Вторая практика, 1953 год
Весна и лето 1953 года для абсолютного большинства из нас прошли под знаком приспущенных знамён. Умер Иосиф Виссарионович Сталин, и наступило тревожное безвременье. Поэтому весенняя сессия не запомнилась совершенно, а вот отъезд на практику был таким необычным, что мы все помним его очень ярко. В день отъезда на практику, прямо напротив Адмиралтейства, нас ждал дивизион бронекатеров. Погрузились, отошли от парапета набережной и развернулись в сторону Финского залива.
А день яркий, солнечный, и Ленинград с Невы потрясающе красив, и мы сами ничего себе ребята. Явно смотримся на палубах дивизиона катеров, ну или в силу молодости думаем, что смотримся. Во всяком случае, гордимся собой, ну немножечко форсим, конечно, и гордо посматриваем на гуляющих по набережной. Но катера идут ходко, и вот уже минуем мост лейтенанта Шмидта, судостроительные верфи и выходим в залив. Там, на рейде Кронштадта нас ждёт линкор «Октябрьская Революция». Ну, кто же, даже из моего поколения может похвастаться тем, что он выходил в море на «Октябрине».
Переходим на борт линкора, и… следующая остановка Таллин. Эти вечер и ночь на тёплой деревянной палубе линкора, под свесом башни главного калибра, и мощные его стволы на фоне звёздного неба, друзья, притихшие рядом, и всем этим вместе рождённое ощущение тёплых и мощных объятий страны. Кто придумал весь этот памятный для нас переход? Может быть, это и чистый случай, но тогда, поверьте мне, это был счастливый случай.
Но вот и Таллин! Мы в минной гавани и уже расписаны по кораблям. Тральщики, катера и большие охотники. Наш класс в этот раз расписан на дивизион Больших Охотников. Практически всё время в море. Охрана дивизиона тральщиков в районе боевого траления, учения по обнаружению и уничтожению подводных лодок, эскорт выходов соединений кораблей. В общем, у этих тружеников моря забот хватает. Но находится время посмотреть и на неприветливый Таллин. Бог мне судья, но для меня не очевидна готическая красота этого города. Для меня эта архитектура так тесно связана с чем-то непримиримо вражеским, настораживающим. Такое ощущение, что не удивишься вышедшему из-за угла фашистскому патрулю.
Самое большое впечатление на меня произвела не ратуша и не музей, а молочные бары Таллина. Чистенькие, уютные. С прекрасной выпечкой и совершенно настоящим молоком. Там было ещё много чего вкусного, но каждый раз от вида этих поджаристых, очень симпатичных булочек и молока, язык сам выговаривал именно эти слова и, если честно, я ни разу не пожалел об этом. Но один раз мы зашли в молочный бар числом чуть большим, чем обычно, и барменше показалось, что такая наша концентрация опасна и она тихонько вызвала патруль. Мы же тогда и действительно зашли в бар, чтобы символически отметить чей-то день рождения. Зашли в молочный бар именно потому, что в другие заведения вход нам был запрещён. Мы заказали по замечательной яичнице, булочек и молока. Последнее больше для маскировки. Нас было человек семь и одна бутылка на всех.
В тот момент, когда водка была разлита и яичница симпатично подрагивала в тарелочках на столе, вошёл патруль. Офицер и два матроса. Пока они оглядывали бар, кто-то из ребят успел долить стаканы с водкой молоком, и в тот момент, когда патруль подошёл к нашему столику, мы выглядели так же невинно, как средняя группа детского сада на пикнике. Окинув взглядом территорию стола, наши совершенно невинные и трезвые лица, офицер презрительно глянул на барменшу и вышел с матросами из бара.
А мы, ну, что мы? Мы ели яичницу, невозмутимо прихлёбывали из стаканов «молоко из-под бешеной коровки» и тоже уничижительно посматривали на барменшу. Но противный вкус во рту и неприязнь к предательницам эстонкам остались.
Вот и всё о практике 1952 года.
Знания же, полученные во время именно этой практики, очень пригодились мне в моей жизни.