Идти по оживающей улице было одно удовольствие. Природа просыпалась после зимнего отдыха. И путь между деревьями всё ещё лежал снег, грязный и уже потерявший свою ослепительную красоту, а холод не разрешал снимать тёплые куртки и шарфы, в воздухе чувствовалась весна, и настроение было просто замечательным.
А если бы рядом не шла болтливая одноклассница Лилька Ирискина, оно было бы ещё лучше.
— Ты не представляешь, что я сегодня узнала! — тараторила она.
— Разговаривала я с Дашкой из десятого «а». И знаешь, что она мне сказала? Ты не представляешь!
— И что же такое она сказала? — поинтересовалась я, хотя до сплетен, которые любила собирать и распространять Ирискина, мне не было дела.
— Она влюбилась в Игоря! В нашего Игорька, представляешь?
Я пожала плечами.
— Ну и что?
— Как «ну и что»? — ошарашенно переспросила Лилька и посмотрела на меня так, будто я сказала несусветную чушь. — Красавица-старшеклассница Даша Розова и девятиклассник, которого вся школа знает не в лучшем свете, Игорь Ковалёв! Это же сенсация! Эх, не было бы в газете директорской цензуры…
— Тогда бы все знали эту «шокирующую» новость, — хмыкнула я.
— Да! Публика требует зрелищ, хлеб у них есть! А то эти скучные заметки о детских праздниках и результатах олимпиад никому не интересны.
— А твои сплетни могут людей обидеть.
— Зато они интересные!
— Не понимаю тебя. Неужели тебя твои «сенсации» важнее друзей?
— Ну, вообще-то ты права…
Ирискина задумалась и умолкла, а я украдкой вздохнула. Порой она так надоедает своими разговорами.
— Девчонки, а мы вас догнали! — раздался торжествующий голос за спиной.
Юрка как всегда улыбался, а Игорь, шедший рядом, снисходительно смотрел на друга.
— А ещё говорят, что на каблуках девушки медленно ходят, — Юра тяжело дышал. — Куда вы торопитесь? На улице — конец марта, начало апреля, погодка шикарная! Давайте погуляем.
— Только без меня, — покачала головой я. — Мне домой нужно.
— Ну, Сань, ты как обычно…
— Прости, как-нибудь в следующий раз, — улыбнулась я и свернула к пешеходному переходу. Дальше нам было не по пути. — Пока!
Я услышала ответные прощания, а потом начало очередного «очень увлекательного рассказа» Лильки.
***
Дома я, наконец, сняв неудобную куртку, села пить чай. Нет, мне такая погода все же не по душе. Уж если тепло — так по-настоящему тепло, так, чтобы можно было шапки с шарфами в шкаф убрать, и чтобы снега не было. Не люблю зиму и мороз. И как Пушкин про такую-то холодрыгу мог написать «день чудесный»? И хотя весна давала о себе знать плюсовой температурой, мне нужен был май.
Хлопнула дверь. Странно, родители должны быть на работе. Если только…
— Эй, Санька! Налей-ка мне чайка горячего. Я замёрз, как суслик.
Снова хлопнула дверь — на этот раз в ванную комнату. Вскоре на кухне появился сам Коська.
— О, спасибо, Сань, — улыбнулся он, сев за стол, и выпил добрую половину напитка из любимой кружки.
— Почему ты не в институте? — нахмурилась я.
Костя любил прогуливать, из-за чего пару раз был на грани отчисления, но каким-то чудом переходил с курса на курс, да ещё с неплохими отметками. Я-то, в отличие от родителей, знала, что это «чудо» зовётся Кариной и учится вместе с Костей. С ней он начинал встречаться перед сессиями и беззастенчиво пользовался её влюблённостью в учебных целях. Причём сама Карина знала об этом, и её устраивал такой расклад.
Мне кажется это странным и неправильным, но Костя отмахивается: «… у нас чисто рыночные отношения, а у тебя, Саш, нос до рынка ещё не дорос».
— Ой, ты знаешь, там така-а-ая скучная лекция, — улыбаясь, протянул Коська. — Я решил: чего зря время тратить впустую? Его же можно тратить на что-то полезное.
— На что, например?
— Например, поболтать с младшей сестричкой.
— Или опять загреметь в полицию, — буркнула я, убирая со стола пустые чашки и блюдца.
Костя поражал своим умением влипать в разные истории за, вроде бы, безобидные вещи. Как-то раз он вместе с друзьями — такими же, как и он, массовиками-затейниками — посетил местное отделение полиции, потому что на всю улицу горланил песни Виктора Цоя. Было не поздно, и им даже начали подпевать поклонники группы «Кино», проходившие мимо, но кому-то студенческие песни помешали, и они вызвали полицию. Всё бы закончилось банальным выговором, если бы не закадычный Коськин друг Роман — ярый страж человеческих прав и знаток законов — не начал спорить. В итоге, всю компанию, кроме, разве что, девушек — полицейские оказались прямо-таки джентльменами — забрали в отделение. Коська домой только ночью вернулся. И что за человек?
— Сань, ну почему ты так плохо обо мне думаешь? Я ж обидеться могу.
— Я думаю о тебе так, как ты заставляешь меня думать. И потом, я просто волнуюсь.
— Ты это давай заканчивай, — нахмурился Костя. — Я говорил тебе: мои дела — это мои дела, и они не должны захламлять твою голову. Я о себе позабочусь и сам, ясно?
Я кивнула. Такие разговоры мне никогда не нравились. И с чего это он решил, что я не должна за него беспокоиться? Ведь Костя — мой родной брат, а не какие-нибудь чужой парень.
— Как дела в школе? — как ни в чём не бывало, поинтересовался Костя, наблюдая за тем, как я мою посуду.
— Мои дела — это мои дела, — передразнила я. Хоть не люблю его злить, и мы находимся в прекрасных взаимоотношениях, доверяем друг другу безоговорочно, иногда Костя кажется таким вредными и слишком взрослым, чтобы всё ему рассказывать.
— Сань! Ты сейчас получишь! Твои дела — это мои дела, запомни это навсегда. И чтобы не случилось, ты мне рассказать можешь всё. Глупая!
Мне было приятно это слышать, всё же я знала, что ему можно доверять. Но мне хотелось, чтобы и он доверял мне, хотелось, чтобы не только он помогал мне, но и я ему. Хоть чем-то, хоть немножко…
— Ничего особенного, — пожала плечами я, кидая на стул кухонное полотенце, и села напротив брата. — Ирискина услышала новые сплетни и теперь старается поделиться ими со всеми, кто встретится на пути. Юрка опять звал гулять…
— И ты опять отшила парня? — хмыкнул Костя, хитро щурясь. — Жестокая ты, Саня.
— Ничего я не отшивала. Просо сказала, что мне нужно домой.
— Ваша классическая отмазка. Меня так Анжелика уже раза три посылала.
— Твоя Анжелика — зазвездившаяся стерва!
— Согласен, но я поспорил с Зайцевым, что она не устоит перед моим обаянием. Я не хочу проигрывать.
— Не надо было спорить.
— Ой, Сань, ты же меня знаешь, — и Костя сменил тему. — Ну, а что вам Ковалёв?
— А что Ковалёв?
— К нему продолжают лезть с глупыми подколами?
— Да. Не так, конечно, как в начале года… — хмуро проговорила я, вспоминая, как Игорь идет по коридору: на него смотрят с ехидной усмешкой, кто-то начинает шептаться, а особенно «одаренные» даже тычут пальцами. — Теперь это стало в порядке вещей, как что-то ежедневное. Хотя нашлись и адекватные люди, которые общаются с Игорем нормально, но их меньше, чем неадекватных.
— А он?
— Он до сих пор не сломался. Будто ничего не замечает.
— Сильный парень. Во-о-от, Санька, кого, если вдруг гулять позовет, отшивать не надо точно.
— Иди ты! Без тебя разберусь.
— О, а мне как раз пора, — обрадовался Костя, взглянув на часы. — Вернусь поздно, не скучай!
Он потрепал меня по голове, скрылся в прихожей, а потом я услышала, как закрылась входная дверь.
***
Костя вернулся за полночь. Он тихо прокрался по коридору, приостановившись у двери моей комнаты — прислушивался, видимо, — и зашел в свою спальню.
Я посмотрела на экран телефона, жмурясь от яркого света. Половина второго. И где носило моего братца? Не сидится ему на месте…
Не спится. Совсем не спится, хотя я знаю, что утром с трудом поднимусь с кровати. Всему виной дневной разговор с Костей об Игоре. Почему-то разговоры о нём прочно застревали в голове и не покидали её долго. Я думала о прошлом Ковалёва, о его родителях, о месте, где он жил раньше, ведь, несмотря на то, что мы хорошо общаемся, он многое о себе скрывает. Игорь живёт с дядей, но не говорит, где его родители. Игорь всегда носит на шее или запястье шарф, но не говорит, почему.
Шарф. Очень красивый шарф из легкой, газовой ткани голубого цвета с узором из синих пятен. Он доставил Игорю много проблем, особенно в начале года. Я как сейчас помню тот момент, когда он впервые вошёл в класс…
***
Тогда, первого сентября, была замечательная погода, в противовес настроению учеников, которые не горели желанием возвращаться в школу. Правда, встретившись с одноклассниками, многие забывались за увлекательными разговорами о том, кто как провел лето, но всё равно все считали День Знаний худшим праздником в году — просто по привычке.
— Я этим летом отдыхала на море, — небрежно махнула рукой Марина — первая красавица класса и вторая красавица параллели. — Мне не понравилось: дельфинчики, попугайчики, горки в аквапарке — детский сад.
Она относилась к той «взрослой» части нашего 9-го «Б», которая считала себя выше детских игр и развлечений, старалась вести себя взросло — соответственно статусу «крутых» и смеялась над «младшими» одноклассниками, хотя сама Марина могла потерять целый день за компьютерной игрой или, что особенно тщательно скрывалось, за просмотром мультфильмов. Но школа, как известно, и класс в частности, секреты не хранит, поэтому о Марининой слабости вскоре узнали все. Её главной ошибкой было рассказать «в душевном порыве» свою тайну Ирискиной. Несложно догадаться, что именно Лиля Ирискина была в нашем учебном заведении главным хранителем тайн и их распространителем — такой вот парадокс.
— Я соскучился, между прочим, — сказал Юрка Антонов, внезапно появившись передо мной. Мы обнялись. Просто, как друзья, но многие считали наши отношения романтическими. Наверное, в каждом классе обязательным пунктом в списке школьных дел является «приписать обычным друзьям роман». К моему сожалению, шутки одноклассников были небеспочвенными, или именно под их напором Юрка взял в меня и влюбился.
Он этого не скрывал, а я ясно дала понять, что мы друзья и только. Юра упрямый, я это знала, поэтому не удивилась, когда услышала от него: «Мне всё равно, я от тебя не отстану». Но вопреки моим опасениям, Юра не надоедал со своей любовью, как это делал сумасшедший Ромео в книжках. Он просто звал гулять, дарил валентинки на 14 февраля и цветы на разные праздники и ненавязчиво намекал, что, мол, «я всегда рядом».
В этот раз Юра не принёс цветов, зато достал из кармана большущую шоколадку и вручил мне.
— Извини, цветы завтра получишь, — улыбнулся он и занял своё место рядом со мной.
— Да ничего, цветы и не обязательно. За шоколадку спасибо! — кивнула я, шелестя серебряной оберткой, и повернулась к одноклассникам. — Ребят, шоколадку хотите?
В классе была добрая традиция, основанная мной — делиться лакомствами друг с другом. Конечно, девятиклассники с радостью накинулись на выделенные им квадратики, а б;ольшую порцию получил Юра. И как раз в тот момент, когда довольные друзья нахваливали мою щедрость и Юркину догадливость — по словам Никиты Истомина «шоколад в сто раз лучше каких-то маргариток», — в класс шагнул вслед за классной руководительницей, Татьяной Александровной, незнакомый юноша. Первой его, конечно, заметила Лилька, шепнула мне, и тут уже и я заметила новенького. Про себя сразу отправила его в группу с названием «симпатичные». Он, правда, хорош собой: светло-каштановые, на вид очень мягкие волосы, немного растрепанные; потрясающие, похожие скорее на какие-то волшебные камни, голубые, даже синие глаза смотрели на всех с доброй грустью. Он — высокий, в тёмно-синем костюме, будто бы сказочный герой — не мог не произвести впечатления на женскую половину класса. Только вот странность: на шее новенького был повязан синий, в цвет глаз, платок. Зачем он ему?.. Уверена, не одной мне в голову пришёл этот вопрос.
— Ребята! — торжественно произнесла Татьяна Александровна, и шепотки в классе стихли. — Познакомьтесь с вашим новым одноклассником — Игорем Ковалёвым. Теперь он будет учиться в нашем классе. Игорь, выбирай любое свободное место.
Новенький с улыбкой поприветствовал нас, кивнул Татьяне Александровне и пошёл по проходу между первым и вторым рядами. Юрка сориентировался мгновенно: окликнул Игоря и похлопал ладонью по пустой парте за нами. Новенький занял место за Юркой, и тот сразу же сел в пол-оборота:
— Добро пожаловать, как говориться. Меня Юрием зовут, а это Сашка.
— Очень приятно, — кивнула я и тоже развернулась ко второй парте.
— Мне тоже.
— Ну, как тебе наша школа? — поинтересовался Антонов.
— Да я её почти не видел. Только сегодня на третий этаж и поднялся.
— Отлично! Устроим тебе экскурсию. Правда, Сань?
***
А потом непринужденная беседа продолжилась на следующий день, на неделю и, наконец, переросла в крепкую дружбу.
Я до сих пор чётко помню свои мысли об Игоре: первая — красивый; вторая — нормальный, не высокомерный; третья — улыбается, но глаза всегда остаются грустными. И со дня нашего знакомства я видела его по-настоящему радостным всего два-три раза, а год почти закончился! И сколько раз мы с Юркой не пытались его расспросить о причине его молчаливой грусти, Игорь не говорил нам ни слова. Мы не обижались, потому что догадывались, да даже были уверены, что дело в его семье. Сплетни по школе распространяются быстро, через неделю после линейки все знали, что Игорь живёт с дядей, а что с его родителями никто не знал. Точнее, у всех были разные догадки: кто-то говорил, что они в разводе, а сын не смог выбрать одного из них; кто-то, что живут в другом городе или в другой стране по работе; кто-то — и это была самая распространённая версия, к которой склонялись и мы с Юрой, — что мама и папа Ковалёва умерли.
Но Игорь подвергался насмешкам со стороны учеников вовсе не из-за этого. Причиной, по которой ему не давали прохода и шептались за спиной, был лёгкий шарф, который Игорь на шее или руке носил всегда. Конечно, подобная вещь на парне — явление необычное, даже странное, особенное, если учесть, что шарф женский. Тем более такого цвета. У многих современных подростков при слове «голубой» ассоциации возникают не с цветом, а с определенной группой людей.
К «таким» Игоря и причислили. Особенно старалась Маринка. В первый же день она прямо спросила его о предназначении шарфа и, услышав «я предпочитаю не говорить об этом», обозвала «голубком». С её «лёгкой руки» прозвище подхватили старшеклассники, а за ними и вся школа.
Каждый раз, слыша очередную глупость об однокласснике, я злилась. Мы с Юркой как никто знали, что Игорь — нормальный парень, а шарфом он просто что-то закрывает. Потому что если шарф повязан на запястье, Ковалёв одет в свитер с горлом. Он честно сказал нам, что ему нельзя открывать шею. Мы решили не вдаваться в подробности. Если захочет — расскажет сам.
«Скоро уже вставать» — промелькнуло в мыслях, и я провалилась в сон.
***
Началась самая отвратительная неделя — неделя нашего дежурства по школе. Дежурный класс должен следить за соблюдением школьных правил, т.е. ловить и отчитывать бегунов, делать замечания тем, кто пришел не в форме, отправлять домой за сменной обувью, если пришли без неё, и подавать пример своим безукоризненным поведением. Так по замыслу директрисы должно быть в идеале.
На самом же деле дежурные просто стояли в коридорах и, как могли, коротали время: сидели в телефоне, читали или повторяли лекции перед уроком. Конечно, за это от учителей доставалось, но не сильно. Самыми редкими дежурными были те, кто действительно работал — человек семь-восемь находящихся под ежеминутным наблюдением классной руководительницы.
Моим постоянным местом дежурства был маленький лестничный пролет между первым и вторым этажами. Я должна «задерживать» бегунов, прыгунов и любителей покататься на периллах. К моему сожалению, таких лихачей в школе было предостаточно, и слушать мои замечания они отказывались: либо полностью игнорировали, либо посылали куда подальше. Поэтому я перестала стараться и молча стояла, наблюдая за школьной жизнью. Правда, иногда приходилось прикрикивать на нарушителей в моменты, когда мимо проходила директриса или Татьяна Александровна.
Так случилось и в этот раз.
Я скучала на своём месте и гадала, как Костя закончит этот учебный день. Утром он поднялся еле-еле и сонный отправился в институт. Как бы не уснул на паре… Будет неудобно, в третий-то раз за две недели.
Весеннее дежурство всегда мне нравилось меньше, чем зимнее или осеннее, ведь в школе царил настоящий хаос — ученики чувствовали приближение скорой свободы уже сейчас, в марте. Хотелось поскорее выбраться на крыльцо, на свежий воздух, на несколько минут, пусть даже без куртки, но дежурным выходить «проветриваться» было некогда. Эх, а обычно на крыльце происходит что-то интересное…
Я услышала знакомый цокот каблуков и вытянулась «по стойке смирно». По лестнице спускалась Татьяна Александровна.
— Стоишь, Сашенька? — с улыбкой спросила она.
— Стою.
И тут, как назло, со второго этажа со скоростью света пронеслись два шестиклассника.
— По лестнице не бегаем! — крикнула и, надеясь их остановить, кинулась им наперерез.
— Да пошла ты!
Один из них толкнул меня, второй больно потянул за волосы. Я потеряла равновесие, рюкзак, висевший на одном плече, отлетел в сторону, и из него выпало несколько учебников. Хорошо, что Татьяна Александровна уже спустилась на первый этаж и не видела моего позора.
На втором этаже дежурила Ирискина, которая часто трепалась со сбежавшей со своего поста Мариной. Я в растерянности сидела на ступеньке и слушала их разговор. Справа раздался смех. Я повернула голову и увидела двух хохочущих девятиклассниц — их я знала, это девчонки из параллельного девятого «А».
— Вот клуша! — сказала одна из них, и обе продолжили путь.
— Смотри, как бы твоя подруга не обиделась на тебя за то, что ты её клушей обозвала.
— Ха, вот ещё защитничек выискался. Кишка не тонка?
Но Игорь их больше не слушал.
— Давай помогу, — он протянул мне руку и одним рывком поставил на ноги.
— Спасибо, — тихо поблагодарила я.
Внутри всё кипело от злости и негодования, и от смущения тоже. Почему именно я попала в такую глупую ситуацию? Почему это всегда происходит со мной?
Я присела на корточки и принялась собирать разбросанные учебники.
— Какая-то ты пришибленная, — заметил Игорь, опустившись рядом со мной на колени.
Учебник химии соприкоснулся с учебником физики, а вместе с ними и наши руки. Я не обратила на это особенного внимания, а Игорь смутился. Как в книжке, ну точно!
Я поднялась, закинула рюкзак на плечо. Игорь теперь весело смотрел на меня, но грусть всё равно притаилась глубоко в его голубых глазах.
— Что?
— А если бы я не пришёл, ты так и сидела бы?
— А зачем ты пришёл?
— Меня Юрий послал к тебе на подмогу. Сказал, что в столовой на этой перемене хватит и одного дежурного, а тебе одной скучно. Заботится он о тебе.
— Тогда спасибо и Юре, — улыбнулась я. Всё же Антонов — самый лучший «ответственный дежурный», которого можно найти в школе. — А на следующей перемене он не сможет мне выделить помощника?
Игорь поймал очередного бегуна за рубашку, отчитал и отпустил.
— Это уже сама у него узнавай, — он подошёл ко мне и заглянул в глаза. — Ты так расстроилась из-за падения? Ушиблась?
— Нет. Обидно просто. Дежурство, как профессия стоматолога: ты делаешь свою работу, а тебя все ненавидят.
Игорь вздохнул.
— Не обращай внимания на всяких идиотов — мой тебе совет. Они не стоят твоего внимания и нервов. Выше нос, Сашка!
Я хотела спросить, как ему удаётся это делать столько времени, но не успела. Прозвенел звонок на урок, и мы, пропустив толпу школьников, поспешили в кабинет географии.
***
На крыльцо после уроков я вышла в компании одноклассниц. Мы вместе дошли до школьных ворот, там распрощались, и каждая повернула в свою сторону. Обычно домой я ходила с Ирискиной, но у неё сегодня «совещание» в редакции, поэтому я настроилась на скучную дорогу в одиночестве. В мою сторону, конечно, ходили ещё Игорь с Юркой, и мы могли бы вместе дойти до развилки, но, увы, сегодня мальчики остались на физ-ре.
— Саша!
Я вздрогнула, почувствовав чью-то руку на плече.
— Ну, ты меня напугал, — вздохнула я, стараясь успокоить бешено бьющееся сердце.
— Извини. Ты была так погружена в свои мысли, даже меня не заметила. Не против, если сегодня я составлю тебе компанию?
— Я только «за». Кстати, а почему ты не на физкультуре?
Игорь забрал у меня рюкзак.
— У меня освобождение. Липовое, конечно.
— Тебя не посадят за «подделку документов»?
— Ага. А ты думаешь, почему я из старой школы ушёл? — подхватил Ковалёв, а мне захотелось спросить, почему же всё-таки он перевёлся. Но я вовремя сдержалась.
— Теперь буду знать, кто сможет отмазать меня от физ-ры.
— Ты, Александра, и так на неё не ходишь.
— Да, но Быков всё равно каждый раз, как пересечёмся в коридоре, требует записку от родителей. Надоело. А Коська больше не пишет — обиделся.
— Ты опять ляпнула что-то про его неудачи с Анжеликой, когда он был в плохом настроении?
— Я просто сказала, что она стерва…
Не заметив скользкий участок дороги, я «очень изящно» полетела вниз. Мой нос обязательно бы опух из-за неудачного знакомства со льдом, если бы не Игорь. Он, как принц из сказки, снова оказался рядом в нужный момент.
— Что-то сегодня ты часто падаешь, — заметил Ковалёв, когда удостоверился, что я твёрдо стою на ногах.
— Спасибо тебе! — поблагодарила я, отряхиваясь. — Да, видимо у меня полоса такая…
И вдруг я обнаружила в руках голубой шарф. Пару раз я моргнула, осознавая ситуацию. Было хотела извиниться, но Игорь уже выхватил его их моих рук и, хмурясь, повязал на запястье.
— Я случайно… Прости… — лепетала я. — Наверное, схватила машинально, когда ты меня подхватил.
— Ничего, — холодно и немного раздраженно отозвался Игорь.
Он оставался таким холодным и молчаливым всю оставшуюся дорогу.
***
К четвёртому уроку поднялась необычайная суматоха. Старшеклассники что-то увлечённо обсуждали, пятиклассники оравой бегали в малый коридор на втором этаже — если в школе происходило что-то интересное, то именно в этом тёмном, лишенном учительского надзора углу. И, судя по всему, там случилось что-то посерьёзнее, чем чемпионат на самый долгий поцелуй или игра в карты.
Я решила найти Ирискину, думая, что нам сказочно повезло — это происшествие случилось уже после нашего дежурства. Лилю я нашла в буфете со стаканчиком сока. Странно, но вокруг неё не было толпы благодарных слушателей.
— О, Санька! — улыбнулась она, когда я приблизилась к её столику.
— Привет, Лиль. Спросить хотела, чего в школе все такие бешенные?
У Ирискиной даже стаканчик замер возле самых губ. Она посмотрела на меня круглыми глазами и поставила сок.
— Да ты что, Саш! Об этом уже вся школа знает!
— До меня долго слухи доходят.
— Тогда я тебе всё расскажу, — воодушевилась Лиля. — Ты же видела, что Игоря не было на уроке?
Я кивнула. Конечно, этого нельзя было не заметить, ведь Юрка ни раз не поворачивался назад, чтобы поговорить с другом. Глубоко в душе я подозревала, что Игорь замешан в случившемся — ведь он крайне редко пропускает любимую литературу. Я очень надеялась, что ошибаюсь.
— Так вот, на этом уроке не было и Голицына из «А». Ну, ты его точно знаешь…
— Известный хам и хулиган, — закончила я. — Его все знают. Погоди, он что, с Игорем подрался?!
— Ага. До кровищи… Голицын начал стебаться над ним, но тот, конечно, внимания не обращал. Колян ведь всех уже в школе достал, только наш Игорёк с ним никогда не конфликтовал. Поэтому Голицын уже недели две ему надоедает, и сегодня своего добился. Колян сорвал с руки Ковалёва шар и начал бегать с ним по школе, как с флагом. А Игорь… — она понизила голос до пугающего шепота, — ты не представляешь, что с ним стало! Весь побледнел, в глазах — холодная ярость, он сжал кулаки так, что все костяшки посинели — мне так рассказывали. Игорь рванулся за Голицыным, затащил его в угол на втором этаже и первый ударил. Ну, а дальше как обычно, драка…
— И как Игорь? — взволнованно спросила я, ведь слышала, что у известного школьного хулигана железные кулаки.
— Ха, Игорь! Ему-то, наверное, пара синяков да ссадин досталась. Зато Колян разбитый весь: из носа кровь, из губы кровь. Досталось ему от Игорька «по первое число». Я даже не ожидала! Но теперь-то, я думаю, Голицын перестанет ко всем лезть с придирками и издевательствами — Игорёшку нашего испугается.
Я не могла осмыслить услышанное. Игорь — спокойный, рассудительный Игорь просто не мог так поступить! Неужели он взбесился из-за этого шарфа? Ведь, если подумать, он был недоволен и тогда, когда я случайно сорвала эту вещицу с его руки. Почему эта тряпочка так ему важна? Чья она?..
— Спасибо, Лиль, — кивнула я.
— Я тоже удивилась, — сказала Ирискина, заметив моё состояние. — Идём на урок?
— Да.
На уроке Игоря снова не было. Я спросила о нём у Юры, и он хмуро ответил:
— У директрисы, где ему быть?
***
Я твёрдо решила найти Игоря и поговорить. Вдруг ему нужна помощь? Вдруг его за эту драку исключат из школы? Вряд ли, конечно, но именно этого я боялась больше всего.
На уроке русского Игоря тоже не было. Директриса, видимо, крепко в него вцепилась. Мы также были уверены, что в том же кабинете вместе с Ковалёвым выговор получила и наша Татьяна Александровна. Жаль её, ведь она всегда за нас горой, а мы нередко подводим.
Наконец, Игорь появился в классе, и все кинулись к нему. Я пропустила толпу и немного замешкалась, а потом даже была этому рада — Игорь гаркнул на любопытных одноклассников, и они притихли.
— Дурной, — буркнул за спиной Юрка и углубился в изучение истории.
— Пойдём, Сань, а то попадем под горячую руку, — Ирискина взяла меня под руку и вывела из класса.
Она что-то говорила и вела меня к лавочке у кабинета английского. Там мы и устроились. Она говорила об Игоре, а я о нём думала.
Ещё одну перемену мы без цели болтались с Лилей по коридору. Их собственных мыслей меня выдернула чья-то рука, не совсем вежливо придавившая меня к стенке. Предо мной возникло разъяренное лицо Голицына. Внутри что-то задрожало от страха.
— Передай придурку-Ковалёву, что я его закопаю, — рыкнул он и, отпустив меня, зашагал восвояси.
— Вот хамло! — воскликнула Лиля. — Ты как? Я за тебя испугалась.
— Я за себя тоже, — сказала я и выдохнула. — Пойдем, а то опоздаем. Звонок через две минуты.
В тот день я так и не поговорила с Игорем.
***
Настало моё любимое весеннее время — конец апреля. Та самая пора, когда дорожки уже сухие, их почек уже показались нежные листочки, а небо стало чисто-чисто голубым — таким голубым, что в нём хотелось утонуть.
Я шла из библиотеки, размахивая теперь пустым пакетом и улыбаясь. Настроение просто чудесное, проблемы в школе не кажутся такими уж страшными. Сейчас можно просто расслабиться и наслаждаться жизнью.
— Гуляешь? — услышала я рядом. — А где твоя подружка-Ириска?
— Я просто вышла, чтобы книги в библиотеку отнести. А ты куда торопишься?
— В магазин ходил, — он показал набитые доверху пакеты. — У нас сегодня праздничный ужин.
— Праздничный? — переспросила я. Интересно, по какому поводу? День рождения у Игоря осенью.
— Да. Ты же знаешь, я с дядей живу. Он очень на работе занят, а сейчас ему удалось выбить выходной. Вот он и решил устроить ужин — отметить всё, что накопилось, так сказать.
Мы уже дошли до дома Игоря. Я, было, хотела попрощаться, но он вдруг предложил:
— Зайдешь? Давай, вместе веселее. У тебя дома есть срочные дела?
— Нет, кажется, ничего такого…
— Отлично! Идём.
Квартира, в которой жил Ковалёв с дядей, находилась на четвёртом этаже. Я помогла Игорю открыть дверь — его руки были заняты пакетами — и зашла в маленькую прихожую.
— Раздевайся, проходи. Чувствуй себя, как дома, — весело протараторил Игорь фразы, которыми принято встречать гостей.
Мы зашли на кухню — небольшую, в тёплых шоколадных тонах. На широком подоконнике стоял магнитофон. Игорь щёлкнул кнопкой, и комната наполнилась звуками знакомой музыки. Мы оба любили Animal ДжаZ.
— Давай я тебе помогу, — и забрала себе разделочную доску, нож и тарелку с овощами для салата.
— Спасибо, — кивнул Игорь, принявшись за основное блюдо.
— Ты умеешь готовить?
— Пришлось научиться. Хотя, если честно… Ай! — он схватился за палец, — Чёрт!
Я подбежала к другу и заставила его показать палец. Из тонкого, но довольно глубокого пореза сочилась кровь.
— С ножом мы все ещё на «вы», — несколько смущенно пояснил Ковалёв.
Он обматывал палец пластырем, который, видимо, всегда был под рукой, на полке, что лишний раз доказывала вражду между молодым хозяином и «холодным кухонным оружием».
— Давай я лучше всё нарежу.
— Нет! Что я тебя, получается, заставляю пахать? Нет, я, конечно, рассчитывал на твою помощь, но не до такой степени же, — улыбнулся он, и в этот момент завибрировал телефон в его кармане, и заиграла «Ложь». Извинившись, Игорь вышел в другую комнату. О чём он говорил, слышно не было, чему я была рада — подслушивать даже случайно как-то нехорошо.
— Я тут закончила с салатом и поставила варить картошку, — отчиталась я, когда Ковалёв вернулся на кухню, но тут же осеклась. — Игорь, что-то случилось?
— С чего ты взяла?
— Ты какой-то грустный… Может, я могу чем-то помочь? Ты только скажи…
— Да так, пустяки, — он вздохнул. — Просто дядя снова поздно придет. Опять не отпустили. Ужин насмарку.
— Ну и чего ты так расстраиваешься? — улыбнулась я как можно беззаботнее, хотя мне было жаль друга. Пусть в школе у него были мы, друзья, мне кажется, он все равно одинок. — Посидите завтра. Мы сейчас наготовим…
— Нет, завтра будет невкусно, — отрезал Игорь и сел на стул, опустив голову.
— Хорошо, давай завтра свеженькое приготовим. Я и завтра помогу, ты не думай!
— Нет. И завтра — нет. И послезавтра — тоже. Знала бы ты, в какой раз уже откладывается этот ужин, — криво усмехнулся Игорь. — Ему все время некогда. И все же он каждую свободную минуту посвящает мне. Я ценю это и понимаю, что жаловаться мне не на что…, но иногда становится очень обидно и тоскливо. Я чувствую себя избалованным ребенком, самому противно, — потом он ненадолго замолчал, затем добавил смущенно, — Чего-то я разоткровенничался. Прости.
— Ты вовсе не похож на избалованного ребёнка! — горячо заверила я. — Ты сильный, в такой ситуации, как в школе, не все повели бы себя так же!..
— Ну что ж! — громко, даже слишком громко и наигранно, сказал Игорь, поднявшись на ноги. — Раз мы наготовили всего понемногу, оставайся всё это есть. Завтра будет невкусно, так не пропадать же!
Я не стала возражать. Тем более, мы занялись готовкой сразу после школы, даже перекусить не успели. Обед прошёл весело под громыхающий Animal ДжаZ. Интересно, что скажут соседи?
И всё же свой отпечаток разговор о дяде Игоря остался. О нём живо напоминали грустные искорки в глазах Ковалёва. Мне как-никогда хотелось помочь ему, пожалеть и поддержать. Он, кажется, чувствовал и старательно избегал «опасной» темы.
Через час, когда я уже собиралась уходить, мы зашли в комнаты Игоря — у него стоял большой книжный шкаф, и он предложил взять мне что-нибудь из коллекции приключенческих романов, зная, что они мне нравятся.
— Это твои родители? — поинтересовалась я, глядя на фотографию в резной рамке. Я заметила её сразу, как только вошла в комнату. С фото на меня смотрели, улыбаясь, красивые мужчина и женщина. У обоих каштановые волосы, оба высокие, у неё зелёные глаза, а у него — голубые. Он очень похож на Игоря. Или, скорее, наоборот.
Игорь долго молчал. Я подумала, что сказала что-то не то, и он снова разозлится, хотела было извиниться, но замерла от вдруг услышанных слов:
— Они умерли полтора года назад.
Я взглянула на Игоря. Он отвернулся к окну, поэтому я не видела его лица, но по голосу поняла, что эти слова дались ему нелегко. Глупая! Кто тянул меня за язык?
— Прости, я не хотела…
— Они сгорели при пожаре. Мы жили в частном доме. Однажды ночью я проснулся из-за того, что мама сильно кричала, и от запаха гари.
Игорь снова ненадолго замолчал. Я подошла и осторожно положила руку на его плечо. Игорь же, не говоря ни слова, стянул с шеи шарф…
— Спальни были на втором этаже, а огонь уже объял лестницу и пробирался дальше. Папа потащил нас к окну, разбил его. Выпрыгнуть успел только я…
… Я ужаснулась: кожа на его шее была красная и какая-то неестественно натянутая.
— Ожог получил, когда прыгнул — огонь быстро распространялся, а я по собственной неуклюжести прислонился к горячей яме. И шрам на руке, который заметил Юрка, я получил тогда же. Чтобы прятать ожог, я и ношу этот шарф… Это шарф моей мамы.
Я не знаю, когда по моим щекам начали течь слёзы, но почувствовала это только сейчас. И остановить их уже не могла…
— Так вот почему ты не хочешь его снимать…
— Я понимаю, что это глупо в какой-то степени. Всё же это женский шарф, но он — единственное, что осталось у меня от родителей. Мама дала его, чтобы я закрыл рот и нос. Лучше бы я задохнулся…
Я вдруг крепко его обняла, сама не ожидая от себя такого поступка, но не жалея о нём. Мне хотелось, чтобы он понял, как дорог тем, кто его окружает, чтобы больше никогда-никогда не говорил эту фразу.
— Ты замечательный человек! Ты многим дорог: своему дяде, Юрке, мне… Что было бы без тебя? Ничего совершенно… Ты должен жить. Должен! И твои родители, я уверена, сказали бы то же.
— Я знаю. Поэтому я всё ещё здесь.
Он крепко сжал в руке шарф, а второй обнял меня за плечи. Так мы и стояли…
Как некрасиво и неправильно устроен человек! Почему люди смеются над другими, не зная об их прошлом, тех или иных причинах! И так делают человеку больно. Или ляпнут что-то в шутку, не понимая, что могут случайно обидеть. И самое ужасное, что мало кто задумывается об этом. А всё потому, что мы люди. Мы просто люди…
— Ты извини, что я всё это тебе рассказал. Не в моих привычках жаловаться на самом деле. Я не знаю, что на меня нашло. Забудь, Саш.
— Тебе нужно было выговориться, я понимаю. Не нужно извиняться.
Мы отстранились друг от друга. Игорь грустно и немного вымученно улыбнулся. Мне все ещё было жаль его, снова хотелось его обнять.
— Игорь… Ты… Ты говори, если что, — я пыталась подобрать нужное слово и, когда поняла, что ничего не выходит, вздохнула, — Я хочу сказать, что ты можешь мне доверять.
— Я знаю, — Игорь улыбнулся снова — мне кажется, так улыбается человек, который обрёл новую надежду, — и сам обнял меня. — Спасибо, Саш.
***
— Если ты через пятнадцать минут не будешь дома, я вызываю ФСБ.
С этими словами Коська отключился.
— Пора? Давай провожу, — предложил Игорь. Мы уже стояли в прихожей.
— Да не стоит, тут недалеко.
— Нет, стоит. В конце концов, это я заставил тебя надеть фартук и пахать на меня за еду, — усмехнулся Игорь, закрывая квартиру.
На улице все ещё было светло, но чувствовалось приближение вечера. Мы шли по уже сухому асфальту и вдыхали прохладный воздух, в котором явственно чувствовался аромат свежей листвы.
— Знаешь, я раньше жил в другом городе, и каждую весну в одном овражке разливались отличные ручейки. Я любил пускать кораблики и бегать там с воздушным змеем.
— А я никогда этого не делала.
— Да ты что! Это так весело!
— Сама я делать кораблики не умею, да и как-то не интересовалась… А змеев так вообще не видела.
— Отлично, в ближайшие выходные будем пускать змея!
Игорь оживился, рассказывая о своём детстве. Я ещё не видела его таким… счастливым, по-настоящему счастливым, наверное. Сейчас рядом с ним мне хотелось улыбаться. И он улыбался.
***
Через открытое окно в комнату залетал сладкий цветочный аромат и громкое пение птиц. Природа расцвела, ожила, и хотелось выпорхнуть в это же окно и улететь куда-нибудь высоко и далеко. Поэтому настроение не портили даже неумолимо приближающиеся экзамены.
— Посмотри, правильно? — Игорь протянул мне тетрадь с решенным тестом по русскому.
— Так-с, так-с, сейчас посмотрим, — сказала я, вооружившись с карандашом.
Боюсь, скоро я не выдержу и надаю Ковалёву подзатыльников. Когда он научится правильно перестраивать словосочетания?! Это сплошное издевательство…
Я подняла голову, собираясь высказать другу всё, что думаю. Но невольно залюбовалась представшей картиной: Игорь смотрел в окно, подперев щеку рукой, и безмятежно улыбался. В его каштановых волосах запутались солнечные бабочки, он щурился от яркого света, и в целом выглядел очень довольным.
— Смотрю, наслаждаешься жизнью, — усмехнулась я. — Конечно, это можно делать и без знания видов связи в словосочетаниях.
— Ой, Саша, не начинай, — отмахнулся Игорь, подмигнув мне. — Пойдем, что ли, погуляем.
Я вздохнула.
— Только после того, как ты напишешь мне двадцать седьмой вариант без ошибок.
— Иногда я жалею, что попросил помочь тебя, а не Юрку, — засмеялся Игорь, но всё же послушно склонился над заданием.
Он сильно изменился за этот недолгий месяц. Стал веселее, солнечнее, стал чаще улыбаться. Он, как природа — ожил в этом мае. А ещё теперь Игорь не боялся показывать шею, и шарф всегда был завязан на его запястье. В школе к этому отнеслись с удивительным пониманием, к Игорю стали тянуться. Но лучшими друзьями по-прежнему оставались мы с Юркой. Хотя теперь точнее будет сказать: лучшим другом и любимой девушкой…
— К тому же Коська забрал мои ключи, свои он посеял, — сказала я, ставя в черновике Ковалёва размашистую «пять».
— Ура, — вздохнул он. — Теперь-то можно отдохнуть?
— Теперь можно. Чаю?
— А что-нибудь попрохладнее?
— Кажется, в холодильнике больше ничего… А вот и похолоднее пришло.
В двери повернулся ключ, кто-то закопошился в прихожей. Мы вышли навстречу Костей и его спутнику. Спутнице, как оказалось.
— О, здор;ово, Игорь-брат, — поприветствовал Ковалёва Коська, и они обменялись рукопожатиями. — Что, Санька опять мучает тебя? Слушай, ты бы парня пожалела, смотри какой он сонный.
— Все сделано по его просьбе, в лучшем виде. Сам виноват.
В уголке нерешительно мялось Коськино «чудо» по имени Карина. Хотя она не первый раз пришла к нам домой, сегодня почему-то засмущалась.
— Привет, — улыбнулась я, — Познакомься, это Игорь, мой одноклассник. Вы, кажется, ещё не пересекались.
— Очень приятно, — кивнули Карина и Ковалёв одновременно.
— Контакт налажен, отлично. Ну что, Игорёк, двигай стол, будем есть мороженное, — скомандовал Костя и отправился на кухню.
Я поспешила за ним.
— Мне казалось, экзамены в твоём институте ещё не начались.
— Нет, не начались.
— А что ж ты тогда с Кариной разгуливаешь? Или опять «хвосты» закрываешь? Соврал маме, что все у тебя с учёбой хорошо, да?
— Фи, Сань. Ничего я не врал.
— Так что с Кариной?
— А что? Я проспорил Ромке билеты на концерт, куда он потопает вместе с Анжеликой в выходные. Теперь я могу, как ты выражаешься, разгуливать с кем хочу.
— А как же «рыночные отношения»?
— Да ладно тебе, не нуди. Все в мире меняется.
— И ты, значит, изменился?
— Да. Я теперь учусь, между прочим. Да, Карина поставила условие. Но знаешь, по-моему, я только выигрываю от этого.
— Молодчина, Карина, — улыбнулась я. — Вот я за неё. Может хоть она поможет тебя перевоспитать.
— «Карина, Карина». На себя посмотри.
Коська подмигнул мне и понес тарелочки с мороженным в зал. Я улыбнулась из-за фразы брата.
— Тебе помочь? — на кухню зашёл Игорь. — Костя сказал, ты тут кипяток разлила.
— Слушай больше, — усмехнулась я, сразу поняв, почему Ковалёва отправили на кухню. — Пошли на улицу, не будем мешать этим голубкам ворковать.
Косте ж не хватило столько лет в институте, ему нужно было веселиться с Ромкой.
— Не ругай брата, — сказал Игорь, когда мы уже шли по залитой солнцем улице. — Он же её любит.
— Я не ругаю. Я так, ради приличия. Я младшая сестра, мне по статусу положено.
Навстречу нам попались Юрка и Ирискина.
— О, привет-привет! А как же ваши уроки «французского»? — обрадовался нам Антонов.
— Брат с «чудом» отправили нас на каникулы. Вы куда?
— А пойдемте с нами в парк! — пригласила Ирискина. — Я такое расскажу — умрёте!
— А ещё в парке будут все наши, — тихо сказал Юра и кивнул, мол, идемте.
И мы, с улыбкой переглянувшись, вчетвером под весёлые рассказы Ириски побрели в парк. Ведь нужно запастись хорошим настроением перед экзаменами в компании друзей, правда?..