В стародавние времена, когда науку заменяло колдовство, а закон – монаршья воля, жила на свете вдовствующая королева. От мужа ей осталось крепкое государство, верные подданные, любимый сын Оббэ и пасынок Эрлих, старший из принцев. Пасынку мачеха позволяла делать всё, что угодно, а Оббэ держала в строгости. Злые языки даже уверяли, что приёмного сына она любит больше, чем родного. Несмотря на это принцы с детства крепко дружили, хотя Эрлих и проводил большую часть времени в забавах, а Оббэ за учёбой.
Время шло, принцы подрастали и придворные всё чаще жаловались королеве на чересчур вольное поведение Эрлиха, а едва тому исполнилось двадцать лет и вовсе возроптали. Мол, принц дерзок, не воздержан на язык, а на уме лишь охота да гулянки.
Тогда королева велела Эрлиху явиться в тронный зал и прямо перед придворными, министрами и фрейлинами, сказала так:
– Ваше поведение принц, огорчительно для материнского сердца и неприемлемо для наследника. Поэтому мною принято решение вас женить. В своё время король-отец, покоривший, как вам известно, десять государств, привёз во дворец шесть принцесс. – Королева подала знак и принцессы-фрейлины приблизились к трону. – Каждая из них достойна быть вашей женой, но есть ещё одна – Адель. Родители отказались отдать её добром, и тогда по приказу короля наш колдун превратил её в золотую статуэтку и доставил во дворец.
Королева-мать вновь подала знак, и церемониймейстер поставил на специально приготовленный столик золотую статуэтку и небольшой поднос, на котором лежало семь, перевязанных разноцветными лентами свитков.
– А теперь, принц, в наказание за безрассудное поведение, извольте тянуть жребий. Отказ я сочту мятежом и велю отрубить вам голову. Таково моё слово.
Все собравшиеся ахнули – королева слов на ветер не бросала.
– Голова мне ещё пригодится, – усмехнулся принц, взял и передал церемониймейстеру первый попавшийся свиток.
Тот развернул его и торжественно огласил:
– Принцесса Адель – золотая статуэтка.
– Извольте произнести положенные слова, – сказала королева.
– Да ладно вам, матушка, подурили и хватит! – С этими словами Эрих взял статуэтку и убрал в кошель, висевший на поясе.
– До заката солнца у вас есть время подумать и одуматься, сын мой. В тюрьму мятежника! – велела королева и стража тотчас схватила и увела принца.
Как не был Эрлих потрясен неожиданной переменой судьбы, всё же не верил, что на этот раз мачеха сдержит слово. Но когда на закате его доставили на скорбную площадь и возвели на помост, где уже ждал палач, принц понял, что находится на волосок от гибели, и пора спасаться.
Он быстро развязал кошель, поставил статуэтку на плаху и громко произнёс слова обета.
Стража проводила его к свадебному экипажу, а похоронная карета отъехала прочь.
Вечером, на свадебном пиру, торжественно огласили завещание короля и, принц с огорчением узнал, что если в течение трёх лет после свадьбы он не станет отцом, то утратит право на наследование престола, и оно перейдёт к младшему брату.
Для Эрлиха, привыкшего считать себя будущим королём это был тяжёлый удар.
– Не отчаивайся, брат, – шепнул ему Оббэ, заметив, как тот переменился в лице, услышав недобрую весть. – Мы найдём старого колдуна, и он освободит Адель.
Однако день проходил за днём, а все попытки отыскать старика оканчивались неудачей. Ни во дворце, ни в столице его давно уже никто не видел. Тогда молодые люди решили отправиться в поиски по стране, а если не повезёт, то и за её пределами.
Эрлих быстро собрался в путь, а Оббэ всё не появлялся. Принц решил поторопить брата, но услышав из-за приоткрытой двери голос матери, невольно остановился.
– Долго придётся искать, – сердито выговаривала королева. – После того как Эрлих два года назад жестоко высмеял старика, тот поклялся, что ноги его больше не будет в нашем королевстве. Оно и к лучшему. Пусть Эрлих едет один. И вообще, пора тебе, Оббэ, повзрослеть. Не для того, душа моя, я лишала тебя многих радостей и терпела выходки твоего братца, чтобы отдать ему трон. Ты должен стать королём и только ты. Я всё устроила. Осталось немного подождать, и корона сама упадёт в руки.
– Не клевещите на себя, матушка, - отвечал Оббэ. – Пусть чаша терпения переполнилась, и вы обошлись с братом излишне сурово, но вы же не могли знать какой именно свиток выберет Эрлих.
– Когда во всех начертано одно и то же, выбор не имеет значения. Я собственноручно их написала, и сама же уничтожила. Милый мой, чудеса не случаются сами по себе, все они творения рук человеческих. Ты ещё лежал в пелёнках, когда я ломала голову, как возвести тебя на трон. И возведу. Без убийств и переворотов, законным путём. Я помогла королю составить завещание, а после его смерти заплатила колдуну за работу, и никто на свете ни в чём не заподозрит меня, потому, что долгие годы я скрывала свою любовь к родному сыну. Я всё сделала для твоей пользы. Так будь благоразумен – останься дома. Эрлих помечется по миру, рано или поздно встретит какую-нибудь девицу, плюнет на всё, возьмёт себе новое имя, женится и проживёт вполне счастливо. Я даже помогу ему, если потребуется. А ты будешь править страной.
– Это чудовищно! – воскликнул Оббэ. – Не говори больше ничего! Не желаю этого слушать. Я никогда не предам брата. Никогда!
Эрлих едва успел отойти от двери. Выскочивший Оббэ чуть не сбил его с ног:
– Едем быстрее!
Принцы тотчас тронулись в путь. У обоих было тягостно на душе. Эрлиху, как ни был он потрясён откровениями королевы, неловко было признаться, что подслушивал за дверью, а Оббэ стыдился поступка матери. Так, в молчании, проехали они несколько часов пока не увидели на пригорке кривую сосну.
– Посмотри, Оббэ, как сурово обошлись с бедным деревом жизненные ветра, - сказал Эрлих. – Мне кажется, мы с ним в чём-то схожи.
– Не грусти, брат, ещё есть время. Давай надеяться на лучшее.
И они продолжили путь, а когда почти скрылись из виду, сосна вдруг преобразилась в согбенного годами седовласого старца.
– Погоди, сокол, ты ещё не так себя пожалеешь, – сердито проворчал он. – Посмотрим, что запоёшь на обратном пути. – Постоял немного, опершись на клюку и вновь обратился деревом.
Прошло два с лишним года. Много тягот пришлось перенести братьям. Порой голодали, порой спали на голой земле, но лишения сблизили их ещё больше.
Однажды, уставшие и продрогшие, попросились они на ночлег в дом при дороге. Поужинали чем пришлось и уснули, а среди ночи пробудились от шума. Оказалось, что в дом проникли грабители и совсем плохо пришлось бы хозяину, не приди братья на подмогу. В благодарность за спасение хозяин, оказавшийся лекарем, подарил им чудодейственное средство от ран и хворей, способное, по его словам и мёртвого поставить на ноги. Принцы приняли подарок с благодарностью, а увидев, как быстро затягиваются раны, в надежде на чудо даже на статуэтку пролили несколько драгоценных капель, но увы – обратить золото в живого человека снадобье оказалось бессильным.
– Давай, наведаемся домой, – предложил расстроенный неудачей Оббэ. Вдруг старик вернулся, пока нас не было?
Эрлиху не хотелось встречаться с мачехой, но отказать брату он не смог. Да и тоска по дому ночами не давала уснуть.
«Что ж, подумал он, побуду немного в отчем доме, наберусь сил, а потом подамся куда глаза глядят. Не пропадать же брату из-за меня в самом деле»
На обратном пути принцы вновь остановились у кривой сосны.
Печальное зрелище предстало им – часть веток засохла, ствол растрескался, половина хвои опала, а оставшаяся поблёкла. У Эрлиха защемило сердце, и он смазал трещины целебным снадобьем. За короткое время, пока кони отдыхали, сосна преобразилась – затянулись древесные раны, ствол покрылся молодой корой и выровнялся, хвоя ожила. Зазеленела, засверкала на солнце. На душе у братьев просветлело, словно повеяло ветром перемен.
Когда молодые люди отъехали, колдун приняв человеческий облик, с удивлением ощутил возвращение прежних сил. Живо сбежав с пригорка к небольшому озерцу, он глянул на своё отражение и чуть не заплясал от радости. Молодость вернулась!
«Теперь меня никто не узнает, – подумал колдун. – Пойду-ка я посмотрю, чем кончится история с золотой куклой. Самое время»
Между тем принцы прибыли в столицу. По случаю их возвращения во дворце устроили празднество, а поскольку положенные три года истекли, королева решила отречься от престола в пользу младшего сына, сославшись на слабость сердца, вызванную годами, проведёнными в ожидании и тревоге.
Эрлих предложил мачехе чудесного снадобья, но она отказалась.
Весь двор затаив дыхание ждал скандала. Все были убеждены, что Эрлих просто так власть не уступит и с любопытством ожидали развязки.
Накануне торжества Оббэ сказал брату:
– Эрлих, я совсем не гожусь в короли. Да и несправедливо это, чтобы младший становился королём прежде старшего.
– Что поделать, брат, такова воля нашего отца. Так завещал король, значит так должно быть. Смута не пойдёт на пользу королевству. Тебе ли, усердно учившему историю, этого не знать?
– Хорошо, брат, будем чтить королевскую волю и закон.
На том и порешили.
На следующий день состоялась коронация. Королева праздновала победу.
Но едва завершилась церемония, Оббэ потребовал тишины.
– Мой отец, – сказал он, – был великим королём, но даже самые великие иногда ошибаются. Я, данной мне властью, намерен исправить ошибку и отрекаюсь от престола в пользу старшего брата. Церемониймейстер, приступайте!
С этими словами он снял корону и собственноручно одел её на голову Эрлиха.
Королева едва не упала в обморок, но сумела взять себя в руки. Уже оказавшись за праздничным столом, она сказала Оббэ, так чтоб никто не слышал:
– Что ты натворил!
Он также тихо ответил:
– Вы преподали мне урок коварства, матушка, кажется я его усвоил. Запомните и вы – угрызения совести, не то, с чем мне хотелось бы идти по жизни.
А что же колдун? А он проник во дворец под видом странствующего ясновидца-прорицателя, и улучив момент, спросил, помнит ли Эрлих, как высмеял однажды чудаковатого старика.
– Если ты тот, за кого себя выдаёшь – должен знать, как я раскаиваюсь в своей чёрствости и глупости, – ответил Эрлих.
– Если раскаянье искренне, твоя суженная оживёт, едва ты к ней прикоснёшься.
Ни секунды не раздумывая Эрлих достал статуэтку, которую всегда носил с собой, но ничего не произошло.
– Ты лгун и обманщик, как и все люди твоего ремесла, – с горечью сказал Эрлих.
– Нет, – ответил колдун, – я в отличие от многих, действительно кое-что могу. Просто хотел убедиться в твоей искренности.
А потом он произнёс заклинание, и золотая статуэтка превратилась в милую девушку.
Весь двор возликовал. Придворные – потому, что обошлось без смуты, в которой неизбежны потери; принцессы-фрейлины, потому, что их ждало возвращение домой; Эрлих – потому, что рядом был верный друг и живая девушка, а не золотая кукла, а Оббэ просто искренне радовался за брата.
Только королева улыбалась через силу, а когда все ушли танцевать, подозвала колдуна и спросила печально:
– Скажи, что ждёт моего мальчика?
– Счастье и корона. Правда, не в этом королевстве.
И он не солгал, но это уже другая история.