Свет звезды рапирой
где-то в область сердца
Где-то совсем рядом,
но пока что мимо
В пепельнице трупы
нарожденных мыслей…
Это осень детка
Это просто осень
Пули пролетают
по-соседски близко,
ты уже в прицеле,
но мешает спешка
И уж жжёт желанье
той ужасной встречи…
Это осень детка
Это просто осень
На балконе свитер
рукава как крылья,
указуют ветру
на листок забытый
Дирижерским взмахом
требуя порыва…
В ту необратимость
Так невозмутимо
Книга на кушетке
где-то на две трети
Всё уже известно
глупо, скучно, стыдно…
- Ты решила позлиться на этот мир?
Она молчит.
- Мне приехать?
Она молчит
- Я могу тебе чем то помочь или просто не мешать?
Она молчит.
- Я уже внесен в расширенный список людей и событий, опечаливших твою жизнь?
Она молчит.
- Я понимаю. Так бывает. Я сам такой.
Она молчит.
- Есть даже такой психологический прием, обидится на всех и на все. Сильно до самозабвения. Знакомые моих знакомых в юношестве практиковали такую штуку у себя в общаге. Устраивали, после своих каких-то своих студенческих бед, «похороны» собственной жизни. Одевали с утра черные платья, красили губы черной помадой. Выслушивали друг от друга бесконечные соболезнования. В общем, театр воинствующего декаданса. Доводили ситуацию до истерики, до абсурда, сбивая полярность с минуса на плюс. Плакали и хохотали одновременно, заставляя вздрагивать от ужаса весь этаж.
Она молчит.
- Я понимаю, что говорю совершенные глупости. Но я пытаюсь что-то говорить, как-то…
Она молчит.
- Жизнь, это конечно не театр. И восприятие жизни сейчас объективно другое, чем четверть века назад. Сложилась уже как-то жизнь. Нелепо и несуразно, и как сейчас не верти, нелепость и несуразность ими же и остаются. И боль не уходит. И таблеток от несправедливости и бессилия еще не придумали. Но надо жить. Надо.
Она молчит.
- Счастье это очень маленькие вещи. Очень маленькие и очень твои. Вот сегодня из телевизионных новостей я узнал, что где-то там, в Колумбии подписали мирное соглашение. Прекратилась война, длившаяся 50 лет. Тысячи жизней, тысячи судеб и что? Ничего. Прокручиваю это событие, внутри себя и ничего, и ни одной эмоции. А через минуту подошел кот, ткнулся в ноги, и стало как-то тепло и уютно. Беру негодяя на руки, глажу, наслаждаясь рокотом проснувшегося бульдозера. Счастье это чашка хорошего приготовленного кофе. Это вечер, проведенный с человеком, с которым можно молчать часами. Это горячая ванна промозглым ноябрьским днем. Это утренняя мелодия в твоей голове. Это мелочи, а не целая жизнь. Это даже то, что чего-то хочется и чего-то не хватает. И даже, пожалуй самое главное. Хотеть чего-то уже здорово. Вот когда ни чего не хочется...
Она молчит.
- Боже кому я все это говорю? Тоже мне миссионер - проповедник всеобщей любви 6 разряда. Я того, в зеркале, в этом не могу убедить. Нет, не так. Убедить, как раз получается. Жить в соответствии с собственными убеждениями - нет. Это трудно. Жить правильно трудно.
Она молчит.
- Прости, что я не смог сделать твой мир лучше.
- Прости, что я смог подарить тебе в этой жизни лишь один вечер.
- Прости, что я стал вольной или невольной причиной твоей печали.
Я беру сигарету и иду на балкон. Там снаружи моего "аквариума" тонкий, колючий слой первого снега. Серые, съежившиеся прохожие на автобусной остановке. Вязкие, приглушенные звуки просыпающегося города.
- Это осень детка, это просто осень, - говорю я сам себе.
Сигаретный уголек неспешно тает в моих пальцах. Я прислушиваюсь к себе, к мелодии этого утра. Я делаю шаг вперед и пишу по влажной ноябрьской запотелости стекла «Крепитесь люди скоро лето».
- Пусть этот день будет самым печальным днем в твоей жизни.
Я делаю глубокий выдох и бесконечно долго «вишу» в обнуленности мира, глупо улыбаясь чему-то своему...
Когда на сердце покоя нету,
Когда оно промозглым днем чего-то ждет:
"Крепитесь люди, скоро лето!"
К нам наше лето обязательно придет!