Один из дней нашего путешествия был посвящен истории Новой Зеландии, а значит, истории воинственных маори. Ради этого мы отправились в Роторуа – сердце культуры этого народа, дом духа предков и подчиненных ему земных сил. Ивон, следуя уже сложившейся традиции, включила микрофон и начала готовить нас к встрече с аборигенами. Впрочем, называть так здешнее исконное население не совсем корректно: они – маори – «нормальные», «естественные», «смертные» люди, в отличие от божеств, духов и пакеха – «белых» пришельцев. Так они называют себя сами. Отнесемся и мы к этому с уважением. А теперь их история, осмысленная мною с помощью Пушкина и Ивон:
«В море остров был крутой,/ Не привольный, не жилой», пока на него не «понаехали тут всякие» из мифической Хаваики. В Википедии вы прочтете чуток другое название – Гаваики, но в фонетике маори всего десять согласных и среди них нет заднеязычной «г», зато есть ближайшая к ней по месту образования «х». Так вот, как твердят устные предания, в конце 13-го века полинезийцы на 7 каноэ приплыли к островам Новой Зеландии и заселили их. Те, что обосновались на Северном и Южном, нарекли себя маори, те, что на архипелаге Чатем, – мориори.
«Стали жить да поживать,/ Да приплода поджидать». И так успешно они последним занимались, что к концу 18-го века исходные 7 каноэ (минус заселившие Чатем) превратились в 100 тысяч жителей Северного и Южного островов. Почему я перескочила через пять веков? Потому что первого европейца, голландца Абеля Тасмана, приплывшего в Новую Зеландию в 1642-ом году, маори «послали лесом», и он послушно пошел. А зачем с ними связываться: чего доброго убьют, да еще и съедят – онижедети: всё в рот тащат.
««К чему стадам дары свободы?/ Их должно резать или стричь», а лучше то и другое, и желательно чужими руками», – рассудили прагматичные британцы, после того, как в 1769-ом Джеймс Кук окончательно и бесповоротно открыл эти же самые острова. Надо сказать, что маори традиционно не имели товарно-денежных отношений и торговли, но практиковали товарообмен, чем не преминули воспользоваться англичане. Они стали приобретать у маори земли, давая им за них огнестрельное оружие. Сначала, с напутствием «Не знайте мира меж собой,/ Несите мрачной славе дани,/ И упивайтеся враждой» – давним соперникам, племенам Нгапухи и Нгати Фатуа. И те начали убивать друг друга. За ними подтянулись другие. В результате с 1807-го по 1845-ый этническое население Новой Зеландии на четверть сократилось. И когда я теперь где-нибудь читаю фразу о том, что «…между племенами Новой Зеландии вдруг вспыхнули Мушкетные войны», мне хочется рыдать. Из ничего, «вдруг», только, по утверждению очень древнекитайских ученых, тля на бамбуке появлялась.
Как говаривал давеча мой папенька, «ни с того ни с сего даже прыщ на мягком месте не вскочит», не то что война разразится. Это действо в высшей степени управляемое, как, впрочем, и любые другие революции, дефициты и паники. Нужно дать противникам оружие и столкнуть их лбами. А если между сторонами противоречий нет, то искусственно создать таковые.
Тут уже упоминалось о поселившихся на архипелаге мориори. Так вот, чтобы сохранить численность своего племени в неблагоприятных природных условиях, они запретили войны и вообще любое посягательство на жизнь человека, дескать, «паситесь, мирные народы». Благое, в общем-то, дело. Но пацифизм сыграл с ними чудовищную шутку, когда на Чатем прибыли натравленные на них европейцами маори. Мориори, привыкшие вершить все споры мирным путем, рассчитывали договориться и с маори полюбовно, но те вскинули мушкеты и расстреляли бывших некогда соплеменников. Этнос был почти полностью истреблён, а земли достались… англичанам. Я рассказала об этом не из патологического желания ворошить прошлое, а в назидание жаждущим сдать на металлолом «наш бронепоезд». Пусть уж он лучше стоит «на запасном пути» и по мере необходимости модернизируется. Так спокойнее. И нам, и тем, кого корежит, когда «и на земли мир, и во человецех благоволение».
Вернемся, однако, к маори, которых хоть и поубавилось существенно, но, большая часть земли все равно принадлежала им, и что самое нетерпимое, они распоряжались ею, как хотели, и порой даже продавали заклятым друзьям британцев французским иммигрантам. С этим нужно было что-то делать, и англичане нашли лазейку – Договор Вайтанги. Текст его хоть и содержит только три параграфа, но я все-таки воздержусь испытывать ваше терпение и коротенько изложу, что же «Её Величество Королева Англии Виктория в своей милости к вождям и народу Новой Зеландии и, желая сохранить им их землю и поддерживать мир и порядок среди них, изволила…» придумать. Она откомандировала туда в качестве губернатора «тех земель» капитана королевских военно-морских сил Уильяма Гобсона, который с двумя помощника за четыре дня состряпал договор, по коему независимость маори и эксклюзивное право на покупку их земли навсегда передавались Её Величеству в обмен на права и привилегии британских подданных. Другими словами, Новая Зеландия в статусе колонии переходила под управление Великобритании.
За ночь английский миссионер, владевший языком маори, «перетолмачил» договор на «местный» язык. Смысл перевода отличался от оригинала и сводился к тому, что вожди отказываются от своего суверенитета в пользу британской короны, а взамен Её Величество гарантирует неприкосновенность их земель. А дальше дело было за представителями губернатора, которые сбились с ног и языка, разыскивая в дремучих лесах племена и расписывая неграмотным вождям прелести их полной автономии во внутренних делах. И те поверили, прибыли в населенный пункт Вайтанги и поставили под договором свои крестики. Не все, но абсолютное большинство, и 21 мая 1840-го года Гобсон провозгласил правление Великобритании. Договор вступил в силу, а мы – из первой половины 19-го века на территорию музея ремесел маори.
Он начинается под бесконечно длинным навесом, где стоит бесконечно длинная боевая лодка Вака-тауа. Вы уже знаете, что маори бесстрашные мореходы. К тому же тысячекилометровые плавания они совершали не на парусниках, а на каноэ, в строительстве коих заслуженно считались великими мастерами. Процесс изготовления длился годами. В расчет брались местонахождение выбранного для лодки дерева, куда оно упадет, и как его доставят к месту строительства. Перед началом работ проводились особые церемонии, чтобы случайно не разозлить бога лесов и птиц Тане.
Типов каноэ у маори несколько и каждый служит для определенных целей. Размеры и степень «украшенности» соответствует назначению. На небольшом и аскетичном Вака-копапа ловили рыбу. На среднем, незатейливо украшенном резьбой Вака-пакоко перевозили людей, продукты и вещи. Ну а лодки Вака-тауа отличались большой величиной (от 9 до 30 метров), особой прочностью (на борту могло находиться до 100 человек), легкостью и быстроходностью. Они богато разрисовывались различными орнаментами, а на нос непременно водружалась маска с высунутым для устрашения языком. Всё это становилось причиной быстрых поражений врагов маори на воде и нас, туристов, на суше. В смысле, мы тоже были поражены искусством резьбы, перейдя из-под навеса в мастерскую.
Не знаю, как в той Хаваике, а в Новой Зеландии лесов немерено. Причем весьма «породистых». Хвастали, будто растет всё вплоть до эбенового дерева. Ни подтвердить, ни опровергнуть сего факта не могу, ибо я в этом деле сродни пробковому дубу. А вот маори толк знают и такие чудеса вырезают! Перечислю только особенности, которые бросились в глаза. Первое: никаких животных, – только человекоподобные. Почему я не назвала их просто людьми? А разве, например, существо, опирающееся на две присогнутые в коленях ноги и фаллос, имеющее в верхней части туловища трехпалые руки и птичью голову с раскосыми, инкрустированными ракушками глазами, это людь? Если и он, то только шибко инопланетный. Но ведь маори изображают богов и легендарных предков. Вы можете присягнуть на Библии, что они выглядели иначе? И я не могу.
Второе: никаких листиков-цветочков, – основной элемент – спираль. Казалось бы, чего проще и понятнее! Но сколько же там вариантов этой спирали! И какая виртуозность и чистота исполнения! Я бы даже по лекалу такого на бумаге карандашом не нарисовала, а мощный кряжистый мужик-маори невозмутимо режет набело без наброска, «по живому». А у него «так глаз пристрелявши».
Кроме носа и кормы лодок, резьбой украшаются жилища, амбары, оружие, саркофаги, предметы быта и Дома Собраний (марае). В одном из них мы побываем, но только после того, как познакомимся с традиционным маорийским ткачеством.
Надо сказать, что климат Новой Зеландии несколько суровее, чем на прародине маори. Тут набедренная повязка из пальмовых листьев и цветочная гирлянда лей не защитят от холода. Пришлось научиться ткать. Из чего? Из новозеландского льна. Нет-нет, даже и пытайтесь представить себе наш родной долгунец. Тамошний лен совсем другого поля. Он из почти лилейных – значит, ксанторреевых. И, несмотря на то, что его ближайший родственник – древнегреческий символ забвения асфодель, стоило подуть июльским зимним ветрам, маори тут же о нем вспомнили. Срезали с сорняка двухметровые листья, острым краем ракушки сняли с них мякоть, а из оголившихся прочных белых шелковистых волокон начали изготавливать ткань. Сначала плели, потом придумали станок. Когда ткани стало навалом, позвали местного Вячеслава Зайцева, и он намоделировал им размахаек. Традиции учел, а как же! Набедренную повязку превратил в нижний балахон, а гирлянду – в верхний. Всё это с бахромой, с вплетенными для тепла и статуса клочьями собачьей шерсти и перьями попугаев, киви и лесных голубей.
Изделия мы увидели в музее и на фотографиях, и на манекенах, и в натуре: маорийка продемонстрировала, как что делается. Ох, и ловко у нее всё получалось! В заключение посоветовала наведаться в марае, где её ткани использованы и в интерьере, и в одежде певцов и танцоров. Выходит, что не всех пути ведут в Рим, нас – упорно в Дом Собраний.
Это главное строение общины, её духовный центр. Марае маори считают живым существом: внутреннее помещение – живот, балки – позвоночник, а маска под гребнем крыши – голова. В Дом Собраний приходят семьями или группой соплеменников, чтобы разобраться с семейными делами или решить проблемы племени, там они отмечают праздники и торжественные события, принимают гостей. Разных. Нынче вот – «племя» туристов из Германии.
Сначала нас ведут в марае-атеа. Это маорийская святая святых – кухня. Основной метод готовки у маори – запекание в земляной печи-ханги. Она состоит из ямы, в которую укладываются раскаленные камни. На них ставятся поддоны с овощами и мясом. Сверху всё накрывается плотной тканью и забрасывается землей для сохранения тепла. На прохладном юге сверху еще разводят костер, но здесь, в районе термальных источников, и без того «полы» с подогревом. Готовка в такой печи длится 2-3 часа.
Разумеется, в честь нас состоялось торжественное «вскрытие» ханги и демонстрация источающих невероятные ароматы запеченных курочек, картошечки, тыквы и других овощей, от чего аппетит разыгрался, а интерес к туземной культуре резко пошел на убыль. Пришлось собрать в кулак всю свою волю и прочую сознательность и отправиться смотреть танцы и слушать песни. Нет смысла описывать неописуемое. В сети достаточно фотографий и видеозаписей подобных представлений, чтобы у желающего увидеть сложилось определенное впечатление. Расскажу лишь о том, о чем не удержаться.
В первую очередь вот об этом. Здесь уже упоминалось о здоровенном детине из мастерской краснодеревщиков. Тогда подумалось: «Ну, мало ли…». Однако вышедшие на сцену мужчины-воины не оставили и намека на сомнение: «Все красавцы удалые,/ Великаны молодые,/ Все равны, как на подбор» (см. фото), а один всё ж «ровнее». Честное слово, не могу даже среди актеров вспомнить хоть кого-то похожего. У каждого (актера, не маори) чего-либо недостает. Здесь же абсолютная гармония: высок, строен, силен, ловок, благородные и пропорциональные черты лица, глаза светятся интеллектом. Молодушки, (это я к европейкам обращаюсь, россиянки – те без заскоков) не теряйтесь! Не сидите в зале, сложа руки и прочие выпуклости! Кончайте уже блюсти пресловутую чистоту расы, когда такой генный материал рядом с копьем прыгает! Хватайте и «в норку»! Вы даже не представляете, какие чудесные детишки пойдут! Мы-то с мужем это теперь не понаслышке знаем. У нас в Мексике внучата такие растут: здоровые, красивые, умные. И темперамент – коктейль Молотова.
А еще о татуировках. И не надейтесь, что сейчас я начну ёрничать по поводу скукожившейся до состояния гусеницы бабочки, переползающей с одной обвисшей с возрастом женской прелести на другую. Здесь вполне хватает сатирика Задорного, мы же поговорим о серьезных вещах, о том, какой смысл вкладывают маори в свои татуировки моко.
Во-первых, рисунок на лице мужчины – это его паспорт. По линиям можно было прочитать о происхождении, воинском звании, социальном, служебном и семейном положении. Не каждый маори имел право на ношение тату на лице. Если бы оказалось, что «набитый» рисунок не соответствует социальному статусу – это неминуемо вело бы к смерти. Среди занятых в представлении мужчин не было ни одного с татуировкой на лице. А зачем? Сейчас куча других документов, удостоверяющих всё, что угодно. Зато мы заметили разрисованные руки-ноги-торсы. А вот это уже, во-вторых, потому что все, что изображено на теле маори играет роль аналогичную обозначению меридианов в китайской медицине, то есть фиксирует связь биоактивных зон и организует энергетические процессы в организме. По сути, единый узор татуировки – это ключ к познанию мира и способ связи маори с Вселенной.
Именно поэтому женщины татуированы значительно меньше, чем мужчины: лишь слегка ноздри, верхняя губа и подбородок. Женское тело маорийская культура рассматривает как внешне завершенное и, соответственно, его внутренние процессы в меньшей степени нуждаются в коррекции. Женщине необходима лишь дополнительная эмоциональная подпитка, что и достигается татуировкой в нижней части лица.
И в-последних, но не по важности: в маорийском моко нет ни бабочек, ни оскалившихся тигров, ни злобно зыркающих орлов. Только и только спиральные линии, с помощью которых создаются дополнительные внутренние энергетические связи и фиксируются уже имеющиеся. А теперь дождитесь лета и посмотрите внимательно на обнажившиеся конечности (и не только) некоторых «соплеменников». Что вы там увидите? А чего и кого вы там только ни увидите! А ведь татуировка – это серьезно. Она работает не только у маори. Она работает всегда! Посему нечего удивляться, что девушка с легкомысленной розочкой на попке не может выйти замуж, а женщина с тигрицей на ноге совсем остервенела.
В общем, это всё пища для размышления, а нам уже пришло время вкусить обычной, и мы из зала торжеств перешли в столовую. Повара очень постарались, красиво сервировали приготовленное в печи-ханги и добавили еще много разного. Я попробовала всё, а поела рыбы и моллюсков. Они были восхитительны.
Потом соседняя группа приступила к чествованию накопившихся у них юбиляров, а мы вернулись в автобус и к тому самому дню, когда, помните, мистер Гобсон объявил местным племенам о том, что им привалило счастье стать подданными Её Величества. И как только это произошло, из Англии в Новую Зеландию хлынул поток переселенцев, которым тут же потребовалась земля, и британские власти начали изымать ее у маори под разными предлогами. Вспыхнули конфликты, «мушкетные войны» сменились «земельными». В итоге одержанной англичанами «победы», численность маори к 1891-му году сократилась до 42 тысяч, и у них осталось лишь 17% земель, причем самых худших.
За сто лет контактов с англичанами местное население Новой Зеландии поредело более чем наполовину. Так было везде, куда британцы «несли цивилизацию»: аборигены почти исчезали, их остатки сгонялись в резервации. То же самое происходит и сейчас: если в какой-то стране есть еще не присвоенные англосаксами углеводороды, значит, там точно нет демократии. Чтобы ее туда доставить, открытая колонизация уже не подходит. Действуют по другой, не менее жуткой схеме: вооруженный переворот, свержение легитимной, но несговорчивой власти, раскол общества, гражданская война, «свой» президент, узаконенное разворовывание богатств страны.
Но закончим разговор о прошлом и настоящем маори. В 1891-ом году начал активную правозащитную деятельность «свободы сеятель пустынный» Хамиора Мангакахиа. Во главе созданного им Парламента маори он отстаивал перед белыми поселенцами Новой Зеландии право своего народа самостоятельно решать собственные вопросы, в частности земельные. Он обращался к властям с требованием отмены колониальных законов о маори. Но правительство сделало всё, чтобы этот Парламент прекратил свою работу. Жена Хамиора Мангакахиа Мери Те Таи тоже была общественным деятелем. Она требовала избирательного права для женщин маори, но не была услышана. Им на смену пришли Тими Кара, Апината Нгата и другие. Однако маорийская «звезда свободы» так и не взошла. Поэтому каждый из них в конце жизни с сожалением мог повторить пушкинские строки: «Но потерял я только время,/ Благие мысли и труды…».
В середине 20-го века дело немного сдвинулось с мертвой точки: была основана Лига «Благосостояние женщин-маори». Она занималась обеспечением крова, здравоохранением и образованием женщин-маори. Под её давлением введено для маори семейное пособие, выдаваемое при рождении ребенка, и численность коренных жителей ощутимо выросла. В 1987-ом благодаря деятельности Лиги язык маори наконец-то был признан одним из официальных языков страны. Поздновато: сейчас из полумиллиона маори только 50 тысяч говорят на родном языке и еще около ста тысяч его понимают.
В июле 2004-го создана политическая партия маори, но, несмотря на все ее усилия уравнять маори в правах с белыми, коренное население Новой Зеландии остается самой отсталой социальной группой. У маори самый низкий уровень образования, они составляют половину от всех заключенных (притом, что маори – это всего 14,9% населения государства). Наконец, у них гораздо больший процент алкоголизма, наркомании и курения, и как следствие, самая низкая продолжительность жизни. Всё это результат 170-летнего пребывания Новой Зеландии в составе Британской империи.
И вы думаете, это касается только народа маори?