Черкасов откинулся на спинку капитанского кресла, и сцепив руки на затылке, стал наблюдать как на обзорном экране молчаливо приближалась громада красной планеты. Еще далекая, она была вся как на ладони, и Семен без труда различал каньоны и горы, скользя по ней взглядом. Лишенная морей и океанов, она являла собой бледную тень Земли, что радовала яркими красками, перед тем как старт "Кантарии" вывел их на космический простор.
Вспомнив, как протекал полет, он невольно поежился. Это был не тот опыт, к которому готовили весь экипаж. Никто не мог предвидеть того чувства потери, что охватило их, как только планетолет покинул пределы Земли. И каждый переживал это по-своему. Костя Семенцов, всегда веселый и пышущий жизнью стал замкнутым и отрешенным. Семен часто видел его задумчиво смотрящим его в одну точку, и только карандаш в его руке осторожно отстукивал дробь по наручным часам. Рита Зеленцова, обычно спокойная и безмятежная, подобно морю при штиле, стала ранимой и укрываясь от чужих глаз, нередко тихо плакала. Ее заплаканные глаза не могли укрыться от членов экипажа. Ей сочувствовали. И Фен Ли, всегда нежная и внимательная, почти не отходила от нее, изредка покидая чтобы проверить работу систем жизнеобеспечения и внешнего анализа. Остальные держались лучше, стараясь не показывать что и им не по себе. И только Ли Чжу Чень, казалось, оставался выше этой напасти.
Тяжело вздохнув, Семен уцепился взглядом за, показавшийся из-за диска планеты, спутник и проследив за неспешностью его движения, запросил у бортового компьютера расчеты по маневру торможения, для выхода на орбиту спутника. На экране появились сменяющиеся строки цифр и формул и предварительный результат. Но вычисления не прекращались и компьютер продолжал перебирать возможные алгоритмы. Его мощности не хватало для той скорости вычислений, которыми оперировали на Земле, и это вносило в процесс свои коррективы. И пока позволяла ситуация, Семен не собирался отключать периферийные системы корабля, ради увеличения производительности вычислительного центра. Проведя рукой по экрану он машинально смахнул с него несуществующую пыль и направился к шлюзу, ведущему с командного пункта.
Он намеревался присоединиться к остальному экипажу, что сейчас собирался в кают компании, завтракал, делился идеями, коротая свободное время. И где он мог немного расслабиться, пока бортовой компьютер не закончит свои вычисления. Минуя шлюзы, ведущие в контактную зону грузовых отсеков, он задержался, и проверил показания систем. Убедившись что, грузовые отсеки функционируют в штатном режиме, облегченно выдохнул. Он регулярно проверял работу всех систем, хорошо помня свой первый полет на "Кантарии". И планетолет отвечал исправной работой.
Семен вспомнил насколько поразил его необычный вид, когда назначенный вторым пилотом, с борта малого транспортного бота он увидел еще безымянный корабль. Ничем не похожий ни на стартующие с земли ракеты, ни на возвращающиеся на землю шатлы, он парил над планетой, терпеливо ожидая свой первый полет. Вытянутый силуэт, освещаемый солнцем, был недвижим. Даже модульные грузовые отсеки, напоминавшие нанизанные на ось барабаны, пребывали в мерном покое, для удобства погрузочных работ. В походном положении они вращались вокруг своей оси, выполняя роль своеобразного стабилизатора и защищая жилые отсеки, расположенные по всей оси. Но тогда, недвижимые, они принимали в свои недра последние грузовые модули.
Эти отсеки и вышли из строя в первом же полете, лишив их возможности произвести сброс необходимого для колонии груза. Инженеры впоследствии целый месяц буквально по винтику, перебирали корабль, пока не устранили причину неисправности, а руководивший проектом профессор Корба за то время поседел и превратился в бледное подобие самого себя. И повторение подобного, могло грозить срывом всей экспедиции, даже при том, что близнец "Кантарии", беспилотный "Фу Хси" идущий следом, с отставанием на сорок восемь часов, имел на своем борту дубль необходимого оборудования.
Так, погруженный в свои мысли, он добрался до жилых отсеков и у самого шлюза кают-компании столкнулся нос к носу с профессором Митосуми, которая от неожиданности едва удержалась на ногах. Семен аккуратно придержал ее и убедившись, что все в порядке немного отстранился. Отметив сонное выражение на лице Митосуми, он стал смотреть на нее с шутливым укором.
-"Вы снова не спали профессор?"
- "Д-да, капитан." - неуверенный ответ сменился короткой паузой, после которой Митосуми ответила уже уверенней: "Растения в оранжерее до сих пор пребывают в угнетенном состоянии, и мы так и не можем понять причин, вызвавших это состояние в условиях низкой гравитации!"
-"Мы? Неужели вы смогли привлечь к своей работе Дэнивера?"- он широко улыбнулся, вспомнив, как влюбленный в химию Смитт избегал всех просьб профессора помочь ей в оранжерее, полагая общение с флорой скучным и бесполезным занятием: "Как вам это удалось?"
-"Дэниверу скучно, капитан." - она грустно улыбнулась: "Он единственный, чья основная деятельность начнется, после того как мы прибудем на Марс. А пока он ищет чем занять себя."
-"Прекрасно, уверен что Дэнивер управится и без вашего чуткого надзора. А вам я, пользуясь правом капитана, приказываю пока отдохнуть."
-"Капитан, я не..." - начала было Митосуми, но встретившись с взглядом Семенцова, осеклась. Веселые "искорки" пропали, теперь он был серьезен и спокоен.
-Иото, я ценю вашу самоотверженность, но хочу напомнить, что высадка на планете, предприятие сложное. Не сомневаюсь, что вы отнесетесь к этому со свойственной вам ответственностью, но находясь в подобном нынешнему состоянии, вы подвергнете необоснованному риску свою жизнь и жизни остального экипажа. Поэтому моя просьба, носит характер приказа."
-"Капитан..." - ее голос дрогнул, а в сонном взгляде появилось понимание. Голова повинно опустилась: "Я поняла."
-"Рад, что мы пришли к пониманию" - Семен снова ей улыбнулся, взял под руку и приложил ладонь к сенсору шлюза: "А теперь не откажите выпить со мной чашечку кофе." - створки шлюза с тихим шорохом разошлись в стороны, и не дожидаясь ответа он увлек профессора за собой, в кают-компанию.
Весь экипаж, за исключением второго пилота и бортмеханика, был уже в кают-компании и разбившись на маленькие, по два-три человека, группы обсуждали предстоящую высадку на красную планету. Они были так увлечены, что не обратили внимания на вошедших капитана и микробиолога. Только Ли Чжу оторвался, от перечитываемой, в очередной раз, книги и скользнув по ним осторожным взглядом, на мгновение задержался на лице профессора Митосуми. Кивнув своим мыслям, он снова вернулся к чтению. Найдя взглядом свободное место, Семен направился к кухонному комплексу, попутно стараясь вспомнить о предпочтениях профессора. Сама же Митосуми покорно следовала за ним.
Взяв с полок пару кружек с широким дном, Семен достал из холодильной камеры две упаковки: черный кофе для себя и имбирный чай для Иоми. При искусственной гравитации питание в тюбиках перестало быть необходимым и использовалось как неприкосновенный запас, на случай нештатных ситуации. А весь рацион команды состоял из натуральных продуктов и сублимированных растворов, являвших собой желеподобную массу. Выдавив содержимое, и залив водой, Семен отправил кружки в микроволновую печь. И уже через пару коротких минут по кают-компании стал распространяться бодрящий аромат, скрывавший в себе имбирный оттенок.
Прихватив с собой плитку шоколада, и вооружившись подносом с парящими кружками, он прошествовал к столику, за которым уже сидела, начавшая успокаиваться, Иоми. Растерянное выражение ее карих глаз сменилось печалью, и казалось, она вот-вот расплачется. Поставив перед ней кружку с чаем, Семен ободряюще ей улыбнулся и занял место напротив.
-"Милая Иоми, наш сатрап все-таки довел вас до слез!" - голос штурмана донесся от середины кают-компании, заставив притихнуть собравшихся. Мгновение, и любопытствующие взоры устремились в сторону капитана. Сам же штурман, окинув всех озорным взглядом, задорно рассмеялся и спокойным шагом преодолел оставшееся расстояние. Оценив взглядом, содержимое кружек штурман одобрительно хмыкнул.
-"Наш отважный капитан в своей, конечно же благородной, простоте забывает, что с вами требуется бережное обращение." - перехватив настороженный взгляд Семена, он снова улыбнулся, но теперь успокаивающе: "Но он прав, сон вам сейчас необходим. Иоми, на вашем милом личике хорошо читаются и ваша усталость, и бессонные ночи."
Профессор чуть склонилась над кружкой, скрывая от капитана и штурмана выражение своих глаз, но оба отчетливо читали в ее движениях смущение. Но уже через минуту, совладав со своими эмоциями, она подняла взгляд, улыбнувшись в ответ штурману.
-"Вы правы, Константин." - не спуская взгляда со штурмана ответила профессор. Ее улыбка стала грустной: "Капитан уже отсчитал меня, словно маленькую. И не признать его правоту сложно. Я так погрузилась в работу, что уже не помню когда высыпалась в последний раз."
-"Понимаю." - во взгляде штурмана понимание смешивалось с сочувствием:" Значит вы так и не добились успеха в оранжереях?"
-"Нет, Константин."
Не вмешивавшийся в диалог профессора и штурмана, Семен с удовольствием пил свой кофе. Бодрящий и крепкий, он не уступал тому, который он сам умело готовил, и потому содержимое кружки неотвратимо уменьшалось, а напряжение сковывавшее тело, поначалу неохотно, отступало все больше, и к моменту когда Костя Обратил свое внимание на капитана, он так расслабился, что не сразу понял что тот о чем то его спрашивает.
-"Прости, Костя, ты сейчас меня о чем-то спрашивал?"
-"Спрашивал, капитан. Но тебе, я вижу, не до того." - во взгляде штурмана заплясали ехидные искорки: "Ты давай, соберись с мыслями и приготовь нам с тобой по кружечке того самого, что тебя так расслабило. А я пока провожу профессора Иоми до ее каюты."
Штурман помог Иоми подняться и держа под руку повел к выходу из кают-компании. Семен проводил их взглядом и когда створки шлюза сомкнулись за их спинами, прикрыл глаза, позволяя себе побыть в расслабленном состоянии еще немного. До кают идти минут пять, столько же обратно, но вернется Костя минут через двадцать. Штурман обязательно останется и дождется, когда профессор заснет, и только тогда покинет каюту. Семен это знал и потому не спешил открывать глаз. Мысли снова вернулись к невеселым размышлениям.
Сейчас если бы он открыл глаза, то увидел бы все тех же людей, вместе с которыми он покинул родную планету. И ничто не выдавало той пропасти отчаянья, через которую им вместе довелось прыгнуть. Но пропасть была, и Семену никак не удавалось объяснить, хотя бы себе, природу этой аномалии. Он отчетливо помнил ощущение потери чего-то важного, когда "Кантария" отдалилась на расстояние световой секунды, словно в один миг, условная нить связующая его и все что было дорого, оборвалась. А потом были долгих две недели, наполненные пустотой и отчаянием. Что было причиной, он не знал, чувствовал, что ответ прост и находится на поверхности, но не мог ухватить и тщетно, раз за разом, вызывал в памяти эти дни.
Он открыл глаза и смерил взглядом содержимое кружки. Кофе оставалось на самом донышке, хватило бы разве что еще на пару глотков. Решив не допивать, он медленно поднялся и направился к кухонному комплексу. Там, слив остатки в утилизатор, он приготовил еще кофе и, оставив кружки подогреваться в волновой, печи вернулся на свое место за столом.
Долго ждать не пришлось, штурман возник на пороге кают-компании раньше, чем Семен успел найти удобное положение и легким шагом прошествовал к нему, успев по пути перекинуться парой слов с Оскольдом Тиром, младшим из команды инженеров, что отдыхали сейчас всей компанией после проверки всех узлов корабля и подготовки посадочных модулей. Опустившись на место рядом с капитаном, он оглядел опустевший стол и, воззрившись на Семена, вопросительно поднял бровь. В ответ тот лишь ухмыльнулся и, не говоря ни слова, указал взглядом в сторону кухонного комплекса. Проследив за взглядом, штурман издал огорченный вздох, как показалось Семену излишне наигранный, поднялся и, пробормотав "ну и жук же ты" направился к комплексу. Через минуту на столе водрузились две парящие кружки и упаковка печенья, что так любил штурман.