Кристиан лег, но ему не спалось. Несколько минут он прислушивался, как дышит в темноте Канг, и как бьется дождь о карниз, отбивая странную, ритмичную мелодию, и как мягко ступает в коридоре Муська. Легко, словно не идет, а невесомыми лапами касается пола. Шебуршит в прихожей старыми газетами. И что ему неймется? А, впрочем, что удивляться, коты — животные ночные. Один раз ему почудилось, как скрипнула дверь — то ли Муська зашел в туалет, то ли Кристина встала... но это вряд ли. Человеческие шаги он бы точно узнал.
Даже сейчас, в окружении друзей, Крис чувствовал себя чудовищно одиноким. Обыкновенный подросток перед лицом огромной ответственности. Если он и есть один из мифических «трех К.», Вселенная ожидает от него каких-то действий — и немедленно, пока не стало слишком поздно. Каждый день промедления — это сотни, а может, и тысячи умерших от «черной бессонницы» - в его мире, и множество детей, погибших от голода, болезней или попавших в ловушку завода — в мире «звезд». И это, возможно, только вершина айсберга. Кто знает, сколько существ из вовсе не ведомых ему миров страдает, болеет и гибнет, пока он ходит в школу, навещает бабулю, разговаривает, ест, пьет или спит?
Кристиан вздохнул и включил бра над кроватью. Он решил еще раз перечитать отрывок из романа. Несколько измятых листков, которые психолог со странной фамилией Звездочет впопыхах сунул ему в руку.
Опершись на локоть, расправил их на подушке — в желтом электрическом свете печатные буквы казались отчетливее и крупнее, а слова — значительнее, чем днем.
«...сияние золотое, обволакивает стволы медом и горячим воском. Вокруг каждого дерева — алмазный ореол, точно царская корона. А посреди этой красоты — не дворец, не терем, а простой деревенский дом, но так ладно сложен — бревнышко к бревнышку — что душа радуется. Резные наличники на окнах сверкают, ловят солнце, будто зеркала.
Захожу в горницу, а там...»
Кружатся, кружатся буквы, как осенние листья. Строчки превращаются в картинки, и Крис вроде бы читает, но при этом сам идет по волшебному лесу. Скрипит под ногами мох — он
сухой и ломкий, и блестит, как елочная мишура.
«Вот и добрался до рощи, - думает Крис, - значит, я теперь умру и останусь в раю? Нет, не может быть, ведь я всего лишь читаю главу из романа. А где она, собственно, эта глава?»
Его руки пусты, только где-то на периферии сознания шелестят бумажки. С хрустом переворачиваются листки. «Может, это и есть управляемый сон, о котором говорил Игорь? - догадался Крис. - Вот только не помню, что он говорил, нужно делать? Посмотреть на часы?»
Он сгибает руку, но вместо часов на запястье — драгоценный браслет. Массивный, из какого-то белого металла и с крошечными бриллиантами, чистыми, словно росинки. «Может быть, этого достаточно? - надеется Крис. - Может, не обязательно ему показывать время? Главное, потом не записывать сон. Ведь Игорь сказал, пусть исчезает, как роса...»
Сверкают березовые наличники, и приветливый дом распахивает двери.
«Захожу в горницу, а там пахнет солнцем и музыкой...»
Прочти Кристиан эти слова в электричке, он бы недоуменно пожал плечами. Чудной оборот речи. Писатели иногда выражаются так заумно и бессмысленно... Ведь музыка и солнечный свет не имеют запаха. Но сейчас — на седьмом уровне — все представлялось иначе, как будто у всех предметов и явлений появилось еще одно измерение. И в этом измерении музыка пахла цветами, а лимонные пятна на полу благоухали деревом, лаком и старинной одеждой. И еще чем-то неуловимо-приятным... духами? Да, вот он, слабый, едва уловимый мускусный аромат... Они пахли куклой-бабушкой!
Крис знает, что спит, и при этом лежит, подперев голову рукой и пробегая глазами странички романа, и одновременно встает и подходит к буфету — туда, где прежде стояла кукла — чтобы распахнуть дверцы и вдохнуть солнечные ноты. Вернее, их призрачный отпечаток в пространстве. Ничто ведь не исчезает бесследно. Куклы больше нет, но мелодия осталась.
Кристиан слышит ее и медленно идет по горнице. Его словно притягивает большой магнит, но не грубо и властно, как тянул к себе завод, а ласково, вкрадчиво... как мамин голос? Крис думал, что давно забыл его, а оказалось, ничего подобного. Он сладок, как мечта, и так же неуловимо прекрасен. Мамина любовь не забывается.
На деревянной лавке, на красной бархатной подушечке, лежит резная шкатулка. Она сделана из светлого дерева — ясеня или березы — и причудливо инкрустирована перламутром. Длинные, вытянутые бутоны, переплетенные стебельки и листья, похожие на серебряных рыбок. Белое на белом, переливается жаркими цветами. Легкий, изящный узор. Она полуоткрыта и полна музыкой, которая выплескивается через край и растекается по горнице, вместе со светом и ароматами. «Вот она где, - радуется Крис. - Я ее нашел! Надо рассказать Кристине».
Шкатулка покоится в самом сердце его персонального рая. Вернее, она и есть его сердце, от которого расходятся тонкие струны-сосуды. Только протяни руку — и возьми! Исцели Вселенную! Ни войны, ни голод, ни черная бессонница не устоят перед волшебными звуками.
Крис наклоняется над лавкой и его пальцы окунаются в пустоту. Они не чувствуют ничего, даже ветерка, только кончики их окрашиваются бледно-золотым. Магического артефакта на самом деле нет, он оказался голограммой. А где же настоящий...
Ох! Ну, и сон! Кристиан резко сел на кровати, потирая глаза. В окне — дождливая серость, муть, дымные громадины облаков. Ранее утро... Он, во всяком случае, надеялся, что раннее. Черная мокрая ветка, похожая на костистую пятерню, ударила в стекло, и тут же из каких-то невидимых щелей остро потянуло сквозняком.
Крис никак не мог сообразить, который час, и не понимал, спал ли он вообще, читал ли всю ночь главу или, действительно, побывал на седьмом уровне. Сновидение не только не таяло, а с каждой минутой становилось все отчетливее. Морщась и дрожа от холода, он вылез из-под теплого одеяла и торопливо натянул штаны и футболку.
Наконец-то отыскался будильник. Полдевятого... «Блин, проспали!» - шепотом выругался Крис и тут же одернул себя. Их ждали куда более важные дела, чем контрольная по физике.
Что-то изменилось в нем этим утром. В воздухе словно были разлиты новые ароматы и краски. Из-под двери бабулиной комнаты тянуло беспокойством. Кристина еще не проснулась, и ей, должно быть, снилось что-то тревожное. Гордо выгибая спину, прошествовал по коридору Муська. Небрежно потерся о ногу хозяина и скрылся на кухне. От него пахло ожиданием и охотничьим азартом. Сегодня ночью кот уловил тихое шебуршание за плинтусом в гостиной и подумал, что там прячется мышь.
От пола восходил едва заметный, но тяжелый дух — квартира снизу воняла сырым, угарным похмельем. Старушка — соседка по лестничной площадке поливала фикус, и Кристиан чувствовал, как растение благодарит ее, незаметно расправляя трубочки молодых листьев. Сердобольная бабуля стояла, наклонившись над цветком и с лейкой в руке, вся окутанная, будто коконом, зелеными целительными лучами, и мучившая ее боль в пояснице понемногу успокаивалась. Сосед сверху — подросток на два года младше Криса — репетировал соло на барабане. Обычно звукоизоляция не пропускала такой не очень сильный звук, но сегодня она как будто истончилась, стала проницаемой. Это не было неприятно, потому что барабанная дробь пахла радостным предвкушением концерта.
Кристиан помотал головой, стряхивая наваждение, и решительно постучал в дверь бабулиной спальни.
- Сейчас, погоди, - отозвался сонный голос Кристины. - Я сейчас выйду.
Через пару минут она появилась на пороге — растрепанная, замерзшая и бледная, в кофте из грубой, деревенской шерсти. – Прости, что я кофту твоей бабушки взяла, я так замерзла!
- Да ничего, я думаю, бабуля сама бы тебе ее предложила. Пошли завтракать, согреешься.
- Я так плохо спала! – пожаловалась Кристина, усаживаясь на табуретку с ногами и кутаясь в теплую одежку, связанную бабушкиными руками. – У тебя окно плохо закрывается. Я проснулась вся окоченевшая! Сколько времени, кстати?
Он наливал воды в чайник и молча кивнул на старые ходики на стене.
- О, так поздно! Что будем делать? Пойдем ко второму уроку или прогуляем?
- Некогда гулять. Кристина! Вот-вот случится что-то ужасное. Мы должны найти шкатулку, ту, про которую писал твой психолог. И чем скорее — тем лучше.
- Что-то я пока не представляю, как ее искать.
- Она на седьмом уровне. Вот только...
Крис озадаченно потер лоб. Снова наплыла на глаза картинка — его пальцы погружаются в бледное золотое сияние, но ни к чему не прикасаются, зато появляется разрывающее душу ощущение радости и полноты. Фата Моргана — пахнущая счастьем, музыкой и солнечным светом, реальная, яркая, почти такая же сильная, как оригинал. Но все-таки, не оригинал.
- Я видел ее сегодня во сне, - произнес он смущенно. - А может, и не во сне. Честно говоря, больше походило на астральное путешествие, как его описывал Игорь. Так вот, этой ночью я побывал на седьмом уровне, но шкатулки там не оказалось. Только голограмма.
- Пока мы сами там не побываем, мы не узнаем голограмма это или нет! Но как туда добраться?
- Постой, у меня есть одна идея, - начал Крис и запнулся.
Мысли разбегались. Хотел поджарить яичницу, но только коснулся картонной упаковки с яйцами, как сердце затопила глубокая печаль. Он представил себе курицу, сидящую в полутемной клетке, вместе с десятками, а может, и сотнями сестер по несчастью, вялую, напичканную гормонами и антибиотиками. Она больна от нехватки солнца и витаминов. У нее съежился и побледнел гребешок и выпадают перья. А вчера на ее глазах заклевали другую курицу — за одно темное пятнышко на шейке. Клевали и клевали, повинуясь инстинкту, пока белые перья не потемнели от крови.
Кристиан покривился и отдернул руку. Зато бутерброды с колбасой он сделал спокойно, без неприятных переживаний. И судьба несчастной свиньи его не мучала. Видно, мяса в той колбасе не было ни грамма.
- Ну? Что за идея? – нетерпеливо спросила подружка.
- Мы найдем его по запаху! Вернее, не мы, а Канг найдет — он ведь пес, и у него отличный нюх!
- По запаху?
- Помнишь, Игорь говорил про пыль, которая оседает на всех ступенях?
- Не помню, - зябко поежилась Кристина. - Какая пыль, Крис?
- Он говорил про обмен информацией между мирами. Погоди, я перескажу тебе свой сон. Сейчас ты все поймешь.
Путаясь и краснея, он пытался объяснить, чем пахла мелодия из музыкальной шкатулки. Получилось сумбурно. Слишком много вмещали в себя березовая роща, деревенский дом и просторная горница, в самом сердце которой покоилась на красной подушке светящаяся голограмма. А от нее тончайшие ниточки звука и света тянулись к тысяче мест в разных мирах, и в том числе, к старому буфету в гостиной.
Крису было стыдно рассказывать про куклу-бабушку. Он же не девчонка, в конце-то концов, чтобы играть в куклы. Но Кристина не стала смеяться. Только наморщила лоб, так что точно между бровей пролегла маленькая вертикальная складка.
- Ты хочешь сказать, что у тебя была магическая шкатулка и ты сам отнес ее в ломбард? Вместе с куклой?
- Нет, что ты! Конечно, нет, это другая шкатулка, но музыка похожая. И главное — там до сих пор сохранился ее запах.
- Где?
- Да в буфете, конечно. На полке, на бабулиной фотографии. Понимаю, странно звучит — запах музыки, но именно так это воспринималось. Сейчас, я покажу тебе.
Оставив подружку допивать чай, он вышел в гостиную и взял с полки фотопортрет. Девочка в простом темном платье и белом фартучке строго смотрела ему в глаза и немного в сторону. Ее взгляд казался печальным и живым. Задумчивая школьница словно глядела сквозь время. Черные гладкие косички лежали на плечах, а по левому виску струился выбившийся из прически локон.
«Привет, Лиза», - шепнул ей Крис.
Кристина повертела снимок в руках.
- Это твоя бабушка в детстве? - она поднесла портрет к лицу. - Ты говоришь, музыкой пахнет? Я ничего не чувствую.
- Давай позовем Канга, - предложил Кристиан.
Не успел он договорить, как белый мастиф бесшумно материализовался рядом с ним и положил невесомую морду хозяину на колени.
- Что это у тебя за манера появилась, дружище, - удивился Крис, - возникать, как будто из воздуха?
- Это мой, наверное. Он всегда так делает, - сказала Кристина. - Канг, ты можешь найти нам шкатулку?
Она поднесла фотографию к мокрому песьему носу. Канг деловито обнюхал снимок, вильнул хвостом, и улыбнувшись по-своему, по-собачьи, степенно направился к двери.
- Пошли за ним? - сказал Крис.
- Ты же не съел ничего!
- Я не хочу. Правда. Кусок в горло не идет, - соврал Кристиан.
На самом деле он бы с удовольствием позавтракал, но нетерпение оказалось сильнее.
- А больница? Мы же после школы в больницу собирались? – неуверенно пробормотала Кристина.
- Ну, сколько мы там пробудем? Не целую же вечность! Вернемся и поедем в больницу!
Канг прошел сквозь дверь, а друзья вскочили и бросились за ним следом.