Предыдущий рассказ из цикла "Туристы" см. http://www.proza.ru/2016/11/28/1517
Фото автора "На привале".
Это было в одном из походов, когда наша группа пережидала ливневые дожди, обрушившиеся на землю, подобно библейскому потопу. Когда вечером после первого дня днёвки стало ясно, что милости от неба ждать не приходится, и дождь и не думает прекращаться, было решено стоять на уже обжитом месте ещё один день. Нас спасал большой тент, под которым вокруг почти круглосуточного костра (благо сухостоя вокруг было в изобилии) народ сушился, отогревался и развлекался, беседуя и горланя обязательные в таких случаях песни. В группе было две гитары, почти все участники умели, худо-бедно, извлекать из них всем знакомые аккорды, и гитары ходили по кругу, исправно помогая нам заниматься вокалом на доступном уровне. Но этим вечером, когда, мы после ужина, собрались, чтобы погонять чаи и предаться излюбленному развлечению – сольному и хоровому пению, оказалось, что пошли повторы, и знакомые, не раз перепетые песни, не вдохновляют ни исполнителей, ни слушателей. Вот тут-то Петрович и предложил устроить конкурс на забытые песни, с отгадыванием авторов. Тому, кто вспомнит, а может даже, исполнит незнакомую большинству песню, или, хотя бы песню неизвестного автора, он предложил наливать в чай дополнительную порцию спирта в количестве одной столовой ложки или, по желанию, получить одно печенье.
Первой вызвалась петь Алла Медведева: – “Дождь притаился за окном, рассвет поссорился с дождём”, – начала она, видимо под влиянием окружающих метеоусловий, но, тут же, сразу несколько голосов её перебили: – Знаем, знаем, это “Свечи”.
Песню, все же допели, а потом началась полемика, с уточнением слов песни и кто автор, и, хотя к единому мнению не пришли, но общим решением Алле, за полузабытую песню досталась полпеченья.
Сразу после Аллы кто-то из ребят затянул:
На Соловецких островах дожди, дожди…
Ну как расскажешь на словах как льют они?
В конверт письмо не уложить: ветра, шторма!
Нет, надо просто здесь пожить. Ты приезжай сама.
– Это известная песня Валентина Вихорева, – уверенно заявил Олег, муж Аллы, – а кто знает вот эту:
Сырая тяжесть в сапогах, роса на карабине,
Кругом тайга, одна тайга, и мы посередине.
Письма не жди, письма не жди, дороги опустели.
Идут дожди, одни дожди четвертую неделю…*
Песню вспомнили немногие, да и автора не определили.
– А я и сам не знаю, кто ее сочинил, – признался Олег, – и был вознагражден ложкой спирта.
– Так… Я, как инициатор конкурса, – вдруг заявил Петрович, – объявлю запретной тему дождя. Нам его и так хватает с избытком. Дайте-ка гитарку, я вспомнил песню, но автора не знаю. Я ее слышал, когда в начале 70-х шли мы в Туве по Саянским рекам Кызыл и Каа-Хем**. За точность текста не ручаюсь, давно это было. Ну, слушайте:
С перегруженных перронов в опустевшие вагоны
Мы погрузим тоны груза, до свиданья скажем всем.
И помчит на скорый поезд не а юг и не на полюс,
А в далекий край таёжный, на далекий Каа-хем.
В этом поезде, летящем, ты живешь лишь настоящим.
Не тоскуешь ты по дому, коль стоишь от счастья нем –
Поскорее бы увидеть, он давно меня магнитит,
Этот звёздный, незнакомый, непонятный Каа-хем.
Улыбнешься виновато, мол – удачи вам ребята,
Крепких рук, большого вала, несравнимого ни с чем.
Чтобы все шиверы, мели, все пороги одолели,
Пусть кипит налево Каа, а направо злится Хем.
Эти дальние дороги без конца и без начала
Нам запали прямо в душу и остались навсегда,
Перекаты и пороги, то, что снится лишь немногим,
Этот звёздный, незнакомый и манящий Каа-хем.
Песню, как оказалось, раньше никто не слышал, и Петрович первым получил полноценный приз. Прихлебывая чай с законной добычей, он попросил: – Братцы, многие из вас шарят по интернету. Если кто найдет автора, обязательно сообщите мне. Очень прошу. Эта песня одна из тех, что подходит нам, как водникам. Ведь у горняков и альпинистов своих песен гораздо больше.
– А не туристские песни могут участвовать? – поинтересовался Костя Чукаев.
– Да ради бога! – милостиво разрешил благодушно настроенный после получения приза Петрович. – Лишь бы как-то с путешествиями были связаны.
– Ну, тогда слушайте, – завладевая гитарой, обнадежил новый конкурсант. Я тоже не знаю автора и признаюсь, что последний куплет и припев досочинены лично мною. Он взял несколько аккордов и запел:
Из Мадрида в Лиссабон пароход сто тысяч тонн
Шёл волнам наперерез и на риф налез.
Так погиб «ТрансАтлантик», был он грозен и велик,
Все погибли в нем кроме трёх персон:
Мисс Рузвельт Кэт, двадцати пяти лет, дочь миллионера из ВанкувЕра.
Негр Питер Босс, молодой матрос и вождь индейский Лисий хвост.
Ухвативши бочку из под керосина, плыли они вместе на авось.
И к восходу солнца к берегу приплыли, все устали очень, вымокли до слез:
Мисс Рузвельт Кэт, двадцати пяти лет, дочь миллионера из ВанкувЕра.
Негр Питер Босс, молодой матрос и вождь индейский Лисий хвост.
А остров был очень, очень мил, и, как мы знаем, необитаем.
Там был туман, свирепый ураган, и ветер дул с различных стран.
Но... Лисий хвост умом востёр – на песке развёл костёр,
И тот час все пустились в пляс:
Мисс Рузвельт Кэт, двадцати пяти лет, дочь миллионера из ВанкувЕра.
Негр Питер Босс, молодой матрос и вождь индейский Лисий хвост.
И с тех пор прошли года, и все ширится молва,
Что где-то в океане есть остров обитаемый.
На берегу большущий дом, и детишек много в нем,
И живут одной дружною семьёй:
Мамаша Кэт, неопределенных лет, дочь миллионера из ВанкувЕра,
Негр Питер Босс, здоровяк матрос и вождь индейский Лисий хвост.
Группе понравилась жизнеутверждающая песня, и Константин тоже получил желанный приз.
– Ну, если можно петь и не туристские, тогда я тоже спою, – к удивлению группы, решил внести свою лепту в общее дело, никогда ранее не певший соло руководитель похода Лев Ващуков. – Думаю, хоть и с натяжкой, но можно считать, что речь в ней тоже идет о путешествии. Ведь одно название чего стоит: “Шла машина из Тамбова”. Но я спою без гитары, так сказать а капелла:
Побывал бы я в деревне, повидал бы я котят. Да иго-го!
Уезжал – были слепые, а теперь, поди, глядят…
Шла машина из Тамбова, под горой котёнок спит. Да иго-го!
Он свернулся, как клубочек, и тихонечко сопит.
Говорит ему машина: – Убегай, ведь задавлю! Да иго-го!
А котёнок отвечает: – Объезжай, я спать хочу!
Тут наехала машина, отдавив котенку хвост. Да иго-го!
А потом пошла на горку, через горку, да на мост.
А котёнок хвост под мышку и машину догонять. Да иго-го!
Повалил машину на бок и давай когтями рвать!
А машина стала плакать, стала плакать и рыдать. Да иго-го!
Побывал бы я в деревне, повидал бы я котят. Да иго-го!
Уезжал – были слепые, а теперь, поди, глядят…
Общим решением группы за столь оригинальную, никому не знакомую песню, Лев был щедро вознагражден не только ложкой горячительного, но и печенюшкой на закусь.
– А я помню песню “Мадагаскар”, – решила не отставать от супруга Ващукова Надежда, и, взяв гитару, пропела:
Чутко горы спят, Южный Крест залез на небо,
Спустились вниз в долины облака,
Осторожней, друг, ведь никто из нас здесь не был,
В таинственной стране Мадагаскар.
Уже после первых строчек, ей начали подпевать. Оказалось, эту песню Юрия Визбора помнили многие.
Может стать, что смерть ты найдешь за океаном.
Но все же ты от смерти не беги.
Осторожней, друг, даль подернулась туманом,
Сними с плеча свой верный карабин.
Ночью труден путь, на востоке воздух серый,
Но вскоре солнце встанет из-за скал.
Осторожней, друг, тяжелы и метки стрелы
У жителей страны Мадагаскар.
Южный Крест погас в золотом рассветном небе,
Поднялись из долины облака.
Осторожней, друг, ведь никто из нас здесь не был,
В таинственной стране Мадагаскар.
После того как затих последний аккорд, на некоторое время наступила тишина. Видимо все прониклись опасной и тяжелой долей французских колонизаторов.
И все же долго грустить не хотелось, и никогда не унывающий Костя обратился сразу ко всем: – А, что, народ, а не похулиганить ли нам немного? А то грустно как-то становиться.
– Интересно, как ты хулиганить-то собираешься? – хмыкнул Ващуков.
– А вот есть такие песни хулиганские. Так сказать с перчиком. Я парочку таких знаю.
– Ну, если наши дамы не возражают, – обратил вопрошающий взгляд на женщин Петрович, – то валяй, хулигань. Я, помню, читал, как в блокадном Ленинграде во время очередной бомбежки в госпитале погас свет и, конечно, стало уж совсем тоскливо. И тогда один из раненных начал читать Пушкина “Царь Никита и его сорок дочерей”. Так там и дамы присутствовали, а смех стоял такой, что никто и не заметил, когда бомбежка прекратилась.
– Если без мата и похабщины, то дамы не возражают, – после короткого совещания с товарками, объявила вердикт Алла, и Косте торжественно была вручена гитара.
Прокашлявшись, Костя объявил: – Песня канонира или пук в ночи. Эту песню спел мне отец, а он услышал её на фронте. Я немного смягчу текст, чтобы нежненькие ушки наших девушек не краснели. Итак:
Как-то раз на бастионе в тишине ночной на посту в дивизионе пукнул часовой.
Та-ри-ра-ра уджя, уджя, уджя, ай ра-и-ра-ра, на посту в дивизионе пукнул часовой.
И услышал звук протяжный унтер офицер, и усы зашевелились на его лице.
Та-ри-ра-ра уджя, уджя, уджя, ай ра-и-ра-ра, и усы зашевелились на его лице.
Ах ты, морда, ах ты, сволочь, ах ты, идиот! Как ты смел пущать из попы сероводород?!
Та-ри-ра-ра уджя, уджя, уджя, ай ра-и-ра-ра, как ты смел пущать из попы сероводород?!
Приказал он часового с поста сразу снять, приговор ему он вынес: "Сволочь расстрелять!!! "
Та-ри-ра-ра уджя, уджя, уджя, ай ра-и-ра-ра, приговор ему он вынес: "Сволочь расстрелять!!! "
Но вмешался тут поручик: "Про приказ забудь! Разве сказано в уставе, что нельзя пукнУть?!"
Та-ри-ра-ра уджя, уджя, уджя ай ра-и-ра-ра, разве сказано в уставе, что нельзя пукнУть?!
С той поры на бастионе слышно за версту – пукают все часовые, стоя на посту.
Та-ри-ра-ра уджя, уджя, уджя, ай ра-и-ра-ра, пукают все часовые, стоя на посту.
Лихая песня Костя сопровождалась хохотом всей группы. И, когда ему наливали двойную порцию призовых, дождь, словно поняв, что этих бродяг ему не пронять, внезапно прекратился. Впоследствии, общим решением группы было признано, что удалые часовые из песни Кости своими пуками не хуже шаманского камлания способны разгонять самые крутые тучи.
Следующим утром группа, согреваемая долгожданным солнцем, в прекрасном настроении продолжила маршрут. И на одном из плесов с лодки Петровича раздался всем полюбившийся разудалый припев: – Та-ри-ра-ра уджя, уджя, уджя, ай ра-и-ра- ра, Константину за погоду громкое Ура-а!
* ”Тайга”. Музыка А. Дулова, слова И. Жданова.
** Каа-Хем (Ка-Хем) в переводе с тувинского означает “малая река”.
Продолжение цикла см. http://www.proza.ru/2016/12/03/863