Ануза старательно смахнула веником снег со стареньких подшитых валенок, поправила сбившийся платок и зашла в правление. Её подружки уже сидели чинно на скамейке и ждали бригадира. Девушка подошла к маленькой печке и протянула руки к теплу. На улице мороз нешуточный.
- Что, красавицы, заждались? Не терпится поработать на благо родины? - забалагурил Ильяс Ахатович, сильнее обычного прихрамывая на раненую ногу.
Несколько месяцев назад его комиссовали с фронта, и теперь он назначен бригадиром девчачьей бригады. Каждое утро собирал свою женскую команду в правлении, докладывал сводку и распределял работу.
Ильяс внимательно оглядел их и вздохнул: почти подростки, с синяками под глазами от недоедания, но чем только душа держится, но улыбаются. Взгляд его остановился на Анузе. Он был её двоюродным дядей со стороны отца. Красивая выросла девчушка. Высокая, стройная, длинноногая, лицом белая, а брови, как крылья ласточки, словно выписаны тонкой кистью, а под ними большие изумрудно-зелёные глаза. Нелегко ей. В тридцать девятом отца арестовали прямо на колхозном собрании. Имел неосторожность нелестно выразиться против партийных инициатив. Двадцать лет дали. Через несколько месяцев, как дочь врага народа, осудили старшую сестру. Недавно пришла похоронка на брата. Погиб под Сталинградом. Второй брат заменил отца в кузне, несмотря на свои семнадцать лет, работает не покладая рук.
Бригадир распределил работу всем, кроме Анузы.
- А про меня, дядя, забыли?
- Ты пойдешь наводить порядок на складе, - и тихонько шепнул - поешь там вдоволь, не стесняйся, упадешь скоро.
- Спасибо.
Вечером собрались дома за большим дубовым столом. Ануза и Гали пили морковный горячий чай. Мать поделила и придвинула краюху чёрного хлеба и несколько мелких картофелин.
- Я не буду. Сегодня на складе работала. Мама, покушай сама.
После скромного ужина мать постелила брату. Он уставал после работы, засыпал, как убитый.
В дверь постучали. Пришла Насима, подружка Анузы. Девчонки о чем-то зашептались.
- Что, сороки, секретничаете?
- Мама, можно я с Насимой в клуб пойду? Там новый фильм привезли.
- Недолго только. Завтра на работу.
- Хорошо, мамочка.
Девушек, как ветром сдуло.
В клубе народу было много, несмотря на мороз. Молодёжь на задних рядах лузгала семечки. Приехали парни из соседнего села. Одного из них Ануза узнала, он нагло приставал к ней в прошлое воскресенье, когда она шла домой с речки. Несла выстиранное бельё домой. Наглец отошёл от неё, когда увидел, что из кузни вышел брат. Гали побаивались, у него из-под одежды выпирали мускулистые плечи, силы недюжинной, да и нравом крут. Парень масляным взглядом оглядел Анузу. Ей стало как-то не по себе.
После фильма на перекрёстке Ануза простилась с подругой и пошла домой. Насима жила на соседней улице. Девушка свернула к оврагу и вдруг услышала за спиной конский топот. В этот момент тяжелая овчинная попона накрыла ей голову, и в тот же момент чьи-то сильные руки схватили и перекинули поперёк коня.
Ануза задыхалась под овчиной. Верёвка впивалась в тело. Везли её долго. Наконец, перенесли в дом и развязали.
- Что, красавица… Кто говорил, что мне не по зубам? - оскалился гнилыми зубами тот самый наглец из клуба.
- С ума сошёл? Немедленно вези меня обратно! Брат узнает, убьёт.
- Когда узнает, то умолять будет, чтоб на тебе женился…- пьяно расхохотался похититель и навалился на девушку.
- Сынок, вставай. Беда…Ануза не вернулась.
Гали вскочил с кровати. Он обежал всю улицу, перебудил всех подруг Анузы, но никто не видел младшей сестры. Когда рассвело, сторож клуба сказал, что видел как ребята с соседнего села сговаривались о чём-то. Ему показалось, что у одного из них на лошади что-то перекинуто.У оврага Гали нашёл платок сестры и увидел на снегу множество отпечатков конских копыт.
Гали собрал своих друзей, и они поехали в соседнее село. Оказалось, что похититель жил в дальней деревне у перевала.
Увидев Гали, парень испугался, но нагло заявил, что ничего не знает о его сестре. Гали проверил двор, сарай, дом, но Анузы нигде не было. Он уже собрался уходить, но вдруг заметил блеснувшую на полу у кровати серёжку. Он сам покупал сестрёнке серьги на шестнадцатилетие.
Кровь прилила к лицу кузнеца. Он с силой пнул лоскутный половик, лежащий у кухни. Под ним оказался лаз в подпол. Гали открыл тяжёлую крушку и увидел лежащую на земле сестру.
Анвара он догнал у ворот. Друзья с трудом оторвали брата Анузы от бесчувственного окровавленного Анвара.
Гали привёз сестру домой. Мать затопила баню и долго расспрашивала дочь о случившемся. Придя домой, они обе молчали. Глядя на них, Гали тоже молчал, сжимая крепко кулаки. Все прекрасно понимали, что об удачном замужестве Анузы не может быть и речи. Ни один парень не посватается к «испорченной» девушке. Несколько дней Ануза провела в сильной горячке в постели.
Через год Анузу посватали за вдовца из далёкой деревни. Он скорее годился ей в отцы, чем в мужья, но выбирать не приходилось.
Фарит оказался хорошим мужем. Он баловал молодую красавицу-жену. Ануза расцвела, её изумрудные глубокие глаза светились счастьем.
Ануза с мужем приехала проводить Гали в армию. Сердце матери немного успокоилось, когда она увидела, что зять относится к дочери с нежностью и теплом.
Дома Анузу ждал ещё один сюрприз. Мать привезла старшую дочь, которую освободили из тюрьмы. Правда, сестра выглядела слабой и больной. Почти всё время лежала. Едва улыбнулась цветастому платку – подарку сестры.
Весной Ануза почувствовала недомогание. У неё слегка кружилась голова и подташнивало. Муж с утра уехал. За рекой были с лета смётаны копны с сеном, он решил их перевезти, пока не начался ледоход.
После полудня в дверь постучали. Несколько мужиков внесли в дом Фарита. Лёд на реке не выдержал гружёную телегу с сеном и Фарит с повозкой провалился в воду. Он чудом выбрался.
Ануза растирала его барсучьим жиром, отпаивала самогоном, но муж заболел.В горячке и не заметила, как у самой началось кровотечение. Она потеряла своего первенца.
Фарит пролежал всю весну, а летом его не стало. После похорон Анузе пришлось вернуться к матери. Братья Фарита заявили, что хозяйство покойного брата принадлежит им. Не упустили момента напомнить, что взяли её в дом нищей.
Через несколько дней к ним пришёл Ильяс. Наслышанный о мытарствах любимой племянницы, протянул Анузе паспорт и сказал, что через три дня едет в город, пообещал через фронтового товарища устроить её в городе. Мать с ним согласилась. Шансов хоть как-то устроить жизнь дочери в деревне не было.
Друг Ильяса устроил Анузу работать дворником. Девушке дали общежитие. Понемногу она начала оттаивать. Как-то, возвращаясь с работы, она познакомилась с бывшим моряком. Они понравились друг другу и поженились. Ануза родила Раилю двух дочерей.
Женщина работала на двух работах, муж устроился на завод. Вскоре Анузе дали квартиру на первом этаже новой «хрущевки». Она думала, что, наконец-то, заживёт своим хозяйством, но тут начал пить Раиль.
Подвыпивший муж был неуправляемым. Он наливал ей полную рюмку водки и заставлял пить вместе с ним. Когда она отказывалась, разбивал рюмку об её голову и нещадно избивал. Иногда она успевала убежать к соседям или пряталась во дворе, ожидая, пока муж, наконец, уснёт. А в один прекрасный день устала сопротивляться и выпила налитую супругом рюмку.
Через двадцать пять лет Ануза сидела дома на кухне. Дочери вышли замуж, Раиль умер три года назад от рака гортани. Она включила телевизор, послушала новости. Голова страшно болела. Подошла к большому зеркалу в прихожей. На неё смотрела грузная старая женщина с отекшими глазами, неприбранными седыми волосами, небрежно перехваченными коричневым гребнем. Опираясь на палку, добрела до холодильника, вытащила тарелку с вареной колбасой и солёными огурцами, а из шкафа бутыль самогона, плеснула в гранёный стакан. Она почувствовала, как горячая жидкость разлилась по её телу, принося с собой привычное успокоение и забвение...
Во сне Ануза впервые увидела мать. Покойница смотрела на неё сурово, сдвинув густые черные брови. За спиной у матери был ярко освещенный коридор. Ануза шагнула за ней, но свет рассеялся, и она полетела в страшную чёрную пропасть.
«Ну, вот и всё…» - единственная трезвая мысль мелькнула в её затуманенной голове, а потом наступила тьма… кромешная тьма.