Вот оно счастье. Когда твои близкие живы и здоровы, это и есть счастье.
Так думала Кристина, прижимаясь к маме, пока та гладила ее спину слабой, почти невесомой рукой.
- Ну как вы там без меня? Как Юра? Не обижает тебя?
- Нет, не обижает.
- А что же он не приходит? Работает много?
- Работает, да, - не моргнув глазом соврала дочь, высвобождаясь из маминых объятий.
- Ну, пусть работает, - устало ответила мама и прикрыла глаза.
Лицо бледное, сливается с желтоватой наволочкой. Даже веснушки побледнели и почти пропали. Бедная мама! Ей незачем знать правду, по крайней мере, сейчас, когда она все равно ничем не может помочь.
Скорей бы забрать ее домой, дома ей станет получше. Кристина будет готовить для нее, кормить с ложечки, только бы мама поправилась!
- Что-то мне опять нехорошо. Все сны какие-то снятся недобрые. Если я умру…
- Мама! Я даже слышать этого не хочу!
- Надо все обсудить заранее…
- Не собираюсь я ничего обсуждать! Что за глупости? Ты идешь на поправку, зачем думать о плохом?
- Сны.
- Что – сны?
- Говорят те, кто в коме, все слышат, только ответить не могут… пить хочется, подай мне водички, доченька.
Кристина с готовностью подхватила с тумбочки легкий пластиковый стаканчик, налила в него воды из бутылки и поднесла к бледным, пересохшим губам.
- Ммм, до чего же вода здесь вкусная. Не такая, как там…
- Где там?
- В другом мире, - мама смущенно улыбнулась, - ну это я его так про себя называю – другой мир. Говорят, люди в коме все слышат, только сказать не могут. А у меня – не так. Мне снились тяжелые сны – я все бродила, бродила и не могла найти выход. По бесконечным лестницам, по черным холодным пустыням. … Однажды забрела на какой-то страшный огромный завод – пустой и безлюдный. И провалилась в яму с мазутом на дне. Так было страшно, я тебе передать не могу. Думала, смерть моя пришла.
- И что потом? – нетерпеливо спросила Кристина.
- Потом? Потом кто-то меня оттуда вытащил.
- А кто?
- Я не помню. Кто-то большой и сильный нес меня на руках, и я поняла, что спасена. И правда – видишь, вышла из комы.
- Вижу, конечно! И я о том же – тебя спасли, все хорошо, мамочка. Тебе не надо больше бояться! Скоро тебя выпишут, я заберу тебя домой, буду ухаживать за тобой, готовить тебе – все, что только ты захочешь! Я все умею! А что не умею, в интернете посмотрю.
- Но я опять вижу нехорошие сны.
Слабая, но такая упрямая! Кристина узнавала в маме себя – если что в голову войдет, ничем не перебить.
- Ну, расскажи мне, что ты видишь?
Дочь взяла мамину ладошку – худенькую и хрупкую. Вот она мама - живая, теплая, осязаемая. Она не позволит ей больше уйти! Не отпустит.
- Вижу маленькую себя. И других детей. Нас много, а взрослые все куда-то пропали. И мы знаем, что скоро умрем. Потому что у нас почти не осталось еды и воды. Мы уже попрощались друг с другом. Моя подруга отдала мне свою ленточку – розовую, бархатную. Никогда не видела такого яркого розового цвета.
- А ты? Что ты сделала с ней? – спросила Кристина, уже зная ответ.
- А я повязала ее моему другу на шею. Помнишь, когда ты была маленькая, ты все время рассказывала про невидимую собаку? У меня во сне – такая же.
Так вот откуда у Канга взялась эта ленточка…
Когда на них с Крисом напали вирры, все случилось так быстро, что Кристина сначала и не поняла, как им удалось вырваться от них живыми.
Нос и глаза залепило пухом и перьями, она начала задыхаться и запаниковала. Открыла рот, чтобы позвать на помощь, но только отчаянно закашлялась и, чувствуя, что еще немного и потеряет сознание, позвала мысленно Канга. Так, как много раз делала в детстве.
Он отозвался жалобным поскуливанием, и паника еще сильнее сдавила горло, а в глазах потемнело. И тут в темноте клацнули зубы, Кристину подхватило за рукав и потащило прочь, но она все-таки успела уцепиться за Кристиана. Не глядя, одним движением. Наверное, когда слепы глаза, видит сердце. Очнулась она на полу в коридоре бабушкиной квартиры. Крис тряс ее за плечо - бледный, напуганный, взъерошенный:
«Кристина! Кристиночка, пожалуйста! Приди в себя!»
Рядом скакал Канг, лез в лицо шершавым языком, а на шее у него красовался ярко-розовый бант.
- Ой, смотри, что это у него? Где он взял такую ленточку?
- Кристина! Я думал, что все! Что ты никогда не очнешься!
- Это Канг меня выдернул.
- А ты – меня?
- Ага, бабка за дедку, дедка за репку, или как оно там было, - засмеялась Кристя и обняла лохматую собачью голову:
- Ну, где ты был, дружище? Кто тебя так нарядил?
- Это, наверное, Лиза с Наташей, - сказал погрустневший Крис. – Мы же одного Канга у них оставили. Вот он и пришел на помощь. Когда оба Канга сливаются в одного, он становится сильнее, ты заметила?
- Ага, как мы с тобой! Сразу и мысли читаем и видим всякое.
Канг тут же разделился надвое, подтверждая догадку Кристиана. Два абсолютно одинаковых белоснежных пса, мощных и гривастых сидели и улыбались, свесив языки. Только у одного на шее красовалась девчачья ленточка ярко-розового цвета.
На плечо Кристины легла рука, и она вздрогнула от неожиданности.
- Пойдем, надо в школе еще появиться, пока нас не хватились, - шепнул ей на ухо Кристиан.
- Напугал меня, - тихо ответила она, - подкрался, как привидение.
- Я просто видел, что мама твоя спит, вот и подошел тихонько, не хотел будить.
Мама и правда спала, и по лицу ее было видно, что ей опять снится что-то тяжелое и неприятное.
- Знаешь, Крис, я хотела тебе предложить закончить уже с этими походами в межмирье, - сказала Кристина, когда они, выйдя на цыпочках из палаты, зашагали по коридору, плотно заставленному койками.
- Боишься?
- Конечно, боюсь! У мамы ведь кроме меня никого нет! А если с нами что-то случится?
- Я тоже самое думал… только про бабушку. Как она будет без меня, если мы не вернемся? Но кто-то же должен. Посмотри на всех этих людей. Если мы не остановим эпидемию, миру придет конец. Тебе же было видение, забыла?
- Нет, не забыла.
- Так как же мы можем закончить с походами? – строго спросил он.
- Если бы ты дал мне договорить, ты бы понял, я не собираюсь с ними заканчивать!
- Опять эта странная женская логика! Ты же сама сказала…
- Я сказала – собиралась закончить! – перебила его Кристина.
- А теперь что?
- А теперь не собираюсь. Мама сказала, что она видела во сне, как повязывала эту ленточку Кангу.
- Да? Интересно! И что?
- А то, что они там все уже друг с другом попрощались. Лиза с Наташей и остальные. Она мне рассказала. Если ленточка реальна, значит реально и все остальное. Миру «звезд» скоро придет конец.
- Да и нашему тоже. Смотри!
Крис остановился, как вкопанный, напротив газетного киоска.
- Что там?
- Вирры.
Кристина закусила губу. Огромная цветная фотография за стеклом не оставляла сомнений. Началось. Только никто еще об этом не догадывался.
- Дайте, пожалуйста, вот этот номер с бабочкой, - Крис нашарил в кармане мелочь и сунул ее в окошечко подслеповатой, улыбчивой киоскерше в толстых очках.
- Тоже понравилась? – затарахтела она, снимая последний журнал с витрины. – У меня весь день сегодня покупатели этот выпуск просят! Какая красота, а? Никогда таких не видела. Размером с ворону! А может и с орла! Все экземпляры распродала! Последний остался!
- Эх, знала бы она, что это за бабочка, - с горечью воскликнула Кристина, - ну что там? Что пишут?
- Вот, нашел, - Крис ткнул пальцем в ту же самую фотографию, что красовалась на обложке, но поменьше. Рядом с ней – статья. Тоже небольшая, но сенсационная. Неизвестное науке существо, в наше-то время. Разве это не удивительно!
Некий безработный гражданин без определенного места жительства принес удивительную находку в краеведческий музей, пытаясь выручить за нее хоть какие-то деньги. Бабочка была мертва, но ученые надеются на успех. Они верят, что в природе существуют и живые особи.
- Существуют, существуют, - процедил сквозь зубы Кристиан, - только б лучше этим ученым никогда их не видеть.
- Ну, все, - обреченно сказала Кристина, - мы не успели. Сейчас начнется. Помнишь, как в той книге было? Сначала вирры, потом – апокалипсис.
- Да погоди ты раньше времени паниковать! Одна, всего одна. У нас еще есть время!
- Я не могу. У меня такое чувство, что я схожу с ума. Что в мире уже ничего не осталось кроме этих гадких червей и бабочек, всех этих лестниц бесконечных и странных миров. Крис! Дай мне передышку! Хоть пару часов, а? А потом пойдем шкатулку искать.
- Ну, конечно, за пару часов ничего не случится, - сказал он, но как-то неуверенно, - тем более надо в школу сходить. Нас уже, наверное, хватились.
Но он ошибался. В школе творилось такое, что исчезни Кристиан с Кристиной совсем, никто бы и не заметил. А может, их просто вписали бы в список, обведенный черной траурной рамкой.
Именно такой встретил их на первом этаже, в вестибюле.
Рядом с расписанием появился белый лист ватмана с черной каемкой, а на нем имена, фамилии и даты смерти.
Кристина, прищурившись, зашептала себе под нос:
- Айрапетов, Анохин, Бронников…
- Кто-то есть из нашего класса?
- Да я Комарова ищу, подожди.
- Ну да, лучше бы он был жив. Еще только уголовного преследования нам не хватало.
Крис перевел взгляд на стенд с фотографиями. Прямо под ним, на полу - букетик гвоздик в стеклянной банке с водой. Ладушка. Строгая, молодая, не такая, какой он ее запомнил. Наверное, старое фото. Славная она была, добрая, на самом-то деле. Даже ругалась как-то по-доброму. Физрук. Вот бы на кого никогда не подумал. Циничный здоровяк, подтянутый, жесткий. К Кристиану относился презрительно, как и ко всем остальным ботанам без проработанной мускулатуры. Его было не так жалко, как Ладушку, но все равно, стенд с фотографиями умерших учителей — это дико. Это просто дико. Так не должно быть, как не должно быть траурного списка учеников, которые никогда больше не переступят порог школы.
- Нет, его в этом списке нет, - сказала Кристина и окликнула бредущего мимо Витьку Берендеева:
- Эй, Берендей, ты Комара не видел?
- В больнице он, - угрюмо откликнулся Витька.
- Живой?
- Живой. Бредит только. Говорит, что вы с Щеглом его избили до полусмерти.
- Бредит, конечно. Где уж нам, - подтвердила Кристя.
- Ну, - хмуро процедил одноклассник и побрел дальше. Сутулый, подавленный, с черным пятном на затылке.
Они отправились за ним следом. Полупустые коридоры. Ни криков, ни смеха, ни веселой борьбы, ни беготни.
Из открытой двери класса выглянул белобрысый, постриженный под машинку мальчишка.
- Идет! - бросил он через плечо одноклассникам и тут же исчез.
Кристиан с облегчением отметил про себя, что мальчик чистый, без червоточин. Оглянулся назад и увидел молодую учительницу, больше похожую на старшеклассницу. Тоненькая, длинноногая, пушистые волосы до плеч, и одета, как школьница – светлый верх, темный низ.
Она шла и смотрела себе под ноги, опустив плечи, и походка у нее была какая-то старушечья. Пятно сидело на груди, словно на белую шелковую блузку прицепили черную розу.
Очевидно, почувствовав, что на нее смотрят, девушка подняла глаза и расстроенно воскликнула:
- Кто разрешил вам привести в школу собаку?
И правда, только секунду назад было два невидимых Канга и вот, пожалуйста – обе копии соединились, образуя вполне себе материального, видимого всем и каждому пса. Он бежал, вальяжно помахивая хвостом, не обращая внимания ни на крики учительницы, ни на остолбеневших школяров, которые, завидев его, прижимались к стенам коридора.
- Канг! – зашипела Критина. – Ты с ума сошел! Перестань сейчас же! Нас из школы выгонят из-за тебя.
Он послушался и снова разделился на два белоснежных полупрозрачных собачьих призрака.
Сзади послышался сдавленный возглас.
- Черт, ей плохо! – крикнул Кристиан и кинулся к девушке в белой блузке. Повиснув на ручке двери, она хватала ртом воздух. У ее ног валялась сумка, из которой веером рассыпались тетради и ручки с карандашами. А чуть подальше сиял оранжевым солнышком выкатившийся мандарин.
Канг с розовой ленточкой на шее, не спеша к нему подошел, обнюхал, осторожно взял в зубы и пропал.
- Вы видели? – прошептала учительница. – Вот только что – мандарин лежал на полу, потом поднялся в воздух и растворился. … А до этого была огромная собака. И тоже пропала. Что это? Я схожу с ума? Это черная бессонница?
- Олеся Яковлевна, я тоже видел мандарин, - горячо заговорил тот же самый белобрысый мальчишка, которого Крис видел в дверях. – Ничего вы не сходите с ума!
У мальца не хватало зубов, и он отчаянно шепелявил и плевался слюной.
- И я видела!
Маленькая девочка с черными гладкими косичками и темными круглыми глазами - вишнями, остроносая, похожая на мышонка, бросилась к учительнице, обняла ее и прижалась к ней крепко.
- Я видела! – повторила она убежденно.
- И я! И я!
Ученики высыпав из класса, столпились вокруг Олеси Яковлевны.
Она вытерла слезы и улыбнулась, а Кристиан с Кристиной увидели, как пульсирующая черная роза на ее груди утихла и съежилась.
- Вам лучше? – участливо спросил Крис.
- Да, спасибо, - ответила она, забирая из его рук подобранную с пола сумку.
- Может быть, скорую вызвать? – предложила Кристя.
- Нет, нет, спасибо! Не надо! Спасибо большое! Мне так неудобно… пойдемте, дети.
Она обняла маленькую мышку с косичками, и облепившая учительницу кучка учеников вместе с ней скрылась за дверью класса.
- Ну что? Где этот похититель мандаринов? – Кристиан огляделся, но, конечно же, Канга с розовой ленточкой и след простыл.
- Я знаю где. Бьюсь об заклад, он этот мандаринам детям потащил.
- Скорее всего. А мы? Что мы будем делать? Пойдем на урок?
- Да не знаю, - тяжело вздохнула Кристина, - мы будем на уроках просиживать, а там дети будут с голода умирать? А тут – от инсомнии. Ты видел пятно у этой Олеси?
- Ну, видел, конечно.
- Пошли, что ли?
- Пошли!
- Только знаешь, что? Давай куда-нибудь в безлюдное место уйдем? А то опять кого-нибудь напугаем исчезновением своим.
- Ты права! Канг, пойдем, дружище. Заскочим домой, скинем сумки и оттуда прямо на седьмой уровень стартуем. Не подведи!