Глава 4. Уроки любви
http://www.proza.ru/2016/10/07/521
В тот же временной промежуток Галке были преподаны эпизоды, пусть мелкие и несущественные, но врезавшиеся в память навсегда.
Однажды на вежливый вопрос о местонахождении одной из соседок, произнесённый с южным акцентом, Галка, открыв дверь, увидела загорелого блондина. Не успела она открыть рот, как пришелец гортанно попёр на неё на неслыханном языке, наступая с явной агрессией. Он не верил, что Галка ни слова не понимает из его горячих обвинительных речей.
Блондин оказался из Махачкалы. Кумык по национальности, он был убеждён, что Галка его бывшая одноклассница, которой противопоказано было находиться в общаге без сопровождения родственников. В подтверждение он принес фотографию своего класса, где Галка с удивлением обнаружила свою копию, которая не отличалась от других носатых и чернявых страшненьких девочек.
Галка раскопала, что кумыки – потомки половцев, которых славяне называли так за светлые золотисто-соломенного цвета волосы.
«Марат, а чему ты взбеленился, что я одна в комнате сижу? Я что, не человек?»
– Нэт,– без тени сомнения,– жэнсчина – нэ человек, а маленький дэвочка – как ягнёнок, любой зарэзать может, добыча. Хуже, чем зарэзать, ну ты поняла.
Абитуриентами были и два других кавказца, «армяшки, хер из деревяшки», как их припечатала Галкина соседка.
Валерик, нежный красивый мальчик, поступал на экономфак и вместе с Галкой пыхтел на месячных подготовительных курсах. Он и привёл своего земляка, увальня Стёпу. Стёпа помалкивал, Галке думалось, из-за слабого знания русского, потом оказалось, что он просто был молчуном.
– А Степан на какой фак поступает? – Галке проще было спросить у Валеры.
– Ему на любой можно, он борец. Кафедра физвоса его хоть куда зачислит.
Галке было интересно слушать, как они переговаривались на своём языке, разглядывать странички в паспорте, который был в два раза толще обычного, так как каждая страница дублировалась на армянском. Вид древней мозаичной письменности с затейливыми завитушками поражал воображение.
Валера научил её говорить одну фразу на армянском: «ес кез сирюмэм». Соседки тут же подняли на смех, уверяя, что это матерщина. Но наивная Галка верила, что фраза означает «я люблю тебя».
Галка была эрзянкой. Но по сравнению с прочими скверностями жизни некозырная национальность могла вызывать только досаду. И так всё погано, так еще и мордовка.
Ей была понятна степень оскорбления за свою национальность у этих гордых ребят, когда всякая шваль пыталась их оплевать.
Как-то пьяненький Ваня-морячок, прошедший в институт благодаря дембельской квоте, в замурзанной тельняге, предъявил какой-то из девчат:
– Какого члена здесь эта татарва шастает? – вслед выходящим из комнаты Стёпе и Валерику.
– Он не татарва, он армянин,– поправила Галка, не поднимая головы от учебника.
– Один хер черножопые.
Ребята переглянулись. Стёпа встал в дверях, Валерик, блестя глазами, вкрадчиво заговорил:
– Послушай, дорогой, она правильно говорит, армяне – мы вдвоём, когда один – я армянин. Не армяшка, не армян. Запомнил, дорогой?
Ваня молча хлопал глазами.
– Спасибо, Агнесса,– сказал Галке Стёпа, выходя из комнаты,– ты хорошо знаешь русский.
Агнессой Галку окрестила соседка Ленка. Она с подружкой приехала поступать на зоофак тоже под гарантию кафедры физвоспитания. Привыкнув по жизни стебаться над всем подряд, бандитка-Ленка потешалась и над Галкой-отличницей.
– А нук сказани чё-нить! Да ты ж в натуре – заморская принцесса по имени Агнесса!
Однажды Стёпа принёс крохотного ужика в спичечном коробке. Галка вскинула голову на душераздирающий визг улепётывающих девчат.
– Чем ты их так, Стёп?
– Подойди, посмотри.
Он выпустил змейку на стол.
– Прелесть какая! – восхитилась Галка.– Мне таких крохотных не приходилось видеть. Самые маленькие попадались размером с авторучку, а этот, он же как паста от шариковой ручки, даже мельче! Ой, Стёпа, он же у тебя удерёт сейчас!
Ртутный столбик чёрной искоркой мелькнул со стола на пол, Стёпа мгновенно подхватил его почти над облезлыми досками.
"Ну и реакция",– подумалось Галке.
– Пойду его в речку верну,– Стёпа бережно высыпал ужонка из горсти в спичечный коробок,– или тебе оставить?
– Зачем мучить, выпусти.
– Я знал, что ты не станешь его бояться,– Стёпа ласково смотрел на неё с тихой улыбкой,– и что пожалеешь, тоже знал. Ты хорошая девушка, Агнесса.
Вечерами после занятий ребята сидели с Галкой и писали шпоры по литературе. Галка выкраивала из своих конкурсных сочинений отрывки и диктовала. Валера со Стёпой мелко-мелко накатывали их на узенькие бумажные гармошки.
– Стёп, нафига тебе шпоры, если тебя и так зачислят?
– Должен же я что-нибудь сдать? Хотя бы для приличия.
В один из вечеров Стёпа прилежно писал, ввиду отсутствия стульев сидя рядом с Галкой на кровати. В комнате была толпа народу и дым коромыслом. Мигнув, погасла лампочка.
– Э, уроды, включили быстро свет!
– Да не ори ты, к выключателю никто не подходил.
– Мать твою, если лампочка перегорела, до утра в потёмках шариться.
– Не лампочка, глянь в окно, везде темень.
Стёпа глубоко вздохнул и аккуратно заложил ручку в тетрадку:
– Как думаешь, надолго?
– Та шут его знает, как повезёт. Иногда быстро включают, а бывает и до утра.
Народ принялся травить байки из склепа, пионерские рассказки про гробики на колёсиках, пугать друг друга замогильными голосами и жуткими воплями. Кто-то под шумок затеялся влюбляться на кроватях.
– Отдыхай, Агнесса,– Степа протянул руку к Галкиной голове, поглаживая, пригнул к подушке. Он водил по волосам, по лбу, притрагивался к щекам, к шее. Движения были лёгкими, спокойными, разминающими плечи и руки. Стёпа знал толк в массаже.
Заботливые, расслабляющие движения протеста у Галки не вызвали. Она чувствовала теплоту и ласку, распускавшие в ней все узелки, и накатывающую истому. Вспомнилась любимая бабка Олёна, умевшая заговаривать боль, её нашептывания и такие же неторопливые, добрые поглаживания. Веки тяжелели, звуки стихали, она задремала, испытывая благодарность к Стёпе.
Стёпа подхватил Галкины ноги, уложил на кровать. Стянув шлёпанцы, он большими тёплыми ладонями слегка сжал ей ступни. Бережно массируя, тягучими движениями принялся оглаживать голени, неспешно поднимаясь выше.
Галку охватил ужас. Переход от сладкой дрёмы к обострению всех ощущений был таким резким и неожиданным, что перед глазами полыхнула яркая молния. До боли напряглись мышцы, болезненно задолбило о рёбра сердце, подкатывая к горлу, колотясь всё быстрей и резче.
Движения Степиных рук, всё такие же спокойные и плавные, теперь вызывали жжение и боль. В ту же минуту она почувствовала смятение и стыд за свою дикую реакцию на невинные и безобидные движения Стёпы. Она изо всех сил сдерживала тяжёлое дыхание, отвернув голову и молясь, чтобы он не заметил. От напряжения заложило уши, разом выступил пот.
Пытка длилась пару минут. Нестерпимо ярко вспыхнула лампочка. Под одобрительные возгласы одних и протестующие вопли других свет был снова выключен. Незадействованная в темных делишках публика стала расходиться.
Стёпа, напоследок проведя руками по зажатому стыдом тельцу от головы до пальчиков ног, умиротворённо вздохнул.
– Пойду. Спокойной ночи, Агнесса,
Он ушёл, не забыв забрать ручку с тетрадкой, оставив несчастную Галку на всю ночь мучиться произошедшим.
Он даже не притронулся к её грудке, к этому самому больному и стыдному для неё месту, не говоря о поцелуе. И не прилёг, а только склонился над ней.
В его виртуозном исполнении всё прошло целомудренно. У него не дрожали руки, не сбилось дыхание.
Он ласкал её, как старший брат. И ноги он гладил не выше середины бёдер. Она продолжала ощущать на себе его тёплые спокойные руки, внутри всё тряслось, дыхание не выравнивалось. Предательски торчали соски.
– Господи,– не могла заснуть Галка,– пусть бы он не заметил. Или не придал значения. Бывает же, когда человек засыпает, по его телу прокатывается слабая судорога.
В который раз, закрыв глаза, она ощущала всем телом мохнатую грудь Стёпы. Что-то твердое упиралось в бедро. Полночи Галка массажировала всё, до чего могла дотянуться, представляя на себе сильные мужские руки. Горячие гейзеры души родили девственный родник между ног. Уснула Галка под утро, усталая, но счастливая.
В безумном калейдоскопе впечатлений первого курса только однажды Галка издалека видела Стёпу. В спорткомплексе она случайно наткнулась глазами на сцепившихся на ковре борцов и не смогла оторваться. Глядела как одурманенная на их изящное и мощное кружение, на опасный и красивый танец-противоборство.
Галка на всю жизнь запомнила это ощущение, будто её выхватили из бурного несущегося потока и подвесили на несколько минут вне времени. Со своим никудышным зрением она не могла разглядеть лиц, но почему-то вздрогнула и почувствовала, как к лицу приливает кровь, когда в гулком пространстве спортзала тренер крикнул: «Алабекян! Не дожимай его!».
Это была фамилия Стёпы.
Глава 6. Женское счастье
http://www.proza.ru/2016/12/05/778