Операция '' Wahrheit Schnabel''
''Нос правды''
***
Архив IV Управления РСХА при поддержке
Дивизиона Паранормальных явлений
***
Получив приказ, двое из состава рядовых внешней охраны отсалютовали и вышли в коридор.
-А ведь его будут искать! – заметил Штрумпль кивая в сторону распятого цепями Хортена.
Мюллер мельком глянул и махнул рукой.
-Вряд ли... они знаете там с перепугу и ввиду специфики их работы все находятся в практически коматозном состоянии. Хотя... вы правы: я лично сообщу главному врачу Рейха Леонардо Конти, что оберстштурмфюрер Хортен мне понадобился для опытов... тьфу ты... для дачи свидетельских показаний и оказания медицинской помощи в ходе следствия.
-Что-то они не торопятся! – Штрумпль с плохо скрываемым беспокойством посмотрел на дверь.
-Не будем терять времени! – заявил он и, с кряхтением выбравшись из-за стола, пошел в направлении несчастного Хортена.
-Я хотел задать вам вопрос до того... до того как вы начали петь, - сказал он.
Очнувшийся Хортен поднял голову и открыл рот. Теперь у него отсутствовали уже три зуба и Штрумпль вспомнил, что рядовой Ганс кроме футбола увлекался еще и боксом.
Глаза у Хортена были по-прежнему красными, но искорка мысли в них также присутствовала.
-Скажите, - продолжал Штрумпль. – Эти ваши разговоры о видении неких иллюзий...не помню уж как вы их называли точно...
-Парейдолические, - подсказал Хортен.
-Благодарю, - Штрумпль склонил голову. – Итак это...?
- ''Парейдолические иллюзии (парейдолии) – зрительные иллюзии фантастического содержания, насильственно возникающие у больных при рассматривании реальных предметов''.
-Ага... я так и предполагал интуитивно. Значит, попросту говоря, объект пьет – пьет и внезапно начинает видеть как, к примеру, стул начинает танцевать, а веник сам подметает?
-Приблизительно так! – согласился Хортен и внезапно мотнув головой поглядел на свои руки в цепях. – Послушайте... а почему я вишу на стене? Зачем?
-Об этом потом! – отрезал Штрумпль.
-Следовательно, объект после длительного и, можно сказать, усердного употребления алкоголя, становится, как вы выразились, ''сурьмиком'' и начинает видеть вот эти самые фантастические предметы.
-Нет, - возразил Хортен. – Наоборот... он видит все те же реальные предметы... просто в его сознании они приобретают фантастические свойства и возможности.
-Приблизительно как вот это? – коварный Штрумпль во время разговора незаметно взял со шкафа укутанную голову Буратино и поднеся ее к лицу оберстштурмфюрера сдернул покрывало.
Буратино и Хортен оказались нос к носу. Очень недовольный своим текущим положением, заключенный Буратино сделал страшную рожу, высунул язык и клацнул челюстями.
Издав тоскливый звук оберстштурмфюрер потерял сознание.
-Слабак! – брезгливо констатировал подошедший Мюллер. – Слабачок!
Штрумпль вернул голову Буратино на место и снова накрыл тканью.
-Я еще не задал главный вопрос! – досадливо ообщил он.
Мюллер дал Хортену две оплеухи и тот открыл глаза.
-Прошу вас, профессор! – Мюллер сделал приглашающий жест.
-Благодарю! – Штрумпль поблагодарил коротким кивком. – Итак, Хортен...
Хортен с тревогой и даже паникой впился глазами в руки Штрумпля... потом огляделся.
-Все... больше ни капли! – заявил он дрожащим голосом. – Надо бросить раз и навсегда... просто не знаю как... я руководствовался принципами – ''Врачу излечися сам'' и ''Лечи подобное подобным''... вот и результат самолечения!
-Мы вам поможем! – язвительно сообщил Мюллер. – Уверяю вас – вы теперь всю свою оставшуюся жизнь... до самой своей смерти никогда больше не сумеете ни выпить, ни закусить... шоколадом чужим.
-Что... что вы имеете ввиду? – срывающимся голосом спрашивал Хортен, но Мюллер уже не слушал его отвернувшись и возвращаясь на свое место.
-Что он сказал? – теперь Хортен обращался к Штрумплю. – Что он имел ввиду? И если уж я не понимаю смысла происходящего... не могли бы вы хотя бы смазать ваши цепи чем-нибудь... маслом... жиром каким-нибудь...
Штрумпль молча приложил палец к плотно сжатым губам призывая к спокойствию и тишине.
Хортен запнулся на полуслове.
-Итак... скажите мне... в случае упомянутого выше Антонио – Джузеппе... или в каком – нибудь другом случае... наблюдали ли вы или ваши коллеги случаи реализации этих ваших... вернее их, то есть больных, этих самых фантастических образов. То есть: удавалось ли этим алкоголикам как-то материализовать свои видения... к примеру, чтобы танцующий стол и после протрезвления продолжал обладать танцевальными способностями.
Хортен поморщился, пытаясь сообразить, что за чушь несет представитель Дивизиона.
-Как это? – уточнил он. – Как это протрезвел? Если уж ему начало такое мерещиться, то там, знаете ли не до протрезвления... там уже билет в один конец, так сказать. Стул у него теперь будет танцевать вечно... возможно вместе со столом и остальной мебелью... под вечную музыку.
-Эта музыка будет вечной! – нараспев грустно сообщил он после паузы.
-Хорошо! – сказал Штрумпль. – Вы отдохните пока... если будут вопросы я снова обращусь к вам.
-Всегда к вашим услугам, - попытался выпрямиться и салютовать Хортен, но лишь глухо и недовольно лязгнули натянутые ржавые цепи на его конечностях.
-Не привели еще? – спросил Штрумпль усаживаясь за стол.
Мюллер отрицательно мотнул головой.... взялся за телефон, собираясь позвонить, но передумал и раздраженно бросил трубку на место.
-Чего-то они не торопятся... эти ваши подчиненные! – ехидно заметил Штрумпль и перебивая возможную реплику Мюллера сказал, вновь раскрывая папку.
-Впрочем используем освободившееся время для выяснения и уточнения некоторых моментов дела.
Он заглянул в записи и стенограмму... встал и подошел к задержанным лжешарманщикам.
-Как вы помните, - он повернулся к мрачному Мюллеру. – Как вы помните - наш дружище, висящий сейчас на стене в цепях, упоминал о том что заключенный Антонио – Джузеппе рисовал в своем алкоголическом состоянии разные... ммм... рисунки, так сказать. Среди прочих упоминались изображение голой, в смысле обнаженной женщины... или женщин, далее различные емкости обычно используемые для хранения и транспортировки спиртосодержащих напитков, какой-то бородатый мужчина и наконец советская символика в виде серпа и молота. Что с вами, кстати, любезный Мюллер?
-Голова трещит! – честно признался группенфюрер. – Ужасное состояние, а аспирин, как назло, кончился.
-У Штирлица можно попросить! – подал голос до того молчавший штурмбанфюрер Рольф. – У него всегда есть... он обычно ходит по коридорам, расспрашивает всех о пустяках для отвода глаз, а потом просит аспирин. Он у меня так уже три пачки хорошего шведского аспирина выпросил. Или у него со здоровьем неважно или конкретно с головой проблемы... в смысле аспиринозависимость.
Мюллер выслушав махнул рукой. Искать Штирлица когда он действительно нужен всегда было гиблым делом. Нужно кого-то расстрелять так он тут же звонит со швейцарской границы... нужно шпиона найти пропавшего так он говорит что он в пивной по важному делу.
-Само пройдет! – ответил он глухо и прокашлялся
- Так что вы там по поводу рисунков? А, Ганс?
Ганс, печатая шаг, приблизился и салютовал.
-То же самое, почти, что вы перечислили.
-Что именно? Опишите.
-Вот этот, - Ганс указал на Джузеппе, - Этот рисует голых женщин вот с такими...
Он забросил пулемет за спину, собираясь руками показать нечто несуразно большое, но, Мюллер, боковым зрением заметив вскинувшую голову фрау Герду, недовольно зацокал, призывая рассказчика блюсти приличия.
Ганс виновато осекся и, встав по стойке ''смирно'', стал смотреть в сторону и теребить штаны пальцами.
-Продолжайте! – потребовал Мюллер.
Ганс исподтишка опасливо взглянул на возмущенно фыркнувшую фрау Герду и продолжал.
-Значит, женщину... с... с крупными восточными формами...
Слышно было как фрау Герда издала саркастический смешок.
-Женщину, значит...
-Хватит про женщину! – поморщился Мюллер. – Что там он еще изображал?
-Бутылки разные... овощи...
-Какие именно?
-Лук скорее всего... во всяком случае похоже... а еще мужчину с бородой и усами... еще повешенного человека...
-Человека?
-Да... такого знаете ли человечка... ну, как дети рисуют... он художник, признаться никакой... я и то лучше рисую.
-Человек тоже с бородой?
-Нет... с уродливо большим носом и в колпаке.
-Еще...
Ганс замялся.
-Вроде все.
-Ганс! – Мюллер строго сдвинул брови. – Выкладывайте!
Ганс вздохнул.
-Еще я попросил нарисовать меня с пулеметом и он нарисовал... я его побил и заставил стереть.
-Понятно. А второй?
-Второй тоже рисовал женщин, только немного по-другому.
-Интересно.
-Да... то есть крупных в других местах и в других позах.
Мюллер, всей кожей почувствовав возросшую температуру воздуха со стороны печатающей машинки, сделал запрещающий знак рукой.
-Довольно... без подробностей... сам потом посмотрю фотоматериалы. Типаж женщины? Хотя бы приблизительно.
Ганс развел руки.
-Неопределимо... я же говорю – в других позах... лица и глаз не видно.
-Ладно... еще...
-Тоже бутылки... кувшины, амфоры... бочка... из овощей что-то вроде огурцов, звезды, опять же бородатый херр...
-Почему вы назвали его херром, а не просто ''мужчиной'', как в случае первого задержанного?
-Ну... – Ганс задумался. – Наверное потому что у него медали какие-то на одежде. Поэтому он как-то солиднее выглядит.
-Фотоснимок есть?
-Нет... не успели?
-Почему?
-Рольф стер! Он подумал, что это его нарисовали с его Железным крестом.
-Безобразие... что за глупость? У Рольфа же нет бороды и усов!
-Он подумал что это специально... для смеха.
-Идиоты! – едва слышно заметил Штрумпль и покачал головой.
-Еще что-нибудь было?
-Еще большевистские серп и молот и надписи странными буквами.
-Что именно?
Ганс достал из кармана сложенный лист и протянул Мюллеру. Группенфюрер, взглянув, досадливо потряс головой и передал лист Штрумплю.
-Возьмите... это, скорее, по вашей части.
Штрумпль некоторое время изучал документ сквозь стекла очков, потом направился к Папе Карло.
-Вот здесь несколько раз повторяется надпись из трех слов... буквы вроде знакомые, но написаны как-то незнакомо... я не переводчик и не лингвист, в конце концов. Вот здесь, например... третье слово... первая буква...это ''М''?
-Да, - ответил Папа Карло, взглянув в протянутый лист.
-Вторая естественно ''А''... просто наиболее логично.
-Ага.
-Третья буква понятно, а вот четвертая... что это?
-Мягкий знак, - ответил Папа Карло.
Штрумпль размахнулся, но не ударил.
-Я вас не спрашиваю мягкий он или жесткий. Отвечайте прямо на поставленный вопрос – что это за буква... для тупых алкоголиков поясняю... что это за звук?
Он снова замахнулся.
Папа Карло испуганно вжал плечи и попытался озвучить мягкий знак... послышалось нечто напоминающее то что слышится, если раздавить гусеницу бражника.
-Ужасно! – брезгливо процедил Штрумпль. – Боже, что за язык?!! Как на нем можно писать и творить?!!
Он вернулся к Мюллеру.
-Вы замечаете, - сказал он негромко. – Вы замечаете все более обозначающиеся параллели? Практически идентичные изображения женщин, сосудов для какого-то зелья, предположительно спиртного, но кто его знает чего еще... какой-то судя по всему один и тот же персонаж с густой растительностью, пентаграммы – звезды и, наконец, масонский знак.
-Это вы о звезде и серпе и молоте? – удивился Мюллер. – Причем тут масоны и прочее?
-Все не так просто! – вздохнул Штрумпль. – Я вижу, что рассматриваемое нами дело становится все серьезнее и серьезнее. Вот:
''Серп служит эмблемой трудящегося крестьянства. Есть и другое значение данного символа: уничтожение всего живого, сатанинская жатва. Как и коса, серп является олицетворением Смерти. Одновременно это астрологический символ Сатурна – античного бога земли и посевов, изображаемого в виде бородатого мужика, снимающего серпом жатву времени. В оккультном и астрологическом смысле Сатурн является покровителем старчества, мест заключения, кладбищ и склепов.
Молот означает как разрушение, так и производительный труд. В масонстве молот является главным атрибутом мастера ложи и символизирует творческий ум, а также является одной из старейших эмблем ремесла. В период революции 1905–1907 гг. молот стал общепринятым символом рабочего класса. Так как многие революционеры были связаны с масонами, заимствование ими масонской символики было вполне логичным. Скрещенные серп и молот – видоизменённый знак «вольных каменщиков» (скрещенные молот и мастерок)''
-Сатурн? – ошарашенный услышанным Мюллер потер подбородок. – Это что-то греческое, если мне не изменяет память?
-Римское, - уточнил Штрумпль. – Его отождествляют с отцом Титанов. И он бородат, как вы заметили. А также... - он понизил голос. – Также... кроме того это шестая планета нашей звездной системы, но так глубоко я даже боюсь теоретизировать!
-Дааа! - протянул Мюллер. - Дело становится все загадочнее и таинственнее.
Он растер виски... снова начала болеть голова.
-А звезда тут причем?
- Звезда... – Штрумпль сел в кресло и сгорбился. - ''Пятиконечная звезда (пентаграмма) является одним из наиболее древних магических символов. Изначально звезда была символом вечности, позднее стала олицетворять высокие устремления, идеалы. В магии, как в белой, так и в чёрной, пентаграмма использовалась, соответственно, как для защиты от демонов, так и для взывания к силам зла. Перевёрнутая пентаграмма использовалась исключительно для взывания к силам зла. За сходство перевёрнутой звезды с козлиной головой эту фигуру называли Козлом Мендеса, а также ''следом дьявола'' или ''следом раздвоенного копыта''. Не случайно на ордене Красного Знамени, учреждённом решением народного комиссара по военным и морским делам Л. Д. Троцкого, изображена именно перевёрнутая звезда. В масонстве пятиконечная звезда символизировала мистический центр: звезда с помещенной внутри неё человеческой фигурой олицетворяла пять человеческих чувств: зрение, слух, обоняние, осязание, вкус...''
-Вкус... – словно эхо повторил за ним Мюллер. – Странно все это.
-Да, - согласился помрачневший Штрумпль. – Все это в совокупности складывается в очень интересную мозаику... я потом вернусь к этой теме, но пока хочу задать еще пару вопросов.
Он снова направился к шарманщикам.
-Значит, вы любезные мои шарманщики... в обоих ваших случаях получаете от друга алкоголика – столяра говорящее полено?
Шарманщики одинаково согласно кивнули.
-После этого вы решаете выпилить из этого полена...
-Выстрогать... вырезать... – уточнил Джеппетто.
-Ну, хорошо... я не в курсе деталей обработки древесины. Значит, вы решаете выпи... выстрогать мальчика... почему кстати именно мальчика? Насколько я помню когда уважаемый группенфюрер Мюллер занимался одним из ваших творений там не было замечено никаких явных первичных признаков... даже сучка какого-нибудь... хотя бы для проформы.
Судя по лицам шарманщиков, они впервые задумались над тем, почему, собственно, их деревянные куклы они называли мужским полом.
Со шкафа с головой Буратино раздался какой-то недовольный звук, но тут же смолк.
Штрумпль прислушался... нет... больше ничего.
-Кстати... – пробурчал Мюллер страдая от головной боли, но стараясь оставаться в русле течения следствия. – Мы называем нашего... этого алкоголика ныне содержащегося на излечении то Антонио, то Джузеппе, подразумевая что в обоих случаях, это один и тот же персонаж. А ведь это могут быть два совершенно разных лица, и одни из них путем несложных подсчетов избежал поимки и сейчас разгуливает на свободе. Надо или провести какое-то подобие очной ставки или хотя бы фотографии его дать на опознание.
-Хм, - Штрумпль замолк и тоже потер виски. – Черт бы побрал этого Хортена с его спиртом. Мозги совершенно не варят!
-Хорошо! Оставим пока и этот вопрос в стороне... хотя потом вернемся и к нему.
- Ладно что вы его назвали мальчиком... в принципе, обычное полено... деревяшку... но вы ведь и имена потом ему...им... присвоили. Джеппетто! Как вы назвали ваше психоделическое творение?
-Пиноккио! – ответил Джеппетто.
-Почему?
-''Это имя принесёт ему счастье. Когда-то я знал целую семью Пинокки: отца звали Пиноккио, мать — Пиноккия, детей — Пинокки, и все чувствовали себя отлично. Самый богатый из них кормился подаянием''.
-Нда! – Штрумпль внимательно и изучающе разглядывал Джеппетто. – Логика у вас, конечно, своеобразная!
-Хорошо... перейдем к вам, Папа какого-то Карло... мы потом вернемся и к этому непонятному пятну вашей идентификации. Как вы назвали свое произведение и почему именно так?
Папа Карло промолчал.
-Ничего, - ухмыльнулся Штрумпль и вернулся к столу за папкой. – Это есть в деле. Вот... как записано со свидетельских показаний... ''«Как бы мне её назвать? — раздумывал Карло. — Назову-ка я её Буратино. Это имя принесёт мне счастье. Я знал одно семейство — всех их звали Буратино: отец — Буратино, мать — Буратино, дети — тоже Буратино… Все они жили весело и беспечно…''
-Все верно? – спросил он с издевкой после прочтения.
Папа Карло молча кивнул..
-Вот вам и еще одна почти строгая параллель, - сказал Штрумпль.
-Теперь вернемся к нашему долгожданному задержанному номер четыре.
Он постоял молча глядя в ожидании на дверь и, не дождавшись, громко крикнул:
-Приведите же, наконец, задержанного!!!