Седьмая пьеса Божественная трагедия Сделал Бог ков

Свидетельство регистрации № 216113001368 30 ноября 2016                Редакция в прозе РУ Файл 69 Вычитан.  Без справочных  материалов 
С материалами справочными файлы 32- 47- 55.63 –Вавилонский Новый год  «Седьмая  пьеса Божественная Трагедия сделал Бог ковчег, или Вечный жид»  Время написания 5 июня 2016 –29 ноября 2016 год. 
Два действия.  44 страницы.


                Александр Брызгалов
          Седьмая пьеса Божественная трагедия сделал Бог Ковчег,
                или Вечный жид
                мистерия в двух действиях
                Хронотеатр Александра Брызгалова 

Те начала, на которых зиждется всё наше знание, могли быть постигнуты теми, кто нам сообщил их, только путём откровения, исходящего из великого и верховного начала, которое их все в себе заключает.
Пчела, работающая  над своим ульем, ласточка, вьющая гнездо, муравей, строящий себе жилище, и паук, ткущий паутину, ничего не сумели бы сделать без предварительного извечного откровения. Или мы должны верить, что это так, или признать, что материя мыслит.  Но, не смея приписывать материи так много чести,  давайте уж лучше держаться откровения.    (…)
Бог великое начало всех начал, и Сам не имеющий начала, мог ли бы он сам себя постичь, если бы для того Ему нужно было познать Своё собственное начало?
                Джованни Джакомо Казанова   «Мемуары».

– Я здесь с незапамятных времён, -продолжал Мелихрон. –Веками. Я жил, не мудрствуя лукаво,  в образе амёб, лишайников, папоротников.  Так было всё хорошо и ясно в ту пору. Я жил, как в райском саду
– Это было чудесно, наверное. 
– Мне лично нравилось. Но сами понимаете, это не могло продолжаться бесконечно. Я открыл эволюцию и  Сам стал эволюционировать. Я познал внешний мир, прожил много жизней, осознал Свою исключительность, и это стало причиной Моего одиночества, с которым Я не мог смириться. И Я восстал. Я вступил в  человеческую фазу развития. Воплотил Себя в целые народы и позволил им, мужайтесь, позволил Моим народам  воевать друг с другом. Почти тогда же  Я постиг секс и искусство. Привил то и другое  моим народам, и начались веселые времена. Я разделился на мужчин и женщин, причем каждое единство было сразу и самостоятельной  единицей, и в то же время, частицей Меня. Я плодился и размножался, женился на Себе и разводился с Собой, проходил через бесчисленные,  миниатюрные автосмерти и саморождения. Частицы Меня подвизались в  искусстве,  иногда успешно, а также и в религии.   
                Роберт Шекли «Координаты чудес».   

И долго определено мне ещё чудной властью идти рука об руку с моими странными героями, озирать всю громадно несущуюся жизнь, озирать её сквозь видный миру смех и незримые,  невидимые ему слёзы! И далеко ещё то время, когда иным ключом  грозная вьюга вдохновения подымется из облечённой в святый ужас и блистанье главы и почуют в смущенном трепете величавый гром других речей…
В дорогу! в дорогу!
                Николай Васильевич Гоголь –Яновской «Мёртвые души» 

Действующие лица.

Агасфер,
Гитлер,
Эхнатон,
Секретарь,
Сфинкс,
Моцарт,
Казанова,
Дпнте,
Овадия из Бертиноро.
Колумб,
Суламифь, жена Агасфера,
Шамаш, друг Агасфера в Вавилоне,
Капитан цур зее,
Штурман,
Гегель,
Бергфохт,
эсэсовцы, демоны, блудницы, жители Вавилона и других стран.





                Действие первое

Картина первая. Шаги кованых сапог по брусчатке. Звон разбитого стекла. Крики. «Хорст Вессель». Флаги со свастиками. Нацисты маршируют. Поют.

Die Fahne hoch! Die Reihen fest geschlossen!
SA marschiert Mit ruhig festem Schritt
Kam’raden, die Rotfront Und Reaktion erschossen,
Marschier’n im Geist In unser’n Reihen mit.

Die Stra;e frei Den braunen Bataillonen,
Die Stra;e frei Dem Sturmabteilungsmann!
Es schau’n aufs Hakenkreuz Voll Hoffnung schon Millionen
Der Tag f;r Freiheit Und f;r Brot bricht an.

Zum letzten Mal Wird zum Appell geblasen!
Zum Kampfe steh’n Wir alle schon bereit.
Bald flattern Hitlerfahnen ;ber allen Stra;en.
Die Knechtschaft dauert Nur noch kurze Zeit!

Die Fahne hoch! Die Reihen fest geschlossen!
SA marschiert Mit ruhig festem Schritt
Kam’raden, die Rotfront Und Reaktion erschossen,
Marschier’n im Geist In unser’n Reihen mit.


Картина вторая. Агасфер

АГАСФЕР. Вот и наступила новая хрустальная ночь. И мне пора.
(Стук в дверь).

ЭСЭСОВЦЫ (из-за двери). Агасфер, откройте!  (А г а с ф е р   открывает потайную дверь в стене. Стук в дверь. А г а с ф е р   скрывается.  Э с э с о в  ц ы врываются в комнату).


Картина треть. Вена. Осень 1911 год. Штраус, вальс, безмятежность, дворцы Вены. Г и т л е р  пишет этюд собора святого Стефана. День уходит. Включается жёлтый больной яичный свет фонарей.  Г и т л е р  закрывает этюдник и снимает работу. Со стороны  отрытой эстрады слышны «Сильва» "Красотки кабаре" Дуэт Бони и Ферри.

Красотки, красотки кабаре!
Вы созданы лишь для развлечения!
Изящны, беспечны красотки кабаре!
Для вас непонятны любви мучения!
Красотки, красотки, красотки кабаре,
Умеют любить лишь на мгновение!
Программу можно изменить,
И снова как вчера любить,
Не зная ни тревоги, ни мучения!

Все мы театралы, спешим чуть вечер в залы,
Любить искусство – выше счастья нет.
Но признаем прямо, что нам мила не драма,
А только оперетта и балет.
Спорить не берусь я, тут дело лишь во вкусе.
Любите драму, оперу, кино.
Но влечет нас неизменно каждый вечер лишь одно:
Блеск, веселье, ритмов смена,
Все, что здесь дано.
И ждем мы в нетерпенье, когда раздастся пенье,
И мы услышим вновь куплет,
Одной из самых модных оперетт…


ПРОХОЖИЙ. Вы продаете ваши акварели, герр художник?

ГИТЛЕР. Да, разумеется. Конечно я не принадлежу к модернистам. Вроде Мухи, или этого венского Климта. Или парижского модного ПикАссо! Я работаю, вы, конечно, это заметили в манере реализма.

ПРОХОЖИЙ. Мне нужны картины для украшения выставки моей мебели. Я, видите ли, продаю мебель. Моему покупателю не нужны ПикАссо и всякие там модернистские Климты. Во сколько вы оцените эту вашу работу, с видом на Собор святого Стефана?

ГИТЛЕР. 12 крон, если вам будет угодно.

ПРОХОЖИЙ. 10 крон вас устроит?

ГИТЛЕР. Данке шён. (Передаёт акварель, берёт деньги. Вальс. Смех и музыка.
В Вене столице мира весело).

ПРОХОЖИЙ  У вас очень тонкое пальто для осени, герр художник. Зайдите ко мне, скажем, завтра вечером. Вот вам моя визитная карточка. Где вы живёте?

ГИТЛЕР. Благодарю вас. Я буду, я непременно буду. Я живу в рабочем общежитии. В районе Бригиттенау. (Читает). Герр Нейман? О,  вы тот самый, ваш адрес…

ПРОХОЖИЙ. Ауфвидерзеен, герр художник. До завтра, герр художник.

Картина четвёртая. СС маршируют.

НАЦИСТЫ.   Знамена ввысь! В шеренгах, плотно слитых,
                СА идут, спокойны и тверды.
                Друзей, Ротфронтом и реакцией убитых,
                Шагают души, в наши встав ряды


Картина пятая

ЭСЭСОВЦЫ. Ушёл. Что это за дверь? (Открывает)

ВТОРОЙ ЭСЭСОВЕЦ. По сведениям нашего общества Туле это портал в иные времена.

ЭСЭСОВЕЦ. Иных времён не будет! Все времена будут наши! На дыбу все эти времена! 

Картина шестая

АГАСФЕР (в тоннеле времени, смотрит). Троя уже горит? Эней тащит на плечах отца своего. Он бежит в Италию, чтобы выстроить там Рим. Беги Эней, беги… Ты в этой науке времени впервые, ты юн, ты молод, ты не ведаешь сомнений, и  не влечёшь их за собой. Ты  добежишь до Фракии и Македонии  и похоронишь отца на Сицилии.  А где сын твой, маленький Юлий? Да вот он бежит за тобой.
Игры, игры, вся наша история погребальные игры в честь давно умерших богов и героев. И кто их помнит сейчас? Твои троянские боги получат новый кров на Италийской земле. А когда ты спустишься в царство мёртвых и получишь предсказание своей судьбы, Вергилий  будет твоим проводником.
Нет,  что я говорю.  Вергилий будет проводником Данта, флорентийского беглеца эмигранта. Эней получит  предсказание, найдет местного царя Латина и умрёт. А его потомки заложат Рим…  Рим, там прекрасные вермуты… Горьковатые  и терпкие,  и там италийские женщины с тяжелыми грудями.
Эней  поднимется из ада, Вергилий напишет свою Энеиду,  Нерон сожжёт Рим и будет любоваться пожаром  сверху с новой  башни  Мецената. А я? Я не могу получить отдых, нет…
А это что? Это Египет фараонов. И в тени пирамид неторопливо течёт древняя история.  Знакомые перья на шлемах. Этруски? Они нападают на колесницу фараона Рамзеса второго?
Фараон на колеснице огромного роста и юный. Точно, это Рамзес второй. Он отступает к реке. К Рамзесу бегут на подмогу. А этруски начинают  грабить колесницы. Вот так и уходят победы. Но ведь это Кадеш. Это в стороне от моего времени.
Кажется, я зашел в боковой ход, и здесь время потекло обратно. Кто здесь?  Мыши. Летучие мыши. Ты чуть не загасила мой светильник, мышь. А мне надо дойти до Вавилона. Мне надо дойти до Вавилона и там найти моё время. Там, где студент Юрген тащит свой огромный деревянный фаллос на плечах. Он остановился  у входа в мой храм, где я служил вратарём, хранителем врат.
Он, быть может, снова остановится, и я не скажу ему: «Иди, что ты медлишь!» Пусть он отдохнет в тени моего храма. А потом пусть себе идет дальше. На своё  распятие. Пусть идёт. Мне  не жалко. Я ничего не скажу ему,  и тогда и он  не скажет мне: « Я могу медлить. Но труднее будет медлить тебе, ожидая моего прихода».
Ах, он учёный шутник!  Кости твои давно под развалинами столицы мира, но слова твои всё гонят и гонят меня. Миры разрушаться,  а слова останутся в безмолвии времён.  И он ничего не скажет, и я доживу свой век и умру в благословенном моём Вавилоне.
Я отдохну,  Бог мой, я отдохну, наконец, и ты оставишь меня в злобе своей.
Что ты пристал  ко мне, Бог? «Иди, что ты медлишь»?  Мало ли что говорят люди?   
Я отдохну в моём Вавилоне. Мне не надо твоё небо в алмазах, Бог. Я просто лягу на спину и буду смотреть, и смотреть в это бездонное, в это высокое и торжественное небо. А потом я скажу,  «как хорошо», и умру.
Где же моя Вавилонская башня? А, вот она, здесь она моя  Вавилонская башня. (Лестницы переходы библиотеки)


Картина седьмая. Вспыхивает  свет фонарика.

ЭСЭСОВЕЦ. Стоять! Руки за голову. Аусвайс.

ВТОРОЙ  Шнель!

АГАСФЕР (роняет светильник). Я не могу достать удостоверение. У меня руки подняты

ЭСЭСОВЕЦ. Медленно правой рукой достаньте аусвайс из левого кармана
Так. Юде?

АГАСФЕР. Да.

ВТОРОЙ ЭСЭСОВЕЦ.  Идём.

ЭСЭСОВЕЦ. Ком!

Картина восьмая. Дворец Эхнатона. 1343 год  до н. э.

СЕКРЕТАРЬ. Ночью в отеле «Нефертити» встретились Гитлер и Эхнатон. 
Эхнатон принял Гитлера стоя. Говорили о наглых притязаниях хеттов, о невыплате репараций Миттанией и Палестиной. 

ГИТЛЕР. Только твёрдая власть, которая опирается на армию, способна вернуть могущество великому  Египту. Вспомните, Ваше величество, времена Древних  царств. Разве в эпоху пятого царства не занимал чиновник Ха-ем-Тенет должности начальника всех Приказов царя? Начальника воинов раз, начальника всех отрядов два, начальника двух военных флотов  больших кораблей три. И ещё он был начальником обучения.

ЭХНАТОН. То было тысячу лет тому назад, во времена постройки Великих Пирамид,  мой уважаемы гость. То было в древней Гизе.

ГИТЛЕР. И все чиновники, которые становились начальниками Дома Оружия, подчинялись непосредственно фараону. И были совершенно независимы от гражданского управления страной. Так было во времена войны с ливийцами. Так было во времена «Малахитового похода» на Синайский полуостров и  походов на Сирию.

ЭХНАТОН. Так было. Закончилось это тем, что номархи  шестой династии уже строили свои гробницы не у подножия царских гробниц, а в своих номах. 

СЕКРЕТАРЬ (в сторону).  Гитлер не стал вспоминать, что всё это привело Египет Древнего царства  к распаду на мелкие номы, которым и был Египет до объединения Севера и Юга. Именно в то время губернатор Юга получил  невиданное ранее звание Начальник Юга. Этот Гитлер ныне хочет стать канцлером нашего северного Мемфиса, самой ранней столицы Египта. 

ГИТЛЕР. Вспомните, ваше Величество времена вашего великого деда Тутмосиса, его великие завоевания в Нубии и на Аравийском полуострове. Разве не во времена вашей восемнадцатой династии Египет вышел на широкую арену мировой истории?

ЭХНАТОН. Тогда солдаты Тутмосиса омыли свои ноги в жёлтых водах Евфрата, реки текущей наоборот?

ГИТЛЕР. Вспомните ваше Величество великую битву при Мегиддо. Сирийцы бежали, сломя голову. В  страхе, они бросали своих лошадей и  колесницы из золота и серебра.  Разве не втаскивали  их, обезумевших от страха за одежды на стены жители злосчастного города? Разве не лежали эти азиаты перед лицом фараона, распростертые на песке, как рыбы? Разве  не вымаливали они у повелителя Египта сладкое дыхание жизни? А сколько взяли тогда добычи, лошадей, колесниц, живых убитых пленных, золота, серебра. Победоносная армия его величества  обходила всё кругом, и считали добычу и свою долю в добыче.

СЕКРЕТАРЬ. Каждый солдат получил тогда своего раба,  а то и нескольких.

ЭХНАТОН. Тогда была построена между двумя ливанскими  хребтами крепость «Тутмос, связывающий иноземцев» 

ГИТЛЕР. А что сделал великий фараон после этого?

ЭХНАТОН. Он пошёл в Палестину.

ГИТЛЕР. Глянцен! Ваш дед пришёл в Палестину. Он захватил в плен сто тысяч иудеев и огромную добычу! Всё их бесчисленное имущество, стратегический запас меди, и золото, золото, колесницы с железными креплениями и мелкий скот.

ЭХНАТОН (смотрит на тёмное небо Египта). Там,  вдали горят огни моей новой столицы Ахетатона, горизонта Атона. В небе текут звёзды ночного Нила. Там бывший бог Осирис встречается в подземном царстве с бывшим богом  Ра. Бывшие боги должны уйти в поля Иалу. Властелином всего должен стать один бог. Мы вошли в  коалицию с Митанией и заключили с ними мирный договор о ненападении и экономической взаимопомощи. 

ГИТЛЕР. И что же? Митанийский царь вымогает у вас помощь за эту дружбу.

ЭХНАТОН. На полках министерства дома Дружбы, на полках министерства иностранных дел полно глиняных табличек диппочты с его письмами.
«В стране моего брата золото, всё-равно, что пыль. А ведь пыль вредна для здоровья, брат мой. А в моих  краях влажно, и золотая пыль мне полезна».

ГИТЛЕР. А волна хеттов движется с севера.

ЭХНАТОН. Не из них ли вышли гиксосы, на невиданных ранее зверях-конях? С новым страшным оружием и  тактикой  боя колесницами?

ГИТЛЕР. Эти заносчивые хетты со своей Троей и со своим Илионом.

ЭХНАТОН. Да Египет стал слаб. Дамаск в стране Уби простирает свои руки к Египту. Катна простирает свои руки к Египту. Мы живём в очень сложные времена. 

ГИТЛЕР. А кочевые  племена евреев хабири захватывают в свои руки север Палестины! А разве это не истинные владения Египта? Что пишет вам наместник  Рид Адди? 

СЕКРЕТАРЬ. «Страна оказалась во власти хабири» 

ЭХНАТОН. А в Сирии образовался новый союз.

ГИТЛЕР. Во  главе с Азиру, ваше Величество. Они ведут отчаянную борьбу за отделение Сирии от Египта,  и уже добились статуса Автономной области.

ЭХНАТОН. Письма, письма, письма. Из городов Сирии,  из городов Финикии. Все они в отчаянном положении. Все они молят о военной помощи.

ГИТЛЕР. Библ, Тир, Сидон, владения великого царя гибнут.

СЕКРЕТАРЬ (в сторону). Эхнатон и Гитлер стоят друг против друга оба с короткими  ногами с непомерно вытянутыми  длинными туловищами. Предки Гитлера столетиями жили в деревушках Австрии. Там было принято жениться на близких родственниках. Кроме того, у Гитлера был благоприобретённый сифилис, которым он заразился у гомосексуалистов  в Вене, или у проституток в Мюнхене.
Все в тех деревушках были  Гитлеры. Мать Адольфа Гитлера Клара Пёльцль была родом из Шпиталя, деревни, где почти все были Гитлеры. Алоис Шилькрубер Гитлер был её дедушкой. Алоис отец Адольфа Гитлера был её двоюродным братом. Все Гитлеры испокон веков жили в тех  местах. Все они были законопослушными бюргерами. Юный Гитлер из деревни Гитлеров пел в церковном хоре, мечтал о духовном сане, потом понял, что хочет стать художником. Это было великим скандалом в деревне Гитлеров.
Если сифилис Гитлера имел мюнхненское происхождение, то, по всей вероятности, он приобрёл его вместе с будущим фюрером русского пролетариата вождём всемирных гегемонов Владимиром Уляновым-Лениным на одной проституке.

(За окном дворца Эхнатона марш,  там маршируют колонны. Пирамиды, факелы, сфинксы. Вой ветра пустыни )


Die Stra;e frei Den braunen Bataillonen,
Die Stra;e frei Dem Sturmabteilungsmann!
Es schau’n aufs Hakenkreuz Voll Hoffnung schon Millionen
Der Tag f;r Freiheit Und f;r Brot bricht an.



Картина девятая. Санкт-Петербург. 1914 год. Агасфер идёт по Университетской набережной сквозь стихи и ветер. Вой ветра. Снег. Агасфер у сфинкса. В руке Агасфера масляный светильник из пещеры времени.


АХМАТОВА.
Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,
А я знала — их только три!
Между кленов шепот осенний
Попросил: "Со мною умри!
Я обманут моей унылой,
Переменчивой, злой судьбой".
Я ответила: "Милый, милый!
И я тоже. Умру с тобой..."
Эта песня последней встречи.
Я взглянула на темный дом.
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-желтым огнем.

СЕКРЕТАРЬ. Справка. В начале 20-го века Санкт-Петербург был мистической столицей мира. Георгий Гюржиев держал в Санкт-Петербуге салон по изучению эзотерических искусств. В Петербурге Гюрджиев пользовался колоссальной популярностью. Чаянов и Булгаков шли по течению мистической реки Гюрджева. В Европе его учениками были Гертруда Стайн, создатель мистического потока эзотеричекого сознания Джеймс Джойс, Хемингуэй, Пикассо и многие другие.
Блаватская, Эйзенштейн и Михаил Чехов были поклонники его.
Магия, наркотики и эзотерические знания лежали в основе Серебряного века, двух революций в России, фашистского переворота в Италии и нацисткого прихода власти в Германии.
Однажды великий оккультист сказал своему однокашнику: «Сосо, с таким гороскопом ты никогда не станешь повелителем России. Измени дату своего  рождения». 
Иосиф Сталин послушался своего наставника и стал вождем народов.
Мистик Гюрджиев шёл четвёртым оккультным путем. И  по этому пути пошли советская Россия и нацистская Германия.
Ученик Гюрджиева Алистер Кроули  воспитал всю верхушку гитлеровской Германии. Гюрджиев создал метод изготовления людей-машин.
Их нравстенные критерии полностью изымались и заменялимсь навыками для человека стада. Сами себя они именовали богочеловеки, или сверхчеловеки- юберменшены.
Будущего германского фюрера Гюрджиев бил палкой и называл маляром.

(Вой ветра) 

ГЕОРГИЙ ИВАНОВ.
В сумраке счастья неверного
Смутно горит торжество.
Нет ничего достоверного
В синем сияньи его.
В пропасти холода нежного
Нет ничего неизбежного,
Вечного нет ничего.
Сердце твоё опечалили
Небо, весна и вода,
Лёгкие тучи растаяли,
Лёгкая встала звезда.
Лёгкие лодки отчалили
В синюю даль навсегда.   
АГАСФЕР. Времена года и времена вечности перетекают в небе Санкт-Петербурга. (А г а с ф е р  подходит к Сфинксу). Проснись сфинкс! Вспомни Фивы, вспомни Карнах. Троя уже горит сфинкс! Вспомни, как тебя и брата твоего погрузили на корабль, и корабль тот шёл по морям в Петербург. И ты, Сфинкс,  шёл по морю в Петербург. Пойдём же со мной, брат мой сфинкс. Проснись, сфинкс! 

СФИНКС. Кто ты? Ты раб? Чей ты раб? Ты человек? Зачем ты? Зачем ты тревожишь мой сон?

АГАСФЕР. Я – Агасфер, Сфинкс. Я жил в Вавилоне. Я шёл в Вавилон. Но я не дошёл до Вавилона.  Меня остановили. Меня  не пускают  в Вавилон  Мне надо дойти до Вавилона и там найти моё время. Там, где  студент Юрген тащит свой огромный деревянный фаллос на плечах. Он остановится  у входа в мой храм. Я был у храма того вратарём, хранителем врат. Он остановится, и  я не скажу ему: «Иди, что ты медлишь». Нет, я скажу, нет, я ничего не буду говорить. Пусть он отдохнет в тени моего храма.  А потом пусть себе идет дальше. На своё  распятие. На распятие свое. Пусть идёт. Мне  не жалко. Я ничего не скажу ему. И тогда и он не скажет мне: « Я могу медлить. Но труднее будет медлить тебе, ожидая моего прихода». Пусть рушатся миры, но зачем вечны миры слов?

СФИНКС. Слова крепче, чем глиняные кирпичи и Вавилонская башня, хранитель врат. Нет ничего в мире крепче слов. Миры разрушатся, а слова останутся в безмолвии времён. 

АГАСФЕР. И он ничего не скажет, и я доживу свой век и умру в благословенном моём Вавилоне. Я отдохну, Бог мой, я отдохну, наконец, и Ты оставишь меня в злобе своей.

СФИНКС. Оставь меня, грешник. Вы мне надоели, люди. То вы отца своего убиваете, а потом прикидываетесь, не знаем, кого убили. То сыну бога не даете отдохнуть в тени вашей. Что дни мне ваши, дни людские, что мне колыхание трав ваших на ветру вечности?
 
АГАСФЕР. Мне надо в Вавилон, Сфинкс. Только ты знаешь дорогу туда. Я там отдохну, а потом умру. А ты вернёшься. Нева ждёт тебя здесь. Ты и Нева обручены воспоминаниями.

СФИНКС. Мы были –  сумеречной мглой, мы будем – пламенные духи, миров испепелённый слой живёт в моём проросшем слухе. 

 АГАСФЕР. Я скажу Ему: «В день скорби моей ищу Господа. Рука моя простёрта ночью и не опускается, душа моя отказывается от утешения».  Смерть это так славно, так хорошо, пойми сфинкс. И ещё я скажу Ему: «Что ты пристал  ко мне, Бог? «Иди, что ты медлишь»? Мало ли что говорят люди?  Я отдохну. Мне не надо Твоё небо в алмазах, я просто лягу на спину и буду смотреть, и смотреть в это бездонное, в это высокое, и торжественное небо.  А потом я скажу: «Как хорошо», и умру.

СФИНКС. Ночь всегда  взывает к утру. Зачем же утру взывать к ночи? Что мне твой жалкий разум? Вы живёте в душных и тесных домиках своих времён без Бога, и без ума. Оставь меня. И не безумствуй в ночи. 

АГАСФЕР. Сколько  царств  родилось и сгинуло, сколько тысяч минуло лет…

СФИНКС. Что ты потерял в Вавилоне, Агасфер? Что ты ищешь там? Смерть свою? Смерть – изобретение Бога во сне Вечности. Ты вспомнил, что Бог прибежище твоё? А легко ли Богу без прибежища людей?  Вавилон спит в ночи времён. Не тревожь Вавилон, маленький человек маленького времени.   

АГАСФЕР. Ищут тех, которые помнят. Кто помнит меня?

СФИНКС. Так было и так будет во всех временах. 

АГАСФЕР. Я шёл в Вавилон. Но я не дошёл до Вавилона. Меня остановили. Меня не пускают  в мой Вавилон.

СФИНКС.  Разорван круг времён. И цепью зла стал круг времён на шее мира.
                Катит река надежды воды бесплодных мечтаний,
                Между крутых берегов бесконечных тревог,
                Вьются птицы сомнений над волнами жажды,
                Гибель сулит заблуждений водоворот.

АГАСФЕР. Спиши слова. Я подумаю о них на досуге.  Но знаешь, время снова  зацветёт, мой Сфинкс. Пусть это время злобно улыбается нам. Но, я знаю, в холодной заре эонов распустятся жаркие цветы времени над застывшей старой книгой вечности.   

СФИНКС. Разве мы с тобой отражения теней времени? Разве мы морок идолов неба? Если ты не хочешь погибнуть в Океане Блужданий,  берегись, не приближайся к этой опасной реке!

АГАСФЕР. За жестяным кругом времени нас ждёт Истинное Солнце, мой Сфинкс! Ты знаешь это, древнее свирепое чудовище, порождение самой Вечности.  Вспомни лазурную юность в Карнахе, сфинкс!  (Пауза, вой ветра, огни на куполе Исакия. Пролетают сани. Пение цыган.)

Две гитары за стеной
Жалобно заныли,
С детства памятный напев,
Милый, это ты ли?
Эх, раз, ещё раз,
Ещё много, много раз!
Эх, раз, ещё раз,
Ещё много, много раз!

Поговори хоть ты со мной,
Гитара семиструнная,
Вся душа полна тобой,
А ночь такая лунная.
Эх, раз, ещё раз,
Ещё много, много раз!
Эх, раз, ещё раз,
Ещё много, много раз!

Это ты, я узнаю
Ход твой в ре миноре,
И мелодию твою,
В частом переборе.
Эх, раз, еще раз,
Ещё много, много раз!
Эх, раз, ещё раз,
Ещё много, много раз!

Как тебя мне не узнать?
На тебе лежит печать
Страстного веселья,
Бурного похмелья.
Эх, раз, ещё раз,
Ещё много, много раз!
Эх, раз, ещё раз,
Ещё много, много раз!

Ах, болит, болит, болит
Голова с похмелья,
Уж мы пьём, мы будем пить
Целую неделю!
Эх, раз, ещё раз,
Ещё много, много раз!
Эх, раз, ещё раз,
Ещё много, много раз!

Что за горе? Плюнь да пей!
Ты завей его, завей
Верёвочкой горе!
Топи тоску в море!
Эх, раз, ещё раз,
Ещё много, много раз!
Эх, раз, ещё раз,
Ещё много, много раз!
АГАСФЕР. И я доживу свой век и умру в благословенном моём вечном Вавилоне. Я отдохну, Бог мой, я отдохну, наконец, и ты оставишь меня в злобе своей. Что ты пристал ко мне, Бог? «Иди, что ты медлишь»? Мы живые, ты понимаешь, Бог?
СФИНКС. И что ты замолчал? Иди, привязывай верёвкой единорога к бороне, и лети с ним по своему расписанию. От зари до вечности, далее везде. А мне не нужны крики погонщиков.
АГАСФЕР. Ты, Сфинкс, с судьбой времён, ушедших под волны вечности. Ты дар для северной страны для промысла завета. Так отнеси меня в Вавилон. Ведь ты Сфинкс, ты можешь лететь сквозь времена! Потом вернешься ты  на эти державные берега  Посол души, внимаемый душой, взор к небу устреми: в туманном полуночном мраке открой звезду преображенья, идущий в небо прекрасный сын земли, небес прекрасным сыном, восстань из сна, воскресни ты от тягот дней, воскресни, и молодость верни в полёте над стихией всех времён. (Пауза). Таки да, или, таки нет? 

СФИНКС. И будет время, где падет он у распутья, где две дороги с третьею сошлись.

АГАСФЕР. Зачем  ты читаешь мне Эдипа, Сфинкс? Под небом Петербурга все времена теснятся, туманные ответы в дом моего сознания пусть не пролезают из пучины бездны утопленных мыслей, и сфер сияющих надменным блеском, умом моим неразличимых.

СФИНКС. О том не думай, скиталец Агасфер. Если Бог захочет, он  сам сорвёт с грядущего покров. Веди меня к мосту. Я хочу увидеть свой Карнах, город юности моей. Я посмотрю в глаза моей юности  и вернусь на берега моей Невы.

(Сфинкс и А г а с ф е р  идут  мимо Императорской Академии художеств. Снег падает на них. Фонари. Они подходят к Дворцовому мосту. Мимо них  пролетают  сани, колокольчик, гусары, медвежьи полости, смех женщин, гитара, песня цыган).

Очи черныя, очи страстныя,
Очи жгучія и прекрасныя!
Какъ люблю я васъ, какъ боюсь я васъ!
Знать, увид;лъ васъ я въ недобрый часъ!

Охъ, недаромъ вы глубины темн;й!
Вижу трауръ въ васъ по душ; моей,
Вижу пламя въ васъ я поб;дное:
Сожжено на немъ сердце б;дное.

Но не грустенъ я, не печаленъ я,
Ут;шительна мн; судьба моя:
Все, что лучшаго въ жизни Богъ далъ намъ,
Въ жертву отдалъ я огневымъ глазамъ!

СТАРУШКА (крестится на идущего под снегом сфинска). Свят, свят, свят.

СФИНКС. (Дворцовый мост. Ветер вздымает снег).  Садись на меня, странник. Ну? Что ты медлишь?

АГАСФЕР.  Вперед, мой сфинкс!
                (Летят над временами)


Картина одиннадцатая. Дворец Эхнатона.

СЕКРЕТАРЬ. Фараон Эхнатон родился в Древнем Египте в эпоху Нового царства.  Все фараоны испокон веков жили в тех местах, и среди них браки между близкими родственниками были нормой. Они назывались династическими браками. У фараона Эхнатона кроме коротких ног и длинного туловища было яйцевидное лицо, выпяченный живот, широкие бедра и эпилептические припадки.
Эхнатон пролистал книгу этого новоявленного политика из пёсьегородского нома  поедателей священных рыб оксиринхов. Оксиринхи были фаллосом бога Осириса, и ему следовало поклоняться, а не поедать  их. Эхнатона раздражало такое идолопоклонство, но он всё же понимал этот культ во всей его дикой наивности, и больше осуждал всё-таки песьеголовцев, которые не поклонялись божественной частице бога, но вылавливали её и поедали.
Книга «Майн кампф в Древнем Египте» была занятна. Массам нужны простые понятные идеи. Эхнатон был с этим согласен. Потому он запретил поклонение другим  богам и издал «ДЕКРЕТ О БОГЕ»

ЭХНАТОН. «Божественная канцелярия фараона сообщает:
                Бог один. Имя бога Эхнатон. Место проживания бога
                столица Ахетатон. Кроме того, бог Эхнатон ликует
                в небосклоне в имени своём Шу, которое есть Атон.
                Бог Амон низложен. Культ бога Амона  подлежит уничтожению.                Устанавливается культ бога Атона. Все боги фиванской троицы, а именно:  супруга бога Амона Мут, сын бога Амона Хонсу, и сам бог Мут  объявляются вне закона и подлежат аресту  по законам военного времени.
                Хайль бог Эхнатон!

(Седьмая симфония Шостаковича поднимается над ночными пирамидами.)

СЕКРЕТАРЬ. Год царствования бога Энтатона двенадцатый. Единый бог, он же жрец своего культа Эхнатон. Печать. 

ЭХНАТОН. Под каким номером  ваш  членский билет, господин Гитлер?

ГИТЛЕР. Я имею билет за номером семь, Ваше величество..

ЭХНАТОН. Города Сирии, города Финикии с трудом обороняются от нового союза троянских этрусков и ассирийцев Ниневии и Ашшура. Что мы можем этому противопоставить? Только  национал-демократическую партию Единого бога, и единого Египта. Не так ли, господин Гитлер?

ГИТЛЕР. Именно партия единого бога даст нам железный порядок и  объединит наши ряды. И ещё, я знаю одно — никакая великая держава не может пассивно наблюдать за тем, что происходит, длительное время.

ЭХНАТОН. Вы просите, господин Гитлер, чтобы моя партия утвердила ваше назначение  канцлером Нижнего Египта? Но мне как главе национал- социалистической партии Единого бога Египта, помнится, что у меня членский билет под номером один. Мне надо подумать, господин Гитлер.

СЕКРЕТАРЬ. Гитлер поклонился и вышел, дергая головой. Эхнатон назвал Гитлера господином. Тем самым, он дал понять, что пока не нуждается в его услугах. Гитлер ушел от Эхнатона взбешенный. В своём номере он стал кататься по полу и грызть  ковер. Начальник полиции Маха с трудом его успокоил.

ГИТЛЕР. Мне надо подумать,  господин Гитлер! Мне надо полумать! Фараонишка!
 
(По временам шагают  колонны нацистов. На пылающие времена надвигаются их строевые шаги. Песня врывается в  окна номера.  М а х а   и  Г и т л е р  слушают)

Свободен путь для наших батальонов,
Свободен путь для штурмовых колонн!
Глядят на свастику с надеждой миллионы,
День тьму прорвет, даст хлеб и волю он.

В последний раз сигнал сыграют сбора!
Любой из нас к борьбе готов давно.
Повсюду наши флаги будут реять скоро,
Неволе длиться долго не дано


Картина двенадцатая.  Полёт   с ф и н к с а. На сфинксе  А г а с ф е р.


СФИНКС. Держись крепче, Агасфер! Здесь  полно ям во времени. Как бы тебя не сбросило!

АГАСФЕР. Время потемнело, Сфинкс!  Что там  вспыхнуло в его грозовых тучах?

(Появляются   э с э с ов ц ы   на маленьких крылатых   с ф и н к с а х)

ЭСЭСОВЕЦ. Вот он, вот он беглец! Я вижу его!

ВТОРОЙ ЭСЭСОВЕЦ. Заходите слева и сверху!
(Стреляют из автоматов МР- 38)

СФИНКС. Чума времени настигает нас, Агасфер! Я превращусь в бедную овечку, а ты играй на свирели.
 (Превращается в  о в е ч к у   и  превращает  А г а с ф е р а  в   п а с т у х а).

ЭСЭСОВЕЦ. Эй, вы не видели здесь сфинкса  и  Вечного Жида на нём?  Его зовут Агасфер, он из времени Вавилона.

СФИНКС-ОВЕЧКА. Бе- е-е!

АГАСФЕР (играет на свирели).    Не хватит века изучить все гибели,
                которые грозят постичь влюблённого 

ЭСЭСОВЕЦ ВТОРОЙ. Барашки, овечки. Малохольные придурки.

ЭСЭСОВЕЦ. Это не они. Вон там, смотри!  Видишь?

ЭСЭСОВЕЦ ВТОРОЙ.  Туда!  (Летят.)

Картина двенадцатая. Венеция 1779 год.

СУДЬЯ. Таким образом, Лоренцо да Понте, или Агасфер, обвиняется в публичном внебрачном сожительстве, а также в том, что он держал дом разврата и азартных игр, а также в том, что вышеупомянутый Лоренцо да Понтии, или Агасфер, сам жил в этом непотребном доме.
Именно в этом доме разврата Лоренцо да Понтии встретился с Джакомо Казановой.
Лоренцо да Понтии, или Агасфер, обвиняется в крайнем распутстве, и приговаривается советом дожей Светлейшей Республики Венеция к изгнанию сроком на пятнадцать лет.  Сентября 21, года 1779 .


Картина тринадцатая

Прага, кабачок в Праге. Музыка М о ц а р т а.  К а з ан о в а,  А г а с ф е р.
М о ц а р т  играет «Маленькую ночную серенаду». Смех веселье.

МОЦАРТ А что там у вас дальше, Лоренцо? (Играет.) Лоренцо, я знаю, вы пишете три либретто для трёх опер одновременно. Это так?

КАЗАНОВА. Три либретто? Я весь смеюсь. Мартиранский епископ как-то передал мне письмо к синьору Дженнаро Поло. Это было в приходе святой Анны в Неаполе 16 сентября 1743 года. И вот что меня удивило. Постоянные взрывы смеха вырывались из его груди, и он, видя моё недоумение, пояснил этот смех наследственной болезнью, и пояснил, что его дядюшка скончался от смеха.
МОЦАРТ. Мы здесь, милейший Казанова, сегодня все умрем от смеха, это точно.
КАЗАНОВА. Эта болезнь неизвестная Гиппократу называется li flati
МОЦАРТ. Эти ваши флати поражают мой мозг и мою бедную селезёнку. (Наигрывает.) Так, говорите вы, будет выход каменного гостя, мой Лоренцо?   
АГАСФЕР. Как Вы угадали, Моцарт! Будет, непременно будет выход
МОЦАРТ. Как в «Севильском обольстителе, или Каменном госте» Тирсо де Молины? 
КАЗАНОВА. Или как у Джованни Гааццаниги на либретто Джованни Бертати?
АГАСФЕР. Основа для моего либретто это пьеса «Мщение из гроба» Антонио де Саморы, мессиры.  Неизвестный в маске проникает в покои донны Анны. Этот бесстыдный развратник, конечно,  Дон Жуан, он  убивает Командора, бежит, встречает свадьбу, пытается соблазнить невесту. Тут появляется донна Анна и её жених,  они узнают распутника и устремляются за ним в его замок. Все мстители оказываются перед ним!  Дон Жуан меняется одеждой с Лепорелло,  скрывается, после приключений они встречаются на кладбище и развратник приглашает статую Командора на ужин. И статуя приходит и утаскивает Дон Жуана в ад.
МОЦАРТ. Ах, как весело стало в аду, после того, как туда попал наш Дон Жуан.
КАЗАНОВА. Потому что ваш смех единственная функция, приписываемая этому органу, душе человеческой, по имени либретто в нашем музыкальном организме.
МОЦАРТ. Так сколько либретто пишете вы, Лоренцо?
АГАСФЕР. Не спешите Моцарт. Одно либретто я пишу для Сальери.
МОЦАРТ. Я уже рыдаю от смеха. Сальери самый известный  музыкант Вены, это так, да для меня-то это что? 
КАЗАНОВА А остальные два, кому вы пишете, любезный да Понте?   
АГАСФЕР. Ах, Джованни, одно это, это всего лишь переделка на итальянский лад «Тарара» Бомарше.
МОЦАРТ. Другое либретто вы пишете для Маритна?
АГАСФЕР. Совершенно верно, Моцарт. Это «Древо Дианы»
МОЦАРТ А что же вы пишете для меня?
КАЗАНОВА. И вы хотите написать  три либретто, или больше? за две недели и раскрыть тему (играет) глубоко и полно? (В кабачке веселятся)
МОЦАРТ. Я не хочу, мой Лоренцо да Понте, чтобы вы шли по проторённому пути. Пусть по этим путям идёт наш придворный гений Сальери. И напрасно все сплетничают, что я ему завидую. Мне нужно, что-то новое. Где вы возьмёте новое, мой друг? Ведь гениальность не бывает придворной.
АГАСФЕР. В этом мире нет ничего нового, друзья мои. Всё новое рождается из ветхого и пошлого строя древнего мира. Из старых забытых ветхих слов воскресают новые души. Нужно только потрясти их получше на ветру времени.
МОЦАРТ. Оставьте ваш Еккклезиаст для священников, мой Лоренцо.
КАЗАНОВА. И это  не должна быть игровая комедия положений? 
МОЦАРТ. Ни в коем случае. Нет, нет, и нет, несравненный Казанова.  Мне нужна простая гениальная опера. Мне нужен простой гениальный текст, да Понте. И я его требую, вы слышите, Лоренцо да Понте, которого все именуют Агасфером. Мне нужен гениальный текст. Где он? Я не вижу его, мой да Понте!
АГАСФЕР. Вот такой? (А  г а с ф е р   делает знак. Ближняя   "с т а т у я" оживает,читает.)
СТАТУЯ (идёт к Моцарту). Дай  руку мне. Ты звал меня на пир?
КАЗАНОВА. Браво. Вот вам и новое, Моцарт. Берите, берите.
МОЦАРТ. Браво, мой да Понте!  Это будет такой выход. (Играет )
АГАСФЕР. Это будет финал, финал, а вот вам из начала. (Читает)
А вы!..
Небо! Злодей убежал! Что делать мне?
(к Лепорелло)
Где он? Ты не видел?
Лепорелло
Эх, оставьте, синьора!
Право, о нём вам и вспоминать не стоит.
Донна Эльвира
Меня он бросил, обманул, изменил...
Лепорелло
Эх, откажитесь вы!
Вы у него и были ведь уж не первой, не последней и будете.
(Достаёт список.)
Взгляните: этот вот длинный список,
в нём имена обольщённых им красавиц.
Все столицы, города и даже деревни
объездил он, всюду имел романы.
(Донна Эльвира садится на каменную скамью на бульваре.)
Вот, извольте!
Этот список красавиц
я для вас, так я быть, уж открою,
он записан моею рукою;
вот, глядите,
следите за мной!
Вот, глядите,

МОЦАРТ. Следите за мной! Вот глядите, (играет.)

КАЗАНОВА. Их в Италии шестьсот было сорок,

АГАСФЕР. А в Германии двести и тридцать,
сотня француженок, турчанок девяносто, ну, а испанок —
а испанок, так тысяча три.

КАЗАНОВА. Тысяча три!

МОЦАРТ. Тысяча три, тысяча три!  (Играет.)

АГАСФЕР. Между ними есть крестьянки,
есть мещанки, есть дворянки,
есть графини, баронессы,
есть маркизы и принцессы, —
словом, дамы всех сословий, всех примет и всяких лет.
Итальянок шестьсот было сорок,
немок было две сотни и тридцать,
сотня француженок, турчанок девяносто, ну, а наших испанок,

КАЗАНОВА.  А испанок так тысяча три!

МОЦАРТ. Тысяча три!
Тысяча три!

АГАСФЕР. Между ними есть крестьянки,

КАЗАНОВА. Есть мещанки, есть дворянки,
есть графини, баронессы,
есть маркизы и принцессы, —

МОЦАРТ. Словом, дамы всех сословий, всех примет и всяких лет,

Картина четырнадцатая.  А г а с ф е р  один.

АГАСФЕР  (один.  Вспоминает.)  И это было, было… Вена, Моцарт, времена блестящей  Флоренции. Какой был год? 1308-й? Или, нет. Тамплиеров ещё тогда не сожгли. Магистр ордена Храма  ещё не проклял французских королей, Папу Климента и Нагаре. Значит, Данте уже бежал из Флоренции?

Картина пятнадцатая.

(А г а ф е р  и  Д а н т е   бегут из города. Трактир. Нападение. Убивают напавшего. Спасаются.  За столиком  пьют вино).

ДАНТЕ. Я пишу комедию, Агасфер ты понимаешь? Двадцать лет я скитаюсь, двадцать лет. Во Флоренции победили чёрные гвельфы, сторонники папы. Я получил звание приора, но имущество моё было конфисковано, и я сам был изгнан из моей любимой Флоренции. Я жил в Вероне, я странствовал по всем городам Италии, Франции.

АГАСФЕР. Но ведь я слышал, ты был прощён и мог возвратиться на Родину? Во Флоренцию?

ДАНТЕ. Мне предложили надеть смирительную рубашку, мне! Посыпать голову пеплом  и произнести на главной площади Флоренции покаянную речь!  Я,  Данте,  –  на площади, в смирительной рубашке? Нет. Я им написал, моим флорентийцам суровое и гневное письмо. Они хотели посмеяться над художником? Они забыли, что художники – друзья Бога. Пусть они, эти обыватели времён, умрут и сгинут  в своих тесных временах. Нет, они все они не уйдут от меня. Все они навечно оказались в моей Комедии, в моём ,Аду!  И все они обречены на вечные муки, и вечные странствия в моих словах. Кто будет помнить этих жалких политиканов, этих  гвельфов и гибеллинов?  Будут помнить мою комедию!  А они будут вечно проходить все девять кругов моего ада. 


АГАСФЕР О, да. Мне это доступно Данте Алигьери. Слово может послать человека в очень дальние странствия. Но кого ныне можно удивить комедией, мой Данте? Со времён Еврипида и Плавта мир сам стал комедией и не нуждается уже в комедиографах.

ДАНТЕ. В ней, в моей комедии я, изгнанник, я покажу потомкам и нечестивых Валуа и пороки человеков. Я покажу ад и рай человечества. Вергилий будет проводником моим по этому аду: 
                ...как горестен устам
                Чужой  ломоть, как трудно на чужбине
                Сходить  и восходить по ступеням.

Нет, о рае потом, вот начало ада. Слушай же, мой несравненный Агасфер. 
                Земную жизнь, пройдя до половины,
                Я очутился в сумрачном лесу,
                Утратив правый путь во тьме долины.

                Каков он был, о, как произнесу,
                Тот дикий лес, дремучий и грозящий,
                Чей давний ужас в памяти несу!

                Так горек он, что смерть едва ль не слаще.
                Но, благо в нём обретши навсегда,
                Скажу про всё, что видел в этой чаще.

                Не помню сам, как я вошёл туда,
                Настолько сон меня опутал ложью,
                Когда я сбился с верного следа.

                Но к холмному приблизившись подножью,
                Которым замыкался этот дол,
                Мне сжавший сердце ужасом и дрожью,

АГАСФЕР Ты пишешь на итальянском языке? Но Великие Вергилий и Флакк Гораций, разве их язык не вечен? Комедия? Ты так назвал своё великое творение, мой Дант?  Разве запомнят твой гений с таким простым названием? Назови творение свое «Божественная Комедия».
(За окном лютня)


Картина пятнадцатая. Аг а с ф е р  один..

АГАСФЕР  Exegi monumentum aere perennius
                Regalique situ pyramidum altius,
Воздвиг я памятник вечнее меди прочной
И зданий царственных превыше пирамид;
Его ни едкий дождь, ни Аквилон полночный,
Ни ряд бесчисленных годов не истребит.
Нет, я не весь умру, и жизни лучшей долей
Избегну похорон, и славный мой венец
Все будет зеленеть, доколе в Капитолий
С безмолвной девою верховный входит жрец.
Когда я встречался с Горацием? На новой вилле Мецената? И это было, было. А с этим евреем из Генуи? С Колоном? С Колумбом! Конечно, это была Испания, и Америка ждала, когда её откроют 

Картина шестнадцтая. Испания 1480 год декабрь.

АГАСФЕР Скоро всех евреев вырежут, или сожгут на кострах.

ОВАДИЯ из БЕРТОНОРО. И всё это будет сделано во имя веры, и заповеди христовой не убий. 

АГАСФЕР. Несчастья, которые обрушились на еврейский народ, это залог грядущего избавления

ОВАДИЯ из БЕРТИНОРО. Испанию хотят сделать католической державой.

КОЛУМБ. Реконкиста закончена. Что вы хотите от католиков?

ОВАДИЯ из БЕРТИНОРО. Готовится указ о выселении, об изгнании всех евреев из обоих королевств Кастилии и Арагона. Всем евреям в трёхмесячный срок  будет указано, либо креститься, либо покинуть страну.

АГАСФЕР. Тысячу пятьсот лет в Испании жили евреи.

ОВАДИЯ из БЕРТИНОРО. И в три месяца нам будет предписано либо креститься, либо покинуть эту  страну.

АГАСФЕР. Золото, серебро, иная чеканнаю монета запрещены к вывозу.

КОЛУМБ.  В Испании полмиллиона евреев.

ОВАДИЯ из БЕРТИНОРО. И куда идти всем нам? В Италию? В Османскую империю? В Португалию?

АГАСФЕР. Нас везде, или везде ждут преследования. Как во Франции и Британии.

ОВАДИЯ из БЕРТИНОРО. Из Вены нас уже выселили. Шестьдесят лет тому назад.

АГАСФЕР. У меня есть древние карты. На них показана новая земля. За океаном.

КОЛУМБ. Откуда эти карты? Земля за океаном? Это карты Тосканелли? Португальские? Из Лиссабона? Эти лузитане скоро захватят весь мир.

ОВАДИЯ из БЕРТИНОРО. Я слышал о давнем плавании Эрика Рыжего в неведомые земли на Западе.

АГАСФЕР. И я слышал о тамплиерах, и их тайном пути в Новый Свет

КОЛУМБ. Этого сейчас не помнит никто.

ОВАДИЯ из БЕРТИНОРО. Может, эти карты из Вавилонской библиотеки? Скажи мне Агасфер, ведь ты был там. А туда они могли попасть из древней страны, когда люди могли передвигать свои летающие города мыслью. Ты молчишь, Агасфер?

КОЛУМБ. Смотрите! Смотри же. На этих картах есть и Южный материк.
А если это обман, и эти портуланы неверные?

ОВАДИЯ из БЕРТТИНОРО.  Кто будет финансировать плавание? Кто снарядит экспедицию?

АГАСФЕР. Нам нужен новый  мир Кристобаль Колон. Тебя нам рекомендовала еврейская община Генуи.

ОВАДИЯ из БЕРТИНОРО. Мы гонимы, ты понимаешь, еврей из Генуи Кристобаль Колон? 

АГАСФЕР. Вся Испания против нас. До этого нас изгнали из Франция,  Британии и других стран. 

ОВАДИЯ из БЕРТИНОРО.  Против нас весь мир. Весь мир  против нас.

АГАСФЕР. Запомни эту карту Колон. Я не могу оставить тебе её.

КОЛУМБ. Кто будет финансировать экспедицию? Король и королева.  Фердинанд Арагонский и королева Изабелла Кастильская. Им нужен новый торговый путь в Индию?  А моряки боятся пересечь Океан Тьмы. Но за  страшным, за неизвестным Oceano tenebroso, за океаном Тьмы – пряности. А пряности это золото.

ОВАДИЯ из БЕРТИНОРО. Этим гоям нужно золото для войны с Гранадой.

АГАСФЕР. За океаном, конечно же, есть это золото.

КОЛУМБ. Так мы пообещаем им это золото! Король Португалии Жуан Второй мне отказал. Но Португалия закрыла Испании путь на Восток. Тогда в обмен на экспедицию за океан мы отдадим Испании всё золото Индии.

АГАСФЕР. Значит,  у тебя, Колумб, есть уверенность, что в обмен на блеск золота королевские дворы Кастилии и Арагона  помогут нам снарядить экспедицию за море Тьмы и найти нашу новую землю? 

ОВАДИЯ из БЕРТИНОРО.  Пусть эти жалкие короли берут всё золото за наш новый мир.

АГАСФЕР. Что же. Все помышляют о награде. Таков этот мир. Пусть властители бегут за золотом. Мы устремимся за знанием и за новыми землями. 

ОВАДИЯ из БЕРТИНОРО. Если изданы указы, которые уничтожили веру и честь народа, где мы жили полторы тысячи лет, мы будем вкладывать деньги не в золото, а в умы. За новые земли!

КОЛУМБ. У нас будут свои Бартоломео Диаши! Пусть наши корабли за пустошью времён скажут всему миру: «Ходить по морям необходимо, жизнь не так уж необходима.»

ОВАДИЯ из БЕРТИНОРА. Слушай, Израиль: Господь – Бог наш, Господь один!

АГАСФЕР. Шма Исроэйл Адойной Элой-эйну Адойной эход.

КОЛУМБ. Придёт тот день!  (Пьют вино. Колокол. Аве Мария.)

Картина семнадцатая Колокол «Аве Мария».   А г а с ф е р   один. Пьёт вино)

АГАСФЕР. Как нищий я брожу по временам. Dante Alighieri. Commedia, Divina Commedia. Франсуа Вийон, Христофор  Колумб, Маймонид,  Фома Аквинат… Мой ум переполнен глупостью и гениальностью времён, и эти времена  перемешались в удивительную пьесу о людях.  Любите мелочи этой пьесы. Жизнь – в маленьких мелочах, в улыбках, в звонах и сияниях наших чувств. За вас, друзья мои, поэты!  (Пьёт)  Ты, мой Дант, родился во Флоренции, умер в Равенне, и прожил 56 лет.   

О Вечный Свет, который лишь собой
Излит и постижим и, постигая,
Постигнутый, лелеет образ свой!


Круговорот, который, возникая,
В тебе сиял, как отраженный свет, —
Когда его я обозрел вдоль края,
      Внутри, окрашенные в тот же цвет,
      Явил мне как бы наши очертанья;
      И взор мой жадно был к нему воздет.


Как геометр, напрягший все старанья,
Чтобы измерить круг, схватить умом
Искомого не может основанья,


Таков был я при новом диве том:
Хотел постичь, как сочетаны были
Лицо и круг в слиянии своем;


Но собственных мне было мало крылий;
И тут в мой разум грянул блеск с высот,
Неся свершенье всех его усилий.


Здесь изнемог высокий духа взлет;
Но страсть и волю мне уже стремила,
Как если колесу дан ровный ход,
         Любовь, что движет солнце и светила.

А через сто лет другая комедия.  Франсуа Вийона приговорили к повешению.  Людовик одиннадцатый, или Карл Орлеанский?  к которому я бросился тогда, вызволили из тюрьмы поэта. А, вот оно четверостишие,  его написал Вийон, приговорённый к повешению:

Я— Франсуа, чему не рад,
Увы, ждет смерть злодея,
И сколько весит этот зад,
Узнает скоро шея.
Где и когда, и  на какой дороге прирезали тебя, мой неугомонный поэт Франсуа Вийон?

От жажды умираю над ручьем.
Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя.
Куда бы ни пошел, везде мой дом,
Чужбина мне - страна моя родная.
Я знаю все, я ничего не знаю.
Мне из людей всего понятней тот,
Кто лебедицу вороном зовет.
Я сомневаюсь в явном, верю чуду.
Нагой, как червь, пышней я всех господ.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
И снова я вижу тебя, любовь моя,  моя  Флоренция! Там жил и другой мой друг, мой  Филиппо Брунелески, весельчак, и гений.  А потом, Леонардо? Как они все недолюбливали друг друга. Рафаэль Санти называл гениального Микеланджело хромым палачом,  тот обвинял Рафаэля в плагиате, а великий Леонародо да Винчи занимался недостойными своего гения пустяками при игрушечных дворах.
Нет, раньше, чума и Боккаччо, и пустынные улицы Флоренции, и страшные чумные врачи, они тащат трупы своими крючьями, и слышен был плач из каждого дома.
Да, да, это было ещё до того, как Филиппо Брунеллески построил  купол и сотворил  прекрасный розыгрыш со своим другом. А тогда был страшный 1448 год, год чумы. 
Мой друг Боккаччо бежал в своё поместье за городом, там он напишет свой «Декамерон» и повеселится во время этой чумы, а Джотто? Джотто к тому времени уже умрёт.
За одиннадцать лет до чумы, крошечный Джотто с огромной головой, художник-гений, дивных новых фресок и самой  величайшей фрески «Поцелуй Иуды». Где она, та фреска?
В Падуе, конечно. Иуда еще не поцеловал Христа, он только глядит в лицо Спасителя,  и время замерло. Между добром и злом застыло моё время. Так оно и висит все эти годы. Уже тысячи лет висит это время над моей жизнью.   
А пастушок Джотто гений и художник спит в соборе Санта Кроче в моей милой Флоренции. И легкомысленное время, ушедшее в смех, песни и гениальные фрески, это время проплывает мимо него. Маленький Джотто встал над суетным  временем, и время покорно легло  у его ног. Только художник может остановить время и превратить его в вечность. 
Однако, мне кажется пора. Мне надо в мой Вавилон. Это жизнь. Это бестолковая глупая жизнь. Откуда она взялась, эта жизнь? Каким ветром надуло её во вселенную? Куда зовет она меня? Куда манят меня огни её?  В печальные улицы смерти зовут меня  огни её.
В тёмных холодных  улицах смерти маленькая девочка Жизнь всё зажигает и зажигает огоньки, чтобы согреться и выжить, а утром снег покрывает её жалкое тельце.
Зачем, зачем? Зачем нам утешение неба без сострадания его?
И если этот разум, рождённый Твоей мыслью, притягивает все сознания в сферу тяготения Твоего, зачем мне эти  вспышки просветления под кровавым дождём времен? 
Не лучше ли порхать человеку бабочкой над тихими затонами вечности, в стрекозином рае, а потом покорно умереть и упасть на светлое песчаное дно, и спать там, и ждать нового превращения из куколки в прекрасное создание? Так нет, звучит хриплая медь Создателя, вставай, иди, мать твою, за мной, на подвиги.
И факел за его бешеным скакуном стелет красный свет. Я устал, Создатель. Ты себе не даёшь покоя, и мне не даёшь жить.
Знаешь, что я тебе скажу, Создатель. Хватит тебе смотреть на меня сквозь, туман.
Нет, я не скажу тебе «Создатель, иди на хер». В твоей Божественной мгле помыслы мои несмелы.
И я как-то стесняюсь сказать такие дерзкие слова. Вот, ты пойми, Создатель. Картина, написанная с любовью, это одно. Так? А картина, написанная без любви, совершенно другое дело. Вот, не любишь ты людей, Создатель. Возгордился ты. Говоришь, мы свободны, свободны? Ага. Ты кому рассказываешь о свободных мыслях в моей несвободной от тебя голове? Ладно. Плесень мыслей моих, или там твоих, смоем  испанским вином. С тобой всё равно не договоришься. Ты упрямее меня.
Что в голову себе Ты вобьёшь, хрен из тебя выбьешь. (Наливает) Куда душа моя напрасно понеслась? И взоры дев, и  все улыбки, погаснет всё в урочный час. Хотел я пожелать себе легкой жизни, а надо было пожелать мне лёгкой смерти. Твоё здоровье, Господи. (Уходит в портал. Колокол. Хор «Аве Мария».)


Картина восемнадцатая. Гитлер, эсэсовцы. 

ГИТЛЕР. Где он?

ЭСЭСОВЕЦ. Мы его ищем, мой фюрер. Мы прошли Египет, мы пересекли всю  Финикию и Угарит, где гора Цапану, или, она же гора  Сион.  Мы побывали на реках ханаанских. 

ГИТЛЕР Вы упустили  это вечного жида ещё в Египте? Мало того, он и его евреи обманули египтян! Они  взяли у них серебро и бежали через Красное  море!

ЭСЭСОВЕЦ. Этот вечный жид рассчитал приливы и отливы Красного моря и прошёл посуху. А наша погоня утонула.

ГИТЛЕР. Мне на это плевать! На эти колесницы фараона и этих древних утопленников.  Но мне нужна тайна его переходов во времени. Это он, он помешал мне стать канцлером в Древнем Египте во времена Эхнатона! Я это точно знаю точно!  Вся эта свора выходцев из Ура стоит того, чтобы её сжечь в печах вавилонских. Этот Вечный Жид вечно стоит поперёк моего пути. А мне нужно выстроить вечный Рейх! Мой. Вечный. Рейх. Во всех временах.

(За окном песня)       

Ах, мой милый Августин,
Августин, Августин,
Ах, мой милый Августин,
Все прошло, все!
Денег нет, счастья нет,
Все прошло, Августин!
Ах, мой милый Августин,
Все прошло, все!
Платья нет, шляпы нет,
В грязь упал Августин.
Ах, мой милый Августин,
Все прошло, все!
Город прекрасный мой сгинул, как Августин.
Будем слезы лить с тобой,
Все прошло, все!
Где же вы, праздники,
Дни нашей радости?
Всех, не зная жалости,
Косит чума.
Августин, Августин,
В гроб ложись, смерти жди!
Ах, мой милый Августин,
Все прошло, все!
Ах, мой милый Августин, Августин, Августин,
Ах, мой милый Августин,
Все прошло, все!

ГИТЛЕР. Ищите его! Он здесь. Он в Вавилоне!
               
                Действие второе 

Картина первая. Вавилон.

СЕКРЕТАРЬ. Огни дворцов дрожат на реках вавилонских. Спит город, истукан великий. Из глиняного гроба ночи в Евфрат падают звезды. Одноглазое лунное небо скалится вавилонскими созвездиями. Небо звенит. Звёзды бьют в бубен. Хохочет небо и хохочет ночь. Синие ленты нагой ночи запутались в песнях времени, все времена ухватились за вёсла и спешат к живым. Пир в Вавилоне. В пивнушках льётся пиво, у подножия зиккурата Новогоднего храма, новогоднее веселье в вавилонском ресторане Седьмое небо на вершине Вавилонской башни Этеменанки.   

ГОЛОС. Кто не пьян, тот враг мне!

СЕКРЕТАРЬ. В Вавилоне карнавал. Почти все пирующие в масках. Маски козлов с рогами, маски львов, шакалов, демонов галла и безобразных  демонов утукку, кто-то в масках самой богини Иштар, и богов Сина, Энлиля, Ану, Мартука и Таммуза, или привратника подземного царства Нети. Мёртвые и живые ухватились в Новый год за весла своих душ и спешат на Новогодний пир. Сегодня здесь весь Вавилон. Плывут подносы с процеженным густым пивом, финиковым и виноградным импортным мемфисским новогодним вином «Та кемет»,  ячменными и пшеничными  лепешками,  дичью, мёдом, гранатами, инжиром, мясом. Суетятся трактирщики. Ныне они заработают, как за весь год. Непрерывно подходят женщины, и тут же их уводят.

МАСКА КОЗЕЛ. Я Мендес, я неутомимый трахатель всех времён и народов! Ко мне, ко мне, вавилонские блудницы! 

БЛУДНИЦА. Козлик, соверши новогодний обряд в честь бога Новогоднего храма!

МАСКА КОЗЛА Мецюци о зиюн?

БЛУДНИЦА. Куда сам захочешь, мой козлик, насколько твоего члена хватит!

МАСКА КОЗЛА. Ме-е-е. (Уходят. Им  аплодируют)

СЕКРЕТАРЬ. Ресторан «Седьмое небо» на самой вершине Этеменанки – Вавилонской башни. Это открытый ресторан. Отсюда видны все кварталы Вавилона, вплоть до городских стен. Здесь гораздо прохладнее, чем внизу на раскалённых улицах. Официанты, посетители со всего мира, греческие гетеры, египетские хумту, мастерицы танца живота, индийские баядерки, и конечно, бесконечные посетители.

АГАСФЕР. Мир скучен, друг мой. С того времени, когда богиня Мама сотворила человека, ничего не изменилось.

ШАМАШ. Вот уже три  тысячи  лет.
АГАСФЕР. И каждую тысячу лет, мой друг Шамаш,  приходит свой спаситель.

ШАМАШ. И все они видят три сна.

АГАСФЕР. Три! Три сна. Официант! Три пива!

ШАМАШ. Потом являются ангелы-вестники  и трубят в свои золотые  трубы. 

АГАСФЕР. И вопят, что скоро будет потоп.

ШАМАШ.  Как это было во времена праведного  Ут Напишти?  Вот, сколько лет твоей фабрике?

АГАСФЕР. Тысяча лет уже. Или больше.

ШАМАШ. Ну вот. А что изменилось? Что? Твои химики работают с теми же содами  и силикатами кварцевого песка. Я знаю, я у тебя всё и делаю, всю технологию. Окрашиваю и получаю глазурь. Стеклянную цветную смесь, да? И всё так же разбивают кусочки ляпис лазури, так же прессуют её, и так же получают поддельные драгоценные камни. Тысячу лет

АГАСФЕР. Не так громко.

ШАМАШ И делают  из них фальшивые голубые и зелёные бусы. Тысячу лет!

АГАСФЕР. Весь наш мир всего лишь  дешёвая подделка, мой друг.

(Проявляется А н г е л.  А н г е л   высматривает  кого-то среди столиков. Не находит. Поднимается на эстраду. Достаёт из маленькой холщовой сумки громадную серебряную трубу и трубит в неё. Все затыкают уши.  А н г е л  достает из той же сумки свиток. Разворачивает. Читает).

АНГЕЛ. Предписание. Гражданину авилуму города Вавилона Соломону Ксисутрусу  Агасферу. Сообщение. Срочное. Незамедлительное. Оно же Благая весть.

АГАСФЕР. А куда мне идти? Сегодня Новый год, между прочим,  Я весь год тружусь. Как проклятый. Без выходных, между прочим. Как и все граждане Вавилона. А тут и в праздник не отдохнуть! (А н г е л у) Тебя кто послал? Вот тебе шекели. Бери, бери! Купи себе вина, пива, новогоднего поросёнка, и напейся, мой друг, до поросячьего визга. Как и полагается в Новый год. Иди в свой цех, сдай туда свой костюм и выпей. Как и полагается, порядочному  ангелу.

(А н г е л  взмахивает огненными крыльями, и снова трубит в трубу. В небе сверкают молнии. Раздается страшный гром.  А н г е л  разворачивает второй свиток).

АНГЕЛ. Кому. Соломону Ксисутрусу Агасферу. От кого. От Бога. «Уважаемый  Соломон Ксисутрус Агасфер. Сообщаю тебе, что все люди будут уничтожены потопом в тринадцатый день месяца нисану, месяца первой весенний Новогодней луны, в день после свадьбы бога Мардука и земной женщины Сарпантинум.  Повелеваю тебе срочно записать историю мира и закопать её во влагонепроницаемом сосуде, запечатанном воском в городе богов Сиппаре. Затем тебе следует построить корабль для спасения души своей и поместиться туда вместе со своей женой, дочерью, кормчими, родственниками и ремесленниками, а также взять с собой кунжутное вино, масло, виноградное вино, и пиво для питья, кроме того домашних птиц по паре, и домашних животных по паре, после чего отбыть.»
                С уважением,  Бог.   

(А н г е л   сворачивает свиток и улетает в звёздное небо.)


Картина вторая. Агасфер.

АГАСФЕР (за столиком). Разве ты марево морока, Вселенная моя? Разве ты марево теней? Теней, отражённых в зеркальных водах меж трепетом и чудом? Очнись, любовь моя! Где ты, чарующий, волшебный Сад Вселенных? Зачем, зачем выглядывают из омута бед эти нелюдские, эти страшные лица? В искрах  костров божественного пламени земли, древнюю богиню, что в веках неутомима, мучают они вечностями. Зачем? Ты кто, Мецюци о зиюн? Прочь, блудница! 

Картина третья. Троя.
 
ГЕКУБА. Ты плачешь, сын мой? Ты разве понимаешь, что ждёт тебя?

СЫН. Мы Трою пламени подарим?

ГЕКУБА. Спроси у моря, в чём заветы мира?
 
НЕОПТЕЛЕМ. История, лишь пыль под сапогом времён. Держитесь крепче за алтарь, быть может, Зевс придёт на помощь вам! Смотри,  Приам  вот спускается к тебе твой Спаситель!  Жалкий Приам, я подтащу тебя к себя за волосы твои.  (Убивает  П р и а м а.   Г е г у б е.)  Тебе и сыну твоему лишь в пламени костра укрыться можно
 
ГЕКУБА. Мы живем в звёздной тоске, и зачем? Ты, марево огней в зеркальных водах отражённых, уносишь тучи,  властвуешь громами, но над судьбой людей не властен, ты, пучина. Беги, Эней!

Картина четвертая.  А г а с ф е р,  С м е р т ь. Горящая Троя. С м е р т ь  идёт по Трое

АГАСФЕР.  Что ты делаешь, Смерть? Ремесло твое почётно, укладывать навечно спать людей на бранном поле их жизни. В дни будничные и в праздники нет тебе отдыха от трудов твоих.  Возьми и  меня, Смерть, Мара, уведи меня в поля свои,  Смерть,  укачай меня в колыбели сладкого небытия своего.

СМЕРТЬ. Из кирпичей смерти я строю дом жизни, наказанный вечностью.  Среди живых и мёртвых ты не найдёшь своей судьбы. Так жди. Неси свой сон сквозь времена, там, где повиснут тучи волчьей шкурой, у двух дорог, где бесы времена проигрывают в карты, попробуй знак времён  от порчи уберечь.   

АГАСФЕР. Ах ты, подлая шлюха, шакалья падаль! Ты подшутить решила надо мной? Эй, трактирщик, гони её от нас, а не уйдёт, так вышвырни её, чтобы она костей не собрала своих до Страшного суда! Вина, ещё вина!

Картина пятая. Берлин  февраль 1939 год. 

СУЛАМИФЬ. Вставай, Шеломчик! Вставай. Утро уже. «Ковчег» скоро отходит.
(Гудок). У нас мало времени. «Ковчег» отходит вечером, а сейчас уже полдень. Ты просил разбудить.

(Звонок в дверь).

АГАСФЕР. Где мои танцовщицы? Где я? 

СУЛАМИФЬ Шма, Исроэль!  Я всегда говорил тебе, Шеломчик, коньяк надо запивать горячим шоколалом.

(Подает рюмку коньяка с подноса.  А г а с ф е р   выпивает).

АГАСФЕР. Фу, какая мерзость. (Пауза.) И почему так мало? (С у л а м и ф ь наливает коньяк, подает.) Мне надо быть у царя. Засвидетельствовать царю Вавилона своё почтение. Новый год… тысяча семьсот лет от сотворения мира.

СУЛАМИФЬ. Разве так? Пять тысяч семьсот лет  от сотворения мира прошло. Конечно, этого пустяка ты  сегодня ночью как-то не заметил.   

АГАСФЕР  А где остальные четыре тысячи лет, где? Непорядок.  Проверить и доложить моему управляющему.  Ванну. Одеться. И носилки. И пусть заменят раба, того, который сзади. Он слишком высокий и перекашивает все мои носилки.

(Звонок в дверь. Входит штурмбармфюрер СС фон  Б е р т го ф т . С ним двое СС).

БЕРГХОФТ. Доброе утро герр  Агасфер-Ксисутрус.

АГАСФЕР. Сгинь. Эй, слуги! Выбросьте эту образину, это чучело из моего дома! Карнавал закончился. Новый год наступил в Вавилоне.

БЕРГХОФТ. С Новым годом, господин Ксисутрус. И вас, и вашу супругу имею честь поздравить.

АГАСФЕР. Жена, дай ещё мне этой гадости…

СУЛАМИФЬ. Вот твой коньяк.

АГАСФЕР. И прикажи пусть закупят в мой погреб двенадцать дюжин кувшинов этого коньяка.

БЕРГФОХТ. Надеюсь, господин Ксисутрус, вас не затрудни поставить свою передаточную подпись? Вот на этом документе.

АГАСФЕР. Он ещё здесь? Сгинь!

БЕРГ ХОФТ. Минуточку. (Раскрывает папку. Читает)
На право владения имперским управление по делам имущества вашими дворцами в Берлине, в Мюнхене, в Ляйпциге, Ганновере, и прочим, прочим, прочим,  всем недвижимым имуществом, список прилагается. А также произведения искусства, список номер дробь 012 одобренные для просмотра, либо хранения, с целью защиты упаднических мастеров Эдуарда Мане, Клода Моне, Сезанна, Ван-Гога, а также Пикассо, Густава Климта «Золотая Адель», Сислей,  Марк Шагал, далее  Кандинский,  Малевич, список. одобрен Министром пропаганды, листы 26, 27, 28,тире 47. Кроме того, заводы химические концерна «Ксисутрус и К»  в количестве семь передаются за вознаграждение в сумме одна марка  за один завод, всего семь марок в собственность Рейха с приложением договоренности и передачи доверенности.  Вы имеете право  на вывоз одной супруги, прислуги и носильного имущества в размере одного чемодана на одного человека. Рихтиг? Я ничего не пропустил, герр Ксисутрус?

АГАСФЕР. Слуги, выбросьте этого шута вон. Держитесь поскромней, господин демон, или каквастам.  Я устал.   новый год 5777 сегодня

(В соседних комнатах шум  борьбы. Тишина. Входят два рядовых  э с эс о в ц а. Встают, расставив ноги у дверей спальной комнаты. Пауза. Входят ещё двое
Эсэсовцев.  Б е р  г ф о х т  кивает им. Эсэсовцы подходят к жене  А г а с ф е р а  срывают с неё одежды, ставят на кресло, набрасывают петлю на шею. Перебрасывают веревку  через огромную бронзовую хрустальную люстру.
А г а с ф е р   с   ужасом смотрит  на   С у л а ми ф ь   и эсэсовцев.)

АГАСФЕР. Ей же так неудобно стоять…

БЕРГФОХТ. Согласен. (Кивает помощникам. Те натягивают веревку.
С у  л а м и ф ь  хватается руками за петлю.  Б е р г ф о х т   протягивает папку с вечным пером А г а с ф е р у.  Тот отрицательно качает головой.  Б е р г ф о х т  кивает эсэсовцам, стоящим у двери. Те раскрывают. Вводят  Э с т е р.  Срывают с неё одежды, ставят на кресло, также набрасываю на неё петлю). 

СУЛАМИФЬ. Шеломчик, у тебя есть другая женщина?

(Б е р г х о ф т   снова протягивает раскрытую папку  А г а с ф е р у.  Тот, не глядя, подписывает бумаги).

БЕРГФОХТ. Данке шён, герр Ксисутрус. «Ковчег» ожидает вас у причала номер семь дробь два. Не опоздайте. Хайль Гитлер! (Эсэсовцы уходят, Гудок длинный)

Картина  шестая «Ковчег» Кричат чайки. Стонут волны. Пена. Вечернее  солнце  Нос корабля. Литеры бронзовые с прозеленью «Ковчег»  На баке играют и поют.


Парню сомненье уснуть не даёт,
Уснуть не даёт всю ночь напролёт,
Хочет он девушке сердце отдать,
Как ему выбрать, не прогадать.
Хочет он девушке сердце отдать,
Как ему выбрать, не прогадать.
Тум бала, тум бала, тум балалайка,
Тум бала, тум бала, тум балала.
Тум балалайка, шпиль балалайка,
Тум балалайка, тум балала.
Тум балалайка, шпиль балалайка,
Тум балалайка, тум балала.

Картина седьмая. Шум волн. Море. Луна. Ночь.  А г а с ф е р  видит сон.

Сон  А г а с ф е р а. Среди зелёных и голубых рек  вращаются  бронзовые зубчатые колеса философской  машины Перводвигателя Бога,  текут часовые циферблаты вечностий в стеклянных хроноколбах,  перетекают в потоках небес и  сияниях  огненных лав  смертоносные времена и обрушиваются водопадами под откос Хаоса.
Но в лапах сфинксов покоятся ещё государтсва. На тотемных столбах законов великий ворон Йель развешивает названия слов для просушки,  и люди, которых вывел он из раковин- моллюсков,  живут среди мимолётных детских лет истории.
Демоны Лахама ещё не утроили Всемирный потоп,  и Иштар похишает таблицы Ме у Энки.  А у Нин Ти,  богини Ребра рождаются первые растения,  и Энки и Нинмах делают первых людей.
Мечутся среди Первозданных вод огни, эти фантастические огни  отражаются в Евфрате вместе с величественной Вавилонской башней.
В юной Греции ночная Богиня Геката с горящим факелом в руке бродит среди могил с призраками и черными псами, и змеи шевелятся в волосах её. «Нужны знания, чтобы повелевать, как много было утеряно знаний в ночи времен».
И вот на древнем Ниле принц восемнадцатой династии Нефрекептах  создаёт крошечных человечков, и те поднимают со дна Нила сундук с книгой Тота. Бессмертный змей свернулся кольцами вокруг сундука того и оберегает тайну его.  Огромные скорпионы защищают сокровище Тота. Но принц рассекает Змея и посыпает  разрубленные части песком, и Великий Змей умирает.
Сорок два свитка –  вот она драгоценная книга Тота внутри сундука в семи ларцах,  и в последнем,  серебряной шкатулке из истинного серебра –  Книга.

Принц  открывает свиток,  и он узнал язык птиц и животных,  он открыл второй  свиток,  и небо свернулось, и ангел вострубил  и  А г а с ф е р а  выбросило на улицы ночного Вавилонам

А г а с ф е р   бежит по улицам Вавилона. Луна, как прожектор выхватывает из тьмы улицы Вавилона, дворцы, вавилонские таверны, великую Вавилонскую библиотеку, старое кладбище за западной стеной.
Огни дрожат в Евфрате, и мост на ту сторону кажется бесконечным, и драконы–сируханы, которые охраняют тот мост,  застыли в лунном свете.

 За  А г а с ф е р о м   грохочут  кованые  сапоги,  бегут эсэсовцы.
Миры фантастики и снов опускаются и поднимаются из яви  в неявь,  пролетают драконы, мечется лазерный свет.

А г а с ф  е р   вбегает в арочные своды, и там поднимаются и опускаются наборные шрифты для глиняных книг, и все новые и новые клинописные слова птицами улетают в миры, и тут же превращаются в  буквы, и буквицы эти оказываются в переплётах книг,  и  А г а с ф е р   среди переплетов , но он выбирается оттуда, он ищет книгу,  ему нужно найти Книгу.

В той Книге он найдет истину.  Книги  во всех шкафах, они на огромных дубовых комодах, книги повсюду. Спешно разыскивает  А г а с ф е р   среди комментариев к Аристотелю, среди комментариев магических теорий и томов «Пикатрикаса» и книг с формулами ключа Соломона свою Книгу,но где , где она?

Горят свечи,  и масляные лампады освещают пергаментные  страницы, течёт время в песочных часах, стоит на подставке камера- обскура, сверкают медные компасы, квадранты и астролябии.

 Сонные шпили Оксфорда видны за окном, в кабинет входит юноша и призывает А г а  с ф е р а  к королю Эдуарду.

А г а с ф е р   произносит магическое заклятие и  оказывается в замке короля.   
«Если ты маг», –- говорит король, –  «Покажи нам чудеса свои».

А г а с ф е р   достаёт из складок сутаны волшебную палочку кедрового  дерева, и отовсюду начинает течь волшебная музыка, из гобеленов, из  камней стен,  из открытых окон..

Появляется из воздуха флотилия судов, открываются двери в порталы иных миров. Эти порталы  открывают  драконы в форме швейцаров.

На улицах  Вавилона –  пляска смерти с дудочкой, демоны на Унтер дер Линде играют в карты ТАРО, но  гибнет Вавилон под ударами  Синнехариба, и снова Вавилон восстанавливается, вспыхивают при Кире огненные слова «Мене, мене текел упарсин», проходят по Вавилону шеренги Александра Македонского,

Первочеловек умоляет Отца Света освободить светлые элементы от примеси, и творит видимый мир.
Хеттский змей похищает глаза и сердце у бога Грозы, и начинается поединок сына бога со змеем,  возвращено его зрение и сердце, кипят миры дыма и огня, взрываются миры ветра, воды и тьмы, рушатся Рим и Византия, мириады демонов Хаоса вторгаются в свет улиц Вавилона. 

Ночь, скалится,  луна вздымается сияющей дорогой.  Впереди луны бегут  призраки, и маленький призрак  закапывает в могилу колдуна, колдун страшно воет из-под земли.

– Десять сиферот без ничего, –  закрой уста свои  и не говори.
Десять сиферот без ничего –  уразумей мудростью и умудрись разумом, и установи слово на соответствующее ему место и помести Создателя на Место Его.
Десять сиферот без ничего, – Начала и глубина Конца, глубина Добра и глубина Зла, глубина  вышины и глубина глубины, глубина Востока и глубина Запада.

По лунной шумерской дороге бежит демон чумы Эрра, и Иштар царица  царей зовет в лунную ночь демонов и демониц всего света,

Наваждения спускаются со склонов гор, ведьмы и блудницы визжат и хохочут в лунном свете, но и свет и луну тоже закапывают в могилу.

Перед чёрной богиней войны складывают тела павших, и головы врагов насаживают на колья, головы те открывают и закрывают страдальческие глаза.

Пробегают фомориане, они достали из могилы ночи луну, и  несут луну на шесте перед собой.  Эти существа из звериной и человеческой плоти, фомориане, они одновременно и здесь, и они одновременно  в другом месте. Оттуда  смотрят фомориане на людей из прозрачной башни величественной  крепости.
Неотрывно смотрят они на людей, попробуй, подойди к ним!

Все корабли людей разбиваются  возле скал колдовством зверолюдей!
Остров- крепость господствует над всеми людьми, и нет им спасения от злобных зверолюдей.

Вождю колдовского племени фомориан  Бэлору предсказано. Внук его убёт Бэлора.  Б э л о р   швыряет внука своего в море, но того подбирают люди, и внук – Л а ф  Д л и н н а я   р у к а   выходит на битву на равнину Маг Туред, и фомориане- зверолюди побеждены.

Король   Э д у а р д   и приближенные видят эту битву людей и фомориан, они видят –  копьё пронзает голову  Б э л о р а   и  началось истребление зверолюдей.

Но  тут же из воздуха появляются  музыканты и танцоры, они поднимаются  под самый потолок, и растворяются  там. Из воздуха  появляется  стол с винами и яствами и множество торговцев  появились в зале  с подношениями королю, нет , не до подношений сейчас,  призрак  из лунной могилы накатывается на 
А г а с ф е р а,   неестественно быстро приближается он,  и кажется то кораблем, то замком, то одноглазым великаном,  и всё  сгущается  ужасающим  видением,  и толкает на  А г а с ф е р а  беспомощную  ночь и луну,

А г а с ф е р   пытается бежать по Млечной дороге,  но разве убежишь во сне?
А г а с ф е р  останавливается, поднимает камень с дороги и запускает тем камнем в видение. Вселенная взрывается,  п р и з р а к   убегает со смехом в страницы текста Вселенной,   найденной на дне Нила книги Тота,  и та книга превращается в книгу ключей Соломона.

И в ней, в той книге на троне из простого  дерева дремлет усталый Рибоно шел Олам – Владыка вечности. На коленях  его  тоже дремлет  белая кошка  с чёрной отметиной на лбу,

Раскрывается книга ключей Соломона,  и под рёв бури раскачиваются квантовое Древо жизни, и древо смерти. Балу побеждает Йаму с помощью волшебного оружия. Мириады демонов Хаоса вторгаются в царство света. 

Мать Жизни и Первочеловек идут по утренней Равенне, под быками мостов времени сливаются свет и тени, кипят миры дыма, огня, ветра, воды и тьмы, начинается  сражение  Первочеловека и его пяти сыновей с силами Тьмы.

Нергал утаскивает в Подземный мир волшебные предметы Бога. Из глубины миров  поднимается второй вызов светоносных существ, и  сотрясает миры, Свет смешивается с тьмой, и Отец Света, чтобы осводить светлые элементы от примеси творит видимый мир.

И возникает из плена Хаоса блистающий видимый мир, из шкур поверженных демонов создаются небеса, из костей демонов творятся горы, из мяса демонов творятся земли, из освобождённого света создаются Солнце и месяц. 

Мать Жизни и Первочеловек умоляют Отца Света сделать третий вызов.
Демоны Тьмы извергают семя, из семени появляются растения и  морские чудовища.

Демоны тьмы создают Адама и Еву для поглощения Света, в свете нового мира преобладает тьма.

Светоносный Сын Бога будит Адама и даёт отведать от древа жизни плод и познать квантовое добро и зло.

Ветхий человек пресуществляется в нового человека и осуществляет свою главную телеологическую потенцию, отделяет свет от тьмы.

Страшный суд обрушивается на тварную землю, и земля охвачена и объята пламенем, и частицы света поднимаются  к небу, а материя и демоны стремительно летят в необъятную пропасть.

Вращаются колеса зубчатые, двигаются неотвратимо огромные шестеренки, в них и в лестницах, и в пустотах мечутся и спят  демоны и люди. Лестица Эшера, уходит  сама в себя и в иные измерения, пляшут свет и тьма с множеством людей. 

Вавилон. Ночь.  Дрожат огни Евфрата в реках вавилонских, мечутся беспомощные  загнанные огни.  Агасфер бежит по улицам Вавилона. Луна, как прожектор выхватывает лица, лунный  блеск воды.  Улицы Вавилона, дворцы, кабаки, огни дрожат в Евфрате,  в начале моста драконы- сируханы облиты лунным светом , на мост вбегает Агасфер  За Агасфером,  грохоча коваными сапогами, бегут эсэсовцы..

ЭСЭСОВЕЦ. Стоять, жидовская морда!

ВТОРОЙ ЭСОВЕЦ. Хальт!

ТРЕТИЙ ЭСЭСОВЕЦ. Загоняй его на башню! 

ВТОРОЙ ЭСЭСОВЕЦ. Там наш патруль.

ЭСЭСОВЕЦ. Мы его там возьмем!

(А г а с ф е р   вбегает на пилон Вавилонской башни. Луна мечется. Вбегает внутрь башни, там гигантские механизмы, вращаются колеса, бьют маятники, и снова вздымаются и опускаются сами в себя лестницы Эшера, переходящие сими в себя  и в другие измерения .

ЭСЭСОВЕЦ. Где он? Где? Ты видишь? Взять его, немедленно!

ТРЕТИЙ ЭСЭСОВЕЦ. Он там. Он там, он внутри этого чудовищного механизма, быть может, там побьют его камнями, или хотя бы, заживо сдерут с него кожу. 

ВТОРОЙ ЭСЭСОВЕЦ (стреляет). Выходи, юде! От нас не уйдешь!

ЭСЭСОВЕЦ. Я так бы хотел поговорить с ним. 

ТРЕТИЙ ЭСЭСОВЕЦ. Он в это проклятой  вавилонской башне! Что  это, лифт?

ВТОРОЙ ЭСЭСОВЕЦ. Лифт поднимается.

ЭСЭСОВЕЦ. Он там!   

(А г а с ф е р  среди колёс и шестерёнок огромных. Вбегает в лифт. Нажимает кнопку. Лифт поднимается на верх.  Вбегают по лестнице  эсэсовцы. Стреляют. Лифт уходит. Эсэсовцы бегут вверх по бесконечному запутанному Лабиринту. Там  с ф и н к с ы  несут древнюю  тревогу и забытую  мудрость, белоголовые птицы на плечах длинноволосых ф е й . Исполненные печалями  м у м и и   и мёртвые задумчивые люди вылетают в синее  ночное небо.
В  золоте вечности  среди небесных хрустальных  дворцов перелистывают времена  весёлые  п р и з р а к и.
Безумные  м у з ы к а н т ы   играют на струнах звенящих  времён,  плывут и тают ладьи в призрачном тревожном сиянии  истонченных душ и их утешений.
Вспыхивают в заре эонов  озера гнева,  и пылают в красном пламени, отринутые вчерашние венки, выброшены содроганием земли. Забытые  гробы, ненужные никому причуды  отражаются в лунных купелях снов.
Замирают  трепетные восходы, засыпают бранные тревоги.
Скорбят утренние и вечерние заблуждения,  поют свирели, сами собой играют всевозможные игры.На звёздной железной дороге гудит поезд,дрожат рельсы бесконечности, лязгают стрелки, плещут волны и уже не поезд а "Ковчег" сияет всеми огнями в новорожденной Вселенной, и слышен гудок его.
Плачут лавры на побережье,  и ветры с залива дымятся в ночи.
Жалобные блеяния вытекают из вечереющих долин, замолкают пустыни  и бесконечности. Разнообразные лица становятся начинающими поэтами,  и поют о  земных туманах,  и  сердца их трепещут под грозами.)

ЭСЭСОВЕЦ. Он там, он за нижней бранной тревогой, он прячется за отсветом тонких уловок, он там  притаился,  он прикрылся жалобным стоном.
 
АЗАЗЕЛ. (Азазел прикован). Выпустите меня, пропустите меня. Я прикован Архангелом Рафаилом после первого Страшного Суда. Меня приговорили бросить в огонь Второго Страшного суда. Выпустите меня, добрые люди! 

ЭСЭСОВЕЦ (читает). Азазел, прикован Архангелом Рафаилом. После Второго Страшного суда Азазел будет брошен в огонь.

АЗАЗЕЛ. Я Азазел. Я восстал против Бога. Он заточил меня в эту башню. Снимите с меня оковы, меня приковал этот злобный Архангел. Я помогу вам Я знаю, знаю, где он! Он пробегал мимо меня! Я помогу найти его.

ЭСЭСОВЕЦ. Найдешь? А какую песню запоёшь ты, когда мы тебя выпустим?

АЗАЗЕЛ М. Мы, демоны, капитаны тьмы.

ТРЕТИЙ  ЭСЭСОВЕЦ. Тогда нам  будет с тобой по пути. 

АЗАЗЕЛ. Я точно скажу вам,  как венчается  стыд с бесстыдством, и называет себя совестью. Крысиным ядом напоим мы время, и налоги соберем с народов на  убитый завтрашний  день!

ЭСЭСОВЕЦ. И многочисленны твои войска?

АЗАЗЕЛ. Вам отдадут за это небеса! А войско? Так  каждый человек  до ужина в раю, а после ужина не прочь спуститься в ад.  Выпустите  меня. Эту башню вавилонскую построили,  чтобы заточить меня. На меня возложил Бог все грехи. А причём тут я, причём?  Это всё Бог виноват.  Долго я буду вспоминать дела Господа, буду вспоминать о чудесах твоих  древних!  Он, Бог сотворил грех! Ему и отвечать. Он убежит, пока вы медлите.

 
(Э с э с о в е ц   стреляет в цепь. Цепь падает.  А з а з е л   свободен. Появляется козлиная морда, удваивается,  появляются  б е с ы   в эсэсовских  мундирах, помощники А з а з е л а) . 

АЗАЗЕЛ-КОЗЕЛ. Ме-еее. Туда, нам туда.  (Указывает. Бегут вместе к о з л ы,
 д е м о н ы ,  А з а з е л,  э с э с о в ц ы - б е с ы.  А г а с ф е р   уже наверху,  он  мечется между столиками в ресторане. Он уже на вершине башни. Подбегает к ограждению. Ночь Вавилона. Пустота, ночь, факелы. Внизу вращаются огненные свастики. Кружатся до горизонта, до Восточной военной дороги. Слышен внизу грохот подкованных сапог.  А з а зе л  летит  впереди погони и указывает путь. Шестеренки, колёса, возникают и тают фантастические сюрреалистические  картины).

ПЬЯНИЦА (на вершине Вавилонской башни, за столиком).  Кто здесь?  Ты ангел? Падший? Ты уже на воле? Приял мой отец  позорную смерть от злокозненных рук, если же прахом он став, став ничем, жалкий прах лежит, если злых убийц кара минует богов, то знай: навек исчезнет у людей и благочестие и стыд.

АЗАЗЕЛ. Где он? Где Вечный Жид?

ПЬЯНИЦА. Ты божественный свет? А! Ты, воздух объемлющий землю… А вы кто? Вы воплощённые бесы? Привет вам, бесы зла!  Взирайте на сияние звёзд лучезарных… и ик…

ВТОРОЙ ЭСЭСОВЕЦ (прошивает п ь я н и ц у  очередью из шмайсера). Вон он! Он уже лезет по верёвочной лестнице на Луну! Не уйдёшь. (Стреляет). 

АЗАЗЕЛ. Я задержу его! (А з а з е л   летит по звёздному небу.  А г а сф е р  поднимается вверх по веревочной лестнице к Луне. Его силуэт на фоне Луны. Мечутся холодные зелёные лунные тени под багряным небом Вавилона. Ночь, изгибается лунная дорога. Впереди призраки звезд и туманов. А з а з е л  накатывается на А г а с ф е р а  неестественно быстро и кажется то галактическим  кораблем, то туманным звёздным домом, то чёрным ведьминым замком с горящими астерионами в окнах его,  то сгущается страшным  видением третьей  Эглы и словно толкает на А г а с ф е ра  ночь и луну и испуганную Галактику.,  А з а з е л пролетает над А г а с ф е р о м  с ревом и визгом и режет потоки времени чёрным крылом.
А г а сф е р   пытается перейти на звездную дорогу,  но  А з а зе л  поднимает камень со звёздной дороги и с хохотом бросает тот камень в А г а с ф е р а.
 А г а сф е  р   вскрикивает и рассыпается в звёздную пыль
Но из астрального  купола стремительная звезда сбивает  А з а з е л а. А з а з е л , переворачивается, беспомощно взмахивает крылами  среди звёздных башен,  и падает на ресторанные столики Вавилонской башни.)

ЭСЭСОВЕЦ. Ушёл? Будь проклят Бог. 

ВТОРОЙ ЭСЭСОВЕЦ. Нет! Ты не уйдешь от меня. (Стреляет в силуэт луны. Музыка. Внизу в Вавилоне веселье, там Новый год.  «Тум- балайка». Музыка. В свете луны танцует дракон-сирухан.  Д р а к о н- с и р у х а н   танцует,  поет ).

ДРАКОН-СИРУХАН   Штейт а бохер ун эр трахт
                Трахт ун трахт а ганце нахт
                Вемен цу немен ун нит фаршемен
                Вемен цу немен ун нит фаршемен?
Цузинг:
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайке
Тум-бала, тум-бала, тум-балала,
Тум-балалайке, шпил балалайке,
Тум-балалайке, фрейлех зол зайн!
Мэйдл, мэйдл, х’вил ба дир фрегн,
вос кон ваксн, ваксн он регн,
вос кон бренен ун нит ойфhерн,
вон кон бенкен, вейнен он трерн?


АЗАЗЕЛ (встает с разбитого столика  потрёпанный). Он ушел! Он снова  ушел! (Вавилонская башня начинает рушиться.  Э с э с о в ц ы   падают вниз. Оседает башня под музыку  «Тум- балалайка». Вавилонская башня рушится. Грохот)

АГАСФЕР (просыпается). На море буря. Когда усмирится это море? Этим ревущим волнам нет дела ни до царей, ни до канцлеров Третьего рейха, ни до нас, бедных странников
 
(На юте поют)

Девушка, девушка, дай мне ответ,
Что же растёт, если дождика нет,
Что же, ответь, может вечно гореть,
Что же всерьёз может плакать без слёз?
Что же, ответь, может вечно гореть,
Что же всерьёз может плакать без слёз?
Тум бала, тум бала, тум балалайка,
Тум бала, тум бала, тум балала.
Тум балалайка, шпиль балалайка,
Тум балалайка, тум балала.

Картина восьмая. Кричат чайки шум волн.  К Моисею подходит к а п и т а н.

КАПИТАН. Господа. К сожалению, вынужден сообщить вам новости не очень благоприятные  для вас. Мне приказано повернуть «Ковчег» на обратный курс.

МОИСЕЙ. Вам приказано вернуться? Кем же? 

КАПИТАН. Адмиралтейством Великобритании. British Admiralty, United Kingdom Admiralty Board. Это высший орган управления военно-морскими силами. Учреждён в 1690-м году. Вы понимаете? В 1690-м году.

МОИСЕЙ. Это Приказ от Лорда Адмиралтейства? 

КАПИТАН. Наш борт также  не хотят принять ни страны Латинской Америки, ни США

МОИСЕЙ. И сказал Господь. Вот приблизились дни твои к смерти.

КАПИТАН.  Я пока не подтвердил получения телеграммы. Из-за непроходимости  эфира, как вы понимаете. У меня есть три свободные шлюпки. У вас есть два часа.  До берега зюйд-вест  380 миль. Вы можете поместить в эти шлюпки детей.

Картина девятая.  Вавилон. Эсэсовцы  маршируют по улицам Вавилона. Неоновые рекламы Вавилона

               У любых из нас спросите
               Христиане вы, иль нет?
               Адольф Гитлер наш спаситель,
               Вы услышите в ответ
               Лучезарен, бодр и весел,
               Он ведёт нас неспроста
               И мессия наш Хорст Вессель
               Понадёжнее Христа!
                Линкст, Линкст, Линкст!



Картина десятая.

Скрипят блоки на талях.  Над водой моря шлюпка.  В шлюпках 
д е т и  и  ж е н щ и н ы  с детьми, г р е б ц ы.  В одной из шлюпок М о и с е й.  Шлюпки на воде. Им вслед смотрят пассажиры «Ковчега». Шлюпки уходят.  «Ковчег»  поворачивает  назад.  Чёрные силуэты шлюпок на фоне раскаленного солнца. Мерно опускаются и поднимаются весла- спички. Кричат чайки. Волны.


Картина одиннадцатая.

Выносят патефон. Музыка. Чайки. «Ковчег» идёт по ночному океану. Светят иллюминаторы. Над «Ковчегом» звёзды набухают Млечным светом, и небесная река серебрит свой путь поющим словом. Падает звезда. Вторая. 
На носу   д в о е.   Они загадывают желание

Картина двенадцатая

РАДИСТ (включает рацию. Надевает наушники. На рации мигают огоньки.
 Р а д и с т   начинает отстукивать ключом.  Огоньки на рации.  Ночь).  Точка-тире, точка-точка-точка-тире. Точка-тире, точка-тире точка.

Картина тринадцатая

Штиль. Три шлюпки идут под звездным небом.  Над ночным морем луна, словно прожектор. В лунном свете в лунной дорожке появляется перископ подводной лодки. Перископ бежит по светлой лунной дорожке чёрной  угрозой. Над водой слышен плач младенца, но тут же стихает. Над лунной дорожкой медленно поднимается чёрная рубка, палуба. Металлически звонко отщёлкивается  боковая дверца рубки.  Открывается. Оттуда появляется трое. К а п и т а н,
Г е г е ль,  ш т у р м а н.   На  Г е г е л е   парик и камзол с блестящими пуговицами.

КАПИТАН. Свет!

(На рубке вспыхивает прожектор. Высвечивает мишени - три шлюпки. Трое  поёживаются от ночного холода. Они идут по узкой, мокрой, сверкающей в луне палубе  подлодки. Подходят к автоматической скорострельной пушке). 

ГЕГЕЛЬ  (в синем вицмундире с золотыми пуговицами. Останавливается возле пушки. Смотрит  на  к а п и т а н а). Вы позволите, герр капитан цур зее?
(К а п и т а н  кивает.)   

ШТУРМАН. Доктор Гегель, я думаю, вы незнакомы  с этим типом оружия. Это скорострельная пушка Она действует так. (Показывает.) 

ГЕГЕЛЬ. Благодарб вас, герр штурман.  Итак, коллеги, если вы позволите, рассмотрим одно из моих положений. А именно. История, есть прогресс духа в сознании свободы. Отдельных, избранных на то народов.

КАПИТАН. Яволь, герр Гегель.

ГЕГЕЛЬ. Глянцен, глянцен. Воплощаясь в образы сменяющих друг друга культур, безличный рассеянный Мировой дух, в этом движении осознаёт и познаёт себя как творца! Мышление человека является и субъектом и творцом всего духовного богатства.

КАПИТАН. Натюрлих, доктор Гегель. Мы, избранный фюрером народ,  мы  получили богатство  всей истории.

ГЕГЕЛЬ. Но что является высшим проявлением  мирового духа, господа?

ШТУРМАН.  Нас учили, что ваша философия, философия доктора Гегеля,  в том, что высшее проявление Мирового духа, есть государство 

ГЕГЕЛЬ. Или мораль вселенной. Гут. Зер гут. Мировая история не есть империя счастья. Мировая история возвышается над всем.  В этом её возвышении неуместны ни-ка-кие моральные истины. Никакие моральные устои не могут быть  противопоставлены деяниям и свершениям, имеющим историческое значение.

КАПИТАН.  Прошу Вас, доктор  Гегель. ( Ш т у р м а н  поворачивает турель,  передергивает затвор скорострельной пушки, досылает в ствол снаряд.)

ГЕГЕЛЬ. Ничто не может оставаться незыблемым. Ничто! И религия, и право, и мораль, всё должно уступить место новому, прогрессивному, передовому. Неуместные моральные устои не следует противопоставлять деяниям и свершениям, имеющим историческое значение. Периоды счастья, это пустые страницы истории. Поскольку они отражают периоды согласия, когда отсутствуют конфликты. Что есть война? Война является великим чистилищем. Война содействует этическому здоровью народов, развращённых долгой жизнью в мире, подобно тому, как порывы свежего ветра освобождают море от нечистот, накопившемся в нём во время затянувшегося штиля. Аллес! Куда здесь нажимать, простите, я не очень запомнил.

ШТУМАН (показывает).  Der Startknopf hier

ГЕГЕЛЬ. Благодарю вас. (Из шлюпки слышен плач  м л а д е н ц а.   Г е г е л ь нажимает гашетку-спуск. Пушка стреляет. Очередь –  двадцать снарядов.
 Ш т у р м а н  перезаряжает скорострельную пушку.  Крики в шлюпках.) 

КАПИТАН. Господа, прошу вниз, вниз, здесь холодно. Доктор Гегель, разрешите?

ШТУРМАН. Айн момент. Вы позволите? Там еще осталось, надо убрать.
(Стреляет.  Все, кто были  на шлюпках расстреляны. Шлюпки разбиты.  Луна. Море. Плеск волн).


Картина четырнадцатая.
Гудок «Ковчега».  «Ковчег»  в порту.  Из «Ковчега» начинают выходить
 п а с с а ж и р  ы  «Ковчега» Их ожидают  э с э с о в ц ы  с автоматами. Ворота.

ЭСЭСОВЦЫ. Аусвайс. Аусвайс. Аусвайс. 

Гудок. Кричат чайки.  Шум волн 

ГОЛОС
      Девушка, девушка, дай мне ответ,
    Что же растёт, если дождика нет,
         Что же, ответь, может вечно гореть,
                Что же всерьёз может плакать без слёз?
         Что же, ответь, может вечно гореть,
                Что же всерьёз может плакать без слёз?
Тум бала, тум бала, тум балалайка,
Тум бала, тум бала, тум балала.
Тум балалайка, шпиль балалайка,
Тум балалайка, тум балала.


ЭСЭСОВЦЫ. Аусвайс, аусвайс!
(П а с с а ж и р ы  «Ковчега» уходят в ворота  и исчезают во тьме.)

ГОЛОС.                Глупый парень, что за вопрос,
                Сердце одно может плакать без слёз,
                Камни растут, ни к чему им вода,
                И лишь любовь нам сияет всегда.
                Камни растут, ни к чему им вода,
                И лишь любовь нам сияет всегда.
Тум бала, тум бала, тум балалайка,
Тум бала, тум бала, тум балала.
Тум балалайка, шпиль балалайка,
Тум балалайка, тум балала.

(Крики чаек.  Шум волн. Прощальный гудок «Ковчега»).

                Занавес.
 
                Лето, осень 2016 год Александр Брызгалов