Накануне Рождества обычно выпадает снег, укрывая своей белизной все, что было так по-ноябрьски голо и сыро. Топятся камины, пламя которых пляшет по стенам уютных вечерних комнат. Старинные бронзовые канделябры мерцают своими до блеска начищенными перед праздником виньетками. В гостиной еще нет рождественского дерева – его принесут в сочельник – а если повезет с погодой, и вдруг ударит мороз, с пушистых мягких лап елки будет капать растаявший снег прямо на старинный скрипучий паркет и ветхий ковер, что покрывает его вот уже сто с лишним лет. Но пока не наступили эти дни, справедливо признанные во всем мире самыми волшебными в году, тишину семейных вечеров нарушают лишь сказки.
Сказки… Кто не рассказывал сказок своим детям или внукам! И мало кто из этих мам, бабушек, отцов и даже дедушек знают, чьи истории они рассказывают. Увы, имена сказочников обычно остаются в тени их творений. А, кажется, было бы интересно узнать, как выглядел тот или иной сказочник: был ли он стар, была ли у него борода или, возможно, седые усы, а может быть, это была старушка с круглыми очками на курносом носу, которые смешно соскальзывали, когда она писала, так, что бедняжке приходилось морщиться, чтобы вернуть их на законное место. Кто знает…
Эту сказку рассказывала не мама и не бабушка, не троюродная тетя и не добродушная соседка, всегда готовая приглядеть за сорванцами в то время, пока их родители смотрят спектакль в Главном Театре города.
В просторной гостиной было темно, на стене ровно и мерно тикали старинные часы, в теплом полукруге света у камина, прямо на полу расположились трое: две девочки и женщина, возраст которой было сложно определить, то ли от торжественно забранных в пучок волос, то ли от по-детски маленького лица с большими и будто удивленными глазами, то ли от костюма, который с успехом мог принадлежать мамаше семейства и гимназистке. Во всяком случае, эта дама пользовалась авторитетом у двух ангелочков, замерших перед ней в ожидании сказки.
Крестная (а именно ею и была для девочек дама без возраста) оттягивала момент и с улыбкой, притаившейся в уголках губ, длинной кочергой пошевелила в камине. Пламя взвилось и опало, рассыпав сноп маленьких колючих искр. Девочки зажмурились словно котята.
- Итак, мои котята, - наконец произнесла крестная, - мне кажется, я вспомнила одну историю. Одну рождественскую историю, - подчеркнула она и уселась поудобнее на подушке. – Вы готовы ее слушать? Не прерывать меня глупыми вопросами, не просить крюшона или выйти на минутку?
Девочки, по всей видимости, уже хорошо знали характер рассказчицы, и были готовы выполнять все ее правила, лишь бы получить свое. Крестная, в свою очередь, тоже прекрасно знала своих «котят», но все же посчитала правильным немного повоспитывать их, как и должна делать настоящая крестная.
- Прекрасно, - хлопнула она в ладоши, часы на стене торжественно пробили «Бомм-бомм», словно разрешили начинать. А вот, собственно и сама сказка.
«Это было очень давно, когда в озерах было столько рыбы, что ее можно было ловить руками, в море выходили на деревянных кораблях под парусами, когда короли завоевывали новые земли, а крестьяне вспахивали поля плугом. Жизнь тогда была совсем другая. Время текло медленно, и, кстати, часов еще не изобрели. Чтобы добраться из одного конца страны в другой пришлось бы преодолеть верхом многие тысячи миль через дикие леса, полные зверей. Поэтому путешественники были вооружены, кто луком и стрелами, кто пистолетом, стреляющим порохом. Не было театров, магазинов, а игрушки мастерили из соломы и цветных тряпочек. Ну, конечно, были богатые и бедные, как теперь. Бедняки жили в деревнях, а богачи в замках. Замки строили из огромных камней, поэтому внутри было очень холодно, даже летом, а вот в деревянных избушках крестьян, напротив, было очень тепло в любую зимнюю стужу. В общем, страна как страна. И все в ней было, как полагается.
Во главе ее был Король. Жил он, как водится у королей, в большом каменном замке. Имени его уже никто не вспомнит, поэтому мы будем называть его «Король» или «Его величество», как обращались тогда ко всем королям. Были у Короля леса для охоты, корабли для военных походов, деревни для удовлетворения всех его прихотей, друзья – такие же богатые, но не такие умные, ведь, вы понимаете, для того, чтобы стать королем просто необходимо иметь массу качеств, главное из которых – ум. Этот Король был очень умный, хитрый, ловкий, смелый и, ко всему прочему, еще и красивый. Согласитесь, немного мы знаем таких удивительных королей!
Жизнь у Короля была похожа на течение горной реки: никогда он не сидел на месте, всегда был занят чем-то. Охота, война, чтение мудрых книг, путешествия в дальние страны, пиры и выполнение государственных дел. Все, кто был знаком с Королем, были уверены, что он счастливчик. Человек, у которого было все, чего можно было только пожелать. Только никто из придворных не мог видеть, как вечерами, устав от бурного течения жизни, Король усаживался на пол у камина и подолгу молча смотрел на красное пламя, устало опустив руки на голову любимого пса.
В ту страну тоже приходило Рождество. И накануне праздника Королю преподносили подарки. Со всех стран света другие короли слали ему золотые кубки, серебряные браслеты, плетеные уздечки для его коня, украшенные рубинами кинжалы. И придворные не отставали – ведь всем хотелось быть на шажочек ближе к Его Величеству. Коробки, свертки копились и копились в большущей главной гостиной замка, пока не превращались в высокую гору. Но, в отличие от вас, мои котята, Король не торопился распаковывать подарки. Они так наскучили ему, что порой коробки и свертки так и оставались лежать нераскрытыми, чтобы потом оказаться сваленными в чулане.
Рождество еще не наступило. Снега не было. В цветные огромные витражи барабанил мелкий дождик. Король сидел на троне и в пол уха слушал кастеляна замка. Тот сообщал последние новости, и между прочим занимался разбором почты. Да-да, почта существовала всегда. Ни письма, скрепленные сургучными печатями, ни коробки с рахат-лукумом, ни говорящий попугай не заинтересовали Короля. Он рассеянно смотрел на то, как в цветных стеклах окна отражается свет большой люстры, и как вспыхивают огоньками капли дождя с той стороны окна. Возможно, по причине усталости и этой осенней хандры, или потому что ему наскучили подарки, Король равнодушно отправил в общую кучу небольшой, аккуратно упакованный сверток, поданный ему с поклоном кастеляном.
Что было в том свертке - очередной его портрет, дорогой пистолет или охотничье седло? Кто знает… но его постигла участь всех королевских подарков. Если бы не Рождество.
Да, история происходила накануне самого доброго в году праздника, не считая именин (но именины наш Король не праздновал никогда), поэтому совершенно неожиданно (или как раз закономерно) произошло чудо и… собираясь отправиться в свои покои, Король запнулся о сложенные в гору подарки. Уложенный на самый верх последний сверток упал прямо ему на голову.
Что такое?! Кто посмел?! В сердцах Король схватил его и собирался отшвырнуть подальше, но… сверток развернулся. Это был гобелен. Непростой гобелен. Такой, каких Король не видел никогда и нигде, но нам-то известно, как много он знал и как много путешествовал. Да, этот гобелен удивил Короля. Удивил настолько, что он, не говоря ни слова кастеляну, удалился в свою спальню, осторожно неся в руках подарок.
На большой своей постели Король развернул гобелен, аккуратно расправил все складки. Принес подсвечник и в свете свечи стал внимательно рассматривать невиданные узоры и хитросплетения тонких нитей. Что было тут изображено, трудно пересказать, можно лишь представить. Это было похоже на описание жизни Короля, его походы, его турниры, его коронация, участие в охотах. Здесь было все, что он любил: сильные лошади, блестящее оружие, пороховой дым, бескрайние земли, моря и даже его любимый пес. Сам Король был изображен в центре картины во всем своем величии и красоте – одетый в алый плащ и высокие охотничьи сапоги. Вся эта картина настолько заворожила Короля, что он любовался гобеленом до самого рассвета. А утром приказал повесить его на стену так, чтобы просыпаясь видеть его прямо перед глазами.
Гобелен завораживал Короля так, что каждый день он подходил, протягивал руку и медленно проводил ладонью по шероховатой, излучавшей тепло, ткани, словно пытаясь расшифровать все эти переплетения дорог, речной воды, людей, зверей. О чем думал в эти минуты Король, никто не знает, ведь знать мысли королей никому не дозволено.
Но эта притягательная сила была, как оказалось, не единственным чудесным свойством гобелена. Однажды в замке случилась беда – поздней ночью, после полуночи, когда уснули все, даже стражники, ветер нечаянно опрокинул один из канделябров. В миг от пламени свечей разгорелись занавеси, что были тут повсюду. Без всяких препятствий пламя побежало по длинному коридору, сквозь дубовую дверь просочилось в спальню Короля. Холодная и темная комната вмиг наполнилась теплом пламени пожара.
Король крепко спал в своей постели, над которой на стене висел чудесный гобелен. Королю не хотелось просыпаться, потому что приятное тепло, такое невероятное здесь, в замке, окутало его с ног до головы. И улыбнувшись, он только повернулся на другой бок. Пожар уничтожил в спальне все, что было сделано из ткани, все, кроме гобелена. Ведь в отличие от шелковых китайских занавесей и бархатных плюшевых мебельных чехлов гобелен был соткан из прочных льняных нитей. Неминуемая гибель грозила Королю, но ровно в тот момент, когда пламя было готово лизнуть край его белоснежной кружевной подушки, гобелен упал со стены, полностью накрыв собой спящего Короля.
Утром, после того, как пожар был потушен, придворные стаскивали обгоревшие, обуглившиеся остатки домашней утвари, и кастелян с тяжкими вздохами подсчитывал убытки, Король, задумавшись, сидел на троне, держа в руках закопченный от дыма гобелен – единственный кусок ткани, что уцелел в ночном пожаре. С тех пор он никогда не расставался с ним.
Спустя два года, когда Король был на поле боя в чужой дикой стране, он оказался один на один с могучим витязем. В руках у противника был огромный блестящий меч, на плечах шкура медведя, на голове высокий шлем. Король был высок, но этот витязь оказался почти на голову выше. Король был ловок, но витязь оказался сильнее. В два счета он выбил из рук Короля щит, оставив его практически без всякой защиты. Уже меч был занесен над головой бедного Короля, уже оставались секунды до страшного конца, но… Король вынул из-за пазухи гобелен. Он намотал его на левую руку, как раз сюда пришелся удар витязя. Меч, не причинив никакого вреда, соскользнул по ткани, будто она была заговорена. А тут и королевское войско подоспело. Так, второй раз гобелен спас жизнь Королю.
Везде – на охоте, в путешествиях, в сражениях и на пирах – гобелен был рядом с Королем. Он так привык к нему, что уже не рассматривал в попытке расшифровать хитрые узоры, но просто касался его рукой в те минуты, когда чувствовал страх, болезнь или печаль, и все несчастья будто снимало рукой.
Прошло много-много лет. Король, будучи большим любителем приключений, отправился в далекую страну, где ездили верхом на слонах, купались и пили из одной реки, в ней же хоронили своих мертвецов. Говорили, что в этой стране живет великий мудрец, знающий ответы на все вопросы. Король не только нашел этого мудреца, но и смог остаться у него в гостях на несколько дней. Почти неделю он жил бок о бок с величайшим из мудрецов в его маленьком и простом домишке на самом краю горы, но так ни разу и не услышал от него никакой тайны или откровения. Уже начав сомневаться, а правда ли это был мудрец или, возможно, просто обычный старик, Король стал собираться в обратный путь. Но вдруг старичок предложил ему сходить на рыбалку. Согласитесь, рыбалка - странное занятие для мудреца.
И вот, сидя на берегу реки с удочками в руках, они молчали какое-то время, взмахами руки отгоняя от себя комаров. Рыба не клевала, над рекой стелился молочный туман, кожу покрывала едва различимая липкая роса. «Скажи мне, Король, - вдруг молвил старик, - какой неразрешимый вопрос привел тебя сюда? Ты хочешь знать число отпущенных тебе лет или названия тех стран, что еще покорятся тебе?». Король задумался. На самом деле вопрос старика сбил его с толку. Подумав, он покачал головой: нет, он не хотел знать ответы ни на эти вопросы, ни на какие другие. Чувство пустоты и бессмысленности охватило его. И это очередное путешествие представилось Королю ненужной прихотью скучающего человека. Он окинул взглядом белый туман, замерший над рекой, и тяжело вздохнул.
Вдруг мудрец протянул руку, своими скрюченными от старости пальцами провел по гобелену, в который, завернувшись от сырости, сидел Король, и сказал: «Красивая работа. Кто ее делал?».
Рука Короля сжала край любимого оберега. Кто его делал? Этот вопрос будто сдернул молочно-белую пелену с глаз Короля. Кто его делал?
«Я не знаю», - подавленным голосом произнес он, пораженный тем откровением, которое только что произошло с ним. И Король посмотрел в лицо мудреца, подумав: «Это действительно Мудрец».
Не день и не два, а долгих несколько лет скакал на своем верном коне Король в поисках того, кто соткал гобелен. Того, кто подарил ему чудесный подарок к Рождеству. Тому, кто не раз спасал его от верной гибели. Но найти мастера оказалось не так просто. Многие ткацкие мастерские уже были закрыты. Где-то не помнили даже имен знаменитых ткачей, хотя и хранили на стенах их прекрасные работы.
День и ночь, день и ночь, охваченный одним желанием – узнать создателя подарка – скакал Король по своей стране. Останавливаясь в замках господ и в бедных деревенских гостиницах. Одежда его запылилась и обтрепалась, длинные волосы, некогда уложенные локонами, растрепались на ветру, и весь он стал похож на бродягу. Рядом с Королем неотлучно присутствовал его давний друг – Судья. Они знали друг друга с детства, и их родители утверждали, что они детьми спали в одной колыбели. Судья всю жизнь был главным советником Короля, вершителем судеб, казначеем, распорядителем балов, в общем, - его правой рукой.
В который раз за эту поездку Судья уговаривал Короля вернуться домой, но все безуспешно. Королю во что бы то ни стало хотелось найти мастера. И в то время, пока непривычный к простой пище и обстановке Судья ворочался на жесткой постели, Король, не сомкнув глаз, пытался вообразить того, кто соткал для него гобелен: «Кто он – тот человек? Знаменитый ткач, наверное. Ведь такое произведение искусства под силу создать лишь очень искусному мастеру. Но в таком случае, почему во всех знаменитых мастерских ему повторяли, что не знают его имени? Если его уже нет в живых, почему не нашлось его потомков, детей или просто учеников? Почему этот гобелен обладал такой силой, и, наконец, почему мастер изготовил такой чудный подарок?».
Эти и еще тысяча вопрос теснились в голове бедняги Короля, и ни на один он не мог найти ответа. Вот когда бы пригодился Мудрец, но его не было рядом, лишь жалобные стоны Судьи, страдающего от тягот поездки.
Когда все мастерские по изготовлению тканей и гобеленов были изучены, когда не осталось никаких шансов найти мастера среди известных ткачей, Король решился отправиться в самые отдаленные деревни своей страны, объехать все крестьянские дворы, где могли стоять ткацкие станы. Судья на это лишь всплеснул руками и возвел глаза к небу. Но Короля было не остановить, такой он был упрямый всю свою жизнь. Ставил цель и шел к ней. Не будь он Королем.
За время тяжелого и пока безрезультатного путешествия наступила осень, а за ней и зима. Вот уже и декабрь – самое время сидеть у камина в ожидании веселого Рождества, а наш Король в бедной деревушке, у которой и названия-то нет. Тесный трактир, деревянные скамьи вдоль стен, печеная картошка и кусок черствого хлеба.
«Ваше величество, - обратился к Королю трактирщик (несмотря на несчастный потрепанный вид, хитрец не мог не признать его), - видать что-то страшное грозит нашей стране, если Вы оказались здесь, не иначе – война?». «Нет, не переживай по этому поводу, - отвечал Король, - даже если разразится война, мое войско сможет вас защитить. Нет, я путешествую с одной целью». И он показал трактирщику гобелен: «Я ищу мастера, который сделал это».
Трактирщик внимательно осмотрел искусную работу, не прикасаясь к ней своими чумазыми ладонями. «Да… работа знатная. И как, наверное, долго работал над ней ткач, сколько узоров, какие нити! Сейчас вряд ли такие найдешь. «А нет ли в вашей деревне кого-нибудь, кто имеет ткацкий станок?» - задал Король свой уже привычный вопрос, без всякой надежды. «Не знаю, - задумался трактирщик, - насчет станка не знаю, а вот вручную плетет маленькие коврики одна крестьянка». И трактирщик быстро достал из-за серо-грязной занавески цветной коврик и показал Королю.
Этот коврик был совсем не похож на искусный гобелен. Он был маленький, не тканый, а вязаный. С одной стороны его поверхность была гладкой, а с обратной он весь был покрыт бантиками. Король провел по нему ладонью. И это было очень приятное чувство. Тепла, какой-то особенной мягкости, и еще цвет… коврик был желто-канареечный, и, глядя на него, Король вдруг наполнился необъяснимой радостью. Узнав, где живет крестьянка, делающая эти коврики, Король, не мешкая, поспешил к ней.
Маленькая деревянная избушка стояла на самом краю деревни. Дом был окружен невысоким плетнем. Несмотря на то, что был поздний вечер, ни в одном из трех окошек не горел свет. Думая, что хозяйки нет дома, Король громко постучал в дверь. Спустя несколько минут она раскрылась со скрипом. На пороге дома стояла женщина. Ее фигуру скрывал наброшенный на плечи меховой плащ, поверх которого лежали длинные, заплетенные в две косы, волосы. Почти в полной темноте Король пытался разглядеть черты ее лица, но не мог и раздражался от этого: «Отчего так темно? Почему она не вышла открывать со свечою в руке?». И каково же было его удивление, когда он понял, что женщина… слепа.
Король смутился, растерялся, расстроился от мысли, что и на этот раз его поиски оказались бесплодными. Однако вежливость женщины заставила его отвлечься от мрачных мыслей и войти внутрь дома. Судья, словно тень, молча следовал за ним по пятам.
- Кто вы? – просто спросила хозяйка, и Король не мог не сказать правду.
- Я Король.
Услышав его голос, женщина сделала шаг назад, будто пораженная громом. Но Король объяснил это естественным испугом простолюдинки перед Его Величеством.
- Не бойтесь, вам незачем волноваться, - бормотал он, смущаясь ее слепоты, - я увидел в трактире желтый коврик, и трактирщик указал мне на ваш дом. Ведь это вы его сделали?
Словно охваченная ужасом, женщина нащупала рукой высокую спинку стула и опустилась на него, нарушая все мыслимые правила поведения в присутствии короля. Он повторил за ней ее движения и сел напротив, заметив, что женщина спрятала дрожащие руки под скатерть, покрывающую круглый стол.
- Ответьте, пожалуйста, - мягко повторил Король, - трактирщик сказал правду?
- Да, Ваше величество, - тихо ответила женщина, - я плету эти коврики.
Судья тронул за плечо Короля, указывая глазами на разложенные повсюду цветные коврики. Словно стайка волнистых попугайчиков они разлетелись по комнате, и даже в почти полной темноте было видно, какие они яркие и веселые.
- Но как вы…, - начал было Король и осекся, видя перед собой большие, глубокие, будто провалы в скалах, ее глаза.
В самих краешках губ женщины показалась улыбка, и она сказала:
- Я не вижу, но мои руки все делают сами.
На самом дне души Короля поднималось странное волнение, возможно, оттого, что ему впервые пришлось столкнуться с подобной жизнью. И дрожащим голосом он спросил:
- Вы зарабатываете этим себе на жизнь?
Женщина ответила нехотя, будто не желая открывать Королю всей правды о себе. Сказала, что продает коврики тем, кто об этом просит, но покупатель сам назначает цену. На вопрос, где она достает материалы, ответила, что они недорогие, что в дело идут старые обрывки веревок, куски тканей, какая-то ветошь. «Вот отсюда и бантики», - засмеялась она. И Король услышал, как она смеется – искренно и чисто, будто ребенок. Тогда он отважился задать очередной, свой главный вопрос – о гобелене.
Он достал его из-за пазухи, где обычно носил, поближе к сердцу, положил на стол перед женщиной. И, забыв, что разговаривает со слепой, сказал:
- Вы не знаете мастера, который мог бы сделать это?
Тяжелое молчание опустилось в комнате. Судья расценил его по-своему и поспешил зажечь свечу, найденную им в своем кармане. Несмотря на появившийся свет, женщина осталась неподвижной и немой. Король, не без страха, уставился в ее лицо: бледное, впалые щеки, синеватые круги под глазами, очень красивыми глазами. Не было заметно, что она слепа. Никакого физического увечья. Длинные ресницы бросали тень на белую кожу щек. Большие черные зрачки неподвижно смотрели перед собой. Нет, было бы правильнее сказать, в себя. Она не видела ни Короля, ни гобелена.
- Прошу вас, ответьте, - приглушенным голосом сказал Король, - я ищу мастера вот уже который год, я забросил все свои дела, я забыл, что я король. Я скитаюсь по всей стране, терплю холод и голод, ради того, чтобы узнать его имя. Возможно, вы знаете, где искать мастера!
Что-то в позе женщины изменилось, ее напряженные плечи как-то опустились, она встала и протянула руку. Все замерли, забыв дышать. Было во всем этом какое-то волшебство, тайна. И эти невидящие глаза, и гобелен, лежащий на столе, и свет свечи, пляшущий по стенам. Король не мог не заметить, как дрогнули пальцы, прикоснувшиеся к шероховатой ткани, как они неуловимо обрисовали контур изображенного моря.
- Вы знаете его?! – воскликнул он, но…
Женщина отдернула руку и как-то вся выпрямилась, гордо смотря перед собой невидящим взглядом:
- Искусная работа. Невероятная. Чтобы соткать такой гобелен, нужен не один год. Очень дорогие нити, сейчас таких не найдешь. Нет. Я не знаю мастера.
На этот раз разочарование особенно больно ударило Короля. Он не хотел верить. И это заметное дрожание руки, и то, как она обрисовала невидящими глазами контур рисунка?! Прижав по привычке пальцы к сжатым губам, Король впал в отчаяние. Сколько времени он просидел без движения здесь в маленькой комнате этой неизвестной женщины, но никто не посмел бы тревожить Его Величество, даже Судья. Он знал, что в гневе Король был страшен.
Спустя несколько минут этого напряженного молчания, женщина, еле слышно ступая, удалилась в соседнюю комнату и вернулась с серебряным кубком, полным вина.
- Ваше Величество, - тихо сказала она, - вы устали с дороги, - и протянула Королю кубок, - вино, возможно, не достойное Короля, но другого у меня просто нет.
Король, отходя от нахлынувшей его волны отчаяния, гнева и печали, протянул руку к кубку, и на миг его пальцы коснулись руки женщины. Он еще раз внимательно посмотрел на ее руки и был поражен – это не были руки бедной крестьянки. Не натруженные, толстые и корявые пальцы с огрубевшей кожей, а изящные, тонкие и длинные пальцы с прозрачными розовыми удлиненными ногтями. На них не было ни одного кольца, но, вне всяких сомнений, кольца на таких руках смотрелись более чем уместно. Не отдавая себе отчета, Король сжал своей рукой ладонь женщины. Она была мягкая и нежная. Все это не имело объяснений в глазах Короля. И он продолжал сидеть в этой избушке, словно в ожидании чего-то.
У него был жалкий вид в эту минуту. И почему-то женщина поняла это, хотя и была слепа. Миролюбиво, с улыбкой на краешках губ, она сказала, словно перед ней был не Король, а обычный бродяга:
- Зачем вы ищете мастера? Кажется, столько лет прошло. Ваш гобелен так истерся.
И в самом деле – зачем? Король лишь чувствовал сильнейшую потребность отыскать мастера, но никогда не задавался вопросом «зачем?». Он не мог представить того момента, когда встретится с ним, что скажет ему, что сделает. И теперь Король молчал. Женщина тоже молчала. Наконец, будто говоря сам с собой, Король стал бормотать:
- Это было давно, на Рождество, я уже не помню, на какое. Этот гобелен был среди моих подарков. Я даже не взглянул на него, отправил в кучу, которая должна была потом пойти в чулан на съедение мышам. Но он упал на меня, да, упал сверху, прямо на голову, в тот миг, когда я споткнулся. Сверток развернулся, и я увидел эту красоту.
Гобелен, как немой свидетель происходящего, продолжал лежать на столе.
- Эта искусная работа потрясла меня. Я повесил его над кроватью. Он спас мне жизнь, сначала пожар, потом бой с витязем в медвежьей шкуре. С тех пор я ни разу не расставался с ним.
- И все эти годы вы не задавались вопросом, кто соткал его? – вдруг сказала женщина, и Судья, стоявший в углу неподвижно как столб, напрягся от такой наглости.
- Нет, - опустив глаза, отвечал Король.
- Вы, наверное, как и все короли, думали, что гобелены ткутся сами собой по вашему приказу, как варится картошка в чугунке, как разгорается огонь в камине, как все происходит только потому, что так надо вам, что вы этого захотели.
Судья сделал шаг вперед, позеленел и сжал кулаки. Но Король еще ниже опустил голову.
- Да, - прошептал он, - я был настолько глуп, что так считал. Мир вертелся вокруг меня, а я был в его центре. Все мои прихоти удовлетворялись в ту же секунду. Я чувствовал себя на вершине мира. Сильный, свободный, богатый, смелый.
Король умолк, будто проваливаясь в воспоминания.
- А сейчас? – сказала женщина грустно. – Разве что-то изменилось? Вы – Король. Ваши волосы поседели, ваш алый плащ обтрепался и полинял, но вы – Король. Что гонит вас по неизведанным дорогам в поисках какого-то неизвестного человека? Возможно, его уже нет в живых, и вам стоит вернуться в ваш богатый замок и забыть обо всем.
На дрожащих ногах Король поднялся и сделал несколько шагов по комнате, не отдавая себе отчета в том, что делает. Женщина испуганно отступила, нечаянно задев занавеску, отделяющую другую комнату, и сразу же прикрыла дверной проем, встав к нему спиной.
- Вы знаете этого мастера, - произнес Король, не понимая, что говорит, а говорил он то, что чувствовал.
Судья встрепенулся – ему ужасно нравилось участвовать в допросах.
Женщина отступила еще на шаг, выставив перед собой руку, словно защищаясь. Занавеска упала, открыв пространство малюсенькой комнатки, почти полностью занятое ткацким станком. Король замер, уставившись на него. Судья присвистнул, потирая руки.
На станке был неоконченный гобелен. Такой же волшебный, как гобелен Короля.
- Свет! – скомандовал ошеломленный Король, и Судья тут же подскочил со свечой в руке.
Какая же красота… Не оставалось сомнений, что это была работа того же мастера. Но если на гобелене Короля была изображена история его жизни, то здесь картина была иной. Очень похожая на хозяйку избушки, но очень молодая девушка являлась героиней этого гобелена. Хотя Король здесь также присутствовал.
Сказать, что он был поражен – не сказать ничего. Все его долгие поиски, наконец, завершились. Мастер стоял перед ним, но, по какой-то неведомой причине, не хотел раскрывать правды.
- Она колдунья, - вдруг произнес Судья. И эти слова прозвучали так громко и отчетливо, будто в Зале Верховного Суда.
Король побледнел. Он чувствовал себя физически плохо: у него кружилась голова, шумело в ушах и перед глазами плавали блестящие круги. Колдунья…
- Уходите, - совершенно не испугавшись Судьи, вдруг сказала женщина. - Уходите отсюда!
Откуда только взяв силы, она справилась с двумя пришельцами, вытолкав их за дверь.
Глубокой ночью на постоялом дворе Судья принялся вершить очередной суд – он очень любил решать судьбы других людей. И без устали стал перечислять все аргументы, свидетельства, говорящие против женщины. Король под этот казавшийся справедливым аккомпанемент размышлял о том, что здесь не обошлось без волшебства. Он был напуган. Напуган до смерти первый раз в своей жизни.
Его гобелен уже казался заколдованным. А тот, что был натянут на ткацком стане обещал несчастья. Что за странная женщина соткала их? И главное – зачем?
О том, что несколько раз гобелен спас ему жизнь, Король позабыл. В это время его мучили лишь неразрешимые вопросы, на которые, однако, быстро находил ответы Судья. К утру все было ясно. Женщина была признана колдуньей. Гобелены – сотканными при помощи магии, направленной против Короля. И ее, и оба гобелена доставили в замок, заключили в темницу в ожидании суда.
Декабрь не радовал погодой. Снега не видели еще ни разу. Зато дождь поливал каждый день, делая деревья похожими на страшные скелеты. Король смотрел в окно, и взгляд его некогда красивых и блестящих глаз сделался тусклым и мрачным. Один Судья был на взлете – в приподнятом настроении он метался из зала Суда в темницу и обратно. Он занимался своей любимой работой, в которую не посвящал даже Короля. Лишь однажды отметил, что узница получит по заслугам, ведь уже ясно – она колдунья, а магия запрещена Законом. Осталось лишь выбрать подходящий день для Суда, чтобы все прошло блестяще и празднично, при полном скоплении народа на Страшной Площади.
Перед Королем лежали два гобелена: один его, такой знакомый, и второй, снятый с ткацкого стана, полный неведомых узоров. Принеся как можно больше свечей и расставив их вокруг стола, Король пытался прочесть, словно книгу, этот второй гобелен. Вот девушка с длинными косами, вот рядом он сам, длинная дорога, что вьется меж лесов и желтых полей, море – кажется, то же самое, что и на его гобелене, страна слонов, можно разглядеть загорелых человечков в тюрбанах, а вот то, что было не прочесть – белое поле. Чистое белое поле, в котором обрывалась дорога.
Неразрешимых вопросов становилось все больше. Не в силах бороться с ними, Король спустился в темницу. Узница встала, услышав его шаги по каменному полу. На ней было коричневое платье, слишком тонкое для, хоть и бесснежной, зимы, и волосы все также были заплетены в две косы. Под взглядом ее слепых глаз Король почему-то опустил свои. Он хотел спросить узницу о многом, но снова не смог и невпопад произнес:
- Как ты себя чувствуешь здесь? – возможно, он хотел поинтересоваться условиями содержания под стражей, как полагается Королю, посетившему темницу.
И женщина просто и тихо ответила:
- Я не могу видеть, Ваше величество, поэтому мне совершенно все равно, где быть.
Король низко опустил голову и быстро вышел из темницы, не найдя, что ответить на эти слова.
Гобелен не приоткрыл своих тайн. Вопросы, которые мучили Короля, так и остались без ответов. День Суда был назначен – 24 декабря. Судья ликовал. Свершится Суд, а затем будет королевский пир. Хлеба и зрелищ – вот что во все времена требовал народ.
В центре Страшной площади стоял деревянный столб, вокруг которого были разложены охапки хвороста. Прямо напротив на возвышении стоял королевский трон, справа от которого были установлены стол и стул Судьи и Первого секретаря. Народ заполнил всю площадь. Колдуний не судили вот уже полвека. То есть ни одной за время правления Королевской династии. Мальчишки висели на заборах и на крышах домов, старухи с корзинами толпились у места казни, богатые горожане теснились поближе к королевскому постаменту. Наконец, все началось.
Под замершим серым небом у деревянного столба стояла узница. Король, пряча лицо за ладонью правой руки, сидел на троне. Судья в красной мантии метался между ними. Было так тихо, что даже на самой отдаленной крыше можно было услышать любое слово.
- Итак, ты не отрицаешь, что оба гобелена, - Судья вытянул длинную руку по направлению к вывешенным напоказ гобеленам, - дело твоих рук?
- Нет, не отрицаю, - отвечала женщина, дрогнувшим голосом.
- С какой целью ты соткала их? – продолжил свой допрос Судья.
Женщина дрожала в своем не по погоде коричневом платье, но не опустила неподвижных глаз, и казалось, что она смотрит прямо перед собой, туда, где сидел Король.
- Один я соткала в подарок Королю. Второй гобелен для себя.
- Думаю, что все присутствующие на площади со мной согласятся: часто ли делают подарки Королю простолюдины?
Толпа заорала: «Нет».
- Конечно, если ты граф, барон, король другой страны, ты имеешь полное право преподнести подарок нашему Королю, и то, сколько всякого барахла присылают, увы, но если каждый крестьянин решит прислать на Рождество крынку молока или вязаный коврик, что получится – мы превратим Замок в огромный чулан ненужных вещей?
«Да, да», - шумела одобрительно толпа.
Король сидел низко склонив голову, полностью спрятав за рукой свое бледное лицо.
- Мне кажется, мой гобелен – был достойным королевским подарком, - тихо, но отчетливо проговорила женщина, и, услышав эти слова, Король поднял голову.
Вот он – его гобелен, оберег, что не раз защищал его от мечей и от холода, служил подушкой и утешением в мрачные дни долгих походов и путешествий. Сейчас он висел перед народом на площади, будто отданный на поругание толпе, а его создательница стояла рядом, уличенная в каком-то непонятном преступлении. Король поднялся и подошел к привязанной у столба узнице.
- Это, несомненно, королевский подарок, - проговорил он так тихо, что слышать его слова могла только женщина и подскочивший Судья. – Ответь мне, почему ты сделала его, зачем?
Глаза Короля впились в невидящие глаза приговоренной, из которых вдруг выкатились маленькие прозрачные слезинки.
- Я уже говорила вам, Ваше величество, это был просто рождественский подарок.
- Она не хочет отвечать! – гремел Судья, размахивая руками так, что его мантия делала его похожим на птицу.
Король стоял совсем рядом и умоляющим голосом прошептал:
- Скажи правду!
Он хотел добавить «чтобы спасти себя», но короли не могут говорить такое, тем более осужденным.
Женщина вздохнула, будто собравшись с духом, и сказала:
- Однажды, сами того не ведая, вы, Ваше величество, спасли мне жизнь. Это было очень давно, поздней осенью. Я шла через лес, и чуть не попала в лапы дикого зверя, но по счастью, приключилась королевская охота. Вы не можете меня помнить, потому что не видели меня. А я видела, как от вашей стрелы упал смертельно раненый зверь. Я ткала гобелены, и в знак благодарности решила подарить вам один. Как мне кажется, самый прекрасный из того, что я когда-либо делала.
- Ложь! – взревел Судья. – Ложь колдуньи! Она только что придумала эту небылицу для того, чтобы одурманить наш разум! Но у нее ничего не выйдет, - добавил он, отстраняя Короля от узницы плечом.
Тот выглядел ошарашенным, он верил и не верил женщине. Да и правда, сложно было поверить в ее рассказ.
- Вернемся к допросу, - строго произнес Судья, давая понять больше Королю, чем остальным, что сейчас он здесь главный. – Значит, изготовляя гобелен, ты думала о нашем Короле? Ты изображала его намеренно? Рисовала все эти узоры – дороги, моря, леса, в общем, все то, что могло приключиться с ним в жизни?
- Да, - бесхитростно отвечала женщина, видимо, понимая, что надежды оправдаться уже нет.
- Иными словами, при помощи магии ты ткала судьбу нашего Короля?! – больше утверждал, чем спрашивал Судья, а толпа ахала и охала в ответ.
- Если этот гобелен спас его от пожара, от меча противника, от холода и сырости, если служил ему маленьким утешением… то, да, - почти прошептала бедняжка, и шепот ее услышал лишь Король, который рассказывал ей о чудесах гобелена в той маленькой и такой далекой сейчас избушке.
Судья, конечно, слышал все и был ужасно доволен – она сама приговаривала себя, произнеся очередное «да» на его коварные вопросы.
- Ткала судьбу Короля при помощи магии! Колдунья!
«Колдунья!» - заорали на площади – «Сжечь ее! Сжечь!»
От этого крика Король будто очнулся, он убрал от лица ладони, поднял голову, окинул взглядом всю ревущую словно море в бурю площадь, посмотрел на торжествующего Судью, поджигавшего факел, а потом на женщину, дрожавшую у столба.
- Постойте, - сказал он, не повышая голоса, но так, чтобы услышал Судья, - если и была какая-то магия, она работала мне на благо.
- Какая разница, - словно змея, прошипел Судья, скривив свои тонкие губы, - какая разница, во благо или нет, если мы говорим о магии! Магия белая или черная запрещена Законом! – и в этот момент он выглядел так важно, будто сам стал воплощением Закона.
Перед Законом был бессилен даже Король. Ведь если короли начнут преступать законы, что случится в наших государствах!
Все, что сейчас происходило, напоминало Королю страшный сон. Все люди казались не живыми, а карнавальными масками, скалящими свои раскрашенные рожи. Вот они – два прекрасных гобелена – просто красивые вещицы, произведения искусства, созданные руками вот этой незнакомки. И никакой магии. Просто искусство. Но никто, никто не может понять этого. Королю мучительно хотелось спасти женщину, спасти ту, которую он так долго искал. Зачем? Это был еще один мучительный вопрос.
- Последнее слово, - подытожил Судья, будто ставя точку в процессе.
Тишина упала на площадь. С хмурого неба ни дождинки, ни дуновения ветерка. Низкие ватные облака полностью закрывали небесный свет. В глазах Короля плыла туманная дымка, похожая на молочный туман реки страны слонов. Тихий, словно шелест летней листвы, голос полетел над площадью, и, казалось, ему внимают все – ошалелые мальчишки на крышах, толстые горожанки с корзинами, блестящие франты в дорогих камзолах, хмурые стражники с факелами в руках.
- Я никогда не могла подумать, что сделанное мной приведет к…, - женщина долго подбирала слово, но так и не нашла его, - к неприятностям, вашим, Ваше величество, моим… Никому неизвестная ткачиха решила сделать подарок Королю… наверное, это было моей ошибкой. Но, делая этот гобелен, я желала лишь добра. Памятуя о том, что вы сделали для меня, я ткала эти узоры, в которых нет ничего опасного – только красота. Это был рождественский подарок. Я не думала, что это запрещено законом, разве не так?
Кошмар! Судье показалось, что весы клонятся не в его сторону. Настоящая колдунья! Как ловко она играет словами, как легко путает всех. Всех, но только не его!
- Хорошо, - сказал он с улыбкой на губах, от которой мог пройти мороз по коже, но женщина не видела его лица, возможно поэтому она не проявляла ни ужаса, ни паники, стоя у столба, готового вспыхнуть в любую минуту. – А второй гобелен?! Вот оно – прямое доказательство магии! Зачем ты изобразила себя рядом с Его величеством? А эта извилистая дорога? А это белое и пустое поле?!
Толпа замерла. Женщина молчала. Это был ее гобелен, и раскрывать его тайны, по всей видимости, она не была намерена. Король жадно впитывал все слова, произнесенные участниками Суда. Признаться, второй гобелен пугал его.
- Второй гобелен – мой, я не стану ничего говорить о нем, - твердо прозвучал тонкий голосок.
Толпа вновь взревела, ей хотелось раскрытия всех тайн и загадок, а после – казни.
Но женщина еще не окончила, и права последнего слова у нее отнять никто не мог. Она не обращалась ни к толпе, ни к Судье, как это обычно бывало, она говорила Королю. Дрожащий, он понимал это, и в бессильной попытке разобраться, что делать, стоял подобно каменному истукану прямо перед столбом.
- Ваше величество, я не признаю своей вины, я никогда не пожалею о том, что соткала для вас гобелен. Если я и пользовалась при этом волшебством, то это была сила добра и…, - первый раз за все время она опустила свои слепые глаза, и не договорила фразу. Снова по щекам ее побежали слезы, вдохнув, она сказала совсем тихо, - вы должны поверить в то, что я не имела никаких корыстных намерений, посылая вам этот подарок. Я не хотела ни потревожить вашего покоя, ни изменить вашу жизнь.
Вдруг светлая улыбка, как бабочка, проскользнула по ее бледному лицу:
- Разве что… разве что одно слово, одно единственное слово благодарности в ответ на мой подарок. Мне казалось, что он был достоин этого. Я признаюсь: это было мое рождественское желание. Наивное и смешное желание простолюдинки.
Последнее слово узницы было очень странным – ведь она не умоляла о помиловании, не рыдала и не лишалась чувств, как это делали все, стоявшие у этого столба. Судья решительно взмахнул рукой. Поднялись и опустились, как по команде, факелы. Толпа зашевелилась, волною отхлынув подальше от места казни. Пламя облизало сухие тонкие ветки черного хвороста. Узница не могла видеть огня своими незрячими глазами. И эти неподвижные с большими черными зрачками глаза – было последнее, что увидел Король. Подхваченный под руки своими придворными, он был усажен на свое законное место – королевский трон на возвышении.
- Колдунья, изготовившая при помощи магии, два гобелена дабы навлечь на нашего Короля беду и всяческие несчастья, дабы омрачить его помыслы днем и ночью своими волшебными гобеленами, отнять у него сон и покой, изобразила Его величество на путаной дороге, ведущей в бездну, заставила Его величество проехать многие тысячи миль в поисках ее – Колдуньи, приговаривается к казни на костре, - читал монотонным голосом Судья длинный свиток, уже составленного Секретарем приговора, - и если, согласно древнему поверью, не произойдет Чуда, а оно не происходило уже несколько сотен лет, Колдунья сгорит!
Чудо. В чудо верили и те, кто казнил, и те, кого казнили. Это последнее прибежище человека, оказавшегося лицом к лицу перед смертью. Как выглядело Чудо, никто не знал, даже Судья, ведь оно не случалось, по меньшей мере, несколько сотен лет, в этом Судья не лукавил. Но ждали его каждый раз, оказавшись на Страшной площади.
Узница не видела, лишь чувствовала запах дыма, и вдруг… она почувствовала на своих плечах и голове что-то холодное и невесомое. Снег. «Снег!» - ахнула толпа.
Снег, похожий на огромные куски белой ваты, стал беспрестанно валиться с неба. Небеса просветлели, и сквозь облака показалась одна большая блестящая звезда. Звезда Рождества. Снег потушил огонь. А спустя минуту снегом была покрыта уже вся площадь.
Женщина подняла лицо к небу, и на ее бледные щеки легли легкие хлопья.
«Чудо», - произнес кто-то в толпе. «Чудо… чудо…» - подхватили другие.
«Чудо», - сказал даже Судья, сам того не понимая.
Король кинжалом разрезал путы, освободив узницу. Накрыл ее плечи своим полинявшим некогда алым плащом. Он чувствовал себя так, будто не ее, а его вернули к жизни. Он сорвал оба гобелена, свернул их, сунул под мышку и, радуясь чему-то необъяснимому, направился в замок».
Огонь в камине почти погас. Крестная улыбнулась, давая понять, что сказка окончилась. Какое-то время девочки продолжали сидеть смирно, глядя куда-то перед собой, потом вернулись из сказки обратно и отправились в свои постельки. Уже лежа под одеялом, старшая решила, что пришло время, когда можно задавать вопросы, и спросила:
- Крестная, а что было потом?
Обе девочки знали, что все сказки Крестной имели замечательный конец, в том смысле, что у них не было конца так, что каждый мог выдумать его по своему вкусу.
- Что было потом? Жизнь пошла своим чередом, я думаю.
- А что ткачиха ждала на Рождество, - спросила младшая, - я так и не поняла.
- Глупая! – воскликнула сестра. – Она хотела, чтобы Король отблагодарил ее за такой чудесный подарок.
- Значит, он заплатил ей тысячу золотых монет?
- Тысячу – это мало, он построил ей ткацкую мастерскую, накупил редких нитей, чтобы она могла и дальше ткать волшебные гобелены.
Крестная улыбалась, не прерывая и не вмешиваясь в предположения девочек, будто знала правду, но не говорила ее.
- Крестная, а куда делся Судья?
- Судью осудил другой Судья, который давно метил на этот пост, и наверное, посадил его в темницу.
- А Король поженился с ткачихой?
- Нет, конечно, нет, - рассмеялась Крестная, укрывая девочек теплым одеялом, - короли не могут жениться на ткачихах, для этого есть королевы, ну на крайний случай принцессы или баронессы. А теперь – спать! - И выключила свет.
Мама и папа девочек еще не вернулись из театра, возможно, они решили зайти после спектакля в кафе. На улице стояла тихая ночь. Крестная подошла к окну и отодвинула в сторону занавеску. На небе уже светила Рождественская звезда, а с неба падал белыми хлопьями снег. Это чудо повторялось из года в год, будто каждый раз давая возможность исправить то, что не получилось, отдать свои долги, встретиться с каким-то важным для тебя человеком, сделать что-то очень хорошее.
В темной детской раздался тихий шепот: «Как думаешь, а ткачиха так и осталась слепа или она выздоровеет?», в ответ - шепот старшей сестры: «Я думаю, что это будет рождественским желанием Короля». Старшая девочка крепко обняла своего плюшевого мишку. Она была уже большая и хорошо знала, что когда желаешь кому-то добра, тем более под Рождество, твое желание непременно исполнится.
Крестная закуталась пледом и поджала под себя ноги, забравшись в большое кресло. В мягком свете торшера она видела перед собой большую дворцовую площадь с остатками хвороста и всякого хлама, разбросанного толпой, несчастного Судью – богатого и хитрого, но одинокого и никому не нужного в его богатой ледяной комнате, еще не подозревающего о своей печальной участи, а другой она просто не могла быть. А через несколько толстых каменных стен, в большой и уютной гостиной, где на стене висели два невиданных гобелена, тишину рождественского вечера прерывали два голоса.
- Я был слеп… всю свою жизнь. Почему?! Почему я не отправился на твои поиски раньше?
- Потому что Королю не пристало гоняться по стране в поисках какой-то ткачихи.
- Не говори так! Ты – искусный мастер!
- И ты построил бы для меня мастерскую и посадил за ткачество редких гобеленов, - звонкий смех рассыпался по комнате.
Потом снова молчание, только треск поленьев и урчание большого кота.
- Скажи, ведь еще не поздно? Поблагодарить тебя за подарок.
- Если это не будет мастерская.
- Если ты этого не захочешь.
- Скажи просто «спасибо», мне большего не нужно.
- Спасибо, спасибо, спасибо… за твою магию.
- Мою? Этой магией обладает всякий, способный… любить, - вот, наконец, и было произнесено слово, которое так тщательно маскируется всякими другими.
За витражными окнами полыхали огни фейерверка, снег без устали падал вниз, превращая все вокруг в белую сказку.
- Расскажи мне о втором гобелене, - раздался голос Короля.
- Тебя еще мучают неразрешимые вопросы? – с улыбкой отвечал ему другой голос. – Хорошо, вот это я, а это – ты. Дорога нашей жизни. Разные страны и города. Вот здесь страна слонов, видишь? – было странно слышать это от слепой, казалось, она сама все это прекрасно видела.
- Конечно, вижу, - шептал в ответ Король. – А это… эта белая полоса, в которой пропадает дорога? – он задал самый волнующий свой вопрос.
И снова тишина. На этот раз более продолжительная.
- Не переживай, это белое поле ничего не значит… просто здесь я ослепла.
Тягостный вздох Короля и треск поленьев. Король плакал. Такое случалось с ним лишь в детстве или в тяжелом сне.
- Потом я уехала в дальнюю деревушку и стала вязать цветные коврики. Прошу, не вини себя ни в чем. Короли вовсе не обязаны благодарить за подарки своих подданных, даже если они такие… необычные, - в ее голосе не было ни капли грусти. – Эта слепота просто случайность, а может, урок мне – чтобы не делала больше волшебных гобеленов, тем более, не посылала их в подарок королям.
- Если бы ты не послала мне гобелена, я сгорел бы или был убит дикарем в медвежьей шкуре.
- Вот видишь, кто-то соткал наши жизни в гобелен задолго до этих двух.
Сквозь цветные стекла заглядывала Рождественская звезда. Глядя на нее, Король прошептал: «Прости меня и пусть она снова сможет видеть!». И это его желание непременно исполнится, об этом знают даже дети.
Конец