Цветы для любимца публики.
…Цветы! Любите ли вы цветы?
Я, собственно, вот о чём: когда-то давно, когда я был молод, безусловно симпатичен, ослепительно счастлив и несокрушимо самодоволен—что для меня в те годы было совершенно нормально—я работал хормейстером в Московском театре оперетты. ( Хормейстер, это музыкант, дирижёр, руководящий хором.) Попал я на эту должность по рекомендации моего Учителя, который был профессором Московской консерватории, знаменитым музыкантом, и очень влиятельным человеком. Он позвонил главному режиссёру, с которым дружил, и меня взяли. При этом какая-то девушка, ученица главного хормейстера, которая уже неофициально обживала это место и готовилась его занять, моментально вылетела из театра, а я влился в труппу на законных основаниях.
Конечно, история неприятная. Ожидания девушки были обмануты, но я здесь совершенно не при чём. Судьба двигала меня, как пешку на шахматной доске. К тому же главный режиссёр этой девушке ничего не обещал, и я думаю, даже не знал о её существовании. Просто главный хормейстер переоценил свои возможности. Он был уверен, что ему удастся утвердить на освободившемся месте свою ученицу, но ему деликатно объяснили, кто в театре решает кадровые вопросы. Главный хормейстер страшно обиделся и ушёл из театра, а я в одиночестве стал готовить хор к премьере. Ставили мы «Свадьбу Кречинского» в музыкальном варианте.
Прошло несколько месяцев, конец мая… Премьера! Спектакль только что закончился, публика в восторге! Крики, аплодисменты! Цветы летят на сцену целыми клумбами… Постановочная группа: дирижёр, режиссёр, балетмейстер и я выходим на сцену… Артисты уже своё откланялись, пришла наша очередь… Я встал рядом с Валерой Васильевским, нашим самым главным солистом. Мы его коротко звали Лерой. Лера, с высоты своих двух метров, доброжелательно посмотрел на меня, и аристократически—элегантным жестом пригласил меня выйти вперёд, поближе к публике… Я вышел, и стал совершенно спокойно смотреть в кипящий зал… Я был уверен, что мне просто на роду написано вот так со сцены смотреть сверху вниз на влюблённую в меня публику…
Вдруг что-то просвистело и воткнулось в сцену между мной и Лерой. Я посмотрел: в сцене косо торчал маленький, красный букет… Я смотрел на него, ничего не понимая…
--Опять!—сказал Лера.—Ну видимо скоро попадут!
Он, нервно улыбаясь, нагнулся, выдернул букет из сцены и показал мне. Странный букет состоял из цветов и толстой, в пружину скрученной медной проволоки, заточенной на конце, как копьё.
Попади этот предмет Лере в голову, а целились, конечно, в него, то это могло для него кончиться очень печально.
--Его явно хотели убить.—подумал я и посмотрел на Леру.
Знаменитый артист, спрятал букет за спину, и ослепительно улыбаясь, весело посылал публике воздушные поцелуи.