Буян Начало сенокоса

Виталий Агафонов
          Так повелось исстари, что после Петрова дня – на макушке лета, крестьяне приступают к сенокосу. Косцы, ещё на заре, по обильной росе, прошлись по заливным лугам, по закоулкам, по сенокосным местам. Накосили травы для всей деревни. Тут же, скошенную траву, разгребли обратной стороной косовища, чтобы быстрее высохло.
          И вот, наступил тот день, когда всё это надо убрать. «Не то сено, что на лугу, а то, что в стогу!» – говорится стариной поговорке. Как подобает*, по такому случаю, колхозники, надевают яркие, нарядные одежды. И выходят на уборку всем миром: от мала, до велика. Для каждого найдётся работа, ни кто не будет сидеть без дела. Женщины, с граблями сгребут высохшую траву в валки, составят навильники**. Следом детвора с вилами, граблями: старшие, соберут копна; младшие, уберут остатки. Несколько мальчишек, на лошадях, копна подтащат волоком в кучу.  Мужики, соорудят стог. В эту, действительно жаркую пору, дома останутся только старики, да маленькие дети.
          Утро. Народ, уже собрался около конюшни. Прибывшие, прислонив свои самодельные инструменты, (сделанные местными умельцами, грабли, вилы), к ограде лошадиного загона, расположились на телегах. Царит весёлая атмосфера. Основная часть деревенских женщин, закончив, утренние, домашние дела по хозяйству, пришли на место сбора. Расставив несколько телег полукругом, устроились на них.  Рассевшись, распевают народные, деревенские песни. Некоторые только, только подходят. Иногда песня прерывается. Каждая опоздавшая встречается восторгами и вопросами. Слышится ответ. Раздаётся смех. Чьё-нибудь восклицание, или острота, и неудержимый шквал, волна хохота.
          Мужиков немного. Они, облюбовав, ровную как стол, телегу, играют в карты. Остальные подзадоривают, отпуская неудачливым игрокам колкие шуточки.
          Так же, рядышком расположились группами дети. У них, свои забавы. Одна группа, в основном девочки, вплотную прижавшись к женщинам, внимательно следят за происходящим, тихонечко переговариваясь между собой. Другая группа мальчишек, с мужиками. Ребята, постарше, образовав свой, отдельный круг, о чём-то эмоционально разговаривают, активно жестикулируют, изображая на лице различные гримасы.  Периодически, их тоже, захлёстывает волна хохота.
          Несколько парней, восьми, двенадцати лет, суетятся возле коней. Каждый получил, для своей лошади, заранее приготовленный хомут с привязанной к нему верёвкой, длиной примерно пятнадцати метров. И теперь, наматывают на шею лошади, готовятся к отправке на луга.
          В сторонке, за парнями наблюдает конюх. Дяде Толе, около сорока с лишним лет, чуть ниже среднего роста, широкие плечи, округлые формы тела. На гладковыбритом лице, небольшой, острый носик, внимательные серые глаза. Мясистые губы, розовые щёки. Чувствительный подбородок круглой формы, слегка вытянут вперёд. Периодически двигается в разные стороны, как бы реагирует и взирает на происходящее вокруг. Левая рука у живота, большим пальцем зацепился за ремень брюк. Остальные пальцы выбивают ритм только им известной мелодии. Правая рука вытянута чуть вперёд и в сторону. С некоторых пор, такая поза для него стала привычной. Началось с того, что ему очень понравилась одна молодая кобыла, которую назвали: «Яблоня». Почему так назвали, уже и сам не помнит. Получила имя, ещё жеребёнком. То ли любила яблоки, то ли часто убегала под яблоню. Красавица гнедой масти с чёрной гривой. Небольшие, очень подвижные уши. Чубчик, как у молодых девушек, делится надвое и слегка прикрывает карие глаза. Ноги крепкие с хорошо выраженными суставами. Рельефная, сухая конструкция туловища. Резвый характер, сильная, быстрая, грациозная. Мягкий, ровный бег с приподнятой шеей и опущенной головой, зачаровали всех. Молодым свойственна горячность. При приближении человека, лошади обычно к себе никого не подпускают, отскакивают в сторону, пытаясь затеряться среди других. Яблоня же, сначала удостоверится в намерениях человека и только потом решит отскочить, или подпустить к себе. Конюху нравилось то, что она сама подходила к нему и тыкала мордой в грудь, как бы проявляя знаки уважения. Всегда собранная, внимательная, смелая и к тому же осторожная.
          Один раз, пьяный мужик, особо не разбираясь в лошадях, попытался поймать кого-нибудь в загоне. При виде шатающегося человека, не ожидая от него ничего хорошего, все лошади разбежались и столпились в дальнем углу загона. На месте осталась только Яблоня. Мужик подошёл к ней и попытался надеть уздечку. Молодая кобыла, грациозно вывернула голову, отошла спокойно на несколько метров.  Тот, опешил от удивления. Присмотрелся, лошадь стоит, как ни в чём не бывало. Он потряс головой. Шатаясь, снова подошёл к ней, попытался надеть уздечку, уже, почти надел, история повторилась. Единственное то, что теперь она отошла чуть подальше, но в другую сторону от остальных лошадей, как бы заманивая за собой и уводя мужика подальше от всех. Попытки повторялись и повторялись. А Яблоня, как бы насмехаясь, подпускала, отклоняла, уходила в сторону, на некоторое расстояние, не давая возможности касаться себя. Поворачивалась к неудачливому ловцу передом и ожидала, слегка опустив голову, вытянув морду, как бы говоря:
          «Вот же! Я здесь! Лови меня! Я жду тебя!»
          Всё это время, конюх наблюдал за происходящим чуть заметной улыбкой.  Когда мужик, отчаявшись, попросил ему помочь, получил ответ:
          «Тебе надо, ты и лови! Моя задача не ловить, а ухаживать за ними!»
          Понимая, что скорей всего, сегодня с лошадью не получится, после нескольких неудачных попыток плюнул и вышел из загона, бурча себе под нос, оглядываясь в сторону Яблони и позвякивая уздечкой.
          Ретивая, молодая кобыла, как ни кто понимала дядю Толю. Первый раз, когда он запрягал её в сани, не стала прыгать, брыкаться. Сразу же пошла, как будто всю жизнь бегала под дугой. Не боялась, рядом проезжающих машин и тракторов, как это бывает часто с молодыми, горячими, малообъезженными лошадьми.  Вела себя смирно. Попадая в сложные ситуации, сама выходила и выносила седока.   Особенно, на всю жизнь запомнился один эпизод. Дело было зимой. Возникла необходимость съездить в соседнюю деревню. Чтобы не мотать лишние километры, сэкономить время, он поехал не по окружной дороге, а по прямой, через лес. Наст толстый, твёрдый, хорошо выдерживает лёгкие, прогулочные сани и лошадь. Примерно на середине пути, проходя отрезок леса, Яблоня, почувствовала что-то неладное.  Насторожила уши, тревожно загоготала, поднимая ноги повыше. Тут же, резко рванула, по прямой, выходя в открытое пространство. Конюх сначала, не понял. Уже в поле, оглянувшись, вдалеке, у опушки, увидел волков. Они стояли на границе леса и раскрывающейся снежной равнины, наблюдая за уходящей повозкой, но не выходили в открытое пространство. Сколько их было точно, он не считал. Почему не напали? Загадка. Может, их было недостаточно и поэтому не решились. Может, испугались открытого пространства, вдалеке виднелась деревня. Может, из-за того что было ещё светло, или были не очень голодны. В деревне, дядя Толя, сразу же, подъехал к магазину и купил тёплую буханку хлеба для своей спасительницы. После этого, ещё крепче привязался к ней.
          При всех своих положительных качествах, у этой кобылы был один огромный недостаток: не любила верховой езды. Когда кто-то садился на неё, она начинала брыкаться, кусаться и по возможности скидывала седока, вплоть до того, что ложилась на спину. Действия кобылы нельзя было предугадать. Всё зависело от того, как она отнесётся к тому, кто садится на неё. Не понятно, что её раздражало?  Какова причина неприязни: нежелание возить, кого попало, запах человека часто неприятный, поведение, или же внешний вид. Если не понравится, сразу ложится на землю. Расположена, есть возможность проехаться, но чуть что не так, кусает, показывая всем своим видом, что хозяйкой является она, и только она решает, поедет седок, или нет. Колхозники, после, нескольких попыток проехаться верхом, за своенравный характер, предложили сдать её на мясокомбинат. Но дядя Толя в категоричной форме запротестовал, выступая в защиту любимой кобылы, приводил веские доводы хороших качеств, покладистости. Но всё было бесполезно.  Односельчане, раздражённые таким поведение кобылы, не хотели его слушать. Не знаю, чем бы это всё закончилось, но неожиданно на защиту Яблони встал один из мужиков по имени Арсений, который попросил повременить со сдачей на мясокомбинат и обещал за это время, помочь в воспитании.
          «Если не получится, тогда сдадим! Это не горит! Но шанс кобыле всё же, надо дать! Каждый имеет на это право! Вы поймите, решается её жизнь! Она ещё молодая, ретивая!» – закончил свой монолог Арсений, вовремя утреней разнарядки колхозников, подмигивая отчаявшемуся конюху.
          Односельчане нехотя, но всё же, согласились с ним и дали время. После разговора, Яблоня стала основной тягловой силой для конюха, практически, запрягал каждый день. Только на ней ходил в ночную. После нескольких, не очень удачных поездок, когда Яблоня пыталась укусить его колено, конюх пришил к поводьям кожаный ремень. Конец ремня связал в тугой узел, соорудив вроде шлепка***. Теперь сидя верхом, брался левой за поводья. А в правой, чуть вытянутой руке, на изготовке, держал своё изобретение. Когда Яблоня попыталась укусить ему ногу, он хлестанул её по голове. Та, ошарашенная неожиданным ударом, какое-то время бежала ровно, рысью держа уши настороже. Оговорюсь. Если настроение собаки, или кошки можно угадать по хвосту, то для лошади показателем настроения являются уши. Вот так вот и ездил, наблюдая за ушами. Кобыла, то прижимала уши к затылку, говоря этим, что приняла важное решение, она агрессивна, в любой момент может выкинуть какую-нибудь шалость, или досадить всаднику. Или повёрнуты в одну сторону, нервно подёргивают, это предупреждение, что лошадь настороже, у неё опасные подозрения, она вам не доверяет. И седок на стороже, следил за поведением животного, готовый применить своё оружие. Но, за всё время поездок она, ни разу не ложилась, показывая своё расположение к конюху. С этого момента, появилась привычка, которая постепенно перешла в повседневную жизнь: держать левую руку у живота, правую чуть впереди, немного в сторонке. Но в такую позу становился, только в тех случаях, когда руки не заняты, он сосредоточен и занимается чем-то важным. При постоянном общении с одними теми же, постепенно начинаешь приобретать некоторые особенности, или привычки тех, с кем общаешься постоянно. Такое же произошло и с дядей Толей.
          Вот он стоит в обычной для него позе. На голове светло-серый, картуз в мелкую полоску, закрывающий жидкие, коротенькие волосы. На нём тёмно-серый застиранный пиджак, с небольшими заплатами на локтях. Клетчатая, цветная рубашка, застёгнутая на все пуговицы. У короткого воротника, заострённые концы, загнулись и смотрят в стороны, как маленькие крылышки. Это сразу бросается в глаза.  Крылышки, напоминают эмблемы на петлицах форменного обмундирования военнослужащего. Особой гордостью для себя, считает армейское галифе, которую выпросил у военных. «Настоящий кавалерист обязательно должен иметь такие брюки!» – улыбаясь, отвечает на вопросы односельчан. И как подобает, пусть не военный, но всегда носит, до блеска начищенные, кирзовые сапоги. Старшина роты, из войсковой части, расквартированный неподалёку от их деревни, один раз, пытался подарить ему хромовые, он категорически отказался, считая, что такие сапоги носят только офицерский состав. А ему, простому деревенскому конюху, подойдут и кирзовые. К тому же, кирзовые просторнее и удобнее.
          В канун сенокоса, считая подготовку лошадей для работы важнейшим делом, лично ходил в ночную. Водил стреноженных коней по сочным лугам, около торфяника, чтобы те отъедались. И привёл табун чуть пораньше. Нужно в первую очередь, отправить ребят, потом срочно подремонтировать хомут и только после этого, уйти домой, в прохладный, тёмный чулан, чтоб немножко поспать. Как наставник, он сосредоточен, серьёзен, рот приоткрыт, шевеля бровями, внимательно следит за действиями молодых наездников:
          - Не так! Верёвки наматывайте не после, а перед хомутом! Иначе натрёте коням груди до кровавых ран! После дневной работы проверю каждого! Если найду хоть одну ранку, вам придётся распрощаться с конём! Желающих работать, на вашем месте, много! Вы это знаете! – слегка сиплым, мягким голосом выговаривает конюх.  В его голосе, в интонациях звучит в какой-то степени сочувствие, соучастие, даже страх. Возможно, он боится за лошадей и ребят, которые целый день будут работать вместе. У каждой лошади свой характер и свои привычки. Сложатся ли у них отношения, смогут ли они найти общий язык? Больше половины ребят пришли на конюшню первый раз, как самостоятельные работники.
          Конюх, дядя Толя, знающий про свой табун всё, характеры, нравы каждой лошади, для парней, является непререкаемым авторитетом. Скажите, кто из мальчишек, или девчонок, когда-то не мечтал о собственной лошади? Желание оказаться без надзора, когда кроме тебя и лошади больше никого нет рядом? Если выпадала такая возможность, побыть с ней, хотя бы даже погладить, тут же возникали куча других вопросов, связанных с этим животным. В таких случаях каждым овладевает, и страх, и любопытство. Ответы, бывают только у того, кто постоянно с ними рядом, кто ухаживает ежедневно.
          Парни, серьёзными лицами, наматывающие верёвки. В этот раз, в отношении остальных, эти ребята оказались самыми шустрыми. Они, первые прибежали в конюшню и как приз, получили лошадь. Остальные, опоздавшие, пусть гребут сено. Это привилегированная возможность. Ребята внимательно слушают и стараются выполнить в точности все его наставления.
          - Конь, это не только удовольствие, но и умение заботиться о нём, чувствовать его! Запомните это крепко накрепко! – заглядывая в глаза, продолжает конюх.
          – Не так туго наматывай, Сергей! – подсказывает светловолосому парнишке, который неумело накидывает петли на шею коня, – Ты же его задушишь!  Посмотри, как он голову наклонил! Коля, а ты наоборот, петли делай меньше! Когда поедешь верхом, эта петля обязательно опустится до земли! Конь споткнётся, ногу себе сломает, ты слетишь с него, тебе тоже достанется! Не создавай для себя и для лошади лишних проблем!
          Обращается ко всем: – Будьте внимательны к своим лошадям! Они живые, очень хорошо видят и чувствуют вас! Как будете к ней относиться, так и будет она относиться к вам! Станете другом,  ответит добром и никогда в трудную минуту не подведёт вас! Настоятельно прошу, не хлестайте свою лошадь за зря!
          Увидел что-то неладное у одного из мальчишек:
          - Алексей, где у тебя попона?
          - Дядя Толя, простите меня! Я торопился, торопился, в спешке дома забыл! Я вот, тут закончу и сразу же сбегаю домой! Я быстренько! – смутился паренёкк, с надеждой смотря снизу вверх.
          - Эх, мальчишки, мальчишки! – покачав головой, – На тебе, сегодня, мою!  Вечером вернёшь! – и протянул старую фуфайку.
          Как только ребята закончили с верёвками, конюх внимательно осмотрел каждую лошадь, трогая и поправляя верёвки, хомуты. И, только после этого, зашёл к себе в коморку.
          Тут же, верхом, на гнедом коне появился бригадир, сходу, не останавливаясь, вытягивая руку и указывая в сторону речки, проговорил:
          - Ребята! Жерди для волокуш, возьмёте около опушки, прислонённые к крайней ёлке! Они хорошо видны с далека! Думаю, проблем с этим не будет! На всякий случай попросил мужиков заготовить на несколько пар больше! Лишние пусть останутся там же! Ещё пригодятся!
          - Ну что, готовы? – подъехав поближе, обратился бригадир к односельчанам, – Роса высохла! Вперёд! Пора браться за работу! – он, как полководец, махнул рукой в сторону сенокоса, направляя свою армию на поле битвы.
          Без лишних слов, люди, разобрали свои инструменты. Несколько парней приторочили алюминиевую флягу с квасом на конные грабли. Женщины вперёди, с песнями, дружно зашагали по пыльной, луговой дороге. За ними детвора. Мужики чинно и важно не спеша побрели позади остальных. Завершили эту процессию два старика с деревянными граблями. Они шагали, не громко переговариваясь между собой. Возможно, вспоминали былые, молодые годы, а может предстоящую работу. Но, каждый год, неудержимая сила вела их на сенокос. Они были, неотъемлемой частью всего этого.
          Всегда, вдвоём, забирались на натасканные копна и начинали своё мудрёное дело укладывание, возведение стога. Дело требовало особого мастерства.  Малейшая оплошность, неправильно сложенная охапка, в дальнейшем, может стать причиной, по которой стог может повести, или промокнет под дождём. И все летние старания, труд всей деревни, пойдут насмарку. Мужики снизу подавали вилами. Они, перешагивая, или отступая, шаг за шагом, утаптывая, поднимались всё выше и выше.  Укладывали под ноги так, что поучалась постоянно ровная площадка. Всё уже и меньше, пока не завершала последняя охапка. Стога возводили всегда высокими и ровными. Каждая такая конструкция доживала до зимы и почти целиком уходила на корм коровам, лошадям. Понятно, они этим, очень гордились. «Каков стогарь, таков и стожок!» – обычно, раньше смеялись над мужиками, у которых стог получался кривым, или горбатым. Но, после них, это выражение приобрело совершенно другой смысл: сарказм перешёл в гордость.
          Как-то, после возведения очередного стога, юноша спросил одного:
          - Дядя Федя, как это у вас, всегда, так красиво и ладно получается! Я ни разу не видел, чтобы ваш стог ушёл, или завалился!
          - Главное понять одну жизненную мудрость! Всё дело в том, что и у сена, который брошен охапкой в кучу, есть свой, определённый порядок! И этот порядок надо соблюдать! Выполнишь – красиво! Нет – завалится, обязательно завалится!
          Два Федора, так называют их в деревне. Когда-то, очень давно, как будто это было в другой жизни, родители мальчиков соседствовали, дружили семьями. И эта дружба передалась им. Выросли. Армия. Потом началась война. Воевали в соседних дивизиях. Вернулись с Победой живыми и здоровыми. То, что один получил контузию, другой был несколько раз ранен за всю войну, что ж, на то она и война. Главное, вернулись домой. Многим односельчанам в этом не повезло. Деревня в разы уменьшилась, даже исчезла целая улица. После войны, её больше ни кто так и не заселил. Теперь, на этом, пустынном месте, красуются только рябины. Надо жить, строить жизнь, за себя и за тех, кто остался на поле брани, остался на той войне.  Время прошло, дожили до старости. Это соседство и дружба не прервалась до сих пор. Отличительной чертой было то, что они были молчунами. Не то чтобы не разговаривали, просто, больше молчали, слушая, как разговаривают односельчане, потягивая свою махорку. И даже, когда укладывали сено на стогу, не говорили, а показывали граблями, тыкая на то место, куда надо положить. Или же подставляли свой инструмент зубьями верх, чтоб захватить и перебросить на нужное место, разрывая охапку на более мелкие. В результате получался красивый, высокий и ровный стог.
          - Что же вы всё ходите, да ходите, работаете, да работаете? В колхозе же работников и без вас хватает, они моложе и сильнее! – как-то высказался один из деревенских мужиков с некоторым сарказмом, подмигивая своим товарищам, – Вы же уже на пенсии! Сидели бы на печи, да радовались жизни! А не хотите, так вышли бы на завалинку! Да травили бы байки под дымок своих махорок! У вас, наверное, за длинную жизнь, накопилось много случаев, и всяких там, происшествий! Хоть бы один раз историю из своей жизни рассказали народу!
          - Много ты понимаешь в жизни! Сила не в молодости, а в познаниях, и в опыте жизни! – поднимает указательный палец первый Фёдр.
          - «Всякий кто дорос, спешит на сенокос!» Слыхал такое! То-то! А нам сам бог велел! – отвечает второй, задрав подбородок.
          – Иш, молокосос! Молоко, ещё на губах не отсохло, решил нас научить, как жить! – возмущается первый, усмехаясь и поглядывая на своего соседа, – За вами же догляд нужен постоянный! Вы же без нас, даже стог метать толком не умеете! Просто, накидать в кучу, любой дурак сможет! Но от этого ваше сено, то влево уйдёт, то вправо, а, то и вовсе завалится! Потом начинаете всё по новой сооружать, стогарить! У вас всё бегом, да бегом! «Поспешишь, людей насмешишь!»  Торопитесь не понятно куда! То ли на Кудыкину гору, то ли туда, куда Макар телят не гонял!
          - Жизнь деревенская любит не скорость, а надуманность и расторопность! – добавляет второй.
          - Это мы вас учим жизни! – вмешивается первый, – Чтоб было путём, ладком и миром!
          - А ваши сигареты, супротив махорочки, ничего не стоят! Чиркнули спичкой, набили меха дымом и всё! Снова в спешке, чтоб быстрее было! Это разве удовольствие! – поддерживает второй.
          - А курение, дорогой мой, это не только дым, но и искусство закрутить цигарку, ощутить вкус жизни, осмыслить происходящее! Вот дам тебе, к примеру, махорочки, чтоб подымить, ты же, окромя козьей ножки, ничего не сможешь сделать!  И то газетки возьмёшь размером в пол портянки! – усмехается первый.
          - Да какой там вкус! – защищается мужик, смотря на обоих, – Пробовал я вашу махорку, горечь одна! Только запах приятный и всё!
          - Это у тебя одна горечь, а для нас, это, повторюсь, коль с первого разу не уразумел, не услыхал, что я тебе тут толкую – вкус жизни! Посчитай, мы, ещё с войны приучились к этому вкусу! И нас учили, в своё время, наши старшие товарищи, между боями! И мы вас, оболтусов, учим уму-разуму! Правда, слава богу, в мирное время! И как надобно жить, и как надобно понимать, и как надобно осмысливать! Вот так-то вот!
          - Учись пока мы живые! А то с такими подходами к жизни, к работе, вы, не то, что стог, колхоз до развала доведёте! – усмехается, прищурив один глаз.
          - Да какой там колхоз, всю страну! – поддерживал своего соседа первый Фёдр, делая изумлённый вид и испуг.
          Вокруг мужики загоготали, хлопая по плечу неудачливого остроумца. А два Федора, медленно достали кисет, ловко, привычно, закрутили очередную цигарку и неспешно прикурили от одной спички. Затянувшись, пустили густой дым на самокрутку, смотря, как вспыхнувшая газета гаснет и разгорается тлеющий огонёк махорки. Им скоро на стог, там покурить не получится. Мужики, ещё долго обсуждали только что происшедший диалог, а два Федора, молчаливо наблюдали за ними. На их лицах не было ни усмешки, ни гордости. Покрытые глубокими морщинами и щетиной лица, были печальны и задумчивы. В слезящихся глазах усталость и какая-то тайная печаль. Только синий дымок вился над ними. Подхваченный ветром исчезал в знойном, полуденном летнем воздухе.


          * приличествовать кому-либо, чему-либо, соответствовать чьему-либо положению, достоинству
          ** охапка, порция сена и т. п., которую можно поддеть вилами
          *** Шлепок – это конец ударной части плетки; это мешок из кожи, где находится небольшой груз для усиления ударов.