Эпизод 1. 3. Налет
Свою локацию я закрыл-запечатал, чтобы никто ее даже засечь не смог, а вирт покидать не тороплюсь. Есть у меня тут еще кой-какие делишки. Кабуто – ладно, успею его прозвонить, хотя с такой задачкой Хэтт лучше справится, он в вирте любой холодный след взять может. В Жемчужную Бухту наведаться? Не ко времени пока. Тем более не ко времени самому соваться к «Метаморфам» - там сначала водичку пощупать надо, а потом уж прыгать, чтобы не свариться ненароком. Это мы такой простенький автопоиск запускаем, совершенно анонимный – прощупать то, что на поверхности: деловые контакты там, имена сотрудников – и все, что выбивается из обычного информационного шума по ним. Стандартная практика, чего уж.
Шаг номер два: проверяемся – а мы-то с Вай чистенькие? Никто подозрительный возле наших счетов, вирт-контактов, да просто наших имен в базах данных не крутится? У Ловцов на меня по-любому досье в полметра толщиной – к нему-то никто не присосался? А к департаментскому?.. Вообще, когда у тебя появляется профессиональная репутация, такие вещи отслеживать трудно – пойди проверь каждого, кто на соотвтетствующий домен доступ имеет – нужен ли ему Ныряльщик вообще или некий Алекс Лю в частности? И нужен ли как Ныряльщик – или по какому другому поводу?
Грубых следов не видать – уже хорошо, значит, если кто и интересуется, то не Департамент и не баохузы. Надо будет еще и маячки-алярмы развесить – дело муторное, хотя и нужное. Но это тоже ждет. Пока же шаг третий и главный: а не пасет ли меня и мою хату сейчас кто в реале?
Знаете, кто не пробовал вирт-картинку на карту реала наложить, тот ничего не потерял. Занятие столь же увлекательное, как перезливка данных в залипший намертво автонавигатор или наблюдение за повседневной жизнью социалов. Зато результат весьма интересный может оказаться – вот как сейчас, например.
«Топтун» на вирт-схеме выглядит достаточно специфически, существует в режиме довольно интенсивного, но скрытного вирт-обмена или же, напротив, глушит всякую активность. В общем, это для понимающего человека выделяет его среди других вирт-единиц примерно так же, как темные очки и фальшивая борода в сочетании с крадущейся походкой. И таких персонажей вокруг кофейни я наблюдаю аж три штуки. И на кого, спрашивается, они нацелились?..
Беда в том, что принадлежность этих деятелей так не определишь. Это могут быть баохузы-фланеры – кого-то из местных сочувствующих лошков они вряд ли по моему следу пустят, ибо палево заведомое. Это могут быть самооборонщики – скажем, Симара решил настоять на скорейшей встрече. Это могут быть департаментские. Это, в конце концов, могут быть ребята мистера Фэтти – в конце концов, после того, как он мне слил такую инфу, сам бог велел за мной проследить, а не помчусь ли я с ней куда не надо? Это может быть… А, провалится бы!
Вскакиваю, опрокинув кресло, вылетаю из своего закутка, на ходу бросаю Хасану:
- Жингбао!< Тревога! (кит.)> – Хасан умница, он поймет и сделает все как надо – и в два прыжка оказываюсь за дверью. Пока я, значит, груши околачивал да топтунов вычислял… Но кто бы мог подумать, что среди бела дня… гуй, гуй, гуй!!!
Так. Спокойно. По порядку. Я просто чуть масштаб карты поменял – чтобы и моя хата на нее попала, а там… Был у меня маячок на подходе, но кто-то аккуратно, чтобы я не заметил, его выжег – а вот сигнал Большого Дима я уловил. У него какой-то имплант связи таки вживлен, и идет с него ну очень нехороший сигнал – не просто тревога, а по высшему уровню, и прерывисто идет – значит, самому Диму очень худо сейчас приходится… И плевать, под колпаком там хата или нет – потом оторвусь, если что, но такой вот беспредел на Канале дозволять, да еще у себя дома… Нет, ребята, это не по мне, точно.
Перехожу на ровный бег, чтобы не сбить дыхание. Наклейка все еще под кожей на виске, сейчас она – словно третий глаз, словно ускоритель реакций, словно проекция Рю-ёкая на Алекса Лю, мой аватар живет во мне и движет мной – гораздо, гораздо быстрее, чем способен человек. Долго в таком режиме не продержаться, но времени хватит на то, чтобы сделать очень многое. Многих убить, к примеру. А из куртки, из секретных карманов в руки уже перекочевали – в правую тонкая титановая цепь с шариком на конце, в левую – короткий широкий нож-досу, перекочевали, зажили своей жизнью, готовой отнимать чужую.
Все же не первым я успел на побоище – выворачиваю из-за угла, а там уже махач полным ходом. Зеленые «ирокезы» Волчат мелькают, металлические узоры на мордах Киборгов – да как же они вместе, они же всю дорогу на ножах?.. Неважно. Важно другое – их уже бьют. Вон, от соседнего дома Мак с Тонгом, близняки-мутанты, во главе плотного клина из десятка мужиков – шаоньяны только разлетаются, как кегли. А вон та заваруха – это пяток Крыс в черно-зеленой раскраске подоспел, стало быть, трупы уже есть – Крысы в драке пощады не знают. Вон, даже Вил из окна на какой-то выступ выбрался, прилип там, орет что-то («Интернационал», не иначе!), сажает по толпе малолетних упыренышей из боевой рогатки, оттягивая ее до уха. Смешно-то смешно, а черепушку из нее пробить – дело плевое… Да сколько ж ее тут, этой нечисти? Это их у нас на Канале столько, или залетные припожаловали? Плевать, потом будем разбираться…
С разлета врезаюсь не то в заслон, не то в резерв из красных курток с зелеными «ирокезами» и кислотно-синих – с металлическими полосками на мордах, шарик на цепи тут же устремляется в лоб передовому – и тот не успевает уйти, его антигравы теряют управление, выносит его из драки вверх тормашками – живого, нет, уж не знаю. Вырастает навстречу кто-то длинный, вся рожа в стальных завитках, стальные клыки, стальные имплантированные когти, весь как на шарнирах. Слабо тебе, щенок, против настоящего демона-ёкая! Ножом по лапе, ближе, припечатать к земле, рукоятью промеж гляделок – ну что, сука, помогли тебе антигравы? Кто-то в заднем ряду машет разрядником, но не решается палить в толчее. Ухожу от удара короткой дубинки, сграбастав ворот красной куртки, бью со всей дури лбом в переносицу, отшвыриваю на заднего…
Драться шаоньяны умеют – волчата, чего уж там! – а только закончилось все быстро. Вон, Хасан уже ломится за мной следом – он оружия не признает, он одним своим протезом дел натворить может! – а следом пара десятков завсегдатаев кофейни. А от противоположного угла к Крысам подмога идет – врезается а толпу шаоньянов, как нож в масло. А сверху уже сирены – самооборонщики на антигравах в самую середку побоища высаживаются. В общем, дрогнули сопляки поганые, порскнули по сторонам, бросая раненых, покалеченных, убитых… Порскнуть-то порскнули, да не все ушли: наши на них крепко осерчали, Мак с Тонгом в погоню было рванули – а только угонись пешком за юркой мразью в «скороходах»…
А я почти к двери успел пробиться, смотрю – холл разгромлен, у лестницы Дим ничком лежит, а вокруг головы темная лужа. Подхожу ближе, на корточки присаживаюсь – а он как есть мертвый, Большой Дим, Что ж ты так, старичок? Стоила ли хата – моя, Вила, еще чья-то – немудреной жизни твоей? Ты-то считал, что стоила, делал до конца, что умел, что должным считал, а нам-то вот теперь как?..
Кто-то за плечо меня трогает. Глаза поднимаю – минбинг < От кит. «ополчение», «силы самообороны».>в черной куртке, с рассеченной губой и свеженьким фингалом:
- Алекс-сан, вам придется проехать с нами. С сожалением вынужден сообщить, что вы задержаны.
Ну вот это уже понятно. Это уже не «мнгогоуважаемый» и «почтительнопросимый». Решил, значит, Симара нашу с ним встречу форсировать… Надеюсь, хоть за этим налетом не он стоит… Хотя это уже паранойя, пожалуй – чтобы мужик сам, своими руками крушил то, что со времен Скачка строил? Не бывает так…
- Проехать, - говорю, - так проехать. Пошли, что ли.
И действительно мне как-то в этот момент наплевать на все стало – как Большого Дима мертвым увидел, словно что-то во мне оборвалось. Не первый мертвяк в моей жизни, а вот поди ж ты… Воткнулся на заднее сидение антиграва между парочкой минбингов – один длинный, дерганный на отходняке от псевдогормонов, второй мелкий, при двух кобурах с разрядниками, оба на меня как-то странно поглядывают – не то сочквственно, не то заговорщицки, – но с разговорами не лезут. Вот и ладно. Не до разговоров мне сейчас.
Я наклейку снял, упаковал аккуратненько –ишь, разогрелась, родимая, пальцы аж защипало! Сижу, думаю: а что вообще это было-то? Вроде бы, шаоньяны должны были выступить, как и их старшие товарищи, в «час Жо», через восемь дней, если Дэну верить? Чего ж их сейчас-то приподняло? И зачем? Разнести жилой дом – да и то не разнести, а так, насвинячить? Дим им чем-то помешал? Или… не Дим?
Ладно, допустим на минутку, что это была та самая точечная акция, и цель – я. За: как-то очень оно совпало с моей вирт-встречей с Фэтти с его странным заказом и еще более странным признанием, раз. Не бывает абсолютной секретности, говорю вам, как эксперт, что известно двоим, всегда может проведать и третий. Навалились именно на мой дом, два. Но на этом, пожалуй, и все. Дальше начинаются сплошные «против». Для пресловутой точечной акции организовано с беспримерным размахом – и беспримерной же, чуть ли не демонстративной бездарностью. Подловить меня ночью на улице – да тут десятка ушлепков бы хватило, максимум. Потом, ну не могли же те, кто все это организовал, не знать, что меня сейчас дома нет, это же элементарно вычисляется! Нет, вместо этого надо налететь, устроить погром, нагнать уродов из других анклавов – у нас-то этих уродов, если в целом брать, может, сотня наберется или около того, но было-то их больше минимум вдвое. И при этом – ни единого шанса на сколько-нибудь заметный успех у них не было. Что-то прямо вызывающе нелогичное в ситуации присутствует…
Не дали толком подумать. Антиграв – штука такая: раз-два, и ты на месте. Вот за что пешие прогулки люблю – они мозги на место ставят, а с такими скоростями не успеваешь толком вспомнить, кто ты и что ты. Ну да ладно. Посмотрим, куда нас привезли… Давешний минбинг с фонарем под глазом дверцу распахивает:
- Прощу вас, Алекс-сан. Извините, что пришлось все обставить именно таким манером.
- Проехали, - говорю, выползаю вслед за длинным из антиграва… ну да, так и есть: небольшая лужайка, силовой стеной обнесенная, круглый прудик, внешний беспорядок дорожек среди камней, а посреди классическая такая ситэи <Резиденция (яп.).> темно-бордового цвета, уголки крыш на всех трех ярусах вверх загнуты. Видно, что стилизация, что эта штука выращена «под старину» по новейшим технологиям –а все равно смотрится резиденция Симары, да еще как. И сразу вспоминается звон, что у него тут в подвале спецтюряга оборудована для особо почетных гостей…
Звон, конечно, он и есть звон, а как-то неспокойно мне. Мало мне всех неприятностей, так еще и беседовать с такими шишками, как Симара… не мой это уровень, ну вот совсем не мой! Только кто бы меня еще спрашивал. Ладно, минбинг вон маячит, чтобы я за ним шел – а я что, я не гордый, я и пойду…
А в комнатке, куда меня провели, всего японского – бонсаи в деревянной кадке да сам Симара. То есть, лицом-то он на японца не похож, скорее уж на скандинава, но вот прическа в узел на темени собрана, темно-синее кимоно как с картинки, взгляд насквозь прошивает – только разок на меня глянул – и давай снова по комнатке вышагивать, как тот тигр по клетке. С его габаритами – подавляет. Большой он, Симара, и брюхо у него большое. Не офисная «мозоль», не болезненная полнота социальщика, жрущего что попало – стремительная тучность ёкодзуны <Высший ранг борца сумо, присваивается пожизненно (яп).>. А он вдруг останавливается посередь шага, всем брюхом ко мне поворачивается и спрашивает:
- Ну и что мне с тобой делать, яро <Парень (яп.), употребляется также в значении «прохвост», «негодяй».>? Ты хоть понимаешь, во что Каналы втравил?
- По-моему, это меня во что-то втравливают, да мне вот сказать забыли, - отвечаю, а сам тихо фигею от собственной наглости. Но Симара, вроде, оценил – хрюкнул тихонько и смотрит на меня уже не как на трупную вошь, а вроде, даже и с интересом.
- Присаживайся, - говорит, - парень. Поболтаем. Выпьешь или «бродяги» нюхнешь?
- Спасибо, - говорю, усаживаясь на вертячий стул. – А только нельзя мне, сами знаете.
- Тогда кофе, - это он за меня решил, в ладоши, значит, хлопнул – и вплывает натуральная гейша < Правильнее – «гэйся», досл. «человек искусства», «мастерица». На самом деле ценится как специалист по непринужденному интеллектуальному общению, эротический подтекст – следствие европеизации понятия.> с набеленным лицом, в скромном и элегантном кимоно, в ручках подносик с двумя дымящимися чашечками – тля буду, настоящий кофе, не синтетика! По высшему разряду нынче Рыжего Дракона принимают…
Вот, кстати, сколько здесь живу – столько поражаюсь: с чего здесь все так японским духом пропитано? Ну, то есть, больше, чем где бы то ни было, включая Новую Осаку и Хоккайдоский анклав? И вот нет у меня четкого ответа, хоть тресни. Разве что предполагать могу – когда Федерация рассыпалась карточным домиком, понадобилось людям что-то, за что в этом мире уцепиться можно, а упорядоченная культура в этом плане куда как надежнее религии или идеологии. А когда при этом оказывается у верхушки власти такой увлеченный и харизматичный персонаж, как Симара… Ну, вы меня поняли.
А он только бровью этак шевельнул – и улетучилось чудное видение вместе с подносиком. Уселся на стул – тот только скрипнул жалобно – и на меня глядит. Он, значит, на меня, а я на него, и разговор начинать не спешу. А он помолчал-помолчал, к чашечке своей приложился – ох, не только кофе у него там! – и заходит с козыря:
- Исчезнуть, - говорит, - Рыжий, тебе надо. Но так, чтобы потом вернуться. Не я прошу, серьезные люди просят.
Интересно, какие это такие серьезные люди, чтоб Симара к ним прислушался? Молчу, жду продолжения, поглядываю на него этак внимательно, а чтоб не заскучать, прикидываю, какие игрушки он себе имплантировал. А судя по пластике, что-то там такое у него стоит – и троих-четверых таких, как я, ему уделать так, семечки.
- Серьезные люди, - повторяет Симара, не дождавшись от меня реакции. – Не знаю, что ты там такое сейчас копаешь, да и знать не хочу, а только серьезные люди хотят, чтобы ты свои раскопки продолжил и что-то там такое выкопал. А другие серьезные люди, сам понимаешь, этого не хотят. Потому и безобразят – как серьезным людям и подобает, очень всерьез. Что на это скажешь, Рыжий?
- А что, - говорю, - сказать-то? Вы тут, похоже, лучше меня все знаете. Мне вот очень интересно, что за такие серьезные люди, что с шаоньянами вдруг связались? С шпаной подзаборной?
- А вот не надо шпану недооценивать, - ворчит он. – Я сам шпаной был, да и ты тоже, так?
- Я, - говорю, - в соцкабинках на пол не срал и электронику не крушил. А вы?
- А ты не дерзи. Дерзилка еще не выросла. Просто подумай, какие разветвленные связи для этого иметь надо.
- И как глупо их при этом светить?
- А глупо ли, Рыжий? Или наоборот, очень умно?
- Что-то я запутался, - говорю. – Может, понятней объясните, ну, типа, для дурака?
- Вот только дурака мне тут включать не надо, все равно не поверю… Ты же не думаешь, что малолетние ушлепки реально тебя достать хотели?
- Нет, - говорю, - не думаю. Хотели бы – достали, и куда проще, без фейерверка. Кстати, пока не забыл – это ваши меня у Хасана пасли? Аж три штуки?
- Моих, - говорит, - только двое было… Ладно. Ты уже думал, что за цель может быть в этом выступлении? Ну реально ведь толпу мелких засранцев нагнали, а? Они, конечно, расходный материал, но на фига-то его попусту расходовать? Думал?
- Думал, - отвечаю. – По нулям.
- В том-то и дело, что не по нулям… Ладно, я с тобой не догадками тут делиться собираюсь. Додуешь сам – твое счастье… может быть. А мое дело тебя, Рыжий, с Каналов исчезнуть, чтоб ни одна собака не нашла. Так что выезжаешь немедленно.
- Минуточку, - говорю. – Не можешь ты меня взять и вот так выставить!
- Захотел бы – не то бы смог… Только кто говорит про «выставить»? Погостишь в одном приятном местечке в компании приятного человечка… на орбите. И не возражать мне тут! Тебя не спрашивают. Можешь оттуда по вирту сколько угодно лазить, в Океан свой нырять, а человечек присмотрит, чтобы с тобой не случилось ничего. Нэко <Кошка (яп.)>!
Вот честно, я давешнюю гейшу без белил и кимоно еле узнал. Невысокая крепенькая девчонка, помоложе меня, в сером удобном комбезе, разве что чуть раскосая, темно-каштановая, вместо оби – вполне утилитарный ремень с какими-то коробочками, на него навешанными… И действительно, что-то кошачье в пластике – но то, что она не генетически измененная, это зуб даю. Те двигаются иначе. Тут, конечно, все похоже, очень похоже… и все-таки малость иначе. Стоит, значит, и улыбается мне – спокойно так, вежливо и с прохладцей. А вот оружия при ней не видно, похоже, эта деваха и голыми руками кое-что может. Такой себе, значит, телохранитель-охранник, а то, что Симара доверяет ей меня стеречь – а уж он-то должен знать, что Рыжий Дракон не одуванчик полевой, а овощ посерьезней! – уже кое о чем говорит… Ну да крутая она там или нет, а в самом сердце симариных владений дергаться как-то не с руки. Упакуют тепленького и отправят в виде груза – оно мне надо?..
- Ладно, - говорю, - Симара-доно <Именной суффикс при официальном обращении к вышестоящему: старшему по званию офицеру, значимому должностному лицу и т. п.>, а вопросец у меня все же есть. Почему на орбите-то?
- А потому, - отвечает этот якудза-ёкодзуна, - что ты старших слушать не привык и уже прикидываешь, как тебе старика Симару нагреть для его же блага. А потом, кое-кто поговорить с тобой хочет – лично, тайно и без лишних свидетелей. А то, что я даже сам не знаю, кто именно – это тебе, Рыжий, намек. Ладно, некогда мне тут с вами. Мне еще весь бардак разгребать. Не стойте, пошли!
И вот топаем мы, значит, каким-то подземным туннелем – ну ясно же, что из красивой японской резиденции Симары не один выход, натуральный фоксдонг <Лисья нора. Типичное для танхуа составное слово: Fox (англ.) – лиса, dong (кит.) – нора.>! – а я искоса так на охранницу посматриваю. Я на нее, она на меня – вроде, и с насмешкой, и с каким-то уважением, словно она меня знает.
- Слушай, - спрашиваю, чтоб не молчать, потому как молчать после всего этого нерва невмоготу, - Нэко-сан, а багаж-то твой где? При тебе, что ли, весь?
- Да на борту уже, как и твой, - говорит, а глаза смеются. – И слушай, Рю, давай без титулов? Океан, сам знаешь, всех равняет.
- О как!.. – это я, без балды, удивился. – Ну, извини, подруга, не прорубил сразу. Сколько Погружений?
- Достаточно, - отвечает, - чтобы не считать? Про Катину де Локо <Имя, производное от «Безумная кошка» (исп.).> слышал? Так вот это я и есть.
- Слыхал, - говорю я, и при этом ни капли не вру. – Только не пересекались мы с тобой, а то б сразу узнал. Ты ж, подруга, в Бухте не часто появляешься.
- Не часто. Некогда мне тусить, хотя вы там и классные ребята.
- Не тусить, - поправляю строго, - а профессионально общаться. Ты ж не думаешь, что мы там только пиво пьем и анекдоты травим?
- Ну вот мне-то не рассказывай, а? То я не знаю, как оно – среди своих побыть, расслабиться… А ты там в авторитете, Рыжий.
- Что есть, то есть, - говорю. А чего мне скромничать? Репутацию свою я, между прочим, немаленькой кровью заработал, и в высшей лиге не за красивые глазки хожу.
А она на меня искоса поглядывает, и вижу – уважает, но не боится. Да уж, в наших делах она не новичок, но до меня ей далеко покуда.
- Слушай, - говорит, - Рю, а может, вместе нырнем? Может, вот прямо сегодня?
- Может, и нырнем, Кошка, - соглашаюсь, а сам думаю: а хорошо это или плохо, что Симара ко мне Ныряльщицу приставил? Он, конечно, любит такого простецкого мужика изображать, сумотори, что брюхом думает – а только упаси вас все боги, сколько их ни есть, в эту простоту поверить. Простых у нас еще в Кровавые годы повырезали. И то, что она от меня не отлипнет – в вирт не смотри, раз ей задание дадено меня пасти, стало быть, и будет пасти…
А может, и в самом деле в Погружение ее взять? Океан – он, знаете, человека здорово проявляет: чем дышит, чего стоит, а ко всему, и несчастный случай там произойти может, очень даже просто. Стремное, конечно, это дело – своего брата (или свою сестру) так прикидывать, но если другого выхода не будет… Да ладно, последнее это дело – вперед загадывать, тем паче, такие вещи. Океан этого здорово не любит.
- Погоди, - говорю, - секунду, кой с кем свяжусь.
- С борта не можешь?
- Могу, - отвечаю, - а вот не хочу. Желаешь нормально работать, Кошка – для начала не мешайся.
Кивает – уже плюс. Значит, вредничать и блокировать мне вирт-связь у нее задачи нет, и от этого уже как-то дышать легче… Ладно, глазки прикрыл, активировал мультипроцессор – и даже в вирт не выходя, шарахнул сообщение Дэну. Есть у нас с ним что-то типа «почтового ящика», настроенного на личные параметры. Обрисовал, что да как, пообещал состыковаться, как смогу – ну, то есть, когда за мной глаз не будет. С этим порядок… А Кошка так понимающе щурится:
- Зря, - говорит, - шифруешься, Рыжий… Но об этом мы не здесь поговорим, идет?
- Идет, - говорю. – Слушай, я вот про тебя слышать-то слышал, а вот метки Океана на тебе не видать что-то.
- Не видать? – смеется, а глаза в полумраке вдруг желтым полыхнули, из-под черного маникюра когти высунулись-втянулись – нешуточные такие коготки. – Всем, что ли, в чешуе щеголять? Океан-фукин <Отец (кит.)> грозен, но щедр к своим непутевым детям.
- Убила, - говорю. – Но мы пришли, вроде?
И точно: кончается туннель такой себе дверью из усиленного ферропласта, что в космических технологиях используют – и термитом-то не высадишь. Нэко по-быстрому какой-то код набрала, ладонь к сканеру приложила – а за дверкой-то нас уже антиграв поджидает: маленький, шустрый и без опознавательных знаков. Запрыгиваем, значит, без лишних слов на заднее сиденье этой посудины – а она как даст свечку, аж уши заложило! С понтом, на другой континент собрались…
На самом-то деле стандартный фокус на предмет провериться. Сам я антиграв толком водить не умею, но видел, как это Док проделывал – вот уж пилот от Бога, да еще и умелый! И зуб даю, из этой тачки все системы безопасности и контроля повыдраны и заменены экранирующей техникой. Ладно, взмыли, значит, покрутились пару минут – а потом вниз камушком, только у самой земли и тормознули, да так, что я чуть зубы не проглотил. Хотел пилоту пару ласковых сказать, да раздумал – он за все время на нас и не взглянул ни разу, только затылок мы и видели. Ему, значит, сказали, он сделал – ну какой с него спрос?
Гляжу, а приземлились-то мы не где-нибудь, а на окраине порта, и уже малый челнок нас дожидается, И опять ни логотипа компании-владельца, ни каких-то номеров – аккуратная такая чартерная маломерка, не способная дальше орбиты махнуть.
- Ходу, - говорит Кошка. – Не надо, чтоб нас видели.
Не надо так не надо. Пробежали это мы полсотни метров трусцой, занырнули в шлюз – а он за нами сразу и закрылся. Чувствую, под ногами так чуть заметно пол вибрирует – стало быть, маршевые движки прогреты заранее, кто летал, тот знает. Ну а взлета на такой штукенции и не почувствуешь.
Я вам скажу, эти челноки с гравидвигателями – натуральное издевательство над законами сохранения и физикой вообще. Как работает гравитация и антигравитация, меня не спрашивайте – эти процессы описываются многоэтажными формулами, которые, говорят, и сами-то физики не до конца понимают. А вот инженеры как-то насобачились на их основе расчеты проводить и движки конструировать-настраивать. И вот, прикиньте, выводит антиграв эту штуку примерно в стратосферу малым ходом – а дальше врубается маршевый двигун. И работает он, как мне объясняли, так: генерирует по ходу челнока фальшь-массу, равную N корабельных (N при этом какое-то очень большое) – ну, так, словно возник на некотором удалении от корабля некий крупный объект, который этот самый корабль к себе с определенным ускорением притягивает, причем взаимодействует только с самим кораблем – точнее, с ядром двигателя. Земное притяжение компенсируется антигравами, и кораблик, притягиваясь к этой равноудаленной от него фальшь-массе, потихоньку разгоняется до нужной скорости, а дальше работают уже только маневровые движки, обычные, твердотопливные, и гравидвигатель включается только при торможении.
Это, конечно, на школярском уровне, сам процесс там на пару порядков посложнее. Не зря же корпорации своих пилотов обучают едва ли не тщательней, чем исследователей. Даже в складчину высшую школу открыли в Нью-Нью-Йорке – я там десять лет назад курс по физике вирта прослушал. Слупили, конечно, очень даже не кисло, поскольку контракта с ними я не подписывал и не собирался, но курс был интересный. Правда, пока он мне толком не пригодился, но как знать, где он может понадобиться? Я не жадный, я просто запасливый…
Вообще, не люблю летать – стоит челноку стартануть, и накатывает такая противная слабость с тошнотой пополам, а в глазах при этом дымно, мутно. Как с хорошего отходняка – приходилось пару раз по молодости испытывать, пока профессия завязать не заставила. И это не индивидуальная какая непереносимость – Нэко тоже в кресло плюхнулась, как тот мешок, вся из себя зеленая. Так что не до разговоров нам было – просто валяешься, откинув спинку на максимум, и думаешь себе: взять да помереть, что ли? Хорошо еще, продлилось оно недолго – когда на Луну слетать пришлось, в один из «термитников» тамошних, так это мне трое суток маяться пришлось, чуть весь ливер не выблевал… Не знаю, все ли Ныряльщики так подвержены «космической болезни», но я уж точно.
Но тут свезло, озаботился кто-то рассчитать кратчайшую траекторию, так что едва ли больше часа страдать пришлость. А потом – чик-кррупп-пш-ш – стыканулись, и попустило разом. Станционную-то гравитацию я как раз нормально переношу, хоть она и насквозь искусственная. Кошка тоже признаки жизни подала – во всяком случае, поднялась, головенкой мне мотнула – двигай, мол, за мной – и к шлюзу поплелась. Видно, конечно, что хреново ей до сих пор, аж штормит малость – но держится девка. Да что уж там, нравится она мне. Вот чисто по-человечески.
Ладно, вываливаем в причальную зону – такой себе зальчик метров десять на десять, совершенно пустой: ни тебе контрольной стойки, ни голодисплеев, ни багажного терминала… И тут, народ, я чуть действительно на жопу не сел, единственного встречающего узрев. Ловец, ребята, Ловец в натуральную величину: в черно-синем френче без нашивок, и тянет от него… Ну, для нашего-то брата, Ныряльщика, уж точно могилой тянет. Морда как у робота, еще и венчик какой-то дурацкий поперек лба имплантирован – уж не знаю, декоративный или функциональный. И вот смотрит эта роботоподобная шпала сквозь меня и заявляет этак бесстрастно:
- Прошу со мной, Алекс-хан <В китайском – именной суффикс, аналог японского «сан», нейтрально-вежливое обращение.>. Вас уже ожидают.
Во счастье-то, прикиньте?!