет мир». Не очень понял как будет спасать, но знаю точно, что красота благотворно действует на всех. Я замечал, как при взгляде на меня глаза у людей загорались, и непроизвольная улыбка трогала губы. Конечно, обладатели счастливой внешности самоуверенны, ведь изо дня в день слышат, как ими восхищаются, как хвалят, как о них мечтают. Ну и что уж там, приятно, когда вокруг все завидуют твоей избранности! Кстати, может из-за этой зависти я и не обзавелся друзьями. Я считал, что дружить нужно с равными или с теми, кто выше тебя. Равных было найти, ой, как непросто, по крайней мере, вокруг меня таких не наблюдалось. Где-то подальше может они и имелись, но туда было не добраться. Ну, а тех, кто ярче меня, красивее, думаю, вообще не существовало в природе. Ко всем же остальным своим собратьям я испытывал легкое презрение, смешанное с жалостью. Они, в ответ, платили мне мелкой злобной завистью. Необходимость в общении у нас отсутствовала. Я жил тем, что ежедневно собирал букеты восторгов и восхищений посетителей.
Вот так и стоял я в магазине около окна во всю стену. Люди проходили мимо меня, восторгались, норовили потрогать. Честно сказать, вот это мне как раз и не нравилось. Что за манера трогать руками, а глаза для чего? Но что поделаешь, терпел, понимал, воспитание, как и красота – дефицит.
Справедливости ради надо заметить, что восхищался мною всецело женский пол. Мужчины в мою сторону и не глядели. Но я был не в обиде. Мне тоже важнее было признание женщин. Правда, как- то залюбовался мною один паренек. Ходил вокруг, языком цокал. Потом к нему подошел солидный такой господин, и молодой стал уговаривать меня купить. Да, забыл сказать, что за красоту надо платить. На моем ценнике нарисована была очень кругленькая сумма. Так вот, ластился паренек к господину, а тот урезонивал:
«Ну слишком ярко! Красный цвет тебе не к лицу. Я тебе другой чемоданчик присмотрел».
Надо сказать, я обрадовался. Мне хотелось, чтобы меня касалась нежная женская ручка, а не грубая мужская. Хоть парнишка и женственный какой-то был, но все же не доставало ему деликатности и тонкости, присущей слабому полу. О вкусах не спорят, но я предпочитал женщин совсем молоденьких. Да мною в основном и восторгалась юные. Люди постарше чаще всего без полета. Им подавай что-нибудь более практичное, солидное. Девушки, ах, девушки! Как же легко они нас сводят с ума! Стук каблучков, дерзкий взгляд, бьющая через край энергия…
Если честно, мне и не к спеху было покидать Универмаг. В нем было тепло и уютно, я находился в центре внимания и выслушивал неиссякаемые комплименты. И пахло там божественно – по соседству располагался парфюмерный отдел. В Универмаге, в конце концов, я получал образование! Учиться можно бесконечно, что я и делал. Я гордился тем что, несмотря на обширные знания, мне не лень было запоминать все новую и новую информацию. Моими главными учителями, разумеется, являлись продавщицы. В нашем отделе посетителей обычно было не много, так что у работников оставалось достаточно времени для разговоров. О чем говорили? Ну, тем было предостаточно. Прежде всего, уж конечно, судачили о других продавщицах. Отпускались нелестные замечания, критиковалось абсолютно все – прическа, макияж, одежда и обувь, драгоценности и бижутерия, и даже голос и акцент. Мне поначалу трудно было во всем этом разобраться. Нет, на самом деле, не все так просто. Представьте, вот собрались вечером две продавщицы, и давай косточки перемывать третьей, которая работала в утреннюю смену. А назавтра эта утренняя оказалась в одной смене с вечерней. И вдруг последняя стала нахваливать платье, прическу и вообще вкус утренней. Первый раз я растерялся прямо, ничего не мог понять. Вчера то же платье разносилось в пух и прах. Почему за ночь оно стало «стильным, оригинальным и совершенно к лицу»? Я было решил тогда, что может память у продавщицы подводит или с глазами проблемы. Потом-то сообразил, что это игра такая – в глаза хвалить, за глаза бранить. Ну тут, конечно, учиться особенно было нечему. Но обсуждались продавщицами и другие темы – что, например, в мире происходит или в городе, о здравоохранении толковали (в основном ругали) и даже о политике. Говорили также о погоде, автомобилях, о фильмах, делились кулинарными рецептами. Продавщицы, у которых дети учились, критиковали систему образования. Так что я в каждой области что-нибудь да почерпнул.
Посетители тоже вносили лепту в мое обучение. Между собой или в разговоре с продавщицами они затрагивали порой весьма интересные темы. В общем, «имеющий уши - да услышит»…
Тот поворотный в моей жизни день я запомнил отлично. Погода стояла изумительная! Солнце било в стекло, слепило, отражаясь в металлических и стеклянных поверхностях зала. Я привычно любовался залитым щедрым солнечным сиянием городом. Вдали за вереницей домой угадывался океан. Четко его я не видел - только узкая полоска серебрилась под ослепительно-ярким светилом. В очередной раз я радовался своему везению – жизнь была так хороша!
Пока я созерцал и философствовал, подошло ко мне очаровательное создание, в совсем-совсем коротеньком платьице с копной каштановых волос и синими глазами. И тут я вздрогнул, что-то защемило внутри. «Может это любовь?» - подумалось мне тогда. Нет, я не был таким уж легковесным, легкомысленным. Мне ежедневно приходилось стойко выдерживать натиск очаровательных девиц. Вкус у меня отменный и угодить мне было не так просто. Я считал себя разборчивым, на всех смотрел критически. Наверное, это мне передалось от продавщиц, так сказать, с молоком матери.
Но эта девочка уж так была хороша! «Как бы мы смотрелись вместе шикарно»! – размечтался я.
Красотка нежно погладила меня, раскрыла и заглянула своими синими глазами прямо в душу. О боже! О боже! Какое-то время она развлекалась с моими сверкающими молниями и замочками, потом, так и не закрыв их, повернулась и покинула зал.
С того дня я потерял покой. Меня больше не радовало внимание посетителей, свет в зале потускнел и даже парфюмерный запах стал раздражить – уж слишком был интенсивным! Прикосновения других девиц казались грубыми. Теперь я мечтал только об одной. Ах, эти нежные пальчики, шелковистые локоны, этот неповторимый аромат незнакомых мне духов! «Нет, определенно, спокойная жизнь закончилась. Если так пойдет, то скоро совсем зачахну», – обреченно подумал я тогда.
Прошло несколько дней. Все они, как по заказу, оказались дождливыми, и в тот раз такая погода действовала на меня угнетающе.
«Как все переменчиво», - думал я как-то, одиноко стоя на постаменте,- «Давно ли казалось, что судьба ко мне благосклонна!» Я грустно огляделся, и вдруг как вспышка молнии озарила зал - вошла ОНА и решительно направилась в мою сторону. С этого момента все закрутилось в ускоренном темпе. К девушке тут же подскочила продавщица. Моя любовь сказала, что хочет меня купить! Продавщица схватила меня, и стащила с постамента, надо сказать, не слишком деликатно. Но я готов был все стерпеть, лишь бы соединиться с моей мечтой. Красавица оплатила покупку, и вот уже мои колеса радостно зашелестели по гладкому полу магазина навстречу новой жизни.
Потом была сказочная поездка на лифте, где мы с девушкой стояли, тесно прижавшись друг к другу. Машина у моей красавицы тоже оказалась красного цвета. У нас и вкусы совпадали! Все обещало счастье.
Правда, ящик в машине, куда я был помещен, мне не понравился (позже я узнал, что этот ящик называется багажником). Там оказалось темно и пахло не очень приятно. Все-таки мой утонченный нос привык к запахам духов. Но я не роптал, мои чувства были настолько сильны, что временные неудобства не пугали. Даже наоборот, мне хотелось страдать, чтобы моя избранница увидела, на что я способен ради нее. Дома красотка поставила меня в угол большой комнаты, и там я простоял пару дней. Мой кругозор за это время значительно расширился. Я, например, узнал, что такое кухня, так как комната, в которой находился, переходила в другое помещение, набитое разными ящиками. Его хозяйка и называла кухней.
«Я уже на кухне», - говорила она кому-то по телефону. Сейчас вытащу из холодильника какую-нибудь заморозку, суну в микроволновку, проглочу быстренько и уже через полчаса буду у кинотеатра».
Надо сказать, что помещение, под названием «кухня» явно не блистало чистотой, как, впрочем, и та комната, в которой я стоял. На кухонном столе громоздилась грязная посуда, валялись объедки. Отвратительный запах этой свалки долетал даже до меня. В комнате, в которой я находился, вещи лежали повсюду - на двух креслах, диване, маленьком столике и даже на полу.
Вечером к моей девушке пришли две приятельницы. «Дайте мне вас поцеловать», - сказала красавица, подошла к подругам и произвела странный причмокивающий звук губами. Гостьи увидели меня и стали бурно выражать свой восторг. Я был счастлив и горд!
Чтобы освободить место для гостей, хозяйка просто сбросила вещи с дивана на пол. Потом подруги, устроившись на диване, стали пить из стаканов виски. Моя повелительница объяснила, что это самый модный напиток.
На следующее утро девушка перенесла меня в другую комнату и положила на кровать. Я было размечтался, что буду лежать с моей прелестницей в одной постели, но, оказалось, что и это лишь временное пристанище. Вечером она стащила меня с кровати и, открыв какую- то дверцу в комнате, запихала внутрь, именно запихала. Помещение оказалось крошечным, темным и набитым вещами. Я почувствовал, как в мой бок впилось что-то острое. И запах стоял противный, непривычный для моего избалованного носа. Я не понимал, зачем моя принцесса поместила меня туда. А как же путешествия? «Наверное, это ритуал какой-то или испытание, которое должен пройти», - успокаивал я себя. Меня донимали теснота и духота. Я ведь привык жить в огромном помещении.
Надо сказать, что, несмотря на могучую любовь, такое обращение мне не слишком понравилось. Я готов был страдать и жертвовать для любимой, но, не до такой же степени! В конце концов, я не на помойке был найден, ранг у меня - ОГО-ГО! Даже в ценнике это отмечено.
Я страдал в кладовке, а моя красавица радостно щебетала с подругой по телефону. Она превозносила меня и мечтала поскорее оказаться в Париже. Наверное, ее похвала и помогла пережить заточение.
Проведя бессонную ночь, полную неудобств, я было задремал, наконец-то, но тут дверь в мою темницу отворилась, ворвалось солнце, осветив хлам. Я успел заметить какие-то коробки, скомканные платья, старые туфли. Красавица немедленно извлекла меня из этой свалки и нежно погладила. Успокоившись, я решил, что испытание было проверкой моих чувств, расправил затекшие бока и постарался улыбнуться, хотя забыть про унижения и боль было непросто. С честью выдержав экзамен, я был абсолютно уверен, что теперь начнется чудесная новая жизнь, так сказать, следующая страница из повести о везунчике.
Меня опять положили на кровать и раскрыли. Я сообразил, что сейчас красавица начнет наполнять меня вещами. Значит впереди путешествия, приключения и, конечно же, необыкновенная феерическая любовь! Я мечтал, как отправлюсь со своей повелительницей в Париж. Это название не было для меня пустым звуком. Стоит заметить, что в географии я был особенно силен. Покупатели часто вспоминали свои прошлые странствия или обсуждали предстоящие поездки. Это звучало так захватывающе! Я жаждал объехать весь свет, грезил об экзотических странах, с не менее экзотическими знойными красотками. Ведь, в конце концов, я был просто создан для путешествий!
И вот, наконец-то, настал момент, и в меня стали укладывать вещи. Ну, укладывать, это громко сказано. Моя владычица как попало швыряла внутрь платья, туфли, какие-то шелковые и кружевные тряпочки, маленькие коробочки. Хотел бы я, чтобы она нежнее со мной обращалась. Но, что поделаешь, мне досталась особа легкомысленная. С другой стороны, аккуратность и основательность часто свойственны людям немолодым или занудным педантам. Мне это надо? Ради юности и красоты можно было и потерпеть.
Места уже не оставалось, а вещи все летели и летели. Наконец девушка попыталась меня закрыть. Я-то сразу сообразил, что ничего у нее не получится. К чему я оказался не готов, так это к тому, что она на меня сядет. С одной стороны в этом было что-то возбуждающее, но с другой - уж очень больно!
Моя владычица все-таки умудрилась застегнуть молнию, изрядно на мне попрыгав и побив кулачками. К тому времени моя любовь слегка уменьшилась. Ну, о каких чувствах, в самом деле, может идти речь, когда распирает бока, и когда моя молния, моя шикарная блестящая молния с одного бока немного надорвалась! Прелестница с трудом стащила меня с кровати, выкрикивая при этом не очень приличные слова, даже неудобно повторять, какие именно. Наконец она поставила меня на ноги, вернее на колесики и покатила.
Снова дурно пахнущий багажник. «Ничего-ничего», - пытался подбодрить я сам себя, стараясь не зацикливаться на боли в боку от надорванной молнии, - «Скоро прокачусь на самолете, а там город моей мечты – Париж. Девушка меня разгрузит, я отдохну и восстановлю силы».
Через некоторое время меня вытащили из багажника и опять покатили. Подъехав к какому-то прилавку, мы встали в очередь. Тут я воспрянул духом. Вокруг было полно моих собратьев, сопровождающих людей. Большинство выглядело, мягко говоря, неказисто, непрезентабельно, потрепанно. Одежда почти у всех была унылого темного цвета. У некоторых она оказалась еще и грязной, у других же изношенной почти до дыр. Прямо дом престарелых! Я же сиял молодостью, был ярким и почти новым (ну, чуть надорванная молния не в счет). Конечно же, все тут же обратили на меня свои взгляды. Я опять, как привык, оказался в центре внимания!
Потом меня поставили на весы. Оказывается, я сильно поправился, и за это нужно было платить. Наконец формальности уладились, на мою ручку нацепили какую-то бумажку. Еще три маленькие бумажки наклеили с трех сторон. Сначала я не понял, что это значит, но, забегая вперед, с гордостью могу сказать, что догадался довольно скоро – бумажки нужны были, чтобы не потеряться в такой толпе и давке! Оно и понятно, моя красавица не пережила бы утрату.
После всех этих процедур меня опустили на движущуюся ленту. Я решил, что это такая специальная карусель для развлечений, и рядом пристроится моя госпожа. (О карусели я как- то подслушал у двух маленьких девочек в Универмаге). Но девушка ко мне не присоединилась! Я был поражен, но тут заметил, что и другие чемоданы оказались на ленте без своих друзей. «Значит так надо!» - немного успокоился я.
Что сказать, конечно, мне было страшно. Сначала мы, то есть чемоданы, плыли на ленте-карусели. Я присматривался к ближайшим соседям, раздумывая, не заговорить ли с ними. В незнакомой обстановке безопаснее держаться вместе. Пока я размышлял, оказался вдруг на полке лифта в одиночестве и поехал вниз. Потом опять куда-то попал. Тут моих знаний явно недостаточно, чтобы описать, что со мной происходило. Я был внутри какого- то механизма, все время куда-то двигался, соседи вокруг меня были уже другие, и они часто менялись. А я все ехал, и конца пути не было видно. Наконец и я соскочил, и упал на другой чемодан. Не успел опомниться, как и на меня обрушился незнакомый собрат, потом еще один и еще. Оказался я в такой давке, что кладовка у моей принцессы показалась бескрайним простором. Я решил, что меня сейчас расплющит и хотел закричать от боли и страха, но даже рта не смог раскрыть.
Потом нас опять куда-то повезли, но я уже не отслеживал путь, решив, что умираю. Затем появилось ощущение, что мы летим. Меня все это уже не очень занимало. Какая разница, где умереть! Я чувствовал, что доживаю последние часы, и был сосредоточен только на том, чтобы перетерпеть невыносимую боль. Как же эта жуткая реальность отличалась от моих грез! Я так ждал поездки, мечтал о ней! Ведь я и мне подобные были созданы для странствий. Путешествия казались высшей точкой наслаждения. Слушая рассказы посетителей и продавщиц, в мечтах я представлял, как однажды отправлюсь в дорогу, буду сидеть рядом с моей будущей госпожой в удобном кресле, пить кофе, смотреть фильмы…
Где, где все это?! То, что происходило со мной и моими собратьями в действительности, было надругательством. Интересно, мне в этот раз так не повезло, или это обычная участь чемоданов? Ответа у меня не было, хотя я уже и подозревал, что, видимо, так обычно и путешествуют чемоданы. Я восхищался когда- то людьми, а тут понял, что они тираны. Решил, что если вернусь живым, поднимусь на борьбу и возглавлю восстание против людей. Я добьюсь того, что это их будут сортировать бездушные механизмы, а мы, чемоданы, станем гордо восседать в креслах самолетов и пить виски.
Скоро, однако, моя ярость и ненависть сменились унынием и апатией. Я был раздавлен, в прямом и переносном смысле, растоптан и унижен. Силы убывали с каждым часом. Не знаю, сколько продолжалось путешествие. Я уже ни о чем не мечтал, и, вспоминая кладовку, думал, что не так уж там было плохо. Мне отчаянно не хватало воздуха. «Если меня не раздавят до смерти, то я уж точно задохнусь», - обреченно думал я.
Но вот движение прекратилось, видимо, мы куда-то прибыли. Я думал только о том, чтобы с меня слезли, и я смог вздохнуть. Повезло счастливчикам наверху!
Какие-то люди стали выгружать багаж на тележки, и я оказался сверху! Но порадоваться не получилось. Лил сильный дождь. Я мгновенно промок и затрясся от холода. Конечно, стало легче дышать, но в остальном ничего положительного не произошло. Мне надоело, что мною все время кто-то распоряжался! Решив проявить собственную волю, я соскочил с тележки на землю, вернее, как оказалось, в лужу. Человек, занимавшийся разгрузкой, злобно что-то выкрикнул и, с трудом меня подняв, водрузил обратно на тележку. Я снова спрыгнул. Человек пнул меня несколько раз и опять отправил на место. Дыра в боку значительно увеличилась, острая боль не давала дышать, и больше я уже не сопротивлялся.
Потом нас отвезли к движущейся ленте – очередной карусели, и сгрузили на нее. Я кружился и кружился, пока владелица не разыскала меня и не стащила на пол.
Я понуро плелся за своей хозяйкой. Проезжая мимо зеркала, рискнул в него посмотреться. О, ужас!!! Неужели это был я? Затрудняюсь подобрать определение к цвету моего костюма. Могу только сказать, что он совсем не напоминал первоначальный красный. В боку зияла приличная дыра. А моя гордость - сверкающая молния, потускнела и разошлась в одном месте. Я и близко не напоминал того неотразимого щеголя, которым был всего несколько часов назад. Теперь я походил на бомжа.
Дальше все было как в тумане. Мы были в Париже, но в багажнике машины окон нет, как известно. И все что я увидел в этом волшебном (как все в моем магазине твердили) городе – это аэропорт и вестибюль гостиницы.
Все последующие дни, пока моя владелица знакомилась с Парижем, я валялся в шкафу гостиничного номера. Хоть не об этом я мечтал, но, честно сказать, особенно и не возражал. По крайней мере, было сухо, тепло, и никто на меня не давил. На второй день, правда, я заскучал - не привык к одиночеству. Вокруг меня всегда находились другие чемоданы и люди. Хоть я и не общался со своими собратьями, но, тем не менее, слушал их разговоры. А тут - ватная гнетущая тишина, час за часом. Моя красавица уходила из номера утром и возвращалась ночью. На третий день моего затворничества, когда я уже начал сходить с ума от одиночества, она пришла вечером не одна. Девушка смеялась, ей вторил мужской голос. Одуревший от тишины, я жадно ловил все звуки. Вот моя красавица звонит по телефону и заказывает шампанское и еду в номер, вот послышалось причмокивания. Поцелуи? Я не мог их видеть, но воображение у меня работало отлично. Когда я сообразил, что все это означает, ревность в первый момент просто захлестнула меня. Я был уверен, что мы с моей красавицей предназначены друг для друга. Я, идеалист, верил в любовь, ради нее терпел боль, духоту и одиночество, а она меня так легко предала!
Но, поразмыслив немного, понял, что был неправ. Это Я вообразил, что девушка в меня влюбилась. Это Я предположил, что между нами завяжутся романтические отношения. Она же ничего такого не имела в виду. Доказательством тому служила дорога сюда. Разве я уже не страдал по ее вине? Разве она хоть как-то пыталась облегчить мою участь? С чего это я решил, что она будет относиться ко мне иначе, чем ко всем другим вещам в ее доме? Да, вот именно это слово ВЕЩЬ и определяло наши отношения и мое место в жизни хозяйки. Пора было признаться самому себе что, обласканный вниманием посетителей в магазине, я нафантазировал себе какую-то необыкновенную судьбу, которая, якобы, меня ожидает. На самом деле моя реальная жизнь была предопределена моим рождением. Я должен был раньше сообразить, что путешествия, Париж, для кого-то могут означать отдых и развлечения, а для кого-то тяжелую работу.
Осознав это, решил, что нужно учиться принимать все как есть. Необходимо продолжать жить. Я опять стал прислушиваться к доносящимся из комнаты звукам, ведь это было единственным доступным мне развлечением. Вот заговорил мужчина. Он как-то странно коверкал слова, я его понимал с трудом. Правда говорил он немного, до меня опять донеслись хихиканье и причмокивания.
В номер постучали. Дверь открылась, и я услышал голос еще одного мужчины. Он сказал что-то уж совсем непонятное и почти сразу ушел. Раздался стук отодвигаемых стульев, затем послышались бульканье, звон стекла, негромкие постукивания. Голоса на время умолкли. «Едят и пьют», - догадался я.
Через некоторое время до меня донеслись причмокивающие звуки, затем зазвучал равномерный скрип, послышались вздохи и стоны. Как я не напрягал свое воображение, не смог понять, что это означало.
С того дня молодой человек приходил в номер вместе с моей хозяйкой каждый вечер. Я с нетерпением ждал того момента, когда гнетущую тишину разбивали голоса и комната оживала.
Последний вечер перед отъездом, однако, не был похож на предыдущие. Девушка опять пришла с тем же мужчиной, но даже не заказала еду. Они начали говорить почти одновременно, все громче и громче. Потом девушка стала выкрикивать ругательства. За ними последовал звук, похожий на шлепок. Девушка заплакала, мужчина что-то выкрикнул со злостью. Шаги, хлопнула дверь, и в номере остались только горькие рыдания моей хозяйки.
К тому времени я уже мысленно поделил всех, с кем соприкасался в жизни, на везунчиков и невезунчиков, причислив хозяйку к первой группе, а себя ко второй. В тот день я окончательно убедился, что из везунчиков можно очень легко перейти во вторую группу. Не знаю до сих пор, возможен ли обратный переход.
Возвращение домой очень напоминало дорогу в Париж - та же давка в тележках и в самолете. Только на этот раз дождь лил не в Париже, а в родном городе. В такси я, полуживой, валялся в багажнике и тут до меня долетел голос владелицы. Она, видимо, разговаривала со своей подругой по телефону. О Париже рассказывала мало. В основном распространялась о неудавшемся, как она выразилась, романе, обещав подробности поведать дома. А потом стала поносить меня и мой родной магазин. Сказала, что ей там подсунули редкую гадость (хозяйка употребила другое слово, которое мне не хотелось бы произносить), что она краснела за меня, что худшей покупки не делала за всю свою жизнь. «Приеду, выброшу эту дрянь на помойку», - пообещала девушка. Она действительно вынесла меня на помойку. Но далеко не сразу. Сначала я валялся в углу спальни, по-прежнему набитый вещами. Ей даже лень было меня разгрузить. Недели через две она вывалила содержимое на кровать, а меня запихнула в кладовку. Там я прожил длительное время, стиснутый со всех сторон старыми ненужными вещами, задыхаясь от нехватки воздуха и от пыли. Времени у меня было предостаточно, и я вспоминал и анализировал все, что приключилось со мной со дня отъезда из магазина. Я понимал, что целиком завишу от капризов моей хозяйки. Я - подневольный, ее раб. Так ли бы все сложилось, если б мне досталась другая хозяйка, добрая, заботливая и аккуратная? Размышляя на эту тему, понял, что мое существование могло оказаться более комфортным, но я все равно не был бы свободен.
Выбросила меня девушка только тогда, когда обзавелась новым чемоданом, и ей нужно было освободить для него место в кладовке. Бедный мой собрат! Я уже знал, что его ожидает у такой хозяйки. Ну, а меня выкинули в большой мусорный ящик во дворе. «Вот и конец», - решил я тогда.
Однако я не умер и жил еще очень долго. На огромной свалке, на которой в конце концов оказался, начался третий, самый длинный и существенный этап моей жизни. Когда стоял в магазине, был уверен, что все знаю. Бог мой, какая наивность! Я не знал жизни вообще. Самонадеянный, глупый юнец! Прозревать я начал только во время путешествия. А как следует о жизни узнал намного позже, из рассказов выброшенных на свалку вещей. Узнал о любви и ненависти, о преданности, обманах, изменах и предательстве. Я даже научился ценить ту жизнь, которая у меня была, и завел друзей. О, теперь я уже не обращал внимания на их внешний вид, понимая как это несущественно и преходяще. Общение дарило мне несказанную радость, которой я по глупости сам себя лишил в молодости. Увидел я и преимущества нового существования – вместо душной кладовки передо мной был простор, по- своему даже живописный. По ночам меня радовала сдержанная роскошь звездного неба, днем веселили щебетание птиц, ласки шаловливого ветра, и жаркие поцелуи солнца. Я закалился, и нечастые дожди воспринимал не как неудобство, а как возможность избавиться от грязи. Да и воздух (хоть и не очень свежий) был здесь круглосуточно. Но главное, самое главное, никто больше мною не распоряжался, я наконец-то обрел свободу!