Всем известно, что каждые роды неповторимы. Вот и на этот раз случилось нечто странное: один из близнецов родился в рубашке, второй - во фрачной паре и новеньких штиблетах.
На того, что родился в рубашке, никто не обратил внимания – эка невидаль – рубашка! - зато второй малыш вызвал в родильном зале всеобщий ажиотаж. Ажиотаж, правда, был специфический.
- Вообще-то это - уникальный случай, но в нашей превосходной клинике и не такое случается, - сказал акушер-гинеколог.
- Случается, - согласилась с ним женщина-неонатолог. – А штиблеты он мог бы и снять – перед тем, как появиться на свет. Когда входишь в мир иной, имей, по крайней мере, к нему уважение. Я уж о пиетете и не говорю.
- Какой уж тут пиетет, если в штиблетах, - вздохнув, согласился с ней акушер.
- А это штиблеты? – удивилась медсестра, рассматривая детскую обувку. – Никогда бы не подумала, если б вы не сказали… А блестят-то как – словно лакированные!
- Лакированные и есть, - сказала неонатолог. – Ручная работа. Штучная.
- А мы в деревне, - сказала медсестра, - лакировками называли галоши. У нас одна пара была на троих, так мы по очереди на двор бегали. Вот Лизка однажды побежала в туалет, а галоши ей оказались большие, и она, вместо дырки, в задники наложила – представляете?!… Вернулась домой, и чувствуем мы…
- Фу! – сказала неонатолог. – Ну и воспоминания у тебя! Прямо скажу – вонючие.
- Воспоминания, как воспоминания, - обиженным голосом произнесла медсестра, - почему же сразу вонючие?..
- Смокинг, конечно, у него классный, - сказал акушер-гинеколог. – Всем смокингам смокинг…
- Это не смокинг, а фрак, - сказала неонатолог.
- Да какая разница! – воскликнул акушер, но тут же заинтересовался: - Откуда такие познания?
- От верблюда, - ответила неонатолог. И пояснила: - Агентство новостей образовано недавно – "От верблюда" называется.
- Я только одного не пойму - где здесь "made in"? – сказал акушер. - Не найду я чего-то "made in"…
- И не ищите, - сказала неонатолог. – И не ищите: и без того доподлинно известно, что лучшие фрачные пары шьются в Китае.
- Точно! – воскликнула медсестра. – У меня даже нижнее белье сделано в Китае. А написано "французское". Ну не сволочи?
- А ноги я уже могу опустить? – поинтересовалась в этот момент роженица.
- Можете, - ответил врач.
- Но не сейчас, - тут же опротестовала врачебное решение неонатолог. – Объясните, пожалуйста, уж будьте любезны, почему один из ваших мальчиков одет неподобающим образом?
- Понятия не имею, - сказала женщина. – Я три года назад девочку родила, так она появилась на свет в бальном платьице и белых туфельках; шла вперёд ножками и зацепилась каблучками. За краешек этой самой - как её? Ну вы знаете за что… Еле вытащили. Сначала туфельки вытянули – левую и правую… нет, правую и левую, а потом уже малютку.
- Но почему вы нас не предупредили об этом? – возмущённо заявила неонатолог. – Мы-то откуда могли знать об этой вашей особенности?
- О какой особенности? – удивилась роженица.
- О том, что вы рожаете детей при полном параде. Мало ли что могло случиться, если б не мастерство наших врачей? (Вот именно! – важно произнёс акушер-гинеколог).
- Да я-то откуда знала? – сказала женщина. – Это вы специалисты, а не я. И потом, УЗИ ничего подобного не показало.
- Действительно, на снимках полный ажур – ни смокингов тебе, ни фрачных пар, ни штиблет, - подтвердил акушер-гинеколог. – А сами-то вы, что думаете на этот счёт?
- Ни смокинга, ни фрака, ни сюртука у моего мужа отродясь не было, а вот бабочка без сомнения принадлежит ему. Он её три или четыре месяца тому назад потерял, долго искал, но так и не нашёл. Как она туда попала – ума не приложу!
- Женщина, вы вообще думаете, что говорите? - возмущению неонатолога не было предела. – Эта бабочка никак не может принадлежать вашему мужу – вы размеры-то сравните!
- Действительно, - после некоторого раздумья согласилась роженица, - но, может быть, её выкроили из той бабочки, которую потерял мой муж? Уж очень они, бабочки эти, похожи…
- Кто выкроил? – спросила въедливая неонатолог.
- Вопрос, конечно, интересный, - сказала роженица, - однако ответа я дать не могу. А ноги, наконец, можно вытянуть?
- Не сейчас, - сказала неонатолог. - А с чем он носил эту бабочку? Неужели с пиджаком?
- С пиджаком. А что нельзя?
- Можно. Сейчас всё можно, - сказал акушер-гинеколог. – Давайте-ка его разденем. Пуповину надо обработать антисептиками. Сначала сюртучок снимем… так… теперь рубашку…
- Это не рубашка, а манишка, - сказала неонатолог. – Дикий вы, Александр Григорьевич. Вы хоть в какой руке вилку держат, а в какой ножик - знаете?
- Я в какой скальпель держат, знаю, - сказал акушер-гинеколог. – Мне только вилки в этот момент не хватает.
И он, внимательно рассматривая манишку, отошёл к окошку. Неонатолог последовала за ним.
- Чего это они всё время цапаются? – шёпотом спросила роженица у медсестры.
- Так они же муж и жена, разве вы не поняли? – ответила та.
- Ах вот оно в чём дело! – воскликнула женщина. – А я слушаю их и думаю: и чего это они пикируются, как немецкие бомбардировщики! Жалят, понимаешь ли, друг друга, оводы. Делать им что ли нечего. Ну, теперь-то мне всё ясненько!
И успокоенная откинулась навзничь.
- Смотри, какие пуговки – махонькие-махонькие! – сказал акушер-гинеколог. – Как конфетти.
- Перламутровые, - сказала неонатолог, по совместительству супруга.
- В чём же всё-таки причина такого необычного, можно сказать, из ряда вон выходящего случая? Какие у кого версии?
- Может, у неё там детское ателье? – предположила медсестра.
- Где – "там"?
- В матке.
- Ага - индивидуальный пошив, эксклюзивные разработки… Больше ты ничего не придумала?
- Ну вы же сами просили высказывать версии…
Но тут в разговор вмешалась роженица.
- Мой муж во время моей беременности, - сказала она, - часто повторял один скабрезный стишок, несмотря на моё крайнее негодование. И вот результат!..
- И что же это за стишок? – заинтересовался доктор.
- Я же говорю: скабрезный.
- А всё-таки?
- Там есть такие строки: "Папа ходит по избе, бьёт мамашу…" А начала я не помню… Вернее помню, но говорить отказываюсь.
- Папе сделали ботинки? – спросил врач. - Как же, как же – знаю.
- Все мы знаем, - сказала неонатолог, - но это ровным счётом ничего не объясняет и не доказывает. Я лично теряюсь в догадках: где он взял весь этот прикид?
- Я тоже теряюсь, - сказала медсестра. – И потом – откуда у него деньги? Без денег сегодня никуда!
- Ага, - согласился акушер-гинеколог, - уже и сыр в мышеловке – платный… А в карманах смотрели? – "В каких карманах?" – Сюртучка. – "Фрака". – Ну, фрака. – "А у фрака есть карманы?" – А я откуда знаю? Это вы у нас семи пядей во лбу. – "У фрака карманов нет".
- А плаценту осматривали? – спросил акушер-гинеколог.
- А то нет, - ответила медсестра.
- И что нашли?
- Ничего особенного. Десять копеек, медную застёжку. Да, и перламутровую пуговку – видать от детской манишки.
- Охренеть! – воскликнул акушер-гинеколог. – Галантерейная лавочка, а не матка!
- Я же говорю – ателье, - отметилась медсестра.
- И ведь расскажи кому-нибудь – не поверят! – сказала неонатолог.
- Ни за что не поверят, - согласился с нею акушер-гинеколог. – Так что не будем и пытаться. Сверните всю его одежку в узелок и…
- Только не выбрасывайте, - попросила роженица, которой в этот самый момент разрешили опустить ноги. – Я эти памятные вещички к платьицу и туфелькам моей дочери приобщу. Памятный получится гардероб.
Наконец, второго малыша обработали должным образом и положили рядом с его маленьким братом, который давно уже безмятежно дышал свежим воздухом. В утробе, говорят, воздух такой спёртый! такой затхлый! Там, в утробе, утверждают знатоки, не надышишься. Даже не пытайтесь. А некоторые утверждают, что там вообще нету воздуха! Ну не олухи разве?
Положили… -
и залюбовались.
- Какие хорошенькие! – сказала неонатолог. – Как на картинке!
- Ну вот, - сказал врач, - теперь и не поймёшь, кто из них родился в рубашке, а кто во фрачной паре.
- Они даже ножками сучат в унисон, - сказала медсестра. - Ну, прям, как наши доблестные синхронистки!