Сразу по окончании училища, с апреля по 19 мая 1942 года, отец командовал минометным взводом
29-го запасного стрелкового полка. {1.2, л.200}.
Я попытался в Подольском архиве отыскать сведения о нем.
Однако документов этой части в ЦАМО нет: не участвовала в боевых действиях.
Окольными путями удалось узнать следующее.
Ещё один взвод был под началом младшего лейтенанта Ивана Яковлевича Яковцева, 1918 года, русского,
как и отец, члена ВЛКСМ, закончившего 5 классов школы и КУКС (курсы усовершенствования командного состава),
служившего в Красной Армии с 1937 года.
А минометной ротой командовал лейтенант Алексей Васильевич Голуб.
Был он старше моего отца на 11 лет, украинец, член ВКП(б), окончил 10 классов и такой же, как многие в то время,
ускоренный курс Орджоникидзевского пехотного училища. {1.2, л.200}
Широкорад, размышляя о причинах наших неудач в начале войны, касается, на мой взгляд, одной из важнейших проблем.
«Уровень офицеров и генералов в РККА был немного ниже, чем в вермахте, -пишет он.
- А уровень подготовки рядового состава просто несопоставим.
Можно ли сравнить казаха или туркмена, едва-едва понимающего русский язык, с немецким парнем, окончившим среднюю школу и прошедшим военную и спортивную подготовку в Гитлер-югенде?
Наши военные историки так и сяк вертят данные по числу самолетов и танков в РККА и вермахте, но почему-то никто
не приводит уровень грамотности личного состава этих армий.
Каюсь, я этих данных и сам не нашел.
Но по данным «Советской энциклопедии», с 1918 г. по 1941 г. в СССР среднее образование получили 3 829 тысяч человек.
Если отбросить женщин, а также умерших и негодных к военной службе мужчин, то среди военнослужащих к 22 июня 1941 г. было не более полутора миллионов человек со средним образованием.
Нельзя отрицать, что советское правительство сделало очень многое.
Так, в 1913 г. среди рядового состава русской армии было 1 480 человек со средним образованием.
А всего грамотных в армии было 604 тысячи человек, малограмотных — 302 тысячи, неграмотных — 353 тысячи человек.
Так что качественный скачок в грамотности за первые 20 лет советской власти налицо, но, увы, мы по-прежнему
здорово отставали в этом плане от Германии.»
На 4-й день войны для военнослужащих действующих армий были установлены два новых вида денежных выплат: единовременное пособие и полевые деньги.
Первое выплачивалось в размере оклада по занимаемой должности лицам начальствующего состава и сверхсрочнослужащим.
Оно выдавалось один раз в течение всего периода войны взамен отмененного на время войны подъемного пособия.
Оклад командира взвода (такую должность занимал отец) составлял 625 рублей.
На эти деньги можно было купить 2 буханки хлеба.
Дело в том, что буханка хлеба стоила тогда 200–300 рублей, кусок мыла — 50 рублей.
Командир стрелковой (и минометной) роты получал 750 рублей, так что кроме хлеба мог приобрести еще и кусок мыла.
Полевые начислялись только за фактическое пребывание на фронте, на комначсостав запасных частей нововведение
не распространялось.
Впрочем, отец говорил, что и на передовой не видел этих денег: их переводили по решению самих фронтовиков
в Фонд обороны.
Кроме денежного довольствия раз в месяц офицеры получали доппаек.
В него входило 200 граммов масла, пачка галет, пачка печенья, папиросы (некурящим конфеты) и, кажется, сыр.
Взводные на фронте, как правило, отдавали его в общий котел.
Так будет поступать и мой отец.
Полагалось ли выдавать этот паек в запасном полку, я пока не знаю.