Они ждали, не шевелясь, щуря глаза от режущего ветра. Лишь песок да редкие руины на сотни миль во все стороны.
— Как думаешь, мы сможем добраться до людей?
Эдона Ту-Рилин без эмоций повела плечом:
— Можешь попытаться, а я останусь здесь.
— Пока светит луна, мы должны идти. И я, — твёрдо напомнил Луан, — и ты. У нас не больше семи часов, и терять их ради глупости...
— Ты слишком часто напоминаешь, что я глупа.
— Я лишь хочу выбраться отсюда как можно скорее! О, Мать, вразуми эту женщину и хоть на миг дай ей понять, как я устал!
Эдона не отозвалась, удобнее подворачивая ноги и глядя на поднявшиеся впереди песчаные горы. Глаза ныли от сухости и раздражения, а от холода сводило челюсти. Пожалуй, только это останавливало от резкого ответа.
Они устали, это верно. Целая вечность среди сводящей с ума пустоты. Лучше бы Луан молил о скорейшем безумии, хотя в своей надежде на окончание этой пытки он и так ходит по грани.
— Она не вернётся. — Лорд-некромант Дома Фатос сел на колени, пытаясь заглянуть Эдоне в лицо. Та отвернулась. — Пойми это. Прими это!
— Вернётся. Она обещала.
Песок, ещё тёплый после дневного пекла, вытекал из горсти тонкими струйками, похожими на жидкое серебро. Луан продолжал убеждать, говорил умные и красивые слова, пытался брать за руку, но Эдона делала вид, что всё это происходит не с ней. Нет конца этой пустыне и нет гор, за которыми раскинулась цветущая империя. Нет далёкого океана. И нет спасения.
Горы давно стёрты в пыль, а живительные воды обратились в пар под палящим солнцем, и остовы людей белеют в его лучах.
— Нам некуда идти, — напомнила она, когда Луан остановился отдышаться. — Но если хочешь — ищи своё спасение, а я посмеюсь над этим.
— Иди со мной, и сможешь смеяться и тыкать пальцем! Я переживу это, только пойдём!
— Я останусь.
Кулак мужчины выбил песчаные брызги.
— Посмотри! — срываясь на сип, попытался крикнуть он, держась другой рукой за горло. — Посмотри вокруг! Мы ещё можем спастись, а не ждать у могильного камня ту, что мертва! Ветон не придёт! Если бы она могла, то давно бы подала тебе знак. Но его нет! И уже никогда не будет! А мы сами не обязаны...
— Обязана, — с тем же пустым, лишённым всех страстей лицом упрямо возразила Эдона. — Она обещала, что никогда меня не оставит. И я дождусь.
— Мы ждём уже шестьсот лет! — сорвался Луан, но пески поглотили его отчаяние так же, как и каждую ночь на протяжении этого срока.
***
Горизонт налился прозрачной зеленью. Где-то неподалёку пробежала ящерица: Эдона не видела её, но слышала топоток крохотных лап. Наверняка такая же серая, как и камень за спиной, и песок, и всё вокруг — от осыпавшихся гор до высохшего океана.
— Эдона, — позвал Луан с другой стороны камня, — если бы ты могла вернуться в те дни, что бы рассказала себе? О боли? Или о бесконечном ожидании?
Обнимая колени, Эдона Ту-Рилин, не отрывая взгляда, глядела на тени, растягивающиеся и теряющие невесомую тонкость.
— Я бы солгала. Пусть живёт и ничего не боится.
Мужчина зажмурился, подавив горький смех. Помолчав, обернулся, но никого не увидел. Миг спустя ветер разметал и его — под первый луч вечного, неумолимого солнца.