Цезарь потер лицо ладонями, пытаясь избавиться от тяжелых воспоминаний.
Он заплатил за шкатулку, которая теперь ускользает из рук, слишком страшную цену. Ради сохранения своей стареющей оболочки, отнял жизнь у брата. У того, кто любил его. Любил всегда, во всех воплощениях. Прощал раз за разом, радовался ему искренне.
Сказанное в сердцах проклятие, должно быть, утянуло душу несчастного Кристиана вниз, ниже пятого уровня. Туда, где теряется дар бессмертия. Он больше не придет, не встанет на пути у старшего брата. Разве не этого просил у неба Завидский, разве не об этом мечтал? Отчего же теперь так тяжело на сердце? Ни ревности, ни зависти не осталось, но вместо них в душе поселилась серая тоска.
«И хоть трофей получит победитель, но счастья он ему не принесет…»
Откуда взялась эта фраза? Цезарь нахмурился. Теперь придется мучиться, пока не вспомнишь.
Шумно вздохнув, Завидский встал со стула и, заложив руки за спину, прошелся по своей камере. При взгляде на бесцветные стены, облитые бездушным электрическим светом, стало еще тоскливее. Резко свернув, он подошел к столу и включил компьютер. На мониторах зажглись картинки с камер наблюдений - оба лифта, коридоры, хранилище, рассеченное на квадраты. Он угрюмо разглядывал свои сокровища – картины, аккуратно развешанные по стенам, скульптуры со слепыми мраморными лицами, монеты, разложенные за стеклом, оружие, антиквариат… Кому все это нужно? Он скоро умрет и коллекцию растащат. Бесценные экспонаты точно также будут пылиться взаперти, никого не радуя и не восхищая.
Завидский перевел взгляд на конференц-зал.
Так они его называли – зал, где в мягких креслах рассаживались гости, ожидая, когда на сцену вынесут шкатулку. Он никому ее не доверял, сам лично открывал крышку, и каждый раз заново переживал удивительную эйфорию. Чистый свет и волшебная музыка растворяли и злость, и обиду, и раздражение, все то, что копилось в тайниках души. Вся грязь вымывалась без остатка, и душа, легкая, как перышко, качалась на волнах любви, вспоминая, что любовь и есть самое главное в жизни. Потому что только она одна способна подарить то высшее наслаждение, которое люди называют счастьем.
Как же он не понял этого раньше? Зачем он собирал весь этот хлам, который теперь гниет под землей? Кого надеялся им удивить? Каких эмоций ждал для себя?
Он грустно смотрел на четверку, рассевшуюся на его креслах, обтянутых темно-синим бархатом. Вспомнил, как тщательно подбирал к мебели ковровые дорожки и плотный шелк для обивки стен. И что? Это принесло ему какую-то радость? Это сделало его счастливым?
Вот они сидят, решают его судьбу. Угрюмый Гризли в нелепых золотых очках на сломанном боксерском носу. Хитрый Тайпан с вечно прищуренными глазами. Самодовольные приятели Рысак и Жеребец. Даже в такой момент ни на секунду не забывают об имидже, осанке и накачанных мускулах.
И это их он считал друзьями? Цезарю хотелось выть от одиночества.
Он поднял влажные от закипающих слез глаза к потолку и вдруг совершенно ясно, так ярко, словно это случилось вчера, вспомнил.
Он уже проживал этот момент. Проклятая старуха! Предсказательница! Она влезла ему в душу своими длинными пальцами с острыми ногтями, перемешала прошлые воспоминания с предчувствием будущего и он раздвоился. Почувствовал себя одновременно полным сил юношей и стариком, растратившим жизнь на пустое. Пока гонялся за мертвыми сокровищами - упустил живую любовь. И стоит теперь на пороге смерти, так и не познав простого человеческого счастья.
«И хоть трофей получит победитель, но счастья он ему не принесет…», - проскрипел в голове сухой голос. Такой же, как его обладательница – сгорбленная и высохшая Госпожа Эш.
Он вспомнил Лиса, с которого началась вся заварушка. По крайней мере, у того есть его лисенок. Семейка Лисовца встала перед глазами. Тогда его разозлила эта семейная идиллия. А теперь, разочаровавшийся во всем и вся, Цезарь с горечью осознал, что злость эта произрастала все из той же зависти. Из собственной ревности, которая и погубила двух самых лучших его друзей.
Он опустился на стул и первый раз в жизни разрыдался.
Наверное, это стыдно и не достойно мужчины. Но ведь его никто не видел. Отчаяние и раскаяние вскипало где-то глубоко внутри, и он, содрогаясь всем телом, выталкивал их наружу, захлебываясь странными, клокочущими звуками.
- Простите, вам плохо?
Завидский вздрогнул от неожиданности и отнял руки от лица. Перед ним стоял Кристиан со своим верным псом и неизвестная рыжеволосая девочка.
Она и задала вопрос и смотрела сочувственно, ожидая ответа.
- Здравстуй, Кристиан! Как ты нашел меня? – выдохнул опешивший Цезарь, игнорируя девушку.
- Кто вы? Мы знакомы? – Крис нерешительно улыбнулся, а его подруга положила руку на голову Кангу. Тот уже морщил верхнюю губу, и это не предвещало ничего хорошего.
- Ты не помнишь меня? А Канг помнит, - Цезарь печально усмехнулся, - он меня не забыл и не простил.
- О, вы и Канга знаете! – восхитилась девушка и тут же с любопытством поинтересовалась. - А как меня зовут, можете угадать?
- Магия? – нерешительно спросил Завидский.
- Нет! Не угадали! Меня зовут Кристина.
- Ничего удивительного. У меня нет дара ясновидения. Мы просто встречались раньше с вашим братом и его собакой.
- Почему вы решили, что он мой брат?
- Не знаю… действительно – почему? Вы не похожи и все же… есть какое-то неуловимое сходство, которое наводит на мысль о родстве.
- Родственные души, - фыркнула Кристя, а Завидский вдруг напрягся и замолчал, разглядывая всех троих и о чем-то размышляя.
Кристиан, воспользовавшись паузой, вклинился в беседу:
- Мне очень неудобно, я, правда, не помню, где и когда мы встречались. В любом случае, мы разыскивали не вас, а одну очень важную и ценную вещь.
- Шкатулку, - утвердительно произнес Цезарь и опустил голову.
- Вы и про шкатулку знаете! Вы удивительный, просто удивительный человек! – воскликнула Кристина. – Вы поможете нам ее найти?
- А ее не надо искать, - устало отозвался Завидский, - она тут.
- Где?! – воскликнули непрошеные гости, как это часто у них случалось – хором.
- В сейфе. В моем сейфе. Только я один знаю код доступа.
- Вы нам ее отдадите?
- А знаете, пожалуй, отдам. Вы появились очень вовремя. Как вы сюда попали, кстати? Они оставили дверь незапертой?
- Кто это - они? – подозрительно осведомилась Кристина.
Цезарь кивнул головой на монитор. Четверка бессмертных все еще о чем-то горячо спорила.
- Те, кто заключили меня под стражу. Они тоже охотятся за шкатулкой.
- Мы не охотники, - внес ясность Крис, - и пришли мы не через дверь, а через портал. Канг привел нас по запаху из того дома, где она раньше хранилась.
- Понимаете, мы не для себя! – принялась горячо объяснять Кристя. – Как нам объяснили, эта шкатулка нужна для спасения миров. Нашего мира и мира звезд. А может быть и других тоже!
- У нас очень мало времени, пожалуйста, помогите нам! – взмолился Кристиан. – Без нее сбились все настройки, и вселенная погрузилась в хаос!
- Наверное, надо рассказать все с самого начала, - дернула его за рукав подружка, – так не понятно.
- Не надо с самого начала, мне понятно. Кристиан прав, у нас очень мало времени. Эти люди могут прийти в любую минуту.
Завидский встал с кресла и полез под стол.
Все трое, включая Канга, вытянули шеи, старясь разглядеть, что он делает.
Стоя на коленях, Цезарь снял одну из плиток, которыми был выложен пол, и набрал код. Открыл сейф и осторожно, двумя руками, вынул драгоценную шкатулку.
- Это она? Ух ты! Здорово! Перламутровая! Это из ракушек? – пискнула Кристя.
- Ты что! Это же дерево, полированное светлое дерево!
- Не ссорьтесь. Каждый видит ее по-своему, - улыбнулся Завидский, - каких только версий я не услышал, вынося ее для ритуала.
- Какого ритуала? – хором спросили друзья.
- Это уже не важно. Если вы не против, я открою ее еще раз. В самый последний раз.
Волшебное сияние захлестнуло комнату и ее стены растаяли, как растаяли двери и засовы, и все на свете. Остались только живые, теплые волны любви. Или музыки? Они пели и светились, и меняли интенсивность в такт своему звучанию.
Это трудно передать словами.
Именно так сказал Кристиан, когда шкатулка закрылась и волшебство закончилось.
- В человеческой речи просто нет нужных слов… это нельзя высказать, можно только пережить. Я слышал, как звучит голограмма, но то, что я испытал сейчас, в десять раз… нет, в сто раз сильнее!
Они стояли друг напротив друга. Два брата, которых вновь свела судьба.
- Возьми, - Цезарь вложил в руки Кристиана свое сокровище, - верни ее туда, где она должна быть.
Тот бережно принял шкатулку и прижал к груди.
- Крис, мы, что с тобой были одним человеком? – Кристина улыбалась растерянно, переводя взгляд с одного брата на другого.
- Ты тоже вспомнила? – спросил младший.
- Я так и подумал, - откликнулся старший.
- Если сейчас Канг заговорит, я точно сойду с ума! – обронила Кристя не к месту и посмотрела на пса. Он улыбался, вывалив розовый язык, но молчал. – Я, правда, не все помню. С провалами. И как-то – словно кино посмотрела. Словно не про себя.
- А я все хорошо помню, - очень серьезно сказал Кристиан, - интересно, почему так получилось? Что одна душа заняла два тела?
- Слишком мощная энергия для одного простого смертного, я так думаю, - отозвалась Кристя. – Я и так с детства мысли читаю и вижу всякое. А если б все мне одной, то я уж и не знаю!
- Ты простишь меня? – голос Цезаря звучал умоляюще. – Пожалуйста, прости меня. Я совершил ужасную ошибку… я знаю, что мне нет прощения и все же надеюсь…
- Ну, конечно, прощу, ведь мы же братья, - улыбнулся Крис.
- Блин, как здорово! Я всегда мечтала о брате. А тут аж два! Можно я вас… тебя поцелую? – выдохнула Кристина восхищенно и, не дожидаясь ответа, повисла на шее у смущенного Завидского.
За дверью послышались голоса, и Цезарь заторопился:
- Ребята! Идите, идите скорее, спасайте шкатулку!
- Ну вот, только встретились и уже расставаться! – огорченно воскликнул Кристиан.
- Ничего, я уверен, мы скоро встретимся снова. Вот только узнаем ли друг друга?
- Я узнаю, - уверенно заявила Кристина, подталкивая Кристиана в открывшуюся голубоватую прореху.
- До встречи, брат! – крикнул тот, оглянувшись на ходу.
- Пока-пока, - помахала Кристя Цезарю, устремляясь следом.
Голубое сияние погасло, и Завидский грустно сказал в пустоту:
- Пока…
- С кем это ты прощаешься? – хмыкнул Гризли, распахивая дверь.
- Я слышал голоса, - подозрительно прищурился Тайпан.
Рысак и Жеребец, как пара лошадей в упряжке, нервно переступали с ноги на ногу, буравя Цезаря взглядом.
А он вдруг к вящему удивлению своих надзирателей, упал в кресло, закинул руки за голову и мечтательно уставился в потолок.
- Что ты там, код разглядываешь, что ли? – ехидно осведомился Тайпан.
- Нет, - беспечно отозвался владелец сейфа, - я его помню наизусть.
- Ну, так открывай, не тяни время! – вышел из себя Жеребец.
- Он открыт, - пожал плечами Завидский.
- Где он? – глаза Тайпана превратились в узенькие щелки и заблестели от радости.
- Да вон же. Под столом.
Рысак бросился к сейфу первым, а вокруг него столпились остальные.
- Что за черт! Там ничего нет!
- Дай проверю! – загудел Гризли и полез под стол, встав на четвереньки.
- Не застрянь там, - участливо бросил Цезарь, вертясь на своем офисном креслице и насвистывая веселую мелодию.
- Пусто! Куда он ее дел? Куда ты ее дел?! – как подстреленный медведь, заревел Эд, а Завидский громко расхохотался. Он смеялся и смеялся, и утирал глаза от слез, пока рассерженный Рысак не схватил его за плечи и не встряхнул хорошенько:
- Где шкатулка? Говори!
- Да нет ее, - довольно ответил Завидский. – Нету. Ее унесли обратно, на седьмой уровень. Туда, где ей и место. И откуда я ее украл.
- Врешь! – прорычал Гризли, а Тайпан бросился к столу и принялся рыться в ящиках. Он кидал на пол ручки, карандаши, журналы с кроссвордами, скрепки и прочие мелочи, мрачнея и ругаясь себе под нос.
- Нет, не вру. Где бы я ее спрятал? Тут ничего нет, кроме этого стола.
- А чего ты-то радуешься! - вскипел Рысак и его лошадиное лицо пошло красными пятнами. – Ты первый уйдешь без этой шкатулки! Да не на седьмой уровень, а вниз! К простым смертным!
- Да уж за такую кражу ты ответишь по полной, - присоединился к другу Жеребец, - не видать тебе ни острова, ни особняка, и жить ты будешь отныне как попугай – лет семьдесят-восемьдесят, при хорошем раскладе. Ну, максимум – сто!
- Да и плевать мне на этот особняк, - легко ответил Цезарь, - я с братом помирился. Мне уже не терпится нырнуть куда пониже, забыть все, как страшный сон и начать все с начала! Об одном буду молить небеса, - продолжил он, став вдруг очень серьезным, - пусть я забуду все, но запомню крепко-накрепко, что в этой жизни самое главное. Слишком дорого мне это знание досталось.
- А что это – самое главное? – простодушно спросил Гризли.
- Как что? Любовь! Все приедается, Эд. Любой, самый великолепный вид из окна самого шикарного дома. И только любовь и дружба со временем становятся сильнее. Это и есть главная ценность.
Он посмотрел на кислые лица одноклубников и пружинисто подскочил со стула:
- Ну, ладно, хватит пафоса. Пойдемте! Вы же не будете отягощать свои души убийством?
- О чем ты говоришь, - фыркнул Тайпан, - кому ты нужен! Тебя просто выкинут из Клуба, вот и все.
- Вот и чудесно, - бросил Цезарь, направляясь к двери, - я не собираюсь тратить остатки своих дней на ваши дурацкие заседания. Лучше поваляюсь на пляже. Да, - он обернулся на пороге, - прошу вас покинуть остров. Это частные владения. Не вынуждайте меня звонить в полицию.