Периодически сталкиваешься с типовыми доводами, на которые давным-давно кем только ни отвечено - а вот поди ж ты... Зачастую возникает желание не повторять в десятый раз одно и то же, а просто достать из подшивки статью прошлых десятилетий - порой даже позапрошлого века - и предложить оппоненту для ознакомления. Прихожу к мысли, что пора уже формировать новый сборник, скажем, "Публицистика из девяностых", или даже "Публицистика из нафталина".
Как думаете, Читатель?
АЛГОРИТМ УСПЕХА
Дремучий мы всё-таки народ, невежественный. Стыдят нас стыдят, разъясняют нам разъясняют, приобщают нас к цивилизованным стандартам приобщают – а нам хоть кол на голове теши! Никак не желаем устремиться в светлое общемировое завтра, а только матерно ругаем свалившуюся нам как снег на голову такую перестройку с этакой демократией да неблагодарно подыхаем в ответ на заботу. Нецивилизованно. Неинтеллигентно. Нехорошо, словом. Дабы пресечь это безобразие, специальные передачи заведены, где лучшие умы эпохи нам детально рассказывают, как мы своего счастья не понимаем. Вот давеча очередной такой ум, в чине профессора университета (программа «Запретные темы», С-Пб, 12.02.97г, интервью д. историч. наук Б.Н.Комиссарова) очень доходчиво нам всё объяснил. Оказывается – кто бы мог подумать! – «реформы» - это блеф. На самом деле, у нас имеет место самая настоящая революция со всеми сопутствующими обстоятельствами – кризисами, эпидемиями и пр., а также с возникновением огромного слоя маргиналов – людей, выброшенных из жизни, растерянных, не понимающих, что им теперь делать - и оттого недоброжелательных, нервных и даже агрессивных. Их надо воспитывать, им надо разъяснять, чтобы они со своими мелкими частными проблемами не суетились и не мешали нормальному течению исторического процесса. А то ведь что получается – не понимают люди, сопротивляются, как если бы их уже на операционный стол уложили, а они всё дёргаются и скальпель у хирурга вырывают…
Простите, профессор, а пациента Вы спросили? А то ведь как в том анекдоте – «Спортсмен, говоришь? Здоров, говоришь? Так это само собой, иначе кто бы мне за твои почки по тысяче баксов отвалил? Сестра, хлороформ!...»
Эх, профессор, знали бы, как надоели нам с вашими революциями – селекционеры, мичуринцы вы наши социальные! На лягушках бы, что ли, как встарь тренировались, на собаках – так нет! Непременно дай вам народ многомиллионный на стол уложить, оглушить всякой дрянью и кромсать по живому, проводя в жизнь свои недоношенные теории. Уж камня на камне не осталось – а вам всё неймётся. Воспитывать? Убеждать? Успокаивать? Лукавите, профессор! Те, кто Вас использует (вероятно, втёмную, но скорее просто прикупив), планируют уничтожение наиболее осмысленно активной, «агрессивной», как Вы выражаетесь, части народа – об этом они уже пишут почти откровенно. Им ни к чему полноценный народ, способный осознавать и защищать свои интересы – им требуется быдло, тягловый скот, готовый работать на износ в погоне за навязанными вами фальшивками и покорно отдавать за эти фальшивые «ценности» своё здоровье, будущее своих детей и свою единственную неповторимую страну, которую построили для них и отстояли в боях многие поколения предков. Страну, где только и могли бы они жить по собственным, естественным – а не придуманным вашими хозяевами, законам. Знаете, профессор, в таких случаях «агрессивность» называется у нас яростью благородной.
Вы учите нас открыться миру и не искать врагов – вы что, забыли уже, как один политический деятель предложил заменить баланс сил в мире балансом интересов - и что из этого получилось? Вы делитесь с экрана опытом подготовки студентов к жизни в новом, демократическом, мире – Не надо – говорите Вы им – затворившись, сидеть в собственной каюте, отпугивая всех своим оружием – следует выйти на общую палубу, размяться, вдохнуть, наконец, полной грудью и вместе со всеми управлять общим кораблём. Звучит заманчиво, профессор – да только кто же им это позволит? Корабль-то один, а цели разные. Те, кто сейчас рулит куда пожелает, Ваших учеников к штурвалу не подпустят – их рассадят по скамьям для гребцов, а такие, как Вы, профессор, будут задавать ритм и убеждать, что ежели получше упираться, то и выдачу солонины увеличат, и приплывём скорее.
Приплывём. Только куда?
«Наш путь – убеждаете Вы – интеграция в общемировое экономическое пространство».
Да кто же спорит? Только «интегрироваться» - то бишь включаться, объединяться, можно по-разному. Можно, например, войти в этот прекрасный общий мир в качестве сырьевого придатка. Тут одна «железная леди» на весь мир объявила, что на территории России ей не нужно иметь более семидесяти миллионов населения. Ей не нужно. А нам? Что, разрушим собственную науку и промышленность, «цивилизованными методами» сократим население до рекомендованных той ледью размеров, а для выживших «создадим рабочие места» в шахтах и на лесосеках, откуда будем гнать за рубеж наше – пардон, общемировое – сырьё? И не надо искать собственные пути, не надо вязаться в политику – в общемировом доме вполне хватает и капитанов, и штурманов. Наше дело упираться покрепче. Тогда и пайку увеличат, и зрелищ позанятнее подкинут. А когда будут опустошены недра, как это уже произошло в ряде «интегрировавшихся» стран, те же мудрые политики придумают, как цивилизованно сократить наше население ещё в несколько раз – исключительно из гуманизма, чтобы мы все поголовно не передохли от голода на разорённой, опустошённой, заваленной чужими ядовитыми отбросами земле. Очень хороший вариант.
Есть и другие – например, вхождение в общий дом в качестве жизненного пространства для какой-нибудь очередной расы господ. Этот вариант полвека назад неудачно пытался осуществить в России вождь одного исключительно цивилизованного европейского народа, а несколько раньше успешно осуществили в Америке вожди других, столь же цивилизованных, народов. Среди множества прочих возможных вариантов интеграции, вашим хозяевам наиболее противен тот, по которому Россия входит в мир сильной, реально суверенной державой, правительство которой опирается на собственный народ и преследует цели, не противоречащие подлинным интересам этого народа. От одной мысли о таком варианте интеграции у них портится настроение, потому Вам, профессор, предоставляется возможность выйти на телеэкран и с научных позиций разъяснить нам, почему мы не должны стремиться к этому нехорошему варианту развития событий. А должны «думать о снижении и рационализации потребления» - вместо того, чтобы повышать и рационализировать производство и таким путём расточительно поднять потребление – пусть не до уровня потребления наших добрых заокеанских инструкторов, а хотя бы до медицинских норм, принятых в годы проклятого застоя и мудро упразднённых в наше судьбоносное время.
Вы уверяете, профессор, что мы заживём лучше только тогда, когда в страну потекут иностранные капиталы. А для этого надо принять их общемировые правила и проделать над собой ещё несколько хирургических операций… Вы только не говорите, являются ли эти вожделенные инвестиции чистой благотворительностью наших заботливых иностранных партнёров, или за них всё-таки придётся расплачиваться, чем именно нужно будет расплатиться и что после этого останется нашим детям от нашей страны. А в своём стремлении к общемировым законам Вы, похоже, не замечаете, что отказываете нашему народу хотя бы в том уровне самостоятельности (суверенитета!), который существует даже в коммунальной квартире, где есть места общего пользования с совместно установленными правилами, а есть комнаты, в которых каждая семья живёт по своим правилам. И вот эту, едва прикрытую словесами, колониальную модель Вы навязываете нам на том основании, что народ, дескать, добровольно проголосовал за реформы, а, стало быть, обязан теперь терпеть эксперименты над собой.
Неужели, профессор, Вы и впрямь не представляете себе реальные механизмы голосования? Народ пока добровольно проголосовал лишь однажды, когда поверил, что объявленная «перестройка» - это долгожданные реформы, которые снимут корку бюрократических запретов, противоестественным образом ограничивавших всякую здоровую инициативу. Результаты того голосования отражены не в отчётах и бюллетенях – посмотрите демографические материалы и обратите внимание на последовавший пик рождаемости. Именно таким образом народ выражает своё отношение к политике правительства, показатель этот вполне объективен, ни подтасовать, ни купить его нельзя. Обратите также внимание на графики, которые отражают
демографическую катастрофу последующих лет – это и есть реальное отношение народа к «реформам» - какие бы средства ни были потрачены на предвыборную агитацию, какие бы новейшие технологии психологической обработки ни применялись и какие бы квадратики ни зачёркивал в бюллетенях оглушённый средствами массовой дезинформации «электорат». Обратите также внимание, профессор, что такая картина отражает здоровые реакции нашего народа на окружающую реальность и даёт основания для некоторого исторического оптимизма.
В ответ на Ваши неоднократные утверждения, профессор, что всё в порядке, просто народ наш напуган, растерян и нуждается в разъяснениях, которые Вы любезно готовы предоставить, позвольте и Вам кое-что разъяснить. На собственном примере, хотя бы.
К «перестройке» у меня как раз кончился период ученичества – завод, армия, ВУЗ, опять производство – уже в ином качестве. За полтора десятилетия был наработан кое-какой опыт, сделаны обобщения, сформировалась собственная теория, которая при консультации у авторитетов – в частности, у единственного в нашей отрасли академика – была признана вполне перспективной. Наступало время продуктивной работы. В начале «перестройки» принял предложение вновь созданного межотраслевого объединения, но период эйфории был недолгим - практически сразу осознал заданную безысходность ситуации. Имел приглашения на должность председателя профкома объединения и в руководство фирмы по операциям с недвижимостью, но уклонился. Не то чтобы лишней была удобная квартира вместо моей комнаты в коммуналке и зарплата, позволяющая хотя бы детей содержать без проблем. Понимал и то, что профком, при некоторых способностях, старании и соблюдении правил игры, может стать неплохим трамплином для перехода от технической работы к административной карьере – чем тогда и воспользовались некоторые мои знакомые (говорю это без осуждения или каких-либо недобрых чувств – они искали свои пути самореализации, стремились получить, наконец, возможность продуктивно работать.) Я же к тому времени (91 – 92 гг.) уже систематизировал свои наблюдения и сформулировал необходимый для преуспевания в новых условиях алгоритм ( не знаю, есть ли такое понятие в гуманитарных науках, у нас, технарей, этим термином обозначается набор правил, следуя которым можно чисто формально, без вдохновений и озарений, решить любую задачу данного класса – установить произвольную конструкцию в положение устойчивого равновесия, сформировать производственный коллектив или продвинуться по службе.). После этого я отошёл от дел и вернулся к рабочей специальности.
Потому, что очень жутким получился у меня алгоритм личного успеха.
Это была программа самоуничтожения моей страны и моего народа.
Оставалась ещё какая-то слабенькая надежда, что я самый умный, что другие просто не видят катастрофических последствий того, что творится вокруг. Я стал писать, публиковался в местных и центральных изданиях под своим именем и под псевдонимами, в одном из серьёзных центральных изданий у меня даже рубрика своя как-то самопроизвольно образовалась. С радостью обнаружил, что вовсе я не самый умный – нашлось множество единомышленников самого разного социального статуса – молодые рабочие, инженеры, неформалы, участники войн, учёные, редакторы и т.д. И опять эйфория была недолгой – стало ясно, что слушать нас просто не собираются, власти делают ставку на слои, действующие в рамках того жуткого самоубийственного алгоритма, а патриотические компоненты общества только что официально не запрещают… Неугодные издания теперь уничтожают экономически, реально цензура в эпоху «гласности» стала жёстче, чем была при «застое». В своём последнем письме мой старший друг, редактор, поэт, писатель, фронтовик орденоносец, написал: - «…Это конец. Они выиграли…».
Поверьте, профессор, я прекрасно представляю себе рецепты, следуя которым сегодня можно преуспевать, но вряд ли воспользуюсь ими, потому что все они ставят условием моего сиюминутного успеха стратегический проигрыш моего народа. Ваши революции сделали убыточным всякое полезное для страны дело, вплоть до золотодобычи, зато с небывалым размахом развернули перераспределение накопленных обществом ценностей. Прибыльно сейчас только ограбление народа – будь то в форме спекуляций, разворовывания цветных металлов, вырубки лесов или финансовых афер.
Призывы обогащаться ради будущих добрых дел – успокоительная ложь. Коэффициент полезного действия при накоплении капитала в предлагаемых условиях настолько низок, что, даже отдав на благотворительность всю свою прибыль, невозможно возместить и сотой доли ущерба, нанесённого народу при сколачивании состояния. Часто говорят, что сегодняшние дельцы, конечно, не Сократы, но своим детям они дают настоящее образование и тем обеспечивают достойное будущее им и всей стране – так это тоже обман. Не будем даже спорить о качестве их образования, хотя давным-давно известно, что при обучения туземцев с колонизируемых территорий используются особые программы – несомненно, что имея самое лучшее образование, обклеившись с ног до головы долларами и прочей конвертируемой валютой, но не имея опоры на собственное мощное государство (которое в своём накопительском рвении сейчас разрушают отцы), дети «новых русских» всегда будут вынуждены играть по чужим правилам и всегда останутся в проигрыше перед теми, кто опирается на собственную страну и играет по своим правилам.
Для успешной, рациональной и неразрушительной, деятельности необходимо принципиально изменить правила игры (против чего, естественно, яростно возражают ваши хозяева). Потребные изменения – это уже секрет Полишинеля. В первую очередь, следует привести к власти национальное правительство – тех, кто будет опираться не на иностранную поддержку в той или иной форме, а на собственный народ, чьи интересы не будут взаимоисключающими с глубинными интересами управляемого народа. Одновременно с этим следует провести в жизнь систему мероприятий, исключающую возможность внешнего вмешательства в дела нашей России – будь то прямая военная интервенция, дестабилизирующие действия по югославскому (теперь уже и болгарскому и т.д.) варианту, когда закулиса оплачивает беспорядки до тех пор, пока у власти не окажется угодное и послушное ей правительство или разного рода диверсии в области идеологии, экономики, стимуляция терроризма, заболеваемости, наркотизация и т.д. Как именно всё это можно проделать, тоже ясно уже очень многим – только для таких действий, кроме понимания, необходимы некоторые специфические навыки. Не знаю, в каких АО и СП сегодня работают ребята, осваивавшие в мирное время эти навыки за хорошую зарплату, но искренне надеюсь, что они отслеживают ситуацию и не допустят до необратимых бед. Если понадобится, поддержу их любыми средствами, но начинать такие дела с моим багажом бесполезно. Так что я встал к станку, жду красную ракету и совсем не чувствую себя «выброшенным из жизни». И оставьте надежду переучить нас – мы отлично понимаем, что различаемся с вами не глубиной видения ситуации и не методами.
Те программы, которые вы взахлёб рекламируете, служат одной цели – самоуничтожению России и её народа, а выбор, оставляемый вами для русских, невелик – быть предателями или нищими.
У нас с вами разные, несовместимые, цели и либо вы нас, русских, уничтожите, как когда-то индейцев, либо мы вас отбросим, и будем жить в нашей России по своим простым и естественным законам – а не по вашей хитромудрой юридической казуистике.
В заключение пару слов о душе. Помните, как на исходе жизни русская поэтесса сказала: -
«…Я тогда была с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был!...»
Как с этим делом у Вас, профессор? Не пришлось бы вслед за героем Киплинга каяться: -
« Я трудиться не умел, грабить не посмел.
Я всю жизнь мою с трибуны лгал доверчивым и юным,
Лгал птенцам.
Встретив всех, кого убил, всех, кто мной ограблен был,
Я спрошу у них, у мёртвых, бьют ли на том свете морду
Нам, лжецам?»
Опубликовано в феврале 1997г.