ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Я открыл глаза от легкого прикосновения руки. Передо мной стоял Белоусов.
- Командир! В кишлаке моджахеды. Их не так много. Они приехали на трех джипах и остановились в последних домах кишлака.
Он вопросительно посмотрел на меня, ожидая моей команды, но я неожиданно для него произнес:
- Выставь боевое охранение. Остальным отдыхать. Дождемся рассвета, а там будет видно, что делать дальше.
Белоусов удивленно посмотрел на меня, однако спорить со мной не стал. Я снова попытался закрыть глаза и немного подремать, но мне не позволил сделать это Грачев, который подсел рядом со мной.
- Крылов, а Крылов? Ты почему не вызываешь вертушки? – неожиданно для меня, тихо спросил он. - Мы так можем бесконечно мотаться по этим горам.
Я молча посмотрел на него и ничего не ответил.
- Крылов, не изображай из себя глухого. Ты можешь мотаться здесь, сколько хочешь, но отправь меня в расположение наших войск. Тебя же специально направили за мной, почему ты надо мной издеваешься?
- Отдыхайте, товарищ полковник, – тихо произнес я и отвернулся от него. - Отдыхайте. Завтра утром все будет ясно, улетим мы отсюда или нет.
- Что это значит? – спросил он меня и, не дождавшись ответа, отошел в сторону.
Весеннее солнце палило нещадно. Вскоре все стали искать места, чтобы скрыться от его горячих лучей. Мучительно хотелось пить, но воды у нас не было. Еще вечером мы ее отдали раненным товарищам.
Я лежал за камнями и облизывал свои потрескавшиеся губы сухим, как наждачная бумага, языком. Небо было абсолютно чистым и бездонно голубым, и до заката солнца было еще достаточно долго, чтобы здесь окончательно изжариться. Я попытался вспомнить что-то из своей жизни, что могло бы меня отвлечь от чувства жажды. Однако стоило мне только вспомнить что-то хорошее и доброе, мысли мои снова и снова возвращались к воде. Я приподнял голову и в мареве раскаленного воздуха увидел перебегающие человеческие фигуры, одетые во что-то черное. Мне сначала показалось, что у меня начались галлюцинации от обезвоживания организма. Такое часто бывает в пустыне. Я поднес к глазам бинокль. В мареве, исходящем от нагретых солнцем камней, я снова увидел эти искаженные горячим воздухом мужские фигуры в черном.
«Что это? Мираж? – подумал я про себя, - Или плод моего воспаленного солнцем воображения».
Нет, это был не мираж. Это были бойцы из специального подразделения Пакистана - «Черные аисты», о которых так много говорили мне в штабе.
Справка
«Чёрный Аист» — подразделение специального назначения, было создано в период Афганской войны 1979—1989 гг. рядом спецслужб Пакистана и других заинтересованных стран из числа афганских моджахедов и иностранных наёмников. Бойцы «Черного Аиста» были хорошо подготовленными военными специалистами, профессионально владеющими различными видами вооружения, средствами связи, знанием топографических карт. Хорошо ориентировались на местности, были неприхотливы в быту. Базировались в основном в труднодоступных, приграничных с Пакистаном и Ираном провинциях Афганского высокогорья, на базах и укрепрайонах афганских моджахедов. Принимали активное участие в организации засад на подразделения Советских войск. Отряд «Черный Аист» был оснащён специальной униформой чёрного цвета, с нашивками данного спец. подразделения. За редким исключением (в лице инструкторов) — все члены «Чёрного Аиста» были приверженцами фундаментального ислама. В основном уроженцы Саудовской Аравии, Иордании, Египта, Ирана, Пакистана, Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР. Очень часто во время интенсивного боя, бравируя собственным бесстрашием, «Чёрные Аисты» становились во весь рост, с тем, чтобы выпустить снаряд из гранатомёта, или дать продолжительную очередь. Данным действом, а также чтением по рупорному громкоговорителю во время боя сур из священной книги «Аисты» рассчитывали деморализовать — сломить моральный дух советских воинов. Специальные базы по профессиональной подготовке «Чёрных Аистов» находились, в основном, в Пакистане и в Иране.
- Подъем! – тихо скомандовал я. - Всем приготовиться к бою!
Мою команду быстро продублировали. Я передернул затвор своего АКС и поймал на мушку рослого моджахеда с ручным гранатометом в руках. Подпустив их метров на сорок, я плавно нажал на спусковой крючок автомата. Тот привычно толкнул меня в плечо, словно старый и добрый товарищ. Моджахед, которого я держал на прицеле, задергался, словно от удара электричеством. Он выронил из рук гранатомет и упал спиной на землю. Ноги его еще продолжали дергаться, а я уже держал на прицеле другого, загорелого и заросшего волосами, словно это был не боевик, а участник рок-группы. Десантники стреляли одиночными выстрелами, так как это было намного эффективней, чем стрельба очередями, когда лишь только первая пуля попадала в выбранную ими мишень, а остальные улетали неизвестно куда. «Черные аисты» открыли плотный пулеметный огонь, не давая нам возможности не только вести прицельную стрельбу, но и вообще поднять из-за камней свою голову. Но особую опасность представляли два снайпера, засевшие за камнями. Не смотря на их неудовлетворительную подготовку - по меркам наших снайперских школ, они били довольно точно.
Только я успел перекатиться из-за одного камня к другому, как по нему ударила пуля. Похоже, снайпер очень торопился подстрелить кого-то из нас и дергал крючок винтовки, тем самым, срывая прицельную стрельбу. Наконец мне удалось доползти до лежавшего недалеко от меня одноразового гранатомета. Я быстро привел его в боевое положение и, не целясь, выстрелил в сторону камней, за которыми укрывался снайпер. Сначала я увидел огненную вспышку, а затем услышал взрыв. Не знаю, убил ли я снайпера или нет, но больше он не стрелял. Второго снайпера достал из пулемета Назаров. Тот чуть-чуть приподнялся из-за камней, и пулеметная очередь снесла ему половину головы.
Я поменял уже третий магазин с патронами и с ужасом заметил, что это мой последний магазин. Не успел я еще раз выстрелить, как рой пуль пронесся над моей головой, высекая снопы искр из гранитных камней. «Черные аисты» пошли в атаку. Они, словно черные навозные мухи, облепили камни и, стреляя на ходу, бросились в нашу сторону. Я стрелял одиночными выстрелами. Вот упал один моджахед, рядом с ним упал второй, третий. Прошло около минуты и они, наткнувшись на наш плотный огонь, стали отходить назад, волоча за собой трупы убитых и раненных.
- Белоусов, где охранение? – закричал я ему. Почему не предупредили?
Я тогда не знал, что «черным аистам» удалось тихо снять заснувший заслон.
- Раненные есть, убитые? – выкрикнул я.
В ответ - тишина. Похоже, что нам очень повезло, что мы не понесли в этой стычке потерь.
- Подберите боеприпасы и оружие противника! – приказал я. - Не знаю, как у вас, но у меня нет патронов.
Из-за камней медленно в сторону противника, скрываясь между камнями, поползли два бойца. Вскоре они вернулись с двумя автоматами и подсумками, в которых находились магазины к автоматам. Один из бойцов прихватил и брошенный мятежниками гранатомет. Над полем боя повисла тишина. Это был нехороший признак, говоривший о том, что враг готовит очередную атаку.
«Хватило бы патронов», – подумал я и, вынув один патрон из магазина, сунул его в карман куртки.
Неожиданно тишину разорвали громкие суры из Корана. От этих звуков внутри меня что-то похолодело. Суры с каждой секундой становились все громче и громче. Под эти нескончаемые призывы, из-за камней показались «черные аисты», одетые в черные рубашки, черные шаровары. На головах у них были надеты черные платки. Похоже, это было подразделение, составленное из жителей арабских стран. Они шли в полный рост, не прячась за камни, выкрикивая какие-то религиозные суры, и были очень похожи на офицеров из кинофильма «Чапаев». Их было около пятидесяти или чуть более. Расстояние между нами сокращалось каждую секунду. Подпустив, их метров на тридцать пять – сорок, мы ударили по ним из всех имеющихся у нас стволов.
- Аллах Акбар! – закричали они и бросились в нашу сторону, несмотря на то, что наш огонь косил их, словно снопы.
До нас добежало человек около двадцати, и началось месиво из человеческих тел. «Черные Аисты» дрались, как умели, мы же дрались, как нас учили. На меня навалился массивный мятежник. Он схватил меня за горло и, сделав подсечку, повалил меня на землю. Я попытался скинуть его с себя и в какой-то момент понял, что не могу этого сделать. Он был на две головы выше меня и весил около ста тридцати килограммов. Меня на какой-то миг охватило отчаяние, и я понял, что через мгновение умру оттого, что он мне просто отвернет голову.
«Вот и все!– подумал я. - Сейчас наступит темнота, и все…».
Моя рука автоматически шарила по земле, надеясь нащупать хоть какой-то камень, но камней не было. Неожиданно я нащупал у него на поясе большой кривой нож, который в драке почему-то оказался у него не на поясе, а на боку. Я выхватил его из ножен и несколько раз ударил им в бок его большого тела.
- Алла! – простонал он и разжал свои огромные ручищи.
Я кое-как выбрался из-под его тела. Окровавленный Белоусов и еще несколько наших бойцов ходили вокруг меня, добивая раненных бойцов пакистанского спецназа.
***
- Белоусов! Помоги мне подняться на ноги. Это туша буквально раздавила меня.
- А мы думали, что он вас задушил. Вы же весь в крови, товарищ командир, – произнес Белоусов, помогая мне подняться с земли.
- Какие потери? – спросил я его.
- Погибли Шевченко и Малахов. Смирнов и Ярцев – получили легкие ранения.
- Передвигаться могут?
- Да, – коротко ответил он мне.
- Соберите боеприпасы, провиант, воду, нужно уходить. Что у нас с охранением?
- Погибли.
- А Грачев? Что с ним?
- Жив он, товарищ командир. Что с ним будет. Он весь бой прятался за камнями. Из-за него и погиб Малахов. Спас его от моджахеда, а сам погиб. Скажите, есть справедливость в этом мире? Мы этого труса должны тащить за собой, кормить, спасать?
- Не шуми, Андрей, словами делу не поможешь. У нас с тобой приказ, и мы должны его выполнить.
Он замолчал и виновато отвел от меня взгляд.
- Я думаю, что это была просто разведка. Если мы сейчас не покинем это место, то больше уйти они нам вряд ли дадут.
- Что делать с пленными «аистами», таких у нас трое?
- Не задавай подобных вопросов, словно первый день на «дороге». Не тащить же их с собой.
- Все понял, командир, – тихо произнес Белоусов. - Построй бойцов.
Но строиться было некому. В строю было всего три человека, не считая меня и полковника Грачева.
«Не густо», – подумал я про себя.
Через десять минут мы уже неслись, словно лоси, по горной извилистой дороге. Теперь наш основной пункт назначения был Кандагар, до которого было километров сто или чуть больше. Рассчитывать на помощь наших войск из Кандагара нам больше не приходилось. В последнем бою автоматные пули моджахедов в хлам разбили нашу рацию.
СПРАВКА
Несмотря на все свои усилия, советские войска никогда не могли установить полный контроль над главным пуштунским городом – Кандагаром. Необычность борьбы за Кандагар состояла в том, что все группировки моджахедов действовали здесь совместно и соблюдали принцип ротации сил, как в боях, так и вне боя с целью поддержания непрекращающегося давления на советские и афганские правительственные гарнизоны. Окраины и предместья Кандагара были одними из главных мест блокирования дорог и устройства засад на протяжении всей войны. Не проходило и дня без атак моджахедов на колонны, двигавшиеся по главной трассе, соединявшей город с Газни на северо-востоке и Гиришком - на западе. В этом районе моджахеды могли прятаться в зеленой зоне, кишлаках и аулах, чтобы делать засады на советские воинские конвои.
Силы моджахедов были не в состоянии выбить посты безопасности (блок посты) советских войск, которые были установлены советскими частями потому, что им приходилось действовать с «засвеченных» позиций почти без прикрытия, и у них не было инженерного оборудования для нейтрализации минных полей, установленных вокруг этих постов. Поэтому моджахеды были неспособны продолжать длительное давление на гарнизоны этих постов и, как правило, после нескольких нападений, они уходили обратно в «зеленку».
***
Если говорить откровенно, то я устал и измотался за эти дни ничуть не меньше своих бойцов. Если на них давила лишь физическая усталость, то на меня еще, кроме этого, давило само присутствие рядом со мной полковника Грачева. Я уже несколько раз пожалел о том, что не посадил его в первый вертолет. Сейчас, бросая на него свой взгляд, я отчетливо видел, как ему тяжело идти с нами. Он оказался не только морально не готовым к этому переходу, но и физически. Его некогда блестящие на солнце сапоги превратились, черт знает, во что.
- Привал! – скомандовал я, и устало повалился на землю.
Заметив, что я сел на землю, ко мне подошел Грачев. Он сел рядом со мной и тихо спросил меня:
- Лейтенант, мне кажется, что ты завел группу в тупик. Дальше идти нельзя, кругом одни мятежники. Скажи, на что ты рассчитываешь? Неужели ты думаешь, что сможешь прорваться сквозь их заслоны?
- Не знаю, как вы, но я рассчитываю на это. Другого выхода у нас с вами просто нет. Не сдаваться же?
- Вы утопист, Крылов. Вы еще на что-то рассчитываете. Сами подумайте, нас всего пять человек, двое из которых ранены, а их - сотни.
- Что вы предлагаете, полковник?
Он замолчал и, как затравленный зверь, посмотрел по сторонам. Убедившись, что его никто из бойцов не слышит, он нагнулся ко мне еще ближе и горячо зашептал мне на ухо.
- Я не знаю, ты командир. Кому нужны все наши усилия. Родина все равно их не оценит. Думаю, что нужно просто сдаться. Ведь существует же Красный Крест и Красный Полумесяц. Там люди грамотные, они обязательно помогут нам добраться до родины живыми, или вы предпочитаете гнить среди этих камней?
Я невольно отстранился от него и первым делом подумал, что он пытается меня просто спровоцировать.
- Выражайтесь яснее, товарищ полковник. Я что-то не совсем понимаю вас. Что вы мне предлагаете? Сдаться? А вы поинтересовались у этих ребят, хотят ли они сдаваться?
- Плохо, что вы меня не понимаете. Разве вы не видите, что люди просто устали от всего этого? – снова он начал шептать мне в ухо. – Крылов, мы уже отвоевались с тобой. Кому нужна эта война? Тебе? Мне? Она нужна лишь нашим старым маразматикам из Кремля. Так пусть они едут сюда и воюют. Вот о чем я тебе говорю. Спасать себя надо, а не прикрываться красивыми словами типа – присяга и приказ.
- Вот что, товарищ полковник. Будем считать, что вы мне ничего не говорили, и я ничего от вас не слышал. В сорок первом году вас бы просто расстреляли за пораженческие разговоры. Но я этого не сделаю, хотя сказать по-честному, очень хочу. Мне стыдно за вас и ваше малодушие. Идите и больше не подходите ко мне с подобными предложениями. Если подойдете, я вас просто расстреляю.
Он снова зло посмотрел на меня и молча, встав с земли, отошел в сторону. Заметив, что Грачев отошел от меня, ко мне подошел Белоусов.
- Я все слышал, товарищ командир.
- Ну и что, Андрей? Кто об этом, кроме тебя и меня, знает? Ну, может быть, еще Ибрагимов. Разве нам кто с тобой поверит, что полковник, представитель Главного политуправления предлагал мне сложить оружие и добровольно перейти на сторону врага. Ладно, у нас с ним свои взаимоотношения и мы сами разберемся в этом. Ты только не лезь в наши дела. Тебе еще служить и служить.
- Вы не правы, товарищ командир. Мне ваши личные отношения с этим человеком - до лампочки. Вы сами разбирайтесь в них. Меня другое в этой истории задевает: его трусость и непорядочность. Я не хочу защищать этого человека ценой жизни наших солдат.
- Я согласен с тобой, но другого выхода пока у нас нет.
Белоусов посмотрел на меня с нескрываемой злостью и отошел в сторону.
***
Мы лежали меж камней уже больше часа, ожидая возвращения из разведки Назарова. Вокруг царила мертвая тишина, но она меня не радовала. Все помнили смерть боевого охранения, которое от усталости просто заснуло в дозоре.
- Командир, можно, я посмотрю, что у нас с разведкой? – спросил подошедший ко мне Белоусов. - Может, что-то случилось и ему нужна наша помощь?
- Отдыхай, Андрей, – тихо произнес я. - Если что-то и произошло, то ты ему все равно не поможешь.
Прошло еще минут тридцать томительного ожидания, и вдали показалась сгорбленная фигура Назарова, который тащил на себе мужчину. Он был одет в белые шаровары, рубашку, жилет, пеструю чалму.
- Товарищ, командир! В метрах пятистах от нас тропа, по которой движутся группы моджахедов. За час наблюдения, по тропе прошло около двухсот человек.
- Понятно, - произнес я и полез в планшет за картой.
Я невольно посмотрел в сторону раненого Ибрагимова, радиста нашей группы. Если бы не разбитая рация, то мы могли бы не только улететь отсюда, но и навести на движущихся моджахедов авиацию. Открыв карту, я стал рассматривать этот район. Тропы, на которую наткнулся Назаров, на этой карте обозначено не было. По всей вероятности, это была абсолютно новая тропа, еще не известная нашей разведке.
- Ты кого притащил? – спросил я его. - Зачем он нам?
- Языка, – ответил разведчик.
- А для чего ты его взял, у нас все равно толмача нет? Кто с ним будет говорить? Ты?
- А он хорошо разговаривает по-русски. Похоже, это наш, попал в плен к ним, там и принял ислам.
- С чего это ты взял?
- А когда я его ломал, то он таким трехэтажным матом орал, что я даже от неожиданности растерялся.
- Интересно. Тогда тащите его сюда, посмотрим, что он нам расскажет – приказал я ему.
Ко мне подвели молодого мужчину в возрасте двадцати-двадцати пяти лет, руки которого были связаны за спиной. Лицо его было сильно разбито, верхняя губа была рассечена надвое, что делало его лицо комически смешным и страшным. Его загорелое лицо обрамляла русая бородка.
- Кто такой? – спросил я его. - Откуда знаешь русский язык?
Мужчина отвернулся от меня и сплюнул кровью на землю.
- Я тебя еще раз спрашиваю, ты кто такой? Не хочешь разговаривать, дело твое. Назаров! Отведите его в кусты, пусть с богом говорит, раз с нами не хочет.
Он демонстративно отвернулся от меня и снова сплюнул на камни. Разведчик схватил его за шиворот и потащил его в сторону ближайших кустов. Нужно отметить, что, несмотря на ранение, Назаров был еще достаточно сильным, чтобы совладать с этим пленным. Опустив пленного на землю, он передернул затвор автомата и уперся стволом ему в спину.
- Товарищ командир, стоит ли поднимать шум? Разрешите, я его просто зарежу, – спросил меня Назаров.
- Решай сам, мне все равно. Не тащить же его за собой в Кандагар.
Назаров вытащил из ножен финский нож и, схватив пленного за длинные волосы, подставил нож к его горлу. Он уже готов был перерезать ему горло, но тот, оставив в руках его большой клок волос, вырвался из его рук.
- Погоди, не убивайте меня! – закричал незнакомец. - Погодите, еще успеете пустить меня в расход.
Я поднял руку вверх, заставив Назарова остановиться.
- Погоди минутку. Послушаем, что он нам расскажет.
Разведчик отошел от него и, толкнув пленного стволом автомата в спину, приказал ему подойти ко мне.
- Что ты хочешь мне сказать? – спросил я его. - Если решил соврать, мы тебя просто убьем прямо здесь. Ты, надеюсь, это понимаешь?
- Командир! – произнес он. - Я действительно русский. Фамилия моя Сергеев Аркадий Витальевич. Родом я из города Пензы, там и призывался. Мы тогда направлялись из Кандагара в город Газни. Во время боя меня тяжело ранило, и меня подобрали почему-то не наши санитары, а моджахеды. Полгода держали в яме, а затем предоставили мне выбрать ислам или смерть. Я выбрал ислам. Оружие получил лишь только в этом году. Полтора года был у них погонщиком мулов.
Я с недоверием посмотрел на него. О том, что наши воинские колонны часто попадали в засады моджахедов, все мы хорошо знали. Так что изложенная им история была обыденной и ничего, кроме недоверия, у меня не вызывала.
- Как оказался здесь? – спросил я его.
- Три дня назад командир нашего отряда Назир-Хан собрал нас и сообщил, что моджахедами сбито два вертолета и наша задача - захватить летчиков и офицера генерального штаба, который летел в одном из вертолетов. Сегодня он приказал нам кончить русских десантников, которые вчера уничтожили разведывательное подразделение «Черных Аистов». Ни я, ни кто-либо из наших боевиков не предполагал, что вы уже здесь. Для нас это полная неожиданность.
Он закончил и посмотрел на меня, ожидая, что я скажу.
- Сергеев, ты сражался против наших солдат или нет? На твоих руках есть кровь наших солдат или нет?
Он, словно догадавшись, о чем я думаю, моментально ответил.
- Вы можете мне не верить, но я против русских еще не воевал. Я прошел трехмесячные курсы в Пакистане, и меня зачислили в отряд Назир-Хана. Пока наш отряд еще не вступал в бой с русскими.
Я снова посмотрел на Белоусова, ожидая от него какого-либо совета по этому непростому для меня вопросу, однако тот по-прежнему молчал и смотрел куда-то в сторону от меня.
- Ты на родину хочешь, Сергеев? – спросил я его.
- Да, – коротко ответил он. - Пусть меня осудят, как предателя, но это все равно лучше, чем здесь быть на воле.
- А что раньше не перебежал к нашим? Может, желания или возможности не было?
- Боялся, что никто не будет слушать меня, а возьмут и просто расстреляют без суда и следствия, как только что хотели это сделать вы.
Я усмехнулся. Впервые за всю мою службу в Афганистане передо мной стоял русский человек и с надеждой смотрел на меня. Я не щадил моджахедов, которые не щадили таких как я, но сейчас передо мной стоял не афганец, а свой соотечественник, простой русский парень, одетый в чужую одежду.
- Говоришь, боялся, что убьют раньше, чем доведут до русских блок постов?
Он молча кивнул.
- Вот, что Сергеев, слушай меня внимательно. Если поможешь нам выйти из этого кольца, то у тебя появится шанс в какой-то степени реабилитироваться перед командованием и судом. Если мы заметим, что ты чего-то крутишь, мы тебя просто убьем. Как мое предложение? Подходит?
Он согласился сразу.
- Да, я согласен. Лучше у себя отсидеть, чем жить всю жизнь здесь.
- Вот и хорошо. Пойдешь с нами. Руки мы тебе пока развязывать не будем, а там посмотрим. Белоусов, поднимай людей, начинаем движение.
Бойцы поднялись с земли и медленно тронулись вперед, вслед за идущим впереди нас Сергеевым.
***
Сергеев неплохо ориентировался на местности, так как неоднократно в составе караванов моджахедов бывал здесь. Он вел нас уверенно, и вскоре наше недоверие к нему стало понемногу таять с каждым пройденным километром этих горных дорог.
Он вел нас параллельно тропе, по которой двигались группы моджахедов. Пока нам удавалось обходиться без огневых стычек с ними, и это нас радовало. Однако все мы великолепно понимали, что это везение должно было рано или поздно закончиться боем. Преследовавшие нас группы моджахедов, похоже, потеряли нас из виду, и это позволило нам значительно ускорить наше движение. Единственной проблемой для нас по-прежнему оставалось отсутствие провианта и особенно - воды. Люди, измотанные постоянными переходами, стали слабеть. В какой-то момент темп движения упал до минимума. Нужно было что-то предпринимать, чтобы накормить уставших бойцов, но где брать продукты, я не знал. Мы старались обходить стороной все попадающиеся нам на пути кишлаки и аулы, так как все они находились под полным контролем боевиков и пополнить свои припасы мы просто не могли.
Идущий впереди нас Назаров неожиданно остановил наше движение. Он знаками руки объяснил нам, что он наткнулся на стоянку большой группы моджахедов. Обходить их мы не стали, а просто решили подождать, когда моджахеды сами снимутся с места и последуют дальше в сторону Кандагара.
Больше всех из нас, на мой взгляд, страдал от голода полковник Грачев. Его красивое лицо посерело, глаза запали, скулы выступили вперед. Теперь он больше походил на какого-то рабочего с завода, чем на представителя главного политуправления. Как я уже отмечал ранее, его хромовые сапоги с жесткими лаковыми голенищами разбились в хлам и сейчас, для того, чтобы передвигаться в них, он вынужден был перетягивать отваливающуюся подошву какой-то грязной, неизвестно где подобранной тряпкой.
В ожидании мы провели всю ночь. Ночи в горном Афганистане сильно отличаются от ночей в нашей средней полосе. Мы спали, прижавшись, друг к другу, согревая себя и своих товарищей теплом голодных и измученных дорогой тел. Утром я проснулся оттого, что почувствовал, как мои волосы примерзли к камню и не давали мне возможности изменить положение тела. Кое-как растопив тонкую корку льда, образовавшуюся вокруг моей головы, я смог повернуть голову, чтобы снять боль с затекшей шеи. Растолкав бойцов, мы стали готовиться к маршу.
- Где Сергеев? Подведите его ко мне, – приказал я.
Он стоял передо мной с опущенной головой и виновато смотрел на меня, словно он был причиной плохого настроения.
- Скажи, тебе эти места знакомы? Ты ранее здесь бывал?
Он молча кивнул мне головой.
- Да, мне приходилось здесь бывать ранее, когда я был погонщиком мулов.
- Как далеко до наших блок постов?
- Врать не буду, километров пятьдесят, а может, чуть и больше.
- Тогда скажи, здесь есть тропы, по которым мы можем выйти к нашим блок постам?
- Были, но сейчас я не знаю, что на них. Можно легко нарваться на моджахедов.
- У нас закончились продукты, и если мы не сможем пополнить свои запасы, шансы выйти к нашим постам - просто нулевые. Люди голодные, и двигаться быстро мы едва ли сможем.
-Ты знаешь, командир, здесь есть не так далеко небольшой кишлак. В нем наверняка мятежники. Но я могу попытаться пройти туда, там многие дехкане меня хорошо знают. Я попробую раздобыть хлеб.
Я задумался над его предложением, которое было рисковым, но и довольно заманчивым. Я смотрел на него и не знал, какое решение мне принять. Я еще не полностью верил этому человеку. Да и почему я должен быть уверен в том, что этот человек, вернувшись к моджахедам, не продаст нас им? Ведь он уже один раз предал свои убеждения и принял ислам, чтобы выжить. Мы смотрели друг на друга. Он - в ожидании моего решения, а я - с думой о возможном его предательстве. Он не торопил меня с решением, так как хорошо представлял, что сейчас твориться в моей голове.
- Командир, если ты не веришь мне, то можешь все оставить, как и прежде, то есть меня связанным, а вас - голодными. Я не маленький и все хорошо понимаю. Как говорят русские, обожжешься на молочке, подуешь и на водичку. Тебе решать.
- Хорошо. Веди нас к кишлаку, а там мы посмотрим, как поступить с тобой дальше.
Мы выстроились в цепочку и двинулись вслед за ним.
***
Мы отошли от кишлака километра два и, устроившись под деревьями, быстро перекусили. Немного отдохнув, мы снова двинулись в путь. Чем ближе мы подходили к Кандагару, тем чаще нам дорогу закрывали посты мятежников. Приходилось затрачивать большие силы, чтобы обходить их. Однако, обойдя один блок пост, мы тут же натыкались на другой. Создавалось впечатление, что мы просто кружили по какому-то замкнутому кругу без всякой надежды вырваться из него. Обойдя очередной блок пост, я подозвал к себе Белоусова.
- Вот, что Андрей. Днем двигаться довольно опасно, в любой момент можем нарваться на заслоны моджахедов. Думаю, что передвигаться будем только ночью.
- Все правильно, командир. Но духи думают, наверное, так же, как и ты. Они на ночь усиливают свои заслоны. Поэтому, если мы нарвемся на них ночью, то они просто рассеют нас, а затем по одному уничтожат.
Я задумался, так как в его словах была определенная логика. Действительно, ночью им будет намного проще рассеять нас, а затем по одному, уничтожить.
- Убедил. Я согласен с тобой. Усиль разведку, – приказал я ему, хотя знал, что сделать это невозможно из-за отсутствия людей.
Когда он отошел, я взмахом руки приказал Сергееву подойти ко мне.
- Что скажешь? Далеко до наших? Ты видишь, люди окончательно измотаны и твои пятьдесят километров уже превратились в двести километров.
Он усмехнулся и посмотрел на меня.
- Что, командир, думаешь, что специально таскаю вас по этим горам? Для чего это мне? Ты же сам отлично все понимаешь, что, если двигаться прямо, то до наших позиций осталось километров десять, если не меньше.
- Ты тогда говорил, что до наших километров двадцать пять. Мы двигаемся уже вторые сутки.
- Командир, это же горы. Здесь не трасса, и поэтому приходиться много крутиться, обходить посты и заслоны, а это лишние километры.
- Сергеев, у меня вся надежда на тебя. Ты должен провести нашу группу через эти кордоны.
- Я не обещаю, товарищ командир, но постараюсь это сделать.
Он отошел, а я сел между камнями и закрыл глаза. Усталость моментально навалилась на меня. Я даже не заметил, как задремал. Почувствовав на себе чей-то взгляд, я открыл глаза. Перед мной стоял Грачев.
- Почему не отдыхаете, товарищ полковник? – тихо спросил я его. - Если не спится, смените Ибрагимова. Пусть он немного отдохнет.
- Слушай, лейтенант. Я хотел бы тебя предупредить, чтобы ты особенно не доверял этому изменнику Сергееву. Я слышал твой разговор с ним и поэтому решил еще раз тебя предупредить. Никто из нас не знает, что он делал там, в кишлаке, с кем общался и что им рассказывал. Сейчас он понял, что ты доверяешь ему, и даже вручил ему автомат. А если он - волк в овечьей шкуре? Ты ему автомат, а он нас из этого автомата….. Я за ним давно наблюдаю, темный он какой-то. Здесь он на воле, а ты что ему обещаешь там, в Союзе? Там – тюрьма, и это он хорошо понимает. Так вот и подумай, лейтенант, кто просто так променяет волю на неволю.
- Я вас понял, товарищ полковник. Вы бы автомат ему, конечно, не дали, я вас правильно понял? Так вот, что я вам скажу, я дал ему оружие, я за это и отвечу. А сейчас идите, отдыхайте. Скоро пойдем дальше.
- Ты меня не гони, а лучше послушай. Не верь ему. А вдруг он совсем не русский, а какой-нибудь американец, из ЦРУ? А ты, по своей наивности, сам ведешь его в расположение наших войск. Ты смотри, за последние три дня у нас ни одной стычки. Такого не бывает. Просто моджахеды знают, что он с нами, и пока дают нам возможность передвигаться под их контролем.
- В чем смысл, полковник. Его моментально расколют сослуживцы. Слишком большой риск.
- Почему ты решил, что он сразу же направится к себе в часть? Он может оказаться с ранением в госпитале, а затем - в Союзе с нормальными документами.
- Спасибо. Я вас понял, полковник.
Он, обиженный моим ответом, отошел от меня и сел на камень. Я посмотрел на него и невольно удивился тому, что за все то время, что мы находились в пути, этот человек ни с кем из бойцов не проронил ни одного слова.
«Барин», – подумал я, рассматривая одинокую фигуру полковника Грачева, сидевшего на камне.
- Командир! – обратился ко мне Белоусов. - Разведка вернулась.
Я встал с камня и направился к Назарову.
- Ну, что, скажешь?
- Впереди нас заслон, товарищ командир. Человек около двенадцати. Два пулемета, один гранатомет РПГ и «барабухайка» (старый грузовик, приспособленный для перевозки людей). Спят, сволочи, словно нет войны.
Пока я слушал доклад разведки, меня неожиданно посетила довольно авантюрная идея. Эта идея, словно маленький буравчик, застряла у меня в голове. Отпустив Назарова, я отошел в сторону и подозвал к себе Белоусова.
- Андрей, как ты смотришь, если мы захватим эту «барабухайку»? - поинтересовался я у него. - Водитель у нас есть, это Сергеев. Одет он, как положено афганцу. Если нам удастся проехать километров двадцать на ней, будет очень здорово.
- А что? Лично я не против этого дела. Попробовать можно. Посмотрим, куда кривая нас выведет.
- Я рад, что ты поддерживаешь эту идею. Ты давай, держись, не опускай голову и не теряй надежды. Мы с тобой еще повоюем, Андрюша.
- Причем здесь это? Вы командир, а я ваш заместитель. Вы и несете ответственность за весь личный состав.
Мне не понравился его ответ. Я посмотрел на него и не увидел в глазах его привычного для меня огонька.
«Вот и он съехал, – подумал я про него. - Похоже, потерял уверенность в том, что нам удастся вырваться из этого котла».
- Если согласен, тогда готовь бойцов к уничтожению заслона. Будет хорошо, если нам удастся все это сделать без особого шума и пыли.
- Тогда я пошел? Сейчас начнем подготовку.
- Да. Иди, готовь. Я сейчас к вам подойду, – произнес я.
Белоусов повернулся и направился к бойцам, а я сел на камень и разложил у себя на коленях карту.
***
Мы медленно позли среди камней, стараясь как можно ближе подобраться к отдыхающим моджахедам, которые сидели вокруг костра и о чем-то тихо разговаривали. В метрах пятнадцати от них были оборудованы две огневые позиции, на которых дежурили четыре мятежника. Я перевел свой взгляд в сторону, около машины находился еще один боевик, который, подняв капот, копался в двигателе. Я подсчитал: моджахедов было двенадцать человек, то есть в два раза больше, чем нас. Но мы, по сравнению с ними, были десантниками, а не вооруженными и кое-как обученными крестьянами, а во-вторых, на нашей стороне был фактор неожиданности.
Я подозвал к себе Белоусова. Когда он подполз ко мне и лег рядом, я тихо произнес:
- Пусть первым к ним подойдет Сергеев и начнет этот спектакль. Когда он соберет около себя всех моджахедов, нам останется лишь тихо снять часовых, которые находятся на огневых позициях. Предупреди бойцов, чтобы ни одна пуля не попала в автомашину. Понял?
Он молча кивнул и тихо пополз к ожидавшим его бойцам.
- А вы, – произнес я, обращаясь к двум раненым бойцам, Назарову и Ибрагимову, - возьмите на мушку пулеметчиков. Если что, стреляйте, не давайте им возможности использовать против нас свои пулеметы.
Через минуты две, на дороге, идущей к блокпосту, показался Сергеев. Держа руки высоко над головой, он медленно направился в сторону сидевших у костра моджахедов. Один из них поднялся с земли и что-то сказал другому, показывая рукой в сторону Сергеева. Водитель, стоявший около машины, взял в руки автомат и направился в его сторону. Сергеев был абсолютно спокоен и, улыбаясь им, стал что-то рассказывать и показывать рукой в нашу сторону.
«Неужели Грачев оказался прав? – подумал я, наблюдая за Сергеевым. - Вот и верь после этого людям».
Я невольно навел на него свой автомат и, поймав его в прицел, стал наблюдать за его дальнейшими действиями. Моя рука, крепко сжимавшая цевье автомата, стала мокрой от напряжения, лоб вспотел и скатывающийся со лба пот стал застилать мне глаза. Я смахнул со лба пот и снова взял на прицел группу моджахедов, которые пытались скрутить Сергеева. Наблюдая за ним, я не заметил, как Белоусов тихо подполз к огневым позициям мятежников и одного за другим, без шума завалил четырех часовых, которые, забыв обо всем, наблюдали за этой картиной.
Кто-то из мятежников ударил Сергеева в лицо, от чего тот зашатался и упал на землю. Он попытался подняться на ноги, но сильный удар автоматного приклада, словно гвоздь, прибил его к земле. Моджахеды стали его топтать ногами, не давая ему подняться на ноги. Я глазами нашел главного из них и навел на него свой АКС. Поймав в прицел его разъяренное и потное лицо, я выстрелил в него из автомата.
- А, а, а. !….. - закричал я, разряжая в них весь магазин своего автомата.
Я видел, как пули кромсали тела моджахедов, отбрасывая их в сторону от Сергеева. Все утонуло в грохоте выстрелов. Мятежники явно не ожидали этого нападения, и нам понадобилось всего несколько секунд, чтобы смести их плотным автоматным и пулеметным огнем. Я выскочил из укрытия и бросился к Сергееву. Он был без сознания. Лицо его было все в крови.
- Сергеев, ты живой! – закричал я и стал трясти его за плечи. - Отвечай, ты живой!
Наконец он открыл глаза и, увидев перед собой мое лицо, улыбнулся мне беззубым ртом.
- Ну, как мы их, командир? – еле произнес он разбитыми губами.
- Все хорошо, Сергеев. Ты молодец! – произнес я, помогая ему подняться на ноги.
- Белоусов! – окликнул я своего заместителя. - Соберите боеприпасы, провиант, заминируйте трупы и грузитесь в машину.
Он весело мне улыбнулся и продублировал мою команду.
- Сергеев, ты в состоянии управлять машиной? – поинтересовался я у него.
- Попробую, – шепеляво произнес он разбитым беззубым ртом. - Надо же, сволочи, все зубы выбили.
- Ничего, новые зубы вставишь, – ответил я, - будут не хуже своих зубов.
Все громко засмеялись. Неожиданно для всех раздался выстрел, а затем короткая автоматная очередь. Назаров, выронив свой ручной пулемет, медленно осел на землю. Его голубые глаза были полны недоумения. Воздух вспорола автоматная очередь, которая ударили по палатке моджахедов. Мы осторожно подошли к палатке и заглянули в нее. Там на каких-то тряпках корчилось маленькое тело человека. Это был мальчишка в возрасте двенадцати-тринадцати лет. Пули перебили ему ноги, и он тихонько выл, словно брошенный сукой щенок. Рядом с ним лежал самозарядный карабин Симонова.
Все посмотрели на меня, ожидая какого-то решения.
- Чего смотрите? Он вашего товарища, словно кабана, завалил, а вы все смотрите на меня.?
Раздался выстрел. Я поднял глаза и увидел, как Белоусов прячет свой пистолет в кобуру, которая висела у него на поясе.
- Все, теперь мы квиты! – тихо произнес Белоусов.
- Давай в машину! – произнес я и направился к грузовику.
Погрузив труп Назарова в автомашину, мы тронулись в сторону Кандагара.
***
Машина, качаясь в разные стороны, медленно двигалась по грунтовой дороге. Ее бросало из стороны в сторону и иногда казалось, что ходовая часть машины не выдержит таких нагрузок и просто развалится. Однако, несмотря на скрип, машина продолжала двигаться вперед.
Я сидел рядом с Сергеевым и внимательно наблюдал за дорогой. Неожиданно Сергеев нажал на тормоз, и машина резко дернулась и остановилась.
- Что случилось? – спросил я его. Почему мы встали?
- Похоже, закончился бензин. Нужно посмотреть, есть ли запасные канистры с бензином. Духи всегда ездят с запасом, так как здесь нет автозаправочных станций.
Он выпрыгнул из кабины и, ударив ногой по колесу, открыл дверь фургона.
- Мужики, посмотрите, там нет канистр с бензином? – спросил их Сергеев.
- Стоят две. На, возьми – произнес Ибрагимов и протянул ему две двадцатилитровые канистры.
Сергеев взял канистры и стал заправлять бензином машину. Неожиданно из-за горы показались два вертолета.
- Вертушки! – закричал Сергеев и бросился в кювет.
Мы выскочили из машины и словно горох разбежались в разные стороны. Мы со страхом смотрели в голубое небо, где кружили наши вертолеты. Было глупо умирать от рук своих же товарищей по оружию. То ли они не заметили одиноко стоявшую на дороге автомашину, то ли цель им показалась недостойной их внимания, но они прошли над нами без единого выстрела. Я поднялся с земли и стал отряхивать с себя дорожную пыль.
Отойдя в сторону, я достал из планшетки карту и стал ее внимательно рассматривать.
- Сергеев! Покажи на карте, где мы? – обратился я к нему, заметив, что он закончил заправлять машину.
Он подошел ко мне и стал внимательно рассматривать карту.
- Я думаю, что мы где-то здес, – произнес он и ткнул своим корявым пальцем в точку на карте. - Я плохо знаю карту и могу ошибиться.
«Что за страна – подумал я про себя. - Ни дорог, ничего у них нет. Похоже, там, где пройдет ишак, там у них и дорога».
Дорога, по которой мы уже проехали километров тридцать, на карте обозначена не была. Я свернул бесполезную карту и засунул ее обратно в планшетку. Сергеев завел машину и она, закряхтев, как старый дед, тронулась дальше. Мы проехали километров пять, и машина снова встала. Перед нами лежал небольшой кишлак, через который шла дорога.
- Что будем делать командир? – спросил меня Сергеев. - А вдруг в кишлаке моджахеды?
- Сергеев! Здесь кругом духи, и надеяться на чудо не стоит. У тебя машина может ехать чуть быстрее, чтобы мы на скорости промчались через этот кишлак?
- Не знаю, командир. А вдруг она встанет в самый неподходящий момент? Гарантии я вам не даю, но попробовать можно.
Я невольно задумался. Бросать машину было жалко, она здорово помогла нам. Я вышел из кабины и позвал Белоусова. Когда тот выпрыгнул из фургона и подошел ко мне, я отвел его чуть в сторону от машины и негромко произнес:
- Я принял решение. Машина будет прорываться через кишлак. Подготовьтесь к бою. Установите с Ибрагимовым пулеметы, и приготовьте гранаты. Особо обратите внимание на полковника Грачева. Пусть ляжет на дно кузова. Мы так долго его тащили за собой, и поэтому я не хочу потерять его просто так.
- Все понял, товарищ командир – произнес Белоусов.
- Если все ясно, тогда в машину. До кишлака километра полтора, не более.
Мы молча обнялись. Он полез в фургон, а я сел в кабину машины.
- Ну, давай Сергеев. Посмотрим, на чьей стороне фортуна.
Машина тронулась и, набрав скорость, устремилась к кишлаку, поднимая клубы дорожной пыли. Мы скорей влетели, чем въехали в этот кишлак, который растянулся над ущельем. Машина мчалась по единственной улице кишлака, поднимая за собой облако серой пыли. Пыль была такой густой и плотной, что трудно было разобраться, что конкретно движется по дороге. Местные мальчишки, игравшие на улице кишлака, моментально разбежались в разные стороны.
- Гони! Гони! – кричал я Сергееву, направляя ствол автомата на каждый дом, мимо которого проносилась автомашина.
Первого моджахеда мы увидели, проехав половину кишлака. Он шел с автоматом в руке и нес за лапы петуха, который безнадежно размахивал своими крыльями. Он удивленно посмотрел на мчавшуюся ему навстречу машину. Глаза его с каждой секундой становились все больше и больше. Еще миг, сильный удар, и он отлетел в сторону от машины. Вырвавшийся из его рук петух помчался впереди машины, размахивая своими крыльями. Из-за высокого глиняного забора выглянула чья-то голова в белой чалме и моментально исчезла за ним. Вслед нам неслись автоматные выстрелы, но пули неслись выше машины, не причиняя ей никакого вреда.
Внезапно двигатель автомашины заглох.
- Что с машиной? – закричал я. Почему остановились?
Сергеев молча пожал плечами и посмотрел на меня.
- Похоже, радиатор накрылся, – произнес он. - Движок перегрелся, вот его и заклинило.
- Давай из машины! Уходим! – закричал я и выстрелил в моджахеда, который выскочил на меня из облака поднятой пыли.
Ибрагимов выпрыгнул из машины первым. Он упал около колес машины и открыл огонь из пулемета, давая возможность Белоусову и Грачеву выскочить из машины. Мы отбежали в сторону от машины и, укрывшись за дувалом, начали отстреливаться. Прикрыв огнем, отход Ибрагимова, мы все побежали в сторону небольшого дома, который находился на окраине кишлака. Заметив нас, хозяин дома бросился бежать.
- Занять оборону! – приказал я. - Беречь боеприпасы!
Мы залегли в доме и приготовились встретить духов огнем двух пулеметов и автоматов. Автомашина, стоявшая посреди улицы, внезапно вспыхнула и окуталась черным жирным дымом. Раздался сильный взрыв. Стоявший перед домом глиняный забор окутался клубами серо-коричневой пыли, который закрыл нам видимость. Затрещали автоматы, и с криком «Аллах Акбар» моджахеды пошли в атаку. Расстояние между нами быстро сокращалось. Пули роем проносились над нашими головами и впивались в глинобитные стены, покрывая все вокруг пылью. Подпустив их метров на тридцать, мы ударили по ним из пулеметов и автоматов. Оставив около десятка трупов и раненых, они откатились назад за забор, откуда стали вести по нам огонь из автоматов. У нас появился еще один раненный. Пуля снайпера попала Ибрагимову в руку. Оставаться в доме не имело никакого смысла. Внезапно над кишлаком повисла тишина. Где-то вдали послышался шум автомашин.
- Что это? – подумал я про себя, набивая пустой магазин автомата патронами.
То, что это были автомашины, мы уже не сомневались, но чьи это были автомашины, мы не знали. От плохого предчувствия у меня защемило сердце.
- Приготовьте гранаты, будем прорываться! – приказал я.
Прежде, чем я подал команду, из-за забора выскочил джип, на котором на турели стоял крупнокалиберный пулемет. Он успел дать две длинные очереди, прежде чем мы сумели понять, что произошло. Пули, пробив глиняную стену, впились в другую противоположную стенку.
- Сергеев! Дай мне гранатомет! Пока мы не уничтожим этот джип с пулеметом, прорываться бесполезно, он нас скосит, как траву!
- Есть, командир! – произнес он и протянул мне гранатомет.
Прихватив с собой РПГ, я медленно выполз из дома. «Чмок» - услышал я около своего уха. Это пуля снайпера ударилась в стенку на пять сантиметров выше моей головы.
«Как здорово, что тебя так плохо обучили в тренировочном лагере – подумал я. - Если бы ты стрелял лучше, то наверняка снял бы меня первым выстрелом».
Моджахеды, заметив меня, снова открыли шквальный огонь по окнам и двери дома, не давая возможности бойцам прикрыть меня огнем. Укрывшись за углом дома, я выстрелил из него в забор, за которым, как мне показалось, собралась куча духов, готовясь к атаке. Когда пыль улеглась, я увидел большую дыру в заборе, а также несколько человеческих тел, лежащих около этой дыры. Зарядив гранатомет новой гранатой, я снова приготовил его к выстрелу. Снова послышался шум автомобильного мотора. Я поднял гранатомет и стал ждать, когда появится джип.
Несмотря на то, что я его ждал, его появление было столь неожиданным для меня, что я не успел даже понять, с какой стороны он появился. Машина замерла перед домом, пулемет снова рыгнул огнем по дому, и машина стала пятиться назад, пытаясь укрыться за высоким забором. Я успел выстрелить раньше, чем она скрылась. Джип отделился от земли, и на какое-то время повисла в воздухе. Стоявший в кузове пулеметчик, сделав в воздухе гимнастический кульбит, рухнул на землю. Я быстро перезарядил свой гранатомет и снова сделал выстрел в забор.
Бойцы выскочили из дома и, забросав гранатами разбегающихся в разные стороны моджахедов, бросились из кишлака. Как ни странно, но погони за нами не было. То ли наш прорыв был для них неожиданным, то ли наступающая темнота отбила у них желание преследовать нас.
Я оглянулся назад. Полковник Грачев, выбившись из сил, еле брел за нами.
***
За ночь мы прошли около восьми километров. Уже под утро, сморенные усталостью, мы повалились на холодную землю и забылись в тревожном сне. Мне снова почему-то снилась Наташа, ее слезы на глазах и губы, пахнущие лесными ягодами. Я открыл глаза и посмотрел по сторонам. Мне показалось, что я слышу надрывный звук моторов автомашин.
- Неужели дорога? – с радостью подумал я. - Неужели дошли до своих?
Шум двигателей то нарастал, то снова исчезал и становился едва уловимым. Я толкнул в бок спящего рядом со мной Белоусова.
- Андрей! Похоже, где-то рядом идет большая колонна, – произнес я. - Поднимай людей.
Через минуту все были на ногах. Шум моторов нарастал с каждой минутой. Неожиданно раздался сильный взрыв, затем - второй, третий. Вскоре в дело вступили танковые пушки, пулеметы и автоматы.
- Там, похоже, бой, – произнес Белоусов. – Можно, я с Сергеевым пойду быстрее. Вдруг им нужна наша помощь.
- Давай, мы пойдем тем же темпом, – ответил я ему и посмотрел на полковника Грачева. - Антон Сергеевич, может быть, вы усилите группу Белоусова?
- Извините, но я с вами. А во-вторых, вы же знаете, что я политработник, а не солдат.
- Да, там нужно будет сражаться, а не учить людей, как нужно это делать.
Белоусов и Сергеев отделились от нас и бегом устремились вперед. Грохот боя нарастал, уже отчетливо слышались хлопки танковых пушек и отрывистая стрельба крупнокалиберных пулеметов, установленных на БТР. Наконец, мы увидели и саму воинскую колонну, зажатую в ущелье с двух сторон моджахедами. На дороге горело несколько бензовозов, и черный дым, словно черные крылья, застилал всю колону. Стволы двух танков были подняты вверх, однако угол подъема пушки не давал им возможности вести огонь по засевшим за камнями на склоне горы моджахедам. Наконец один из танков съехал с дороги в кювет и стал методически подавлять огневые позиции духов. Но это продолжалось недолго - выпущенная из гранатомета граната разворотила танковую башню. Танк вспыхнул, словно свеча, и моментально окутался черным дымом.
Мне хватило одного лишь взгляда на состояние этой колоны, чтобы понять, что она практически обречена на гибель и сейчас ее могли спасти лишь Белоусов и Сергеев, которые, как я понял, зашли им в тыл.
- Атакуем! – закричал я и первым открыл огонь из автомата.
Первой же очередью из автомата мне удалось завалить гранатометчика. Тот упал на камни с удивленным лицом. Он, видно, никак не мог представить, как могли оказаться русские у них в тылу. Мы сумели воспользоваться растерянностью моджахедов. Пока они соображали, что делать нам удалось опрокинуть их под пули колонны. Вскоре они не выдержали плотного огня и бросились бежать, бросая по дороге боеприпасы и оружие.
Минут через десять в небе появилась четверка «крокодилов» и, чтобы не попасть под их огонь, я дал команду быстро спускаться к дороге. Склон оказался довольно крутым, и нам понадобилось определенное время, чтобы спуститься вниз. Мы были смертельно рады, что нас не обстреляли наши же летчики.
Оказавшись на дороге, мы попали в теплые объятия своих товарищей по оружию. Двухсоткилометровый рейд нашей группы был успешно завершен. Когда улетели вертолеты, и на дороге стало тихо, я направился к командиру колонны. Я доложился ему о нашей группе и поинтересовался, куда движется колонна. На наше счастье, она направлялась в Кандагар.
- Лейтенант, неужели из-за этого полковника Грачева вы лазили по горам, теряли своих товарищей? – спросил меня командир колонны. – Чем же он так дорог нашему командованию?
Я молча пожал плечами.