ВОПРОС О НЕОБХОДИМОСТИ ЭТИЧЕСКОЙ ЦЕНЗУРЫ
В Греции периода позднего эллинизма, - пишет известный культуролог Н.Н.Петрухинцев, - столкновение с циниками и софистами, страдавшими двоемыслием, корыстолюбием и, называющими себя, «гражданами мира», «поставило вопрос о границах человеческой индивидуальности и свободы, а, следовательно, привело к началу широкого строительства этических систем».
Борьба с "демократическим" типом людей, ставящим себя НАД государством и, пожирающим остатки цивилизации, - красной нитью проходит через сочинения не только Платона, но и Конфуция.
В «Государстве» Платон, рассуждая о сущности человека, вывел необходимый этический идеал, который выражается не в безграничной свободе, а в подчинении человека определенному социальному порядку и поведенческим нормам, характеризующимся достоинством, честью и справедливостью.
«Нельзя позволять говорить всем, - считал Платон, - ибо есть люди – лавочники по своей природе, готовые своим красноречием служить тем, кто им больше заплатит – в том числе, и врагу». Именно за это лавочники до сих пор ненавидят Платона.
Платон заявил, что идеальный человек – это человек «благородный» - аристократ. Не в смысле, богатый, знатный, «статусный», а просто ЛУЧШИЙ - храбрейший, умнейший. Не тот, что пользуется отцовским "брендом" и титулом, а подлинный герой.
Греческое понятие «аристос» было тесно связано с понятием «доблесть», «добродетель» и «достоинство». Аристократ соединял в себе единство всех этих начал.
Велика тоска наша по таким людям, ибо насмотрелись мы до тошноты на скользкие остатки человеков с блуждающими ухмылками на лунообразных лицах.
Велика тоска наша по титанам духа, имеющим весёлые, смелые глаза (а не уплывающие в глубину собственного масла), щедрые руки (а не гребущие механизмы), светлые головы (а не выгребные ямы и мрачные лабиринты).
Но главное - чтобы осеняла их крылатая душа. Хотим мы, чтобы были легки они… Чтобы умели биться с врагами и танцевать, как боги… И чтобы девиз их был, как у шварцевского Ланцелота – «О, лёгкая душа моя!»