"Её чёрные, как смоль волосы, вспыхнули ….»
Регина Бондаренко "Такая она, война!".
В конце октября 1943-го года окраины Киева окутывал тяжёлый густой чёрный дым. Покидающие этот Великий город нацисты, стремясь уничтожить все свои злодейские следы, выкапывали из земли трупы расстрелянных защитников города и сжигали их на специально привезённых для этого странного для них акта, брёвнах. Команды, набранные из пленных красноармейцев, методично переносили эти безмолвные тела и укладывали их крест-накрест на деревянный настил. Потом, через пару рядов трупов, снова шли привезённые брёвна. Когда пирамида достигала высоты человеческого роста, и закидывать наверх умертвльщённых граждан становилось невозможно, то жутковатую «поленницу» обливали нефтью и поджигали….
Бывшему ефрейтору Алексею Соболеву и сержанту Петру Иванову в этом смертном аутодафе отводилась несколько иная роль. Примерно раз в час к месту «аннигиляции» подъезжал очередной GasWagen. Остановившись, водитель переключал выхлопы дизельного двигателя непосредственно внутрь фургона. Потом он задумчиво достав немецкую сигарету спокойно прикуривал и отходил в сторону, чтобы не слушать давно приевшийся отчаянный стук задыхающихся от выхлопов, "грязных свиней"….
Примерно через пять минут последние удары предсказуемо стихали, и нацист, выждав для проформы ещё несколько контрольных минут, кивком подбородка приказывал двум русским начинать выгружать ещё тёплые, пахнувшие отработанным топливом, тела для последующего сожжения. Алексей с Петром забирались в фургон и сначала, чтобы не задерживать немца, сбрасывали труппы на землю. Потом они переносили их на «поленницу» и укладывали головой наружу и лицом вниз. Далее Соболев брал шланг с подогретой нефтью и обильно поливал построенную «пирамиду»….
Однажды, 29-го октября, к ним подъехал очередной GasWagen. Водила, как и всегда спокойно переключил тумблер, и в фургон ворвалась стандартная удушающая волна. Пока немец устало глядя на уходящий за горизонт чёрный дым, прикуривал от зажигалки сигарету, Алексею, ожидавшему неподалёку, когда перестанут молотить по стенам умирающие от выхлопов люди, послышалось, что сегодня там тонко кричали жаждущие глотка свежего воздуха, бабы. Фургон был сделан из толстого материала, поэтому ефрейтор Соболев решил, что ему это просто послышалось.
Получив кивок «фрица», они с Петром начали привычно открывать дверцы фургона. Распахнув створки, оба солдата замерли в оцепенении. На полу, с искажёнными от страшной смерти лицами, вповалку лежали, совершенно обнажённые, молодые женщины…. Ошарашенный этим нежданным зрелищем, пусть и повидавший многое Иванов, начал, вдруг, истово креститься…..
*******************************
….. Татьяне было 19, когда началась война. Поначалу народу казалось, что скоро всё это быстро закончится и наша доблестная Красная армия лихо справится с глупыми и неосмотрительными оккупантами. Но к сентябрю 1941-го всем стало понятно, что так просто это не прекратится. Киев спешно эвакуировался, но у девушки была больная мать, да и вообще казалось, ну что такого, придут немцы, вроде как Европа, проживём и с ними как-нибудь….
Вообще, Танечка слыла одной из первых красавиц столицы Украины. Если было бы можно удачно совместить самые красивые лица, то она была похожа одновременно на молоденькую Аву Гарднер и юную Элину Быстрицкую…..
В 17 лет она устроилась работать официанткой в один из лучших ресторанов Киева. Высокая, с роскошной, цвета украинской ночи, косой и огромными озорными карими глазами, она только успевала с милым хохотом отказываться, от умолявших её о свидании, молодых офицеров. Особенно Татьяне надоедал невысокий лётчик, намертво влюбившийся в недоступную хохлушку и посещавший её ресторан по три раза в неделю….
….. Когда немцы входили в город, девушка находилась возле своей больной матери. В окно она видела громыхающие танки и покрытые пылью, одухотворённые лица завоевателей. Вскоре начал работать и их знаменитый ресторан. Меню не особенно отличалось от советского, только считать деньги теперь приходилось в рейхсмарках. Конечно, немецкие офицеры, не могли не обратить внимания на стройную и необычайно красивую официантку. Они, чувствуя себя победителями, по-рыцарски ухаживали за ней, оставляя щедрые «чаевые» и одаривая девушку самыми изысканными комплиментами, когда-либо произнесённые на языке Шиллера и Гёте. Татьяна, плохо учившая в школе немецкий, казённо улыбалась им в ответ, охотно брала деньги, но ни на какие свидания никогда не ходила. Так продолжалось до зимы 41-го.
После неожиданного поражения под Москвой европейский лоск с немцев смыло, как неубранную листву весенними водами Рейна. В Киев прибыл оберштурмбанфюрер СС Гюнтер Шмайлинг. Несколько раз отобедав в заветном ресторане, он для начала вежливо попросил Татьяну о свидании. Когда же та отказала ему во второй раз, то просто приказал двум здоровенным эсесовцам доставить упрямую красавицу к нему на квартиру. Усадив вожделенную барышню за богато накрытый стол, он налил ей полный бокал приличного красного французского вина. Испуганная девушка выпила его залпом. Подполковник также выпил рюмку коньяку, и не теряя времени даром решительно произнёс: «Die junge Dame, zieh dich aus und leg dich hin! (барышня, раздевайся и ложись). Заметив замешательство юной официантки, Гюнтер встал из-за стола, и подойдя к оцепеневшей от страха Танечке, взял её за руку и потащил к стоявшей у стены кровати. Никогда не бывшая так близко с мужчиной девушка попыталась вырваться из его железных рук. На секунду ей это удалось. Тогда, начавший терять терпение эсесовец крикнув: «Zieh dich aus, Die sowjetische Scheine (раздевайся, советская свинья) с силой ударил официантку по лицу и поволок разом обессиленную девушку в постель….
Отныне Тане приходилось несколько раз в неделю ублажать этого нацистского ублюдка, пока в мае 42-года его не перевели куда-то на восток. После этого за ней стал ухаживать симпатичный лётчик, летающий на «Хейнкеле 111», недавно базирующемся на местном аэродроме. Он ласково называл её Fraulein Tania, дарил красотке положенный лётчикам шоколад и часто, по-немецки, объяснялся девушке в любви. Именно с ним Танечка впервые ощутила истинное наслаждение страстной и чувственной женщины, которое после перманентных изнасилований Шмайлингом, казалось навсегда превратило её в холодную жёсткую льдину…
Потом были другие немецкие офицеры, многие из которых просто «брали» уже практически не сопротивляющуюся официантку. Но встречались и среди этих нелюдей парни из дворянских семей, с рыцарскими крестами и с таким же отношением к женщине….
….и вот к последней декаде октября 1943-го года всё сильнее стала слышна далёкая фронтовая канонада. Наступающие Советские войска заставили нацистов срочно эвакуироваться, и они, завершая дела, зачем-то начали избавляться от свидетельства своих злодеяний….
К ресторану, где работала Татьяна, подъехал грузовик. Вылезшие из него солдаты во главе с офицером вошли в заведение и приказали девушкам срочно спускаться вниз. Там их погрузили в холодный тентованный кузов и повезли по городу. Приехав на место, Татьяна и три других официантки прошли в дом. Здесь уже были собраны и другие молодые работницы киевских ресторанов. Спустя полчаса им приказали раздеться, и совершенно обнажёнными вывели для погрузки в другой, имеющий уже стальные стены, фургон. Внутри было довольно холодно, и трущиеся друг о друга голыми телами молодые женщины, абсолютно не понимали, куда их сейчас везут. Но почувствовавшая, что надвигается нечто страшное Танечка, невольно заплакала. Невидимые в темноте слёзы текли по её изумительно красивым скулам и капали на безупречную девичью грудь. Внезапно к ней прижалась 18-летняя официантка Людочка, совсем недавно с трудом устроившаяся в ресторан, чтобы прокормить маму и четверых младших братишек. Девушка, которая только начала жить, почувствовав стекающие с Таниных щёк слёзы, тихонечко прошептала: «Думаешь, нас ждёт…. смерть?» … Другие обескураженные девчонки в смятение, но с робкой надеждой, также спрашивали друг друга: «Куда нас везут? Что задумали эти проклятые фрицы?»…
Но вот машина, резко развернувшись, остановилось. И пока потерявшие равновесие девушки пытались подняться, хлопнула дверца кабины, и дизельный мотор неожиданно увеличил обороты. Вдруг сразу, откуда-то снизу, в фургон начал поступать густой, едкий дым. Когда через несколько секунд он заполнил всё имеющееся пространство, задыхающиеся и жутко кашляющие юные барышни, начали отчаянно колотить по крепким стенкам, не оставляющего им никаких шансов, безжалостного фургона. Не желая умирать, они бились обнажёнными телами о холодную бездушную сталь, постепенно перейдя от бессилия на ужасающий предсмертный вой, чтобы окончательно задохнувшись, последовательно падать друг на друга. Стоявшая у самой двери Татьяна, замерев, смотрела на перестающих дышать подруг, но вскоре безжалостный дым пробрался и в её нежные лёгкие. Она громко закашлялась, и теряя сознание, уже хрипя, только и успела подумать о оставшейся дома больной матери… Тут на неё сверху упала одна умирающая официантка, потом другая….
*********************************
….Алексей и Пётр, оцепенев, смотрели на лежащие вповалку обнажённые прекрасные тела, таких когда-то любимых ими, родных молодых женщин. Но тут, как всегда куда-то спешивший немец, крикнул им, чтобы поторапливались, и бойцы со странной болью в их давно очерствелых сердцах, стали скидывать ещё тёплые девичьи труппы на холодную осеннюю землю. Когда очередь дошла до лежащей на спине Танечки, Алексей на мгновение залюбовался её удивительными, даже после смерти, безупречным лицом и стройным телом. До войны, представить, что он мог хотя бы легонько коснуться руки такой красавицы, было совершенно немыслимо….
Схватив девушку за холодеющие икры, ефрейтор почувствовал, как к горлу подкатывается почти забытый им с начала плена, горестный ком. Он подозвал Ивана, и они осторожно опустили задохнувшуюся украинку, на всё ещё зелёную в это время года, траву. Роскошные Танины волосы свободно развивались на пронизывающем ветру. Замеревший взгляд был направлен вверх, словно прося у Бога пощады….
Экс-красноармейцы укладывали, постепенно застывающие тела на живот,… красивыми, постепенно разрушаемыми сильным ветром причёсками, наружу. В третьем ряду положили Татьяну. Алексей, не в силах совладать с собой, присел на корточки и долго смотрел в её бездонные, навсегда открытые, карие глаза. Они глядели на пленного солдата, как ему казалось, с каким-то пронзительным немым упрёком…. Ефрейтор на секунду зажмурился и сделал несколько шагов назад. Открыв глаза, он, словно в тумане увидел, как этот небольшой выстроенный ими «трёхстенок», словно живой, шевелит торчащими во все стороны растрёпанными девичьими волосами. Алексей молча смотрел, как подгоняемый немцем «напарник», стараясь смотреть в сторону, начал старательно заливать белые тела русских красавиц подогретой нацистской нефтью….
На фото Ава Гарднер. 2015г