Этот небольшой эпизод из рабочих будней гражданских авиаторов приключился в начале 80-х годов прошлого века, но в памяти налетавшего впоследствии более десятка тысяч часов в качестве бортмеханика вертолета Ми-8 Сергея или Сереги, как его тогда называли друзья и коллеги, остался данный курьезный в общем-то случай навсегда. Ведь в тот прекрасный весенний день авиационная карьера молодого авиатора могла оборваться самым нелепейшим образом. Произошло же в этот день следующее.
На оперативной точке в одном из совхозов - это, кто не в теме, – государственное сельхозпредприятие времен социализма, выполнял авиахимработы экипаж маленького вертолетика Ка-26 в составе командира – Юрия и двух авиатехников Сереги и Сани. Ребята-авиатехники закончили Выборгское авиатехучилище гражданской авиации с разницей в один год, и Серега, как более опытный, стажировал Саню для последующего получения им допуска на самостоятельное техобслуживание вертолета на "химии".
Если использовать для обозначения характера работы экипажа авиационный сленг – авиаторы наши действительно "химичили", то есть разбрасывали на поля, засеянные травой, с помощью специально оборудованного вертолета минеральные удобрения – ту самую аммиачную селитру, которая после развала СССР в буквальном смысле слова взрывала политическую стабильность России.
До великих потрясений, охвативших нашу страну в начале 90-х годов, селитра была ничем особо не примечательным, но широко используемым удобрением. Авиационный способ подкормки травы этим удобрением считался очень эффективным, так как позволял в сжатые агротехнические сроки обработать большие площади сельхозугодий, не нанося механических повреждений влажному после зимы поверхностному слою полей и лугов. Дело в том,что на многие поля из-за их переувлажненности даже на тракторах заехать не было никакой возможности.
В начале мая в тех северных краях, где произошла эта история, было еще достаточно прохладно, в особенности по ночам, когда морозец мог приударить градусов так до трех-пяти со знаком минус.
А по техническим документам вертолета Ка-26 его двигатели при температуре наружного воздуха ниже плюс пяти необходимо было подогревать от внешних источников тепла – моторных подогревателей. В распоряжении наших молодых авиаспециалистов был такой видавший виды подогреватель марки МП-44 (что означает "моторный подогреватель 1944 года выпуска"), агрегат достаточно неприхотливый, но физически и морально устаревший.
Как правило, в то благословенное время перед нынешней эпохой глобального потепления практически до середины мая ночные заморозки не позволяли техсоставу при подготовке вертолета к полетам пренебрегать подогревом двигателей,так как без этого движки могли попросту не запуститься. Но когда ночная температура воздуха переходила за плюсовую черту, очень велик был соблазн обойтись без лишних телодвижений, связанных с подогревом двигателей. Правда, при этом слегка нарушались установленные технологические правила. В целом Серега и Саня были ответственными ребятами и предписанный процесс предполетной подготовки вертолета старались не нарушать, но иногда в отлаженный рабочий ритм вмешивались обстоятельства непреодолимой силы, и всё тогда шло наперекосяк. Так получилось и в тот злополучный день.
Накануне вечером главный организатор работы экипажа на оперативной точке агроном Петрович пригласил пилота и техников смыть микрочастицы аммиачной селитры с молодых натруженных авиационных тел. "Смыв" и "паротерапия" проводились в только что построенной баньке Петровича. Понятно, что после водных и тепловых процедур гостеприимный хозяин предложил провести также дезинфекцию внутренних, по его мнению, "зашлакованных" селитрой органов. Сделано это было легко, без фанатизма, не "пьянства ради, а здоровия для", да к тому же еще и с прицелом на следующий, отнюдь не выходной, а совсем даже рабочий день.
Вот так после размягчающей все косточки и расслабляющей все мышцы парной, после употребленного в меру народного дезинфицирующего средства, после плотного ужина истекающими янтарным жиром свежезакопчеными лещами уснули наши "химики" как убитые и припоздали на следующее утро к обычному - достаточно раннему времени начала подготовки вертолета к полетам.
Прибежав на вертолетную площадку с опозданием примерно в полчаса и опасаясь праведного гнева командира вертолета Юрия, решили Серега и Саня сэкономить время на подогреве двигателей. Не стали они разжигать "эмпэшку", а попытались помочь воздушной системе геликоптера запустить движки при помощи баллона со сжатым воздухом.
Но ни сжатый воздух, ни ядреные выражения не помогли: запускаемый первым правый двигатель пыхтел, сопел во все свои девять цилиндров, выплевывал кольца сизого дыма, но ни в какую не запускался. Тогда Серега предпринял отчаянный шаг и дополнительно с помощью специального ручного топливного шприца-насоса столько бензина в движок закачал, что тот захлебнулся от такой щедрости и громко кашлянул мощным обратным выхлопом. Это означало, что через впускные трубы в начиненный парами бензина карбюратор и подходящий к нему воздухозаборник попал горячий выхлоп уже воспламененной в цилиндрах топливно-воздушной смеси, которая,вырвавшись в подкапотное пространство двигателя, заполыхала настоящим огнем. Естественно, что это могло превратить вертолет в большой огнедышащий факел со всеми вытекающими из этого нехорошими, мягко говоря, последствиями.
Находящийся рядом с двигателем и оглушенный мощным хлопком Саня первым заметил вырывающиеся из-под капота языки пламени. Он не совсем цензурно поздравил Серегу с внезапно возникшей форс-мажорной ситуацией и, схватив подвешенный к пожарному щиту огнетушитель марки ОХВП-10, попытался его применить для тушения разгорающегося в движке пожара. Несуразно большой сигарообразный баллон что-то невнятно просипел в ответ на действия "внештатного пожарника" и, выпустив несколько капель ржавой жидкости,безнадежно замолк. Саня отбросил его в сторону и сорвал со щита точно такой же резервный огнетушитель. Не надо быть большим провидцем, чтобы догадаться – эффект от использования резервного варианта оказался точно таким же, как и при использовании основного.
Здесь стоит сообщить, что находящийся на борту вертолета добротный углекислотный огнетушитель ребята использовать сначала не хотели, дабы потом не отписываться и не отчитываться перед начальством за его применение. Но деваться было некуда – больше огнетушителей на щите не было, а языки пламени становились все активнее.
- Йокорный бабай! Сожжем же вертолетку к чертям собачьим! – заорал благим матом Серега, схватил бортовой огнетушитель и за несколько десятков секунд при активной моральной поддержке Сани ликвидировал возгорание.
Несмотря на саботаж химически-воздушных пеногасителей, последующие действия технарей были четкими и выверенными, поэтому огонь не нанес большого ущерба вертолету. Слегка подгорели некоторые резиновые детали и шланги, но они тут же были заменены запасными комплектами. Движки все-таки подогрели от "эмпэшки",благополучно запустили и прогазовали. Подошел готовый к трудовым подвигам КВС Юра, посмеялся над чумазыми рожами Сереги и Сани, а потом вместе с Серегой улетел на загрузочную площадку. Саня остался ждать Петровича, который должен был подъехать на "полноприводном внедорожнике" «Газ-69», называемым в народе просто "козликом", чтобы отвезти стажера к месту загрузки удобрений.
Усевшись в ожидании не всегда расторопного агронома на ящик с песком, Саня достал из кармана химического комбинезона пачку "Примы", придал дрожащими от нервного напряжения пальцами круглую форму уплощенной сигаретке и с удовольствием закурил.
Солнце уже достаточно прогрело землю, седоватый иней на траве подтаял, и над сочной луговой зеленью струились невесомые фонтанчики пара. После отлета грохочушего движками и свистящего лопастями маленького воздушного монстрика, Саня, оперевшись спиной на противопожарный щит, с закрытыми глазами и дымящейся сигаретой во рту наслаждался редкими мгновениями пронзительной тишины и весеннего благолепия.
Но безмятежная эйфория длилась недолго, вдруг где-то совсем рядом с площадкой раздался непонятный резкий звук, по своей громкости похожий на выстрел из ракетницы, потом второй – такой же резкий и громкий. Потом звуки эти стихли, но что-то яростно зашипело, заверещало и забулькало. Саня открыл глаза и увидел совершенно удивительную картину – лежащие на краю площадки и до этого безмолвные и бездействующие огнетушители наконец-то начали свою привычную работу. Они практически одновременно стали извергать из своих истосковавшихся без настоящего дела чрев белоснежные и упругие струи пены, которых так не хватало для тушения недавнего пожара. При этом огнетушители,смачно изрыгающие пенные потоки, стремительно вращались в разные стороны, словно раскрученные неизвестно кем детские волчки.
Впавший в состояние ступора Саня наблюдал за разыгравшимся последним актом "марлезонского балета" с погасшей сигаретой во рту и с предчувствием чего-то сказочно-волшебного и удивительного.
Как он потом признался в процессе вечернего "разбора полетов", вдруг ему почудилось, что после окончания лихих, огнетушительных плясок, живущие своей собственной жизнью кроваво-красные цилиндры должны будут сделать последний свой прыжок над площадкой и повиснуть на штатных креплениях пожарного щита. Ошеломленный авиатехник даже инстинктивно отпрянул от него, а химическая воздушно-пенная вакханалия с небольшими перерывами продолжалась минут пять. По ее окончании ошалевший от увиденного Саня выплюнул изо рта изжеванную потухшую сигарету и зашелся гомерическим хохотом.
Приехавший в это время Петрович, посмотрев на залитую пеной площадку и на содрогающегося от смеха Саню, укоризненно покачал головой и задал единственный риторический вопрос:
- И где я теперь вам хорошие огнетушители достану?
По дороге на загрузочную площадку у Сани, видимо от спонтанно возникшего сеанса смехотерапии, появилась жуткая икота, не отпускавшая бедолагу до самого вечера. И только после напряженного трудового дня чувствовавший свою вину за некондиционные огнетушители Петрович вылечил Саню гомеопатической для последнего дозой универсального лекарственного средства - стаканом чистейшего самогона. Икота после этого с позором отступила, а Саня с еще большим вдохновением, наверное,уже в десятый раз пересказал своим друзьям историю о взбесившихся огнетушителях.
В дальнейшем доблестный экипаж благополучно отработал в нескольких совхозах, отлетал саннорму и достойно завершил "химический" сезон.
Серега вскоре переучился на бортмеханика, освоил множество модификаций вертолета Ми-8 и вышел на пенсию, имея пятизначную цифру налета часов. Саня получил допуск к самостоятельному обслуживанию вертолета Ка-26 на авиахимработах, много "химичил", потом освоил еще и вертолет Ми-8, став одним из лучших технических специалистов вертолетного участка авиатехбазы. Юра также переучился на Ми-8 и возглавил один из передовых экипажей летного отряда. Петрович вышел на пенсию и стал разводить бычков, овечек и барашков.
Изредка встречаясь за шашлыком на ухоженном фермерском участке Петровича, все герои этого повествования вспоминают о времени работы на "химии" с большой душевной теплотой, как о довольно бесшабашном, но интересном и по своему прекрасном периоде в своей авиационной и сельскохозяйственной биографии.