Листья падали. Глава 8. Артисты - аферисты?!

               

-  Белова, пойдешь сегодня вместе со мною в сбербанк. Я тебе выписала материальную помощь.
-  Спасибо, Тамара Ильинична, - сообщение о деньгах приятно удивило меня. Оно подтверждало услышанный мною гороскоп на сегодняшний день. Но недолго мне пришлось радоваться.
-  Эти пять тысяч принадлежат мне, если ты не забыла. Какой урок у вас последний?
-  Москвоведение.
Тамара Ильинична взглянула на часы и изрекла, - С последнего уйдешь. Я тебя отпрошу, пойдем к открытию банка, а то после очередь большая набежит.
Меня ничуть не тронула ее забота о моем свободном времени. Лиловая бородавка на носу Тамары Ильиничны напоминала огромную жирную муху. Сейчас мне захотелось прихлопнуть ее, и покончить разом и со смешным, курносым носом и с самой классной руководительницей.
-  Белова, живо в зал. Звонок для кого был?
После путешествия по времени мне надлежало выстоять физкультуру, ощущая на себе строгие взгляды Маргариты Федоровны. Нам были предложены игры с мячом. Никто из девочек не роптал, что из раза в раз у нас одно и то же, в других училищах заставляют бегать на лыжах, но только не в нашем. То ли наш второй физрук Виктор Николаевич боится морозов, то ли ученицы грозятся разбежаться до начала занятий, так или иначе, уроки физкультуры, вне зависимости от времени года проходят в спортивном зале. Несколько раз мы вынуждены были смирно сидеть на лавке, наблюдая, как развивают свою ловкость и сноровку ученики других групп. Во время прыжка через козла одна из девочек, наверное, из страха показаться неуклюжей, налетела на снаряд. Он рухнул прямо на нее. При падении девочка сломала ногу. Вот, когда Маргарита Федоровна засуетилась по-настоящему.
-  Что лежишь Соломенцева, поднимайся.
-  Я не могу, ногу больно.
Маргарита Федоровна присела около пострадавшей рядом на корточки. Ощупывая поврежденную ногу, физрук причинила девочке боль. Та вскрикнула.
-  Потерпи Наташа, ты сама виновата, за тобой никто не гнался, - Маргарита Федоровна окинула взглядом растерянных одноклассников девочки, - Светличный, иди сюда, поможешь. А вы, что глазеете? Делать нечего? Быстро разбились на две команды, после доложитесь, кто больше мячей в корзину забил.
Это поручение Маргарита Федоровна дала нашей группе. Сегодня нас было одиннадцать, вместе с опоздавшей Рудневой – двенадцать, но как обычно, ее в расчет никто не принимал. Хотя меня это не касалось, но состояние Наташи Соломенцевой, для меня не было безразличным. Уроки физкультуры давно стали для меня сущим наказанием. Иногда Маргарита Федоровна настолько тихо говорила, что я не слышала ее распоряжений, результатом чего, часто служили ее строгие окрики и удары по голове, за которые мне часто приходилось оправдываться. Детдомовские ликовали. На их насмешки я давно уже  научилась не обращать внимания, тем более, что усмехались они не только надо мной одной. Я опасалась за сохранность своего слухового аппарата, без него я, скорее всего, перестала бы понимать окружающих. Маргарита Федоровна не любила, когда ей задавали вопросы, поэтому, мне оставалось только гадать, когда на физкультуре будет нечто иное, чем игры с мячом?
-  Ш-1, девочки, поднимитесь ко мне в мастерскую. Мне необходимо кое-что с вами обсудить, - не в пример Маргарите Федоровне, наш классный руководитель всегда говорила громко.
До четвертого этажа дошли не все, в мастерской нас собралось семь человек.
-  Так, - многозначительно протянула Тамара Ильинична, - знакомая ситуация. К новому году надо показать сценку, все группы будут это делать, а с вами проще всего прогульщиков изображать, очень правдоподобно выйдет. Будете играть сами себя. Лапина, где остальные?
Маша от неожиданности вздрогнула, - Наверное, в туалет по дороге свернули.
-  Дом Советов нашли. Сходи за ними,  Маша. А здесь у нас, конечно, самые стойкие: Морозова, Белова, Рыбина, Бойко, Пигунова, Загвоздина.
Я только, что заметила, что Любки и детдомовских нет. Рудневу можно не брать в расчет, она, вероятно, даже до туалета не добралась. Утром Аристова что-то шепнула Любке, может быть, здоровья ей доброго пожелала.
-  Тамара Ильинична, можно мне выйти?
-  Тебе-то зачем?
-  В туалет.
-  Иди, только побыстрее.
Меня не требовалось убеждать в этом, я пулей вылетела из мастерской. Где они могли быть? Учительский туалет оказался закрыт, значит, они на третьем. На лестнице я сбила кого-то, кубарем скатившись со ступенек. Первое, что я сделала, когда пришла в себя, проверила, на месте ли у меня слуховой аппарат? Пальцы нащупали маленькие пластмассовые вставки. Кажется, обошлось без жертв. У туалета я, наконец, увидела Любку. Она прошла мимо, даже не взглянув в мою сторону. Я проследила за ней. Похоже, она не собиралась в мастерскую. Когда я попыталась ее догнать, кто-то схватил меня за руку и потащил за собой.  В полумраке коридора на меня в упор смотрели злые глаза Женьки Аристовой,  -   Не лезь не в свое дело, Белова.
-  Я просто шла в туалет.
-  Вот и иди, - Женька оттолкнула меня. У дверей туалета она добавила, - Будешь сидеть тут ровно пять минут. Только посмей выйти раньше.
-  А что будет, если я ослушаюсь? – спросила я, будто кто-то тянул меня за язык.
-  Доктор пропишет тебе очки.
Дверь туалета захлопнулась, и я очутилась в полной темноте. Ослушаться наказа Аристовой я не посмела, хотя и презирала себя за трусость. Мысли о Любке отошли на второй план. Наверное, это я такая эгоистка, а она лишь делает вид, что не замечает меня. В училище меня удерживали подруга и Илья. Недавно я пришла к выводу, что шитье – не для меня. Но если не окончить училище, то я не смогу продолжить обучение далее. Все-таки, несмотря на предупреждение, я рискнула выглянуть. Никого. 
Когда я вернулась в мастерскую, Тамара Ильинична отсчитывала детдомовских, - Я устала от ваших прогулов и вранья. Что вам не хватает?  Я хочу услышать ответ каждой из вас. Аристова, слушаю тебя.
-  Все нормально, Тамара Ильинична.
Классный руководитель махнула в ее сторону рукой, и обвела нас пристальным взглядом. Бородавка на ее носу полиловела, что всегда наблюдалась, когда Тамара Ильинична злилась, - Трудно припомнить день, когда группа присутствовала в полном составе. Я постоянно получаю за вас нагоняи. Можете вы хоть что-нибудь хорошее сделать?
-  А что нужно? – неуверенно спросила Лапина.
-  Кто из вас может спеть или станцевать или показать сценку?
Все молчали, бросая друг на друга косые взгляды. Я старалась казаться незаметной, юркнула под стол, якобы за упавшей ручкой. И тут, очень некстати, открыла рот молчаливая Морозова. -  Тамара Ильинична, Арина пишет стихи и роман.
Я вылезла из-под стола, и готова была заткнуть Кате рот, но это, вряд ли, спасло бы положение, внимание окружающих было приковано ко мне. При иных условиях, наверное, подобное меня порадовало, но сейчас я желала очутиться подальше от сюда.
-  Как интересно, Арина, это правда?
-  Я только пробовала писать стихи, но романов я не пишу, и никогда не пробовала.
-  А как же твоя толстая тетрадь, там на последней странице какая-то любовная история приводится.
-  Это из Анны Карениной. Почему ты, Катя, заглядываешь в чужие тетради?
-  Но это тетрадь по литературе.
-  Это – моя тетрадь.
-  Хватит, не ругайтесь, девочки. Арина, почитай нам свое стихотворение.
-  Только оно не об училище.
-  Ничего, читай.
Я глубоко вздохнула, набрала в легкие побольше воздуха и начала, -
    По городу ходила зеленая горилла, всем «здрасьте» говорила,
    Одеколон пила, и «Беломор» курила. Я это сочинила….потому, что больше ничего не могу.
Многие на моем месте после такого выбежали бы из класса, а я открыла учебник по географии и погрузилась в чтение, благо, мне никто не мешал. Стояла удивительная тишина.
-  Арина, ты заболела?
-  С детства такая уродилась, а вот некоторые обещают меня оздоровить.
-  Так, все. Я более не желаю слушать ваши пререкания. Раз вы не в состоянии выбрать того, кто будет выступать, значит, этим займусь я, - Тамара Ильинична погрузилась в изучение списка группы. Оно продолжалось не более минуты, - Не густо. Танец подготовит Рыбина, Загвоздина, Бойко. Новогодние стихи прочтет Поленова, а песню петь будет…
-  Морозова, с Беловой дуэтом, только, вряд ли, кто их поймет.
Наверное, Дядькова рассчитывала, что ее шутку оценят по достоинству, но с ней вместе рассмеялись лишь ее подруги.
-  Песню исполнит Маша Лапина и…
-  Тамара Ильинична, - Аристова попыталась привлечь внимание к себе.
-  Что тебе?
-  А почему вы не включили в концертную программу нас?
-  На тебя посмотришь, так можно вообразить, что сейчас прозвучит что-нибудь вроде «Владимирского централа» или «По улице ходила большая крокодила».
-  Не…на это у нас Белова мастак. Между прочим, Тамара Ильинична, «Владимирский централ» - песня о любви.
-  …К колючей проволоке, - дополнила Аристову наша классная.
-  Тамара Ильинична, а пускай Света Руднева что-нибудь покажет, - нерешительно предложила Загвоздина.
-  Например, снежную бабу. Ее и наряжать особо не придется. Напялит на голову ведро, в руки метлу возьмет, а в рот – морковь.
В мастерской дружно рассмеялись, отчего Руднева проснулась, - Что случилось?
-  Мы получили гуманитарную помощь – три коробки чипсов. Староста решила целую коробку вручить тебе, - Аристова и не думала замолкать, несмотря на строгие оклики Тамары Ильиничны.
-  Загвоздина, что тебя не устраивает? Один раз попросили, и то начинает кривляться.
-  Я не умею танцевать.
-  Не выдумывай! Танцевать не умеют только калеки. А где Поленова? Я сегодня ее видела.
-  Она плохо себя почувствовала. У нее синдром Соловьевой. Оказывается, Тамара Ильинична, беременность – это заразно.
- Прекратить! Аристова, ты, когда угомонишься?
-  Петь вы нам не даете, танцевать не доверяете, а может, мы будем стихи читать?
-  Тамара Ильинична, разрешите им.
-  А ты, что, Лапина, за них хлопочешь?
-  Они хотят, а я не желаю выступать.
-  Тебя не спрашивают. Ты – староста, а значит, должна показывать пример.
-  А можно, я не буду больше…старостой?
-  Что? Я не ослышалась?
-  Пусть старостой будет Белова.
-  Старосту назначаю я сама, советов мне давать не надо. Выступать будут те, кому я поручу.
Остаток дня в училище прошел в суматохе, обсуждения концертной программы продолжались, А Руднева успела достать всех, пытаясь получить коробку предназначенных ей чипсов.
Когда мы отправились с Тамарой Ильиничной в сбербанк, она поинтересовалась, - А ты действительно сочиняешь стихи?
-  Немного, у меня они сами собой получаются.
-  О чем они?
-  О разном, о животных, о природе, о близких людях, - я чуть было уже не произнесла «о любви», но вовремя сумела прикусить губу.
-  Надо, чтобы ты сочинила о новогоднем празднике. Постарайся.
Меня давно подмывало спросить, но я все не решалась, предполагая, что классному руководителю придется не по душе мой вопрос, но любопытство взяло вверх, - Скажите, а Аня Соловьева скоро вернется?
-  Не знаю, может быть, совсем не вернется. В семнадцать лет оказаться с ребенком на руках – это целая проблема. Хорошо еще, что Аня из относительно благополучной семьи и сможет рассчитывать на помощь родителей. А что это ты о ней спросила?
-  Просто так, ей нравилось в училище. Она хотела выучиться на закройщика.
-  Когда хотят учиться, не гуляют направо и налево. Тебе об этом думать рано, а, впрочем, тебе это не грозит.
Слова эти, сказанные в завершении нашего разговора, запали в память. Наверное, в них не было ничего обидного, и принимать их на веру было не обязательно. Но, когда я лишь представила, что мне придется всю жизнь прожить одной, немного взгрустнулось, но ненадолго, потому, что классный руководитель дала мне задание, Мне впервые предстояло написать придуманные строчки, не дожидаясь, пока меня посетить вдохновение.
Дома меня радостно встречала Дашка. Сейчас, когда она часто оставалась одна, поведение домашней любимицы изменилось. Она стала больше прятаться, будто обижалась на нас. Наверное, она тосковала, это было моим мнением, хотя большинство людей считают, что дружелюбие и преданность кошкам несвойственна. Наша Дашка была исключением.
Уже третий раз в моем присутствии раздавался телефонный звонок. Кто-то молчал в трубку. В следующий раз я ни за что не подойду. Вот, если бы это звонил Илья… Последнее время мы стали часто сталкиваться с ним на лестнице, в коридорах, при входе и выходе из училища. Красивая блондинка больше не являлась его спутницей. Может быть, он оценил мое к нему отношение, после того, как я подарила ему на день рождение вышитую своими руками картину? На ней был изображен большой, старинный дом, стоящий на лугу, у реки. Солнце окрасило его в бледную поверхность в ярко желтый цвет, из-за чего он стал казаться наряднее. Через реку виднелся мост. Когда я вышивала, я представляла себе, что наступит время, и мы с Ильей будем стоять над рекой, слушать шум бегущей воды. Илья станет держать меня за руку и…мне более ничего не надо.
Отвлеклась, а ведь мне необходимо что-нибудь придумать. Но ничего, кроме «новый год к нам идет» в голову не приходило. Я выглянула в окно, говорят, что смена впечатлений помогает. За окном шел снег. Наверное, я очень его люблю, поэтому, мне никогда не надоедает смотреть на падающие снежинки. Взгляд мой скользнул по автомобильному ряду. Шестерка наша стояла на своем привычном месте. Чтобы отбросить всякие сомнения, я оделась и выбежала во двор. Синяя, со слегка помятым крылом, это была она. Голова сказочного дракона смотрела прямо на меня, хотя цифры на номере показались мне иными, я была уверена, это -  наша машина. Меня не покидало ощущение, что за мной кто-то наблюдает. Во дворе это невозможно было заметить, и я решила вернуться домой, где и продолжила наблюдение. Долго удерживать свое внимание на интересующем объекте было нелегко, и я задремала, а когда очнулась, шестерки уже не было. 
-  Арина.
Хлопнула входная дверь, и мое одиночество закончилась. Мама была необычайно весела, и это после целого дня, проведенного на работе.
-  Мама, я видела нашу шестерку во дворе.
-  Бог с ней. Арина, хочешь поехать к бабушке?
Мы не виделись дней десять, и я очень скучала без привычного общения, наверное, даже более, чем по папе. В больнице, куда мы с мамой приехали через полтора часа, я, вглядываясь в дорогие черты, не узнавала бабушку, так сильно она изменилась. Та, которая всегда являлась для меня воплощением жизнелюбия, теперь казалась мне едва живой. Неподвижное тело, словно высохло, отчего бабушка казалась маленькой. Врачи обещали скорое выздоровление, но предчувствие твердило мне обратное. Любовь внушала мне надежду, разум был осторожнее в прогнозах. Я сказала бабушке, как сильно люблю ее, что мне ее очень не хватает. Она улыбалась в ответ какой-то жалкой, виноватой улыбкой. При расставании бабушка долго не желала отпускать мою руку. Именно такой, с обреченностью в глубоко запавших глазах она мне и запомнилась.
-  Бабушка поправиться, непременно, - как заклинание твердила мама, но чем чаще она это делала, тем больше мне казалось, что она сама в это не верила.
Звонки с молчанием в телефонную трубку продолжались. Мы с мамой решили на ночь отключать телефон. Жаль, что точно также нельзя поступить со школьным звонком.  Сегодня он звучал особенно пронзительно.  Хотелось заткнуть уши или снять слуховой аппарат. Что-то случится, ощущение несчастья не покидало меня.
Нитка с иголкой постоянно падала из рук, пальцы мои стали все исколоты.
-  Девочки, как идет подготовка к новогоднему празднику? Сегодня я хочу посмотреть на то, что вы придумали. Кстати, где Поленова? Кто-нибудь ее видел сегодня?
-  Ее не было с утра, - Маша ответила за всех.
-  Значит, со стихами пока не ладится. Арина, ты написала?
Я отрицательно покрутила головой.
-  Тамара Ильинична, можно я свои стихи почитаю? – спросила Саша Мезенцева.
Классный руководитель с подозрением взглянула на нее, - Сначала напиши мне их на листе, я прочту, а уж после решу. Загвоздина, что с танцем? Придумали?
-  Я не умею танцевать. Пускай кто-нибудь другой исполнит за меня.
-  Рыбина, Бойко, как вы?
-  Я стесняюсь, не стану я танцевать.
-  Раз вы все отказываетесь, будете выступать всей группой.
-  Я не отказываюсь. Хотите, я спою или станцую?
-  Уймись, Аристова, - Тамара Ильинична начинала сердиться. Надо было срочно спасать положение.
Я решилась, и как можно бодрее спросила, - А можно я прочитаю стихотворение не про Новый год?
-  Напиши мне его на бумаге. Заранее я ничего ответить не могу. Чувствую, мне это выступление ваше боком выйдет, скоро сама запою.
Тамара Ильинична лишь грозилась, петь она не собиралась, а вот нас заставила. На репетиции она собрала всех в актовом зале, где мы под караоке пели «Три белых коня». До нас репетировал театр мод, после них любое выступление проигрывало.
-  Что вы встали, как сосны в бору? Такое впечатление, что сейчас подует ветер, и вы все зашатаетесь, под его порывами. Встаньте в два ряда. Вперед пусть выйдет Лапина, Рыбина, Бойко, Загвоздина, Белова, Пигунова. Остальные – во второй ряд.
-  Тамара Ильинична, а почему мы всегда в последних рядах? Посмотрите на нас, разве мы не красивые?
-  Аристова, если бы нам велели изображать три коня, то я обязательно выставила бы вас вперед. У вашей троицы имеется для этого все необходимое: ржать умеете, подножки сделать, это вам, все равно, что плюнуть. Чтоб я более вас не слышала, прекратите спорить. Сейчас я включаю музыку, смотрите в свои листочки, и не орите, как резанные. Начали.
Заиграла музыка, и все дружно раскрыли рты. За второй ряд я не ручаюсь, там стояли детдомовские, Руднева, Морозова, а мы из первого, лишь искоса поглядывали друг на друга. Шире всех рот разинула Маша, мне даже показалось, что она действительно пела, но это были жалкие попытки, напоминающие овечье блеяние. Позже Маша призналась, что у нее не то, что голоса, но и слуха нет. Тамара Ильинична развернулась, и даже не взглянув в нашу сторону, вышла из зала. Через пять секунд прозвучало оглушительное: «ура!». Я сошла со сцены, моему примеру последовали остальные, но кто-то забежал за кулисы, где обычно переодевались перед показом мод. Тамара Ильинична не вернулась, и мы с Катей и Машей, не сговариваясь, ушли. Что происходило в актовом зале после этого, я не знаю, но на следующий день нам пришлось припомнить все.
     Пятница – мой любимый день, потому, что за ней следовали выходные, а значит, я была свободна от очень многого. Начался он с того, что в класс влетела возбужденная Тамара Ильинична, и с порога закричала, -  Кто вчера последний уходил из актового зала? Лапина, говори!
-  Я не знаю, мы с Ариной и Катей ушли первыми.
Дверь в класс отворилась, и на пороге очутилась Наталья Григорьевна. В отличие от нашего мастера она казалась спокойной, но по едва уловимому подергиванию уголков губ, нервному постукиванию костяшек пальцев о блокнот, который она держала в руке, я догадалась, что она, заместитель директора с трудом сдерживает себя. -  Вчера, после вашей репетиции пропали два костюма из последней коллекции. Пропажа была обнаружена именно мной, так, что отнекиваться бесполезно. Что будем делать?
-  Это не мы, мы раньше ушли, - вновь напомнила Маша Лапина.
-  Меня мало интересует, кто, когда уходил. У театра мод в понедельник показ, на котором мы обязательно должны присутствовать. Украденные костюмы – самые лучшие в коллекции, и я надеюсь, что тот, из вас, кто их взял, сегодня же вернет их на место.
Тишина служила ей ответом. Мой любимый урок географии был безнадежно сорван, Ольга Николаевна, не дождавшись  очереди, покинула аудиторию.
-  Я понимаю, что признаться при всех у вора не хватает смелости. Сейчас я выйду и подожду в своем кабинете, а вор, тем временем, положит костюмы на место.
Тамара Ильинична вышла вместе с Натальей Григорьевной. В классе было непривычно тихо. Я наблюдала за девочками. Они вели себя так, будто ничего не произошло.
-  Не узнаю вас, самая лучшая группа в училище, и вдруг воровство! Польстились на святое. Нет, чтобы украсть классный журнал или маты из физкультурного зала.
-  Замолчи, пожалуйста, Люба. Дело серьезное, даже не представляю, что с нами станет, если костюмы не найдутся? - Маша добровольно возложила на себя  функции наставника.
-  Значит, роль сыщика взяла на себя Машка. Вспомни, у Шерлока Холмса имелся в наличии доктор Ватсон. Кого ты выберешь помощником? Учти, Лапина, твою кандидатуру мы приняли без обсуждений.
-  Девочки, сейчас я напишу список тех, кто вчера был в училище, все они  попадают под подозрение.
-  Главное, себя не забудь, - выкрикнула Дядькова.
-  Не забуду, хотя это несправедливо, думать на нас троих…
-  Жизнь, вообще, несправедливая штука.
-  Женя, пожалуйста, не мешай мне.
-  Ништяк, только сперва выступлю, и ты мне рот не затыкай. Вы все, домашние девочки, конечно же, думаете на нас троих?
-  Никто не утверждает, что это сделали именно вы. Ты сама противопоставляешь себя остальным. Что будем делать? – спросила Наташа.
-  Списки писать, только пускай впишут Тамару и заодно уборщицу. Они обе какое-то время находились в зале.
-  Правильно, Любка. Давайте еще директора и охранника впишем.
-  И еще Марго, она по соседству была.
-  Тогда пиши, Маша, библиотекаршу и поваров.
-  Замолчите! – Лапина сейчас ничем не отличалась от нашей классной. -  Послушайте, кого я записала: Я, Белова, Руднева, Рыбина, Поленова…
-  Меня вчера не было, вычеркни.
-   Не ври, ты была вчера, просто в зал не пошла, шлялась по училищу.
-   Девочки, не ссорьтесь. Дальше: Морозова, Дядькова,  Мезенцева, Аристова, Загвоздина, Бойко, Пигунова.
-  Тамару впиши, она тоже должна попасть в черный список, - добавила Любка.
-  Приступим к деталям. Репетиция началась в три часа, - Маша взглянула на руку, пытаясь восстановить в памяти вчерашние события.
-  В три с минутами.
-  Хорошо, в три часа с минутами. Это ничего не меняет…
-  Меняет. Охранник может подтвердить, что в три ровно я ушла.
-  Ладно, Люба, я спрошу у него.
-  Куда направлялась, Поленова? Чего нас собой не приглашаешь? – ухмыляясь, поинтересовалась Женька.         
-  Не твое собачье дело. Ты мне уже надоела, Аристова. Не воображай, что перед тобой все будут стоять навытяжку, не дождешься.
-  В прошлый раз ты лежала навытяжку. Башка твоя тупая к унитазу была неравнодушна, все налюбоваться не могла.
-  Заткнись.
-  А что будет, если не заткнусь? – уже серьезно спросила Аристова.
Раздался грохот, это Лапина со всей силы стукнула по столу кулаком, - Хватит.
-  А разве костюмы пропали именно после нашей репетиции? Их могли похитить раньше, - это я робко вставила свой голос.
Словно по волшебству наступило молчание. Собравшиеся размышляли, а почему столь простая мысль не посетила их ранее?
-  Правильно, пусть докажут, что это – мы. Молодец, Белова.
-  Машка, ступай за Тамарой и скажи ей, - предложила Рыбина.
-  Нет, подождем, пока она сама придет.
-  Маша, чего тянуть, сходи.
-  Нет, что толку сейчас идти? Тамара Ильинична, все равно, нас до окончания занятий не отпустит. Подождем.
-  Я знаю, почему Лапина не идет, - сказала Люба.
-  Почему?
-  Вспомните, что сказала Тамара….
-  Не Тамара, а та, другая. Все понятно.
-  Что тебе понятно, Бойко?
-  Никто тебя не винит, Лапина. Любой бы на твоем месте испугался, - Лена Бойко постаралась исправить собственную оплошность.
-  Хотите, я ее позову, - предложила Поленова.
Надобность в этом отпала, никто не заметил, как вошла Тамара Ильинична, - Что решили?
Наш боевой запал мигом улетучился. Толстуха Руднева попыталась спрятаться под столом, но, видимо, этого не желал стол, он взбунтовался, пытаясь вырваться на свободу.
-  Руднева, сядь, как положено. Пошли вторые сутки, с тех пор, как вы совершили кражу.
-  Вы пришли сообщить, что отпускаете нас?
Кажется, даже Руднева заметила издевку, сквозившую в вопросе Аристовой. Я, не отрываясь, смотрела на Тамару Ильиничну. Нетрудно было догадаться, что сейчас она начнет злиться. – Я пришла вам сказать, что сейчас вы все перейдете в нашу мастерскую, и будете сидеть там до тех пор, пока костюмы не найдутся.
-  А если они никогда не найдутся? – поинтересовалась Наташа Загвоздина, но предполагаю, что этот вопрос крутился у каждой из нас на языке.
-  Значит, будете сидеть в мастерской.
Уже почти час, как мы подчиняемся распоряжениям нашего мастера. Тамара Ильинична сидит за своим столом и листает красочный журнал. Со стороны, кажется, что на нас она не обращает внимания, ей видно все, чем мы занимаемся.
За окном стемнело, и очень хочется домой. Наверное, все в училище уже разошлись, но по заведенному единожды порядку, через определенные промежутки времени звучали звонки, под аккомпанемент знакомого храпа.
- Тамара Ильинична, у меня дома скоро начнут волноваться, - робко произнесла Яна Пигунова.
-  А у меня младшие сидят без присмотра, - добавила Любка.
-  Тамара Ильинична, я хочу есть и пить.
-  А я в туалет.
Классный руководитель была неумолима.
-  Тамара Ильинична, мы не заходили за кулисы, пожалуйста, отпустите нас.
-  Это не мы, поверьте нам. Может быть, костюмы просто не туда положили, а вы нас держите.
-  Все, замолчите! Разговорились. Ваша наглость не знает предела, то деньги друг у друга воруете, теперь, вон, на общее покусились.
-  Тамара Ильинична, пожалейте нас.
- А меня вы жалели, когда деньги украли? У меня тоже семья, как у большинства из вас, и я не святым духом питаюсь.
-  Можно в туалет?
-  Иди, Рыбина, но учти, что охранник никого из вас не выпустит, так, что сбежать не удастся.
-  Тамара Ильинична, а можно, сходить позвонить домой, чтобы родители не волновались?
-  Нет.
Я решила после возвращения Лены Рыбиной выйти в туалет и заодно позвонить маме. Она, конечно же, будет волноваться, а ей хватает тревог из-за болезни бабушки.
-  Куда направилась, Руднева?
-  В туалет.
-  Положи сумку и пойдешь, когда вернется Рыбина.
Лена, на удивление быстро вернулась и затараторила с порога, - Тамара Ильинична, секретарь директора просила вам передать, что звонили из дома и сообщили, что вашего родственника сбила машина.
-  Подожди, я ничего не понимаю, - Тамара Ильинична схватилась за голову, - Кто звонил, кого сбила машина? Неужели ты за полтора года толково говорить не научилась? Не дети, а какой-то кошмар, - классный руководитель оставила журнал, взяла в руки сумочку, но потом отложила ее в сторону, - Постойте, а почему Надежда Григорьевна не сказала мне об этом сама?
-  Но она же уходила.
-  Боже мой, боже мой, какая беда! – запричитала Тамара Ильинична. Она на минуту скрылась в своем кабинете и быстро вышла, уже одетая. Сумку в руки она взяла в последнюю очередь и, наверняка, убежала бы, позабыв о нас, если Маша не спросила ее жалобным голосом, -  А как же мы?
-  Ступайте домой, - дверь за Тамарой Ильиничной захлопнулась, и мы остались одни.
-  Айда домой, девчонки. Ура, свобода! – заорала от радости Наташа.
-  Быстрее мотайте по домам, - советовала Рыбина.
Нам не требовалось повторять дважды, через две минуты все были в раздевалке.
-  Наверное, Тамара Ильинична в понедельник не придет на работу.
-  Прилетит, вся в ярости.
-  Почему? – спросила я Лену.
-  Потому, что вы без меня пропали бы совсем. Потому, что никто, ни под какую машину не попадал. Я все придумала, - ответила мне Лена, уже на улице.
-  Ты, ты…зачем это сделала? Она от волнения сама может под колеса угодить.
-   Расслабься, Белова, не будь идеалисткой, - Рыбина исчезла за закрытыми дверьми автобуса.
     Мне хотелось позабыть все происшедшее, или лучше представить себе, что ничего и не было. Дома меня ждали еще более страшные вести, что сообщила сегодня Рыбина нашей классной. Если молитва помогает, то, дай, Боже, пережить мне эту беду!