Кристиан вышел из палаты и увидел, что навстречу ему по коридору мчится Кристина – рыжие кудри по плечам, глаза горят.
- Крис! – она подбежала и повисла у него на шее. А потом ткнулась мягкими губами в щеку.
- Крис! Мама вышла из комы! Ты представляешь? Сработало! Все получилось!
- Поздравляю, - смущенно отозвался Кристиан.
Он был безумно рад и за бабушку, и за маму Кристины, но у девчонок выражать чувства получается легче и естественнее.
- Пошли! Мне надо тебе что-то рассказать!
Она схватила его под руку и поволокла к лестнице, а потом - прочь из больницы, следом за белоснежным хвостом, который нарисовался вдруг из ниоткуда и замаячил впереди.
- Что рассказать? – спросил Кристиан, когда они, почти бегом, преодолевали чахлый больничный садик с мокрыми скамейками и облетевшими кустами.
- Я знаю его фамилию! – торжественно объявила Кристина.
Они стояли на остановке, среди поникших прохожих, серых, усталых и безразличных. На их фоне рыжие волосы и красная курточка казались особенно яркими, так же, как алые губы и сапфирами горящие глаза.
- Чью фамилию?
- Как это чью?! Психолога, конечно! Игоря Андреевича! Крис! Звездочет сказал, он разговаривал сам с собой! Ты понимаешь, что это значит?
- Что он сошел с ума?
- Ну, Крис! Он разговаривал с двойником! А кто его двойник?!
- Кто?
- Психолог, блин! Вот кто!
- Какой психолог? Кристина, я ничего не понимаю, правда.
- Звездочет как две капли воды похож на психолога, к которому меня водили в детстве, - терпеливо принялась объяснять Кристина, - я его узнала! Понимаешь?
- Ну… да, допускаю. И что?
- А то, что они могут быть как-то связаны! Как бабушка с Лизой! Как мама с Наташей! И если мы найдем психолога, мы можем подойти ближе к разгадке!
- Но как? Каким образом? – пожал плечами Крис, а Кристина, между тем, уже тянула его за рукав:
- Пошли! Наш автобус!
- Куда мы едем? – недоуменно спросил Кристиан, выдирая полу куртки, на которую присела толстая тетка с клетчатой пластиковой сумкой на коленях.
Они примостились на самом заднем и самом длинном сидении. Их трясло и подкидывало, вдобавок тетка время от времени наваливалась своим большим телом, и это причиняло дополнительное неудобство.
- На вокзал, - радостно сообщила Кристина.
- Зачем на вокзал?!
- Как – зачем? Поедем в мой город детства. Искать психолога.
- Кристина! Ты сумасшедшая! Как же мы его найдем?
- Положись на меня. У него редкая фамилия. Найдем.
На вокзале было непривычно пусто. Суета, шум, гам и толпы приезжающих-отъезжающих словно канули в небытие.
- Как-то странно, - поежился Кристиан, поднимая воротник – по привокзальной площади холодный ветер мел редкие, блеклые листья.
- Что ты имеешь в виду? – беспечно спросила Кристина.
- Как-то пусто…
- У тебя паранойя, - безапелляционно заявила она, - пойдем, посидим в кофейне. Мне надо согреться и поискать адрес Игоря. У тебя деньги есть?
- У меня? Да, есть. Много.
- Где ты их взял? – подозрительно осведомилась Кристя.
- Одну вещь продал.
- Какую?
- Ну, так… одну. Не важно.
- Какой ты скрытный! Ну ладно, не хочешь, не говори.
За столиком, даже не притронувшись к кофе, она сразу же уткнулась в телефон, сдвинув брови и сжав губы. А уже через пару минут с облегчением объявила:
- Ну, все! Улица Деловая, дом семнадцать, квартира двадцать девять.
- А может это не он? – недоверчиво хмыкнул Крис.
- Он, - безмятежно отозвалась Кристина, берясь за чашку, - больше никого с такой фамилией в нашем городе нет.
- А что за фамилия-то?
- Ну, наконец-то! Я уж думала ты никогда не спросишь!
Она поставила чашку на стол и с видом заговорщика уставилась на друга.
- Заинтриговала прямо… так какая у него фамилия?
- Звездочет! Игорь Андреевич Звездочет!
- Да брось!
- Клянусь тебе! Мне, когда мама сказала, я прямо дар речи потеряла. Даже подумала – может она еще не пришла в себя окончательно. Может, что-то путает. Переспросила потом еще раз и мама подтвердила – да, такая фамилия. Она потому ее и запомнила, что смешная и странная.
- Забавно…
- Да! Еще одно подтверждение тому, что в мире не бывает случайностей, всему есть причины, просто мы иногда о них не догадываемся.
- Ну, посмотрим, - сказал Кристиан, - не будем заранее радоваться. Надо вначале его найти… может, адрес неправильный, может он переехал, а может, вообще – умер.
- Фу, какой ты пессимист, все-таки! – возмутилась Кристина и властно приказала, - давай, допивай свой кофе. Нас ждут великие дела!
Но прежде чем вершить великие дела, им пришлось долго мерзнуть на перроне в ожидании электрички, а потом умирать от скуки, рассматривая дождливые осенние пейзажи за немытым окном. В конце концов, они уснули, прижавшись друг к другу, под охраной бдительного Канга, который грел им ноги, развалившись на полу.
Проснулись уже в месте назначения – маленьком, провинциальном городке, с базарчиком, устроенном прямо возле перрона, с ленивыми таксистами, ожидающими клиентов у своих машин, и трамвайным кольцом по соседству с вокзалом.
- Бежим! Наш трамвай! – Кристина дернула приятеля за рукав и побежала вперед.
- Откуда ты знаешь, что наш? А если не наш? – спросил он ее, заскакивая на подножку.
- Я тут четырнадцать лет прожила.
- Не очень-то приятное местечко, - обронил Крис, разглядывая облезшие фасады старинных зданий и выцветшие вывески магазинов, и скромную церквушку с попрошайками у ворот, - ой, прости! Я иногда бываю таким бестактным.
- Да ничего, - махнула рукой Кристина, - наш дом, где мы жили с дедушкой, уже снесли. А все остальное меня как-то мало волнует. Наверное, я больше собака, чем кошка – не привыкаю к месту. Кстати, следующая остановка наша!
Старая пятиэтажка под номером семнадцать нашлась довольно быстро.
- Двадцать девятая квартира должна быть во втором подъезде. Пошли!
Она открыла скрипнувшую пружиной дверь, и Канг легко побежал по ступенькам. Кристина устремилась за ним следом, а брезгливый от рождения Кристиан, задерживая дыхание, поплелся последним. В подъезде остро пахло котами и окурками, с изрисованных стен осыпалась штукатурка, а перила казались такими грязными и липкими, что от них хотелось держаться подальше.
Дверь с искомым номером обнаружилась на втором этаже и только усилила неприятные чувства. Ни глазка, ни обивки – крашеное в грязно-бежевый цвет полотно с черными отметинами от сигарет. Звонок не работал, и бесплодно в него потыкав, Кристина решительно постучала. Еще и еще раз, прислушиваясь к тишине в квартире, но ничего не происходило.
- Пойдем, его дома нет, наверное, - выдавил Крис задыхаясь от подъездного зловония, – в другой раз придем.
- В какой - другой? Я никуда отсюда не уйду, пока его не увижу! Вон и Канг думает, что Игорь дома!
Пес и правда стоял вплотную к замочной скважине, словно принюхиваясь. Услышав свое имя, махнул хвостом, но не сдвинулся с места.
- Дома он! – упрямо сказала Кристина. – Я чувствую! - и забарабанила по хлипкой панели кулаком.
- Иду, иду! – послышалось из-за двери, и она открылась, являя высокого, худощавого мужчину в потрепанном полосатом халате, надетом поверх водолазки и трико.
Он очень походил на Звездочета, за исключением ввалившихся от худобы щек и сильно заметной сутулости. Мужчина щурился близоруко из-за толстых очков и зябко потирал руки.
- Вам кого? – неуверенно спросил он и уставился на Канга.
- Нам вас, Игорь Андреевич! – ответила разом оробевшая Кристина.
- А… ну, проходите.
Он открыл дверь пошире, приглашая войти и выставляя напоказ пустую прихожую с выцветшими обоями и рогатой вешалкой.
- Не надо, не снимайте обувь, проходите в зал, – пригласил он нежданных гостей и заторопился первым, чтобы сложить в стопку разбросанные кипы газет, книг и журналов.
- У меня тут беспорядок, я никого не ждал, признаться… ко мне редко кто-то заходит. Присаживайтесь, не стесняйтесь.
Крис и Кристина устроились на старом диванчике в зелено-красную клетку, а Игорь, отодвинув от стола стул, сел к ним поближе и принялся вглядываться в их лица, вероятно, пытаясь угадать, кто они такие и зачем пришли.
Из-за толстых стекол голубые глаза казались еще больше и еще беззащитней.
- Так какое у вас ко мне дело? Мы знакомы?
- Мы были знакомы, но очень давно! – заторопилась Кристя. – Вы были моим психологом, когда я была совсем маленькой девочкой.
- Кристина? Да? Вы ведь Кристина?
- Вы меня помните? – вспыхнула она.
- Да я, как только вашу собаку увидел, сразу подумал – где я видел такую? Белую, похожую на льва… на ваших рисунках, конечно же.
Психолог улыбался так радушно, что даже хмурый Кристиан оттаял и спросил:
- А вы можете видеть Канга? Это удивительно. Его никто не видит.
- Да? – поразился Игорь и помолчав простодушно добавил:
- Я вообще странный человек. Вижу многое из того, что не видят другие.
- Что? - хором спросили Крис и Кристина.
Игорь сделал рукой широкий жест, словно обводя рукой и стол, и подоконник, и старенькую этажерку из темного дерева, и телевизор, тоже старый, и разбросанные повсюду листы бумаги, исписанные от руки, мятые и заляпанные кляксами, или покрытые мелким машинописным шрифтом:
- Вот, - объявил он торжественно. - Труд всей моей жизни. Увы, - его плечи еще больше сгорбились, - он никем не востребован, да и, наверное, никогда не будет. Попросту говоря, все, что я делаю, никому не нужно. Все, ради чего я пожертвовал собственным здоровьем — и физическим, и душевным. Да, ребята, я инвалид, и давно уже не могу практиковать. Нельзя быть психологом, когда у тебя самого на душе такое... Вот, посмотрите. Черновики я вам отдать не могу, сами понимаете, но кое-что из распечаток...
Он торопливо сгреб со стола две стопки и протянул гостям, словно уговаривая их тут же, на месте, прочитать и понять.
- Берите, не бойтесь, - психолог суетливо совал им листки, - это уникальная информация... Она никому не причинит вреда, но поможет избежать чудовищной беды.
Крис уткнулся взглядом в бумажки. Как это всегда случалось, он не в силах оказался устоять перед магией печатного текста.
«Лестница Яакова, том девятый», - было набрано курсивом в правом верхнем углу.
Кристиан слышал, как его подружка спросила:
- Вы говорите о «черной бессоннице», Игорь Андреевич?
- Insomnia negra? Не только, дружочек, не только. Болезнь, от которой сейчас умирают десятки тысяч, все равно, что цветы кувшинки на поверхности воды. Ее корни уходят на глубину... Гораздо глубже, чем мы можем себе представить. Точнее, чем вы можете. Я-то представляю, насколько бездонен этот колодец.
Сев на любимого конька, психолог преобразился. Его голос зазвучал уверенно, гулко, в нем словно прорезались четкие металлические ноты. Ни дать, ни взять, учитель, объясняющий классу новую тему.
- ...Я говорю так, потому что заглядывал в него. Я заглядывал туда, куда ни одному человеку не следует совать нос. Плата за это бывает огромна...
«Человеческая душа, - прочел Кристиан, - это квинтэссенция поступков, совершенных ее носителем в течение этой и всех других жизней. Она подобна сгустку нагретого пара. Чем она теплее и чем холоднее окружающий воздух, тем легче она взлетает, достигая верхних миров. В то же время любая злая мысль, любая негативная эмоция могут подействовать, как оконное стекло зимой, охлаждая душу до точки росы и заставляя ее конденсироваться».
«Да этот психолог совсем чокнутый! - растерянно подумал Крис, которого аналогии с его любимой физикой не только не убедили, а напротив, ввели в ступор. - О чем с ним говорить?»
«Недаром, - читал он дальше, - в книге Бытие 28:12-16 говорится об ангелах, которые поднимались и спускались по лестнице Яакова. Именно так — поднимались, а затем спускались, хотя, казалось бы, должно быть все наоборот. Ангелы живут на небе, и прежде, чем подняться туда, они должны были спуститься на Землю. Это заблуждение, потому что ангелы, о которых идет речь — мы, а следовательно...»
Он так глубоко погрузился в текст, что потерял нить разговора.
- На каждый квадратный сантиметр? - переспрашивала Кристина.
- Извините, я хотел сказать — кубический. На каждый кубический сантиметр.
«О чем это они?» - удивился Крис, нехотя поднимая глаза от страницы.
Психолог улыбался, иронично и горько, а Кристя слушала его, словно зачарованная. Как маленькая девочка — страшную сказку.
- Да, именно так. На каждый кубический сантиметр пространства приходится до полутора тысяч невидимых существ.
- Наверное, они очень маленькие? - спросила Кристина. - Вроде бактерий?
- Э... нет. Как бы вам объяснить? Пространство — штука весьма относительная. То, что для нас — сантиметр, в других измерениях может быть метром или даже километром. По сути дела, всякая его частица растягивается до бесконечности. Но аналогия с бактериями мне нравится. Да, в ней определенно, что-то есть. Когда иммунитет Вселенной падает, все эти бактерии, черви, грибки, вирусы и прочее начинают размножаться, и она заболевает. Вот что случилось с миром, - хохотнул Игорь, откинувшись на спинку стула, так резко, что та прогнулась и скрипнула, - у него завелись глисты!
Он не заметил, как при слове «черви» побледнела Кристина.
- И что это за существа? Вы можете их видеть, Игорь Андреевич? Как нашего Канга?
- Не всех, к счастью. И не всегда. Но очень часто — могу, гораздо чаще, чем хотелось бы, - ответил Игорь мрачно. - А существ столько, что про всех и не расскажешь. Вот, например, чаги. Они, как правило, паразитируют на алкоголиках и наркоманах. Похожи на черных рыбок, которые плавают в больной ауре. Или на пушных зверьков. Скажем, нутрий. Живет в нашем подъезде один тип — не просыхает, что называется, месяцами. На нем чаги кишмя кишат. Вот, как блохи на собаке. Я даже проходить мимо боюсь, так эти черные твари лезут во все стороны, будто солома из дырявого мешка. Того и гляди, на тебя перекинутся... Поэтому алкоголизм и наркомания практически неизлечимы. Можно перестать пить или колоться, но чаги не уйдут. Те же паразиты, только более крупные, вызывают шизофрению. Их мало кто видит, но некоторые больные могут слышать их голоса. Это не бред и не галлюцинации, а реальные голоса незримых соседей. Я называю их «уги». Они выглядят, как черные уточки-нырки, и ведут себя так же. В смысле, все время ныряют.
- Вы называете? - обалдело переспросил Крис.
- Ну да. Конечно, имена я придумал сам. Для романа и не только. Каждое явление надо как-то назвать — это первый шаг к пониманию. «Уги» и «чаги» - ничем не хуже любых других слов... Мне, по крайней мере, нравятся. А есть еще вирры — пепельные птицы. Когда их много, кажется, что все небо затянуто дымом, а земля посыпана золой. Но это плохо, когда их столько, очень плохо...
- Птицы или бабочки? - в один голос воскликнули Крис и Кристина.
Игорь озадаченно почесал затылок.
- Я думал, вы спросите, почему плохо. А почему бабочки... Хотя вы опять правы, друзья. Вирры — скорее насекомые, потому что, хоть и пернатые, но размножаются личинками. Такие очень длинные черные гусеницы, мерзкие на вид. Совершенно тошнотворные твари. Так вот, собственно, опасны не сами вирры, а их гусеницы. Они прогрызают дырки между мирами, в результате из нижних слоев в верхние попадает всякая хрень.
Он раздраженно скомкал первый попавшийся под руку лист и швырнул бумажный комок в угол, за телевизионную тумбочку. Его губы некрасиво искривились.
- Всякая хрень! - повторил с нажимом.
Крис, на которого Игорь теперь смотрел в упор, испуганно кивнул и прищурился, изучая украдкой ауру психолога. Не ныряет ли где-то поблизости черная уточка? С другой стороны — ведь он абсолютно прав. Именно так все и происходит. И червоточины — это, наверное, ходы, прогрызенные виррами.
- Так вот откуда взялись черви на заводе! – встряла Кристина. – Они прогрызли дырки, когда лезли на запах агрессии, расплодились там, но завод-то безлюдный. Вот они и заманивают туда детей… а как вы их видите? То есть, я хотела сказать — почему? Это природный дар, способность, которая у вас с рождения?
«Ну какая разница, - подумал Кристиан с легким раздражением, - откуда у него способности? С рождения они или нет? Дело ведь совсем не в нем. Нам надо узнать про «три К.» и магический предмет, который может спасти мир «звездочек». Остальное не важно».
Но его спутницу, казалось, занимало совсем другое. Она словно окунулась в далекое прошлое — в раннее детство, когда симпатичный психолог представлялся ей добрым и мудрым, все понимающим другом.
- Нет, не так. Когда-то я был самым обыкновенным, - ответил Игорь, печально усмехнувшись, - и это было хорошее время. Я вел самую обычную жизнь, учился в университете, потом работал... Пока мне в руки не попала одна книжка... Но пойдемте на кухню, я угощу вас кофе и все расскажу.