ДМИТРИЙ ЕВГЕНЬЕВИЧ ГОПИУС-
Начальник СОЮЗГЛАВХИМНЕФТЕМАША
ГОССНАБА СССР 1972 год
СОЗИДАНИЕ
ГЛАВА 3 1972 год
ЧАСТЬ 1 МОЯ РАБОТА
ВСПОМИНАЕТ ИРАИДА
Как уже повелось в записях о событиях последних лет, начну со своей рабочей деятельности.
После Таллина, были командировки в Казань, на мою, как говорят, малую Родину.
В этот раз все силы нашего отдела были кинуты на договор, который заключил Стёпка Черныш. Это было что-то вроде «Рекомендаций по управленческому труду» в отделах объединения (естественно, химического).
Останавливались в центральной гостинице. Как я уже упомянула – «согнали» туда всех, кого могли, чтобы в темпе выполнить работу. Глубоко не копали. В результате длительных бесед с работниками отделов, «вытаскивали» из них сведения о недостатках их деятельности, затруднениях, пожеланиях и т.д.
А затем на всю эту кучу вопросов и проблем, пытались найти способы их решения.
Работа кончилась «рационализацией управленческого труда» и выдачей в виде отчёта – «предложений по совершенствованию работы отделов объединения, и конкретных работников».
Я поняла, что больше таких интересных работ, как та, которую я выполняла в Щёкино, не будет. А жаль!
Лахтин, собрав необходимый материал, ушел из Цнот-Хима.
Кто-то стал под него копать. К его счастью, он в это время успел получить квартиру и перевести из Новосибирска свою семью. А то было уже ходили слухи, что его «сошлют» обратно. Но его друг, который вытащил его в Москву, какой-то академик, родом тоже из Новосибирска, поддержал Лахтина опять. В результате Анатолий Георгиевич перешел в какое-то московское объединение МИНХИМПРОМа, в маленький отдел Научной Организации Труда, где работало всего человек пять.
Как они же рассказывали (по слухам), Лахтин делами объединения не занимался вообще, повесив всю работу на главного специалиста отдела. А сам занимался только докторской. Защитившись, он перешел в какое-то НИИ, где писал книгу, и занимался только научной деятельностью.
На место Лахтина пришел Егоров – по предыдущей должности – хозяйственник. Ни в какой науке до того «замечен не был». Нашу работу не понимал. Его быстро окружили наши «сексоты» и «жополизы». Работать стало труднее.
Намечалось очередное повышение, которое проходило приблизительно раза два в год. В наш отдел дали вакансию – должность главного специалиста с окладом 200 рублей, плюс премия. Я считала себя основной претенденткой на эту должность. Но вышло так, что, повысили не меня, а Стёпку. Я обиделась.
Ещё находясь в командировке в Паланге, Виктор познакомился там на конференции с учёным – учеником академика Колмогорова. А тот при случае познакомил Виктора с Жуковым. Олег в то время писал докторскую. Виктор помог ему какими-то материалами.
Они подружились. Олег Жуков работал заместителем Главного Вычислительного Центра ГОССНАБа СССР и занимался разработками программного обеспечения.
Однажды, не специально получилось, Виктор вскользь упомянул, что вот, жена, мол, хотела бы перейти на новую работу. Жуков предложил своё протеже. Он порекомендовал меня ещё одному заместителю директора ГВЦ ГОССНАБа СССР – Юрию Фёдоровичу Баснину. Мне дали телефон. А дальше получилось всё, как всегда.
Юрий Фёлорович Баснин назначил пригласил меня на собеседование.
Я приехала в какое-то небольшое помещение ГВЦ. Такие помещения были раскиданы в разных местах Москвы. Основного своего помещения ГВЦ ещё не имел. Маленькая приёмная, без секретаря. Из неё сразу же вход в такой же крохотный кабинет. От стены до стены помещался стол, а перед ним - пара стульев. Баснин, на вид спокойный, добродушный, слегка полноватый.
Стал спрашивать – кто я, и что умею, вернее, чем занималась. Коротко рассказала: институт, завод, ЦНОТ-ХИМ. А, когда я стала рассказывать о своей работе в Щёкино, его глаза загорелись. Из вялого, расслабленного, на вид ленивого человека, он превратился в энергичного, любопытного, жадного до информации, учёного. Мы говорили, перебивая друг друга, дополняя друг друга. Он стал взахлёб рассказывать, чем занимается сам, и его подразделения. Он руководил разработками, проводимыми для СОЮЗГЛАВКОМПЛЕКТов ГОССНАБА СССР.
Немного позже, когда я коснусь вопросов структуры самого Госснаба и работ, выполняемых для него ГВЦ ГОССНАБа, я постараюсь об этом рассказать доступно и, по возможности, подробно.
В конце наших «переговоров – разговоров», он мне сказал, что, к сожалению, в его подразделении вакансий сегодня нет, хотя он с превеликим удовольствием поработал бы со мной «в одной упряжке».
Но, несмотря на это, он может меня порекомендовать в какой – ни будь Главк самого Госснаба. Дело в том, что ГВЦ взяло на себя разработку задач, позволяющих реализовать функции, выполняемые работниками ГОССНАБа, на ЭВМ. Для внедрения этих разработок, в каждом ГЛАВСНАБСБЫТе и ГЛАССОЮЗКОМПЛЕКТЕ были созданы специальные отделы. Они назывались отделами внедрения вычислительной техники в работу соответствующих управлений. В ГВЦ курировала эти отделы – Людмила Аксёнова.
Баснин вызвал к себе Людмилу, и в мягком, но довольно убедительном тоне «попросил» её подыскать мне место и рекомендовать меня "ТУДА"…
Вот теперь я уже первый раз шла, как говорят, «по блату».
Надо честно сказать, что я ничего себе не представляла ни в ГОССНАБовской деятельности, ни в работе ГВЦ. Я, конечно, полагалась на себя, веря в то, что справлюсь с любой работой. Но это была с моей стороны наглость.
Через несколько дней Люда мне позвонила, и сказала, что есть возможность перейти на работу в СОЮЗГЛАВХИМНЕФТЕМАШ. Это был единственный Главк, в котором упомянутый отдел только ещё организовывался. Я, естественно, согласилась, так как уже точно для себя решила, что уйду из ЦНОТ – ХИМа.
В назначенное время Люда привела меня на приём к начальнику Главка – Гопиусу Дмитрию Евгеньевичу. Я не знаю, кто он был по национальности – у него были миндалевидные глаза, что-то среднеазиатское. Он порасспросил немножко меня, а потом сказал:
– «Оформляйтесь. Для меня достаточно, что вас рекомендует руководство ГВЦ ГОССНАБа. Меня на всех коллегиях ругают, что не занимаюсь вопросами внедрения вычислительной техники. Раз сами рекомендуют, пусть сами и руководят вашей работой. По крайней мере, меня ругать перестанут. Скажу одно. Пока отдел, как самостоятельный, в штатном расписании не существует, поэтому я могу вас назначить старшим инженером. Вам же поручаю комплектацию отдела, и организацию всех необходимых работ. Получится, тогда вернёмся к разговору о должности начальника отдела».
В отделе кадров мне дали бумажку с согласием на мой переход на новую работу переводом. Тогда можно было или уволиться по собственному желанию, или перейти переводом. В первом случае, чтобы не терялся непрерывный стаж, нужно было, чтобы между старой и новой работой не был перерыв больше нескольких дней. Непрерывный стаж нужен был при оформлении на пенсию. В случае перехода переводом, непрерывный стаж считался автоматически подтверждённым. Кстати, у меня между разными работами разрыв - всегда составлял дня три.
В ЦНОТ-ХИМе я сразу же подала заявление об увольнении. Ребята долго меня уговаривали, а Ефремов подписал, не торгуясь. Бумажка из отдела кадров ГОССНАБа СССР была внушительной. Меня «зауважали» ещё больше.
Вот так в моей трудовой книжке появилась ещё одна запись.
Запись в трудовой книжке:
28. 1972 г. 06.03. Освобождена от занимаемой должности и
откомандирована в порядке перевода в
«СОЮЗГЛАВХИМНЕФТЕМАШ» ГОССНАБА СССР.
29. 1972 г. 06.07. Назначена старшим инженером ОТДЕЛА
СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ СНАБЖЕНЧЕСКО - СБЫТОВОЙ
РАБОТЫ И ВНЕДРЕНИЯ ВЫЧИСЛИТЕЛЬНОЙ ТЕХНИКИ
Я распрощалась с ЦНОТ-ХИМом.
Было немножко грустно расставаться с друзьями, с которыми в длительных и частых командировках делили, как говориться и хлеб и воду пополам.
Основные события я, по-возможности, описала в последних трёх главах. И, когда они уже "ушли" в плавание по интернету, у меня, как бы в догонку, стали всплывать многочисленные воспоминания о моей жизни в ЦНОТ-ХИМе.
Возникающие видения прошлого не связны с важными или судьбоносными событиями. Это, как кадры из фильма, когда на обрывке плёнки нет ни начала, ни продолжения, но застывший кадр четко виден.
Особенно яркими эти кадры возникают перед глазами, если думаешь о прошлом лежа, с закрытыми глазами. Приведу несколько таких обрывочных воспоминаний.
Не помню, с каким заданием и в какой город мы поехали в командировку. Если не ошибаюсь - это были Черкассы. Нас было четверо. Помню - я, Марк Волобринский и еще кто-то. А запомнились мне - лещи.
Город на берегу Днепра, или водохранилища на Днепре? И славился город своей рыбой и особенно вялеными и ли холодного копчения лещами.
Жили мы в уютной гостинице. Внизу находился ресторан. Ужинать было больше негде. Цены были доступными, а готовили там - отменно. Ребята заказывали себе бутылку сухого вина, и какое-нибудь облюбованное горячее блюдо и по салатику. Народу в ресторане обычно в рабочие будни было мало, тем более что пора была холодная, может быт - ранняя весна? И мы могли там сидеть хоть весь долгий вечер. На маленькой полукруглой эстраде в середине вечера усаживался такой же маленький (не многочисленный) оркестр. Наши ребята всегда с нетерпением ждали, когда на смену какому-либо певцу выйдет местная знаменитость. Это была молодая женщина, стройная, лица не помню, но пела она так, что уже жевать в это время казалось кощунством. Ах, как она пела! Столько задора - то какой-то цыганской бесшабашности, то песня такой пронизывающей тебя грусти, что слёзы сами начинали подступать к горлу.
Но я хотела - о лещах. Перед отъездом домой ребята стали говорить, что не плохо бы привезти домой в качестве гостинца - копченого леща. В магазинах - не купишь. Как всегда - сапожник без сапог. Нам подсказали, что лещей можно купить из-под полы в пивном кафе на набережной. Их туда поставляют, как закуску к пиву, а для продажи они не предназначены. Мы не поленились, нашли на пустом побережье это пивное заведение. В полутемном зале большие и поменьше пни изображали столики и сиденья. В глубине заведения, во всю длину стены была длинная стойка. Вероятно, в разгар пивного разгулья, посетители сами относили сюда пустые пивные кружки, в ожидании, когда им наполнят новые. За этим большим прилавком хозяйничала, кутаясь в теплую безрукавку, рыжая полноватая хозяйка, что-то убирая, что-то перемывая, хотя посетителей не было.
Ребята стали уговаривать её продать нам лещей. Она сказала, что их в наличии сейчас нет. Но она может заказать специально для нас, но цена будет соответственно... И т. д. На всякий случай договорились, поскольку это нас ни к чему не обязывало... До отъезда мы не успевали ещё раз топать на этот дикий холодный пляж, и мы по совету местных, отправились на рынок.
Действительно, между рыбными прилавками, расположенными на открытом воздухе, пропитанным рыбой, которая на прилавках отсутствовала, то здесь, то там появлялись мужички. Отыскав покупателей, они откуда-то вынимали и демонстрировали больших, чаще - средней величины, золотистых, висящих на веревочке - лещей. Мы старались проверить - есть ли в леще икра, зачем-то нюхали и ощупывали рыбу. Пробовали торговаться. Но, потом всё-таки каждый приобрел себе по две рыбины.
Самое интересное меня ожидало дома, когда мы разрезали рыбу, а в нутрии неё были черви...
Ну, что еще вспоминается мельком?
Ездили мы в Новополоцк, в командировку на химический комбинат, который был введен в действие в 1968 году. На комбинате были впервые введены в эксплуатацию производственные мощности по выработке гранул полиэтилена, В стране был получен первый полиэтилен.
А вот зачем мы отправились туда в командировку довольно большой группой, собранной из специалистов разных отделов - не помню. Возможно, с целью заключения договоров на выполнение каких-нибудь работ, может быть, еще для чего-то?
Зато нам всем понравилась гостиница. Именно там мне пришла в голову мысль - почему люди не могут довольствоваться минимумом предоставленных удобств, которым обеспечены были одноместные и двуместные номера в этой гостинице? Нет, подавай им - хоромы и гарнитуры!
Со мной в номере поместили молодую женщину из другого отдела. Симпатичная, разведена, была замужем за французом. Фамилия её была короткой, начиналась, кажется, на букву - О... Но как мне её сейчас называть? Предположим - Алла.
Вечерами ужинали в ресторане, который был при гостинице. Скидывались и заказывали общий ужин. Желающие выпить - платили сами. Ребята из нашего отдела не были пристрастны к крепким напиткам. А в этот раз с нами поехали "заводили", которые каждый день за ужином заказывали спиртное, и в номера уходили здорово "под шафе".
Один из нашей сборной команды стал ухаживать за моей "соседкой". Назовем его - Алексей. Если он бывал под градусом, он был способен на всякие "подвиги". То он выяснял с кем-то отношения. То его разнимали, так как он на кого-то полез с угрозами. Но ребята из его отдела всегда старались его урезонивать, ибо за всякие скандальные истории в командировках могли и уволить.
Однажды Алла меня спрашивает - не буду ли я против, если... Я спросила - а как она себе это представляет? К её просьбе присоединился Алексей. Он обещал, что мне неудобств не доставят, но, если я кому-нибудь из нашей компании расскажу об их связи, то... Внушающее предупреждение... А потом - обещание - "Зато ты поймешь, что такое французский поцелуй"...
Ну, что такое поцелуй, чувственный поцелуй, поцелуй в засос, современный - это когда кусают друг друга за губы, и всякие другие виды поцелуев я знаю и представляю. Но, что такое - французский поцелуй? И каким образом я это узнаю? Любопытство - не порок...
Вход в наш двуместный номер начинался коридорчиком. Слева - встроенный шкаф, справа дверь в туалет и ванную комнату. И только потом - вход в гостиничный номер.
На ночь Алла поселила свой матрас в коридорчике. Когда пришел Лёша, я догадалась, я поняла по скрипнувшей двери. А дальше - всю ночь оттуда доносилась какая-то возня и сопение. Сначала я прислушивалась, Потом, поняв, что разобраться - что такое французский поцелуй мне не удастся, я плюнула на всю эту французскую любовь, и, наконец, заснула.
Так прошло две - три ночи. В очередное застолье в ресторане, когда заиграл оркестр, Алексей неожиданно пригласил меня танцевать. Во время танцев он довольно грозно стал на меня наезжать - "Это ты рассказала нашим, что я с Алкой... Я обещал за это...". Дальше он начал угрожать. Я ответила, что мне и рассказывать-то не было смысла. Ребята не дураки. Если Алексей не приходит ночевать в номер, то вполне понятно, что...". Вобщем, как-то оправдалась.
Но что они имели ввиду, говоря о французском поцелуе, мне так и не удалось узнать...
Ещё иногда у меня перед глазами встает гладкая светло желтая поверхность стены, обшитой листами из ДСП. Комнатка, в которой сидел наш отдел, была узкой и маленькой. Слева у полуподвального окна стояло два стола - Марка Волобринского и Крышино. Справа у стены - тоже два стола - Веры Мухиной и мой, у двери. Мой - это громко сказано. За этим, также, как и за другими столами сидели по очереди все, кто не находился командировке. Но я не об этом. Невозможно сидеть и всё время что-то писать. Иногда поднимаешь голову... И тогда глаза упираются взглядом в эту древесно-стружечную стену. Я уж не говорю о смолах, которыми пропитываются подобные листы из ДСП. Эти смолы продолжают "испаряться" на протяжении всего своего существования. Но, видимо, другого способа облагородить старые полуподвальные помещения, чтобы превратить их в рабочие комнаты - не было.
Вот с тех пор, при воспоминаниях о ЦНОТ-ХИМе, у меня в первую очередь перед глазами возникает эта желтая стена, а потом уже всё остальное.
С нами работала Мила - фамилию не помню. Высокая, всем своим спокойным видом внушающая уважение и загадочность. Почему-то подсознательно возникало желание вести себя с ней осторожно. Она была членом партии. И, вполне возможно, что прямых рабочих обязанностей, у неё были и другие. Замужем она не была, жила одна. И вот, не помню, по какому случаю, я побывала у неё в гостях. Квартира была в доме на каком-то очень высоком этаже. Был вечер. Я смотрела из окна на вечернюю с мерцающими далеко внизу огоньками Москву, и замирало сердце - от высоты и от неземной красоты. Я как-то уже упоминала, что моей мечтой было - когда-нибудь жить в Москве, и так высоко, чтобы видеть ночные огни спящего города. И вот именно у Милы я соприкоснулась на миг с давно живущей во мне мечтой. Это было прекрасно.
Помню наши командировки в Таллин. Мы с Валябушкой (Валечка Вавилова) любили ездить в Таллин, и шататься по магазинчикам которых было много - практически на каждом шагу. И совершали мы эти вояжи довольно часто, по крайней мере до тех пор, пока не кончались наши "покупные способности". А нравилось в магазине нам многое, только купить всё, что нравилось, мы, к сожалению, не могли.
Но вот однажды мы забрели миниатюрный комиссионный магазинчик. Он был такой малюсенький, что войти в него с трудом могли всего два-три человека. Слева - прилавок, за которым передвигалась вдоль полок с вещами продавщица, а справа - узкий проход вдоль стены. Мы долго застряли там, так как вещи не были выставлены на показ, и продавщица по очереди показывала нам то одно, то другое... Я решилась купить себе кофту. Меня соблазнила цена и цвет - ярко желтый, ярче спелого лимона. Конечно, она была не шерстяная, а из синтетики - акриловая. Она выглядела очень объёмной и бесформенной, так как спокойно растягивалась в любую сторону. И на ней были большие красивые пуговицы. Мне понравилось в ней всё, и я её купила. Она мне служила долго, правда, на работу я в ней не ходила. И, когда, наконец, она стала у меня в некоторых местах "спускать петли", я её распустила, и яркие толстые нитки использовала в вязке для отделочных полосок.
Ну, а Валябушка присмотрела себе зимнее пальто. Легкое, серого цвета, с рыжим лисьим воротником. Кажется, оно стоило 130 рублей, а у неё было только - 100. У меня редко появлялись "свободные деньги". Но в этот раз дело шло к отъезду. Не использованные командировочные деньги, взятые под отчет всё равно нужно было возвращать, и я смогла одолжить Валюше недостающую сумму. Возвращались в этот раз домой мы обе счастливые от совершенных покупок. Как мало иногда нужно повода для того, чтобы испытать счастье...
Но хватит о ЦНОТ-ХИМе. Ведь я рассталась с ним навсегда.
Я перешла на работу в ГОССНАБ СССР. А что такое Госснаб? Лично я об этой организации не знала ничего...
Я не знаю, какие организации сегодня выполняют функции ГОССНАБА СССР, но для тех, кому это будет любопытно, в ПРИЛОЖЕНИИ к этой ГЛАВЕ я поместила структуру ГОССНАБА СССР тех лет. И не только - структуру Госснаба, а и перечень всех основных руководящих органов страны.
В Приложении я привожу структуру Госснаба СССР, действовавшую в 1975 году, так как у меня сохранился перечень всех тогда работавших в этом комитете именно в этом году. Перечисляются отделы центрального аппарата комитета, и перечислены все вспомогательные организации, входящие в эту систему, с указанием конкретных людей, возглавлявших соответствующие подразделения.
Естественно, я не привожу полностью списки работников всех организаций Госснаба СССР, но перечень отделов СОЮЗГЛАВХИМНЕФТЕМАША я привела полностью. Во-первых, как пример внутренней структуры Союзного главка по снабжению и сбыту в нашей стране одного из видов продукции ГОССНАБА СССР, во-вторых, потому что, в этом Главке я работала, и эти люди трудились рядом со мной несколько лет.
Кстати, Баснин Юрий Фёдорович - мой второй "крестный отец" в области карьеры (первым я считаю всё-таки Лахтина Георгия Анатольевича), в 1975 году уже ушел с должности заместителя начальника ГВЦ.
Сначала он перешел на должность начальника отдела автоматизированной системы управления снабжением народного хозяйства, а в 1975 году уже занял почетный пост начальника Управления Автоматизированных систем управления материально-техническим снабжением ГОССНАБА СССР. А бывший начальник ГВЦ = Соляник Дмитрий Васильевич стал у Баснина Ю. Ф. заместителем.
Но и я - Дудко Ираида Владимировна, в 1975 году уже была не старшим инженером "отдела Совершенствования снабженческо - сбытовой работы и внедрения вычислительной техники" СОЮЗГЛАВХИМНЕФТЕМАША, а - "начальником отдела внедрения экономико-математических методов и вычислительной техники" этого главка.
Мы первый год были "безлошадные". Наша красная машинка бегала по Бийским трактам. А очередь на Волгу продвигалась медленно. Поэтому, ехать отдыхать можно было только поездом. Поскольку я перешла на новую работу летом, отпуск я потеряла в этом году. Где отдыхал Виктор, я не помню...
В предыдущей главе я забыла написать, что в конце прошлого года. 11.12.71 г. нам удалось купить ковёр. Удалось - это значит, что тогда ковры были большим дефицитом.
Раньше принято было в доме обязательно иметь ковёр, который чаще всего висел над кроватью. Украшали коврами и стены в гостиной, если это была не однокомнатная квартира.
Позже, когда появились в продаже паласы, они пришли на смену ковровым напольным дорожкам.
Но хороший ковёр достать (именно достать, а не купить) было очень трудно. Сначала нужно было записаться на него, потом ждать, когда подойдёт твоя очередь, и уж потом брать то, что тебе предложат из наличия, а не то, что хочется.
В нашем Люберецком районе был ковровый комбинат. Местком НИХТИ, где работало почти всё население посёлка Дзержинский, договорился с руководством коврового комбината о поставке партии ковров нашему предприятию. Продажа осуществлялась через один из магазинов ковров, находившийся в Москве.
Запись была объявлена, и моя мама сумела записаться на ковёр для нас. В течении двух дней она ходила отмечаться в очереди, прежде чем, наконец, получила открытку на ковёр.
Когда подошла наша очередь на покупку ковра, в Москву мы поехали втроём: Витя, моя мама и я. Долго стояли опять-таки в очереди, на улице, так как к этому магазину, кроме нашего, прикреплены были и другие предприятия.
В магазине в этот день были в продаже ковры, взглянув на которые, я сразу же расстроилась. Я мечтала о ковре в красных тонах, (по принципу - дурак - красное любит). А ковры были какие-то зеленоватые, желтоватые. Мама активно разворачивала выложенные тяжелые рулоны ковров. И, наконец, заявила нам - "Этот!". Она выбрала коричневый ковёр с приятным орнаментом. Домой приехали с ковром. Теперь у нас было два ковра: один, который нам подарил Батя на свадьбу (немецкий, привезённый из Берлина после войны), и теперь - этот, коричневый.
Поскольку мы уже жили в двухкомнатной квартире, мы повесили по ковру в каждой комнате над диван-кроватями дочки Стэллы и нашей.
Этот ковёр провисел у нас много лет. Когда мода на них прошла, и коврами покрывали только полы, немецкий ковёр мы подарили Олегу в его первую однокомнатную квартирку с Танюшей. Свою жизнь он кончал у них на полу. А что стало с коричневым ковром, я уже не помню...