(изображение взято из интернета)
На тот момент мне было около 10-11 лет, жили мы с семьей в селе Рыбалово. Был прекрасный осенний вечер. Я сидел дома и скучал в одиночестве, отец был на работе, сестра где-то носилась с подругами, а мама разговаривала у крыльца, на лавочке с подругой, точнее с коллегой по работе. В общем, все были при делах, один я болтался как карандаш в стакане, с мыслями занять себя хоть чем-нибудь, поскольку это длилось уже продолжительный период времени, хотелось чего-нибудь ЭТАКОГО.
Озарение пришло внезапно, когда я нашел в одном из своих тайников пугач. Он представлял собой медную трубку, с загнутым концом, резинкой, срезанной с велосипедной шины и гвоздем. Почему пугач до сих пор не был обнаружен родителями и выброшен? Да потому что он был изготовлен с нарушениями всех мальчишеских норм стандартов пугача (трубка была слишком толстой), но таким мне его подарил соседский мальчишка приехавший погостить к соседу по коттеджу, по совместительству директору нашей средней Рыбаловской школы.
Попробовав зарядить его тремя спичечными головками и выстрелить в форточку (из дома мне нельзя было выходить по какой-то причине), эффектом оказалось простой шипящий звук, даже без намека на выстрел, стало обидно. Пришлось увеличить заряд до 10 спичек, с третей попытки выстрел удался на славу, грохот стоял жуткий, на душе стало легче, через минуту мама зашла за водой для коллеги и сказала: «Что за придурок завелся, до охотничьего сезона еще 2 недели, а они уже из ружей палят в лесу». Я промолчал, конечно, но выводы сделал быстро, что через две недели смогу спокойно стрелять в форточку, при условии, что не попадусь соседям. Ну и естественно, душа просила продолжения производства звуковых помех, но уже что бы с изюминкой. Мысль о том, что бы выстрелить в квартире пришла внезапно, но была настолько мила и незатейлива, что глаза сменили свой блеск на сияние. Заряд нужно было сделать побольше, так как стрелять я собирался только один раз. Пугач был снаряжен 18 спичечными головками, но вот проблема, если в форточку стрелять уже стало нельзя. До охотничьего сезона две недели терпеть? Ну уж нет, и тут я вспомнил байки о том, что подушка гасит выстрел пистолета практически до нуля, ну естественно мой взгляд переместился на постель, на родительскую рука не поднималась, а вот моя свежезастеленная стояла прямо передо мной. В подушку я стрелять и в мыслях не собирался, у меня в кровати было мощное пуховое толстенное одеяло, я и решил, что этого будет вполне достаточно. Я отодвинул одеяло, просунул руку и нажал спуск. Выстрел действительно заглушило, но при этом обжег руку, шутка ли такой заряд впервые был испытан на нашей улице. Бросив пугач под одеялом, и отдернув руку, я сходил в ванную, охладив кисть под струей воды, вернулся и решил посмотреть на очаговую зону выстрела.
Картина предстала передо мной печальная - спальное место было уничтожено, нет, ну не совсем конечно все было убито, но ранено конкретно. В толстом пуховом (практически новом) одеяле, зияла сквозная дыра, простынь была покрыта пятном густой копоти и имела сквозное ранение. Первый вопрос, возникший в белобрысой голове звучал так: «Что делать?» Ответ пришел моментально – «Скрывай содеянное, иначе влетит». Необходимо было избавиться от копоти на простыне, это проще простого, метнувшись на кухню за тряпкой, которой моют посуду я с неистовством стал втирать копоть в простынь, в этом превзошел сам себя, я ее втер намертво, теперь она была там на века. Ладно, с копотью, что делать с рваными ранами на тканях моей постели? Пришла мысль зашить и… память сделала свое дело, я вспомнил мамин рассказ. Мама, вернувшись накануне из города, показала мне несколько ампул, внутри которых были хирургические нитки. «Вот смотри сынок до чего наука дошла, после того как ими сошьют ткани (имелись ввиду живые ткани человека) и они срастутся, нитки сами по себе рассасываются не нанося человеку никакого вреда» - сказала тогда мама. Мамочка, мне нельзя было этого говорить. Но сказано – значит сделано. Взяв одну из ампул, я извлек из нее хирургическую нить, из швейной машинки взял иглу с большим ушком и стал на время портным. Крупными стежками поверх, как мне показалось, ювелирно произвел операцию по сшиванию тканей. Сел и стал ждать, когда они срастутся. Сомнения в содеянном у меня возникли минут через 20 после завершения операции, я заглянул под одеяло, и мне показалось, что пациент скорее мертв, чем жив. Начиналась атака совести на мозг моего детского неокрепшего организма. Минут через пять вернулась мама и встретилась со мной взглядом…
Слезы, сопли, угол, но, ни крика, ни звука не было проронено мной при наказании. До назначения меня на должность сапера, оставалось каких-то 12 лет.
2 декабря 2013 года Томск