Благодаря уцелевшему Черноморскому флоту и взятым у англо-французов трофейным плавсредствам, русской армии удался рассеянный десант по побережью даже трех морей от Трабзона и до Антальи. Правда, силы для такой масштабной операции со всей России пришлось собирать чуть не под метлу, причем не рискуя обнажить тылы, ибо Датские проливы были под контролем пушек МВФ. А заготовленной амуниции войскам хватило на рывок равный половине пути до Анкары, охватив турецкую столицу в "Сталинградское" полукольцо. Хоть в качестве арт. поддержки в наступлении применялись в основном миномёты, но и к ним боепитание весило не меньше чем к пушкам. Сухопутная логистика тех пор выходила очень медлительной - волы быстрее 3-4 верст в час ходить не умели, и для того что бы подтянуть тылы фронт встал.
Тут же солдатики принялись кайлить аж звенящую турецкую землицу, не только ища в ней защиты от вражеских пуль, картечи да ядер, но и становящегося нестерпимым южного солнца. На котором и трупы разлагались усиленно, и во избежание мора требовали срочного захоронения, для этого и объявлено было двустороннее перемирие. "Под шатрами в поле лагерем стоять" русская армия не захотела, и впервые в истории создала столь протяженную подковообразную сплошную линию обороны от Черного до Средиземного моря. Угрожая неминуемым окружением последних боеспособных османских войск. А ведь равноценная группировка последних уже сидела в Балканском котле, после того как наши войска Эдирне взяли.
Противопоставить Порта уже ничего не могла и запросила мира на любых условиях. Наивно надеясь, что с нищих ничего и брать не станут. Аналог содранных коалицией с Наполеона I репараций в размере 700 тысяч франков ей не грозит, а о сотнях тысяч своих плененных солдат империи никогда не жалели, тем более восточные. Но и России даром такую ораву дармоедов кормить резона не имелось - разве что снег в Сибири убирать. Ибо уже ранее, поближе все вакантные рабочие места на пробивке железнодорожных тоннелей, возведении мостов, вырубке просек и отвалке насыпей оказались заняты французскими военнопленными, а английские моряки (под приглядом) пополнили стремительно разрастающийся российский торговый флот.
Дабы отсрочить дату очередного нападения, повторять ошибки прошлого нам не следовало. ВЕЧНЫЕ "друзья и партнеры" не должны были вспоминать вошедших в их столицы казаков как экзотических, но не опасных туристов. Требовалось на века вбить в генетическую память подверженных периодическим волнам агрессии народов ужас перед востоком, равноценный нашествию Аттилы. И лучше всего такое получалось при "совместном труде для моей пользы" - о 10-и годах оздоровительного труда на свежем воздухе их предка, не смогли бы забыть даже внуки.
Турецкий спец.контингент в страшную Сибирь решено было не гнать, а использовать в им привычном "теплом" климате. При "рукотворном продлении Босфора" - создании Суэцкого канала. На страх врагам и на радость государственного и личных бюджетов. На этот раз не французскому дипломатическому пройдохе де Лессепсу, набившему руку в подкупе египетских евнухов принадлежала идея Стройки века, а ПОБЕДИТЕЛЯМ! Формально для переговоров и последующего курирования проекта выделен был генерал-адмирал В.К. Константин Павлович. Ему из города "своего имени", куда на царство посадили, всего то получалось полдня лету, а если по пути в Анталье подкрепиться-покупаться, так и вовсе менее восьмисот верст парения над лазурной гладью моря.
Фирман из Анкары предписывал вице-королю Египта достойно воспринять кесмет. Но полными сволочами русские оккупанты не были и наши условия концессии для Саид-паши мало отличались от навязанных в ТОЙ истории французами. Будущую прибыль распределили так же как и ТОГДА: основателям - 10%, Египту -15%, акционерам -74% (и 1% на неизбежное на Востоке "туда-сюда"). Различия начинались в том, что от 20 до 40 тысяч египетских феллахов с мотыгами на ближайшее десятилетие заменили недавние турецкие аскеры, которых вдохновляло досрочное освобождение за ударный труд передовиков тачко-копательного труда.
Разумеется, кэшем свободного полумиллиарда франков в русских кубышках наскрести не выходило, а изначально нами обговорено было чуждых Славянскому союзу к будущей кормушке пускать по минимуму. Но ведь труд.армию военнопленных требовалось кормить и сдавший зерно хлебороб Новороссии мог вместо пропоя выручку пустить на приобретение акции, дабы его потомкам жилось легче. Также поступал и производитель метизов - лопат с топорами требовалось много. Да и помещики пожелали перерождаться в буржуинов, ренту за землю не проматывая а Ницах и Баден-Баденах, а пуская в оборот. На фоне победоносной войны, и восхождения на трон царя-освободителя, окончательно отменившего крепостное право (правда, по "остзейскому" варианту - община свою землю арендовала), по стране мягко и почти не заметно прокатилась буржуазная революция, и в первую очередь в сознании людей.
Да и в наших мозгах наведение порядка оказалось не лишним. К счастью, поспособствовало тому общение с архиереем Константинопольской православной церкви Патриархом Кириллом VII, в ТОЙ истории через несколько лет за стойкость в вере турками повешенным. По его ходатайству, проявлена была милость к казакам-старообрядцам, чьи пращуры в Туречину перебрались. Итогом бесед явилось дозволение некрасовцам, во главе с митрополитом Белокриницкой епархии Древлеправославной церкви Христовой, преподобным Амвросием, на Тихоокеанских украинах селиться и службой вины перед Отечеством искупать. Для переправки даже весь освободившийся флот выделялся.
Жилось страдальцам за Веру на чужбине не особо-то сладко и зачастую даже от "своих" обиды терпеть приходилось. Ведь даже более поздние волны православной эмиграции, например "запорожцы за Дунаем", просто выгоняли липовчан из ими основанных на рыбных местах селений. Теперь же опытным рыбарям, по старой казацкой традиции, гарантировалось пожалование рыбными промыслами буквально невообразимой добычливости, и это не являлось пропагандистской ложью. Поскольку на сходе старейшин меня избрали атаманом-командором вновь создаваемого казачьего войска, то "за рыбу" я своей честью поклялся. Нисколько в своей правоте не сомневаясь и дозволяя казакам, если совру, накинуть на меня сеть и с булыжником в омут кинуть. Предупредив при этом, что править буду справедливо, но строго, и так же за непотребство карать стану.
Взращенных в суровых правилах староверов, такой подход "батьки" не напугал, даже более того - обрадовал, да и после пережитого они уже мало чего боялись, разве только за детишек, а их в больших казацких семьях плодилось немало. Потому, передислокация вновь создаваемого Войска проводилась по частям - первыми отплывал боевой отряд, числом с дивизию, а по мере появления плавсредств подтянутся и семьи. Годик-другой, что поход продлится, порознь пожить придется, но такой уклад казакам всегда привычен был. Так что "были сборы не долги".