К сыну (сборник рассказов)
ПУТЬКА-ПУТАНА
29 ноября, 2016
Двухлетний Человечек пробирается через картофельную плантацию: цветущая ботва скрывает его с головой. Он босиком, в трусиках, панамке, с поднятыми вверх руками, торчащими над зелеными волнами, словно перископ подводной лодки, - продвигается в сторону земляничной грядки. Грязными руками он складывает в рот полуспелые ягоды и отправляется в обратный путь...
Летние деньки сын проводил на даче у «бабули» и «дедули» под присмотром своей «мамули». В конце недели я тоже присоединялся к ним.
На даче у Человечка появились новые друзья – Путька и Жульбарс – собаки без определенного места жительства.
Это дедушка Человечка придумал им такие имена и, надо заметить, прозвища эти были им под стать. Когда Путька была щенком и юной девицей – он называл ее Путей. Но когда она подросла и за ней по огородам, топча грядки, стали бегать безымянные кабели, - он стал называть ее Путаной.
Каждый дачный вечер, после ужина, проходила особая церемония: Человечек с бабушкой собирали остатки еды и раскладывали по глубоким пластиковым тарелкам. Бабушка с двумя полными мисками выходила за калитку, следом за ней Человечек с куском хлеба. После чего мы, а так же все соседи, слышали его клич: «Путя! – а, затем, протяжное, - Путаа-наа!» Его перебивал заливистый смех бабушки.
Жульбарс подходил к еде первым. Пес выглядел карикатурой на немецкую овчарку: глуповатый взгляд, разодранное ухо, хвост и бока в репейных колючках. Но вел себя по-хозяйски, как главарь. Жульбарс немного отъел из первой чашки и перешел ко второй. Путя боязливо переминалась в стороне – она его побаивалась, хотя пес ее не обижал, по крайней мере, на людях.
Человечек положил перед ней кусок хлеба, а бабушка передвинула первую тарелку ей под нос. И Путя начала жадно лакать. Жульбарс делал вид, что не замечает перестановки и оставался при своей тарелке.
Однажды к нам зашли дядя Сережа с Бостоном. Дядя Сережа – младший брат Человечкиного дедушки, а Бостон – доберман в самом расцвете сил – гепард в собачьей шкуре.
Человечек, при появлении Бостона, отсиживался в домике на веранде – уж больно страшен был зверь. Даже я, признаться, побаиваюсь его: пасть у него огромная, сам он – огромный, если на задние лапы встанет, то будет выше меня, а я ростом выше среднего.
Вместе с Человечком мы отсиживались на веранде и посматривали на Бостона через дверной проем. Гепард величественно лежал вблизи калитки. Вдруг, за забором раздался лай. Кто-то по-хозяйски обходил свои владения. Лай приближался к нам. Бостон насторожился, навострил уши, встал.
В проеме приоткрытой калитки показался Жульбарс. Вероятно, он учуял незнакомца-Бостона и решил показать новенькому – кто тут главный. Мы с Человечком не успели его предупредить…
Прогремел леденящий душу лай. Лай добермана. Он гепардом прыгнул в сторону Жульбарса. Человечек заскочил на мои колени. Обхватил шею. Прижался к груди. Поводок натянулся в струну. От столба до мощной шеи Бостона. Огромная тень упала на калитку.
Жульбарс исчез. Вдоль дороги медленно оседал шлейф пыли и песка, будто проехал соседский квадроцикл. Мы с Человечком и не подозревали, что Жульбарс так быстро бегает. Вечером того дня, главарь не пришел харчеваться, и Путе досталась двойная порция.
Для бабушки Человечка, день будет прожит впустую, если она никого не покормит. Готовит она вкусно и много, кормит всех – даже сытому не увильнуть. Путька с Жульбарсом ее полюбили.
Когда кормилица появлялась на даче – Путя появлялась возле калитки. Лохматая, на коротких ножках, грязно-белая с бурыми пятнами на боку, спине, морде, большеголовая со свисающими ушами – она робко подходила все ближе и ближе. К приоткрытой калитке. Останавливалась, выжидала, снова делала несколько шагов. К дому кормилицы. Глаза у нее большие, черные, с испугом, всегда просящие, голодные. Съест она тарелку супа и снова такими же глазами посмотрит.
Выглядит Путька дворнягой, но кровь в ней течет голубая. Родители у нее породистые: Путькина мама – пекинес с красивым именем – Лора. На дачу она приезжает каждые выходные со своими хозяевами – они наши соседи через проволочную оградку. Когда они приезжают – Путька гостит у них. Бегает с мамкой по траве, спит на веранде. Отец Пути – фокстерьер, тоже приезжий. На даче появляется редко – нам о нем мало что известно. И участок у них в начале улицы – далеко от нас.
И вот, два года назад, случился летний роман у Лоры с фокстерьером. Так и появилась Путька. Были еще щенята, но их утопили, а Путю, вот, оставили.
Но домашней она не стала – не взяли. В конце выходных Лора возвращалась домой, а Путя оставалась на даче. Одна.
В начале прошлого лета, Путя уже беременная бегала. Щенят родила. Под хозяйскую баню их спрятала, в дальний угол, чтоб не обидел никто. Все под сруб лазила – детенышей кормила. Заботилась.
Однажды, прибежала она, тревожная. Под баню юркнула. И снова вылезла. По двору заметалась, заскулила. Щенят своих потеряла. Пока Пути не было, пекинесовы хозяева щенков достали и утопили. Всех. Ни одного ей не оставили.
Глаза у Путьки после этого грустные стали, тоскливые, но по-прежнему просящие.
Встречные машины проносились как стрекозы. Я возвращался из города. К ужину меня ждал Человечек. До съезда на дачи осталось несколько километров – чуть сбросил скорость. Вечернее солнце пульсировало между стволами деревьев; контрастные тени резали дорогу на полоски и исчезали под колесами автомобиля.
В пульсирующих лучах мелькнула собака. Она лежала на обочине. Неподвижно. Мертвая. Обернувшись на секунду, я разглядел короткие лапы, грязно-белые лохмотья, бурые и кровавые пятна. «Не уж-то…» - мелькнула в голове догадка.
Лес прервался равниной. Пульсация остановилась. Волна золотистого света захлестнула дорогу, машину, меня.
После ужина Человечек засуетился. Ему было не до земляничной грядки – нужно накормить друзей. Спускаясь по ступеням веранды, вслед за бабушкой, он уже звал Путю.
Прильнув к окну, я вслушивался в голоса. Может все-таки я обознался? Мало ли лохматых с короткими лапами…
Схватив кружку с недопитым чаем, я выбежал вслед за Человечком. Выглянул за калитку: Жульбарс уплетал вторую порцию угощенья.
Человечек сжимал в руках кусок хлеба. Растерянно оглядывался по сторонам. Снова громко позвал Путю. Обернулся к бабушке – личико у него грустное, удивленное, бровки домиком поднялись:
- Бабуля, а где Путя? – чуть хрипловатым голосом спросил сын.