Брак был стихийный и назло тому, кого она любила. Зло не бывает адресовано только в одну сторону. Оно, как осьминог с длинными щупальцами, всегда направленными в разные стороны. И в какой-то из сторон обязательно находится тот, кто пожелал этого зла. Она хотела причинить боль своей любви.
Сейчас она шла рядом со своей законно законченной глупостью по имени Валерка и слушала его монолог. Это был их прощальный день. Час назад они вышли из здания, в котором оставили собственноручно подписанное заявление о расторжении брака. Ни детей, ни совместного имущества нажить за короткое время официального брака они не успели.
Правда, Валерка её отвел один раз в женскую консультацию, чтобы узнать причину отсутствия у неё беременности. С ней проблем у врача не было, а ему предложили самому обследоваться. Валерка возмущался так горячо, что она заподозрила его в левом отцовстве. Но ничего ему не сказала, ей было всё равно.
Это безразличие поселилось в ней, когда она выходила замуж за Валерку, которого знала всего один день до подачи заявления на замужество. За мужество людям дают медаль, ей выдали свидетельство о браке. За брак на предприятиях штрафуют и увольняют, а её целовали и пели дифирамбы. Валерка тоже пел соловьиные песни: «Ведь, я не рыжий, я не рыжий, не рыжий я, а золотой!» и страстно целовал. Наверное, так же, как свою рыжую крановщицу-любовницу. Он вообще был страстный, и по-другому целоваться просто не умел, как и его замужняя любовница.
Два ослепительно грешных солнца среди белой зимы и необдуманных браков.
Валерка крутил на стороне всего месяц, он даже раскрутиться не успел, как следует, и тут же попался. Она не напрягалась, чтобы его поймать только потому, что не догадывалась о незаконной игре законного мужа.
Просто случай сдёрнул со всех покрывало. И наготу лжи было нечем прикрыть. Весна была на подходе, почки набухнуть на деревьях не успели. Фигового листочка у Валерки не оказалось. Но он увидел в непосредственной близи от своего носа фигу, аккуратно сложенную из трёх тонких пальцев. Это в ответ на свой оправдательный детский лепет. Слишком быстро он оказался на финише, но не среди победивших. И замолк, склонив рыжую голову.
Разводиться Валерка не хотел.
- Может, отдохнём друг от друга пол годика и снова сойдёмся? – не поднимая головы, предложил молодой муж юной жене.
- Ты просто устал, работая на два фронта. И вовсе не золотой ты, а ржавый, как гвоздь!
- Может, скажешь, что ты мне ни разу не изменила? – Валерка попробовал идти в атаку со штыком наперевес.
Она подняла на него такой тяжёлый взгляд, что штык сам вонзился в грудную клетку Валерки. Он даже резко согнулся, ощутив острый укол, может, совести. Не понял.
А сегодня они честно признались сотруднице бюро ЗАГС в том, что характеры и нервы у них испортились всего за четыре месяца. Начинать новую историю с чистого листа жена отказалась, уверенная в том, что муж снова запачкает страницу грязными кляксами двоечника. Рыжий муж метался по фойе, кусая губы и шёпотом ругаясь на всех подряд. Наверно, они выглядели дураками в глазах сотрудницы бюро. Такими они и были по своей сути, благодаря незрелому возрасту и чувствам. И ей развод казался панацеей от дальнейших бед.
Валерка предложил отметить это судьбоносное решение в кафе, расположенном между бюро ЗАГС и железнодорожным вокзалом. Было раннее утро рабочего дня. Вместо спиртного им предложили кофе с булочками. Они не сопротивлялись. Две булочки остались рядышком на маленькой тарелочке, когда они вышли из кафе.
- Проводи меня до платформы, - попросил загрустивший Валерка. – Когда ещё судьба нас сведет?
- Никогда, - ответила она, продолжая идти рядом с мужем.
- Никогда, - как эхо повторил Валерка.- Да, никогда.
До платформы железнодорожного вокзала оставалось метров тридцать. До прибытия поезда на транзитную станцию - пять минут. Неожиданно она остановилась, как вкопанная. Словно вросла ногами в асфальт. Кто-то невидимый поставил перед ней непреодолимую преграду.
- Ты чего? – удивился Валерка и взял молодую женщину за руку.
- Не знаю. Не могу идти дальше, - тоже слегка удивленно она посмотрела на бывшего мужа.
- Так осталось всего метров двадцать-тридцать, и поезд сейчас уже подойдёт! Ну, прошу тебя, лапочка! Проводи меня в последний раз, обними на прощание. Я тебе рукой помашу из окна.
Валерка всячески пытался уговорить свою жену пойти с ним, постоянно поглядывая на вокзальные часы. Минутная стрелка неумолимо бежала вперёд. Жена отнекивалась и продолжала стоять на месте.
Раздался предупреждающий гудок приближающегося к станции поезда.
- Ну, пожалуйста!
- Нет. Простимся здесь. Я не могу.
- Почему???- Валерка, не отпуская её руки, попытался потянуть за собой. Но жена стояла на месте непоколебимо.
- Сама не знаю. Но не пойду дальше. Поезд уже подходит! Беги, Валерка!
И такое сожаление было в серых глазах почти бывшего мужа, что она еле удержалась от прощальных слёз. А по сердцу царапнула жалость и желание бежать с ним дальше, вот так же – рука в руке. Но неведомая сила крепко держала её за ноги. И противиться этой непонятной силе не было собственных сил.
Валерка коснулся губами прохладной щеки и быстро побежал к составу, постоянно оглядываясь на ходу. А она словно закаменела, не в силах даже поднять руку в знак прощания. Смотрела, как Валерка втиснулся в тамбур, махая прощально рукой. Просто стояла посреди вокзальной площади и смотрела вслед уходящему поезду.
Телефонным звонком Валерка напомнил о себе в начале лета. Она ехала за город на дачу по скоростному шоссе. По нетрезвому голосу бывшего мужа догадалась о его проблеме. Говорить было особо не о чем.
- Всё в порядке, всё нормально. Работаю. Одна. Не хочу начинать всё сначала. Бессмысленно. Поез давно ушёл. Нет. Да. Спасибо.
- Слушай, лапочка, я вот всё думал тут и хотел тебя спросить. Почему ты тогда не проводила меня до перрона?
- Не знаю, Валерка. Что-то меня не пустило. Прости. Глупо, конечно.
- Да, нет. Все нормально. Злой я тогда на тебя был. Но просто поразился тому, как ты почувствовала! Я же хотел тебя на рельсы под поезд столкнуть!!! Чтобы никому не досталась. Злой я был, понима…
Она выронила из руки мобильный телефон, не понимая, что за неведомая добрая сила её тогда спасла от зла. И слёзы невысказанной благодарности судьбе, Небу, провидению медленно стекали по щекам, как дождь по ветровому стеклу.
Оставалось всего тридцать метров…