Христос в пустыне

               
         Приближался мой юбилейный день рождения. Как его отпраздновать? Самая популярная идиллия простоять целый день у плиты, а потом у раковины на этот раз вызвала у меня бурный внутренний протест. Не понравился мне и вариант празднования юбилея в кафе: пригласить гостей выборочно, обидишь кого-то из родни или друзей, а пригласить всех - денег, с учётом нынешних расценок, не хватит. В конце концов, я остановилась на самом приемлемом и желанном для меня варианте.
Давно хотела побывать в Москве, побродить по старинным улочкам, посетить знаменитые столичные театры, музеи и, конечно же, Третьяковскую галерею. Осуществлению моей мечты всегда что-нибудь мешало, находилась та или иная причина, чтобы снова на «когда-нибудь» отложить поездку в столицу. В этот раз решила твёрдо - больше откладывать не буду.
Три дня в Москве! Такой необычный подарок выбрала я для себя. Родные мне не стали возражать и безропотно спонсировали святое желание именинницы. Однако отправляться одной в столицу тоже не хотелось. Я опасалась её неудержимо растущих масштабов, а метро вызывало у меня панический страх от возможности заплутать в его бесконечных лабиринтах. Я предложила дочери быть моим организатором и гидом, на что она с радостью согласилась - путешествие в Москву было и её заветной мечтой. Лишь однажды она была в Москве, но с ролью гида, как показала наша поездка, справилась отлично.
Итак, рано утром в пятницу мы приехали на Павелецкий вокзал, на метро добрались до Лубянки. Устроившись в гостинице, приступили к выполнению намеченной культурной программы. Утром у нас была экскурсия по достопримечательностям Москвы, а вечером – спектакль в театре. (В первый день мы побывали на мюзикле «Джейн Эйр» в театре оперетты, а во второй день на постановке чеховской «Чайки» в «Табакерке» на Сухаревской.)
Посещение Третьяковкой галереи в Лаврушинском переулке планировалось в третий воскресный день. К этому времени плотный график столичной программы и непрекращающееся ненастье уже порядком нас вымотали. Октябрь в этом году выдался пасмурным и дождливым, в день нашего приезда погода совсем испортилась. Хоть мы и были достаточно тепло одеты, но холодный московский ветер пронизывал насквозь все наши синдепоны.
Я смалодушничала и предложила отказаться от последнего пункта программы, заменив его неторопливой пешей прогулкой по Красной площади с фотосессией. Дочь с негодованием отвергла моё предложение, за что, после, я ей была очень благодарна.
Честно признаюсь, если бы не дочка, я непременно бы заблудилась в Москве. С помощью мобильного интернета она быстро находила местонахождение любой нужной нам достопримечательности и прокладывала к ней самый короткий маршрут. Проводник из неё получился первоклассный. За эти три дня мы ни разу не заблудились и никуда не опоздали. Только однажды замешкались, когда искали новую сцену «Табакерки» на Сухаревской.  Но к началу спектакля, всё-таки, успели.
Итак, мы на пути к Третьяковской галерее. До нужной станции, с таким же названием, доехали быстро. Однако, выйдя из подземки и не зная в какую сторону двигаться дальше, растерялись. В этом мы оказались не одиноки. Возле выхода из метро нерешительно топталась и пожилая пара иностранцев. Высокий седой мужчина с аккуратно, на скандинавский манер, подстриженной бородкой, почему-то решил обратиться ко мне:
- Где здесь находится выставка?
По всему было видно, что иностранцы ищут то же, что и мы. Взгляд мой, очень кстати, наткнулся на указательный столб со множеством закреплённых на нём стрелочек – одна из них указывала направление движения до галереи. Радостно махнув рукой в сторону столба, я гордо зашагала по мостовой, увлекая за собой нашу разношерстную компанию.
Очень скоро мы присоединились к толпе людей, мерзнущих возле ажурной ограды одноэтажного малозаметного здания. Это и была знаменитая Третьяковская галерея. Снова пошёл мокрый снег, со стороны протекающей рядом Москва-реки дул сырой пронизывающий ветер. К счастью, на ветру мы стояли недолго. Скоро галерея открылась, и окоченевшая толпа почитателей искусства поспешила внутрь. К тому моменту, я уже успела узнать, что наши «иностранцы» из бывшей союзной республики, из Эстонии. Седой мужчина с бородкой оказался режиссёром. Он давным-давно, ещё во времена СССР, закончил Московский ВГИК, а сейчас прилетел на встречу выпускников. Свободное время он и его спутница решили посвятить Третьяковской галерее.  Ещё в студенческие годы, мужчина здесь был, просто подзабыл дорогу, да и Москва очень сильно изменилась с тех пор.
- На какую картину Вы пришли в Галерею? – неожиданно спросил меня режиссёр. Я растерялась, не зная, что ответить:
- Вообще-то мне нравятся портреты…
- Ну да, Левицкий, Рокотов, Боровиковский…  -  подсказал мужчина.
- А Вы на какую? – полюбопытствовала я.
- «Иван Грозный убивает своего сына», – ответил и тут же рассмеялся мой собеседник.
-  Так, обычно, отвечает большинство посетителей, - пояснил он свою иронию. Посерьёзнев, продолжил:
-  Мне нравится картина Ге «Петра 1 допрашивает царевича Алексея…». Перед ней я обязательно задержусь подольше. Вам же советую отыскать зал, где находятся иконы Рублёва, – мужчина говорил медленно, с акцентом, но понятно. Он, всё-таки, присёк опытным режиссёрским взглядом и моё замешательство, и нежелание его показывать. 
Мы расстались, но, переходя из одного зала в другой, я вспоминала каверзный вопрос иностранца. Как ни странно, это помогло мне сосредоточиться и не потеряться среди огромного количества великолепных произведений искусства. Следуя совету иностранца, мы нашли зал, где были выставлены старинные русские иконы, и возле картин «Иван Грозный убивает своего сына» и «Петра 1 допрашивает царевича Алексея в Петергофе» задержались дольше, чем могли бы. Возле них мы снова встретились с эстонцами и, заговорщицки, улыбнулись друг другу.
В конце концов, в одном из залов, я нашла ответ на вопрос: «На какую картину Вы пришли в Галерею?» .  «Христос в пустыне» Ивана Крамского. Из всех полотен Третьяковской галереи, это полотно произвела на меня самое сильное впечатление. Я видела её в репродукциях, но, здесь, в живую, у меня были совсем другие эмоции. Хотелось смотреть и смотреть, не отрываясь, на человека, сидящего в горестной задумчивости на камне в пустыне…
Это потом я узнала, что «Христос в пустыне» была одной из самых любимых картин Павла Третьякова, а многие из искусствоведов считали и считают её «центральным полотном во всей Третьяковской галерее».  Она была куплена у автора за 6000 рублей ещё до того, как художник выставил её на «всенародный суд».  «Спаситель» Крамского мне очень нравился и теперь также нравится, почему я и спешил приобрести его, но многим он не очень-то нравится, а некоторым и вовсе. …По-моему, это самая лучшая картина в нашей школе за последнее время…» - так писал Павел Третьяков, объясняя причину, по какой он не мог медлить с покупкой нового произведения Ивана Крамского, а так же, почему так «задорого» его приобрёл.
Ещё в 1867 году Иваном Крамским был написан первый вариант картины, изображающей Христа. Однако этот вариант не удовлетворил художника. В конце 1869 года, в поисках «своего» Христа, Крамской посетил ряд европейских музеев. Но, и во время этой поездки, Крамскому не удалось найти тот образ Христа, «который мог бы захватить душу современного русского человека». По свидетельству художника Ильи Репина, в период работы над образом Христа Крамской «штудировал все мало-мальски подходящие лица, которые встречал в натуре, особенно одного молодого охотника-помещика, которого он написал потом с ружьём и в охотничьем костюме». Телосложение охотника и тип его головы — с удлинённым овалом лица и открытым лбом — похожи на образ Христа, изображённый художником на картине 1872 года. Считается, что Крамской начал писать основной вариант картины «Христос в пустыне» в ноябре 1871 года: об этом свидетельствует его фраза «Начинаю Христа» из письма к художнику Фёдору Васильеву. Незадолго до этого он ездил в Крым, где, в частности, побывал в Бахчисарае и Чуфут-Кале, чтобы пережить чувство, испытываемое человеком на пустынных горных возвышенностях. Сомнения и неуверенность не оставляли Крамского вплоть до завершения написания картины. В письме к тому же Фёдору Васильеву от 15 марта 1872 года он написал: «Чудное дело, а страшно за такой сюжет приниматься; не знаю, что будет». Крамской продолжил писать картину летом 1872 года под Лугой, где он поселился вместе с художниками Иваном Шишкиным и Константином Савицким. Крамской пробыл под Лугой три месяца, с конца июня до конца сентября. Савицкий вспоминал после «что, страдая в то время удушьем, он часто не мог спать по ночам, иногда до рассвета, и бывал невольным свидетелем того, как Крамской, едва забрезжит утро, в одном белье пробирается тихонько в туфлях к своему Христу и, забыв обо всём, работает до самого вечера, просто до упаду иногда». Наконец, 10 октября 1872 года Крамской написал Васильеву: «Да, дорогой мой, кончил или почти кончил „Христа“. И потащат его на всенародный суд, и все слюнявые мартышки будут тыкать пальцем в него и критику свою разводить…». Работе над образом Христа было отдано много сил: по словам Крамского, «вот уже пять лет неотступно он стоял передо мною; я должен был написать его, чтобы отделаться». Картина была представлена на 2-й выставке Товарищества передвижных художественных выставок («передвижников»), открывшейся в Петербурге в конце декабря 1872 года. Полотно, которое было выставлено в глубине последнего зала, произвело большое впечатление на посетителей выставки. Сам Крамской вспоминал: «Картина моя расколола зрителей на огромное число разноречивых мнений. По правде сказать, нет трёх человек, согласных между собой».
«Спаситель» Крамского поразил меня ещё до того, как я прочитала в интернете информацию о нём. В «Третьяковке», я прислушалась к своим ощущениям от картины - из неё истекал поток светлой энергии. Сколько же душевных сил вложил художник в картину, чтобы спустя почти полтора века она продолжала, как живая, вибрировать и разговаривать со зрителем на языке тончайших материй!
История создания картины приоткрывает тайну её мощной энергетики: она написана «слезами и кровью», она «глубоко выстрадана», «она – итог многолетних исканий». Для Крамского работа над «Спасителем» стала тяжёлым испытанием, он необыкновенно глубоко проникся переживаниями и сомнениями Сына Божьего. Вглядываясь в картину, можно угадать, что думал художник, «когда писал это лицо, измученное постом, многотрудной молитвой, выстрадавшее, омывшее слезами и муками грехи мира — но добывшее себе силу на подвиг» (писатель И. Гончаров). По-видимому, желание изобразить Христа преследовало молодого художника, по причине происходящих в нём самом сильных духовных перемен. В мае 1871 года ему исполнилось 33 года, а в ноябре он приступил к созданию картины. Художник достиг возраста Христа, и его душа мучительно требовала осмысления прожитого и перехода на иной виток развития.
В основе картины известный библейский сюжет, согласно которому сразу после своего крещения Иисус Христос, ведомый Духом, удалился в пустыню, чтобы в уединении, молитве и посте подготовиться к исполнению миссии, с которой он пришёл на землю. Иисус сорок дней «был искушаем от диавола и ничего не ел в эти дни, а по прошествии их напоследок взалкал». Тогда приступил к нему Дьявол и тремя обольщениями попытался соблазнить его на грех, как всякого человека. «И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами» (Мф. 4: 3). «Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф. 4: 4). Далее сказано:  «Потом берет Его диавол в святой город и поставляет Его на крыле храма, и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею» (Мф. 4: 5–6). «Иисус сказал ему: написано также: не искушай Господа Бога твоего» (Мф. 4: 7). И третий раз пытается искусить Сына Божьего дьявол: «Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне» (Мф. 4: 8–9). «Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Мф. 4: 10). «Тогда оставляет Его диавол, и се, Ангелы приступили и служили Ему» (Мф. 4: 11).
Из всех библейских сюжетов, этот привлёк наибольшее внимание молодого художника, находящегося на пороге духовного перелома. Христос Крамского не просто отвлечённый библейский персонаж, запрограммированный на подвиг ради человечества. В нём, как во всяком живом человеке, принимающем важное судьбоносное решение, сражаются два начала - человеческое и божественное. Борьба эта знакома каждому человеку. Сам художник понимал это так: «Я вижу ясно, что есть один момент в жизни каждого человека, мало-мальски созданного по образу и подобию Божию, когда на него находит раздумье — пойти ли направо или налево, взять ли за Господа Бога рубль или не уступать ни шагу злу».
«А смог ли он совершить ради людей то, что совершил Иисус Христос? Смог ли он взойти на Голгофу?» - любой человек, стремящийся к совершенству, рано или поздно задаёт себе этот вопрос.  Пустыня есть у каждого. Кто-то, выходит из неё оставаясь верным своей Вере, своему Господу, и с решимостью выполнить то, ради чего живёт на земле, а кто-то, не справившись с искушениями, становится приспешником Дьявола. Вот об этом, я думаю, и хотел поведать человечеству «необыкновенно чуткий художник, наделённый даром божественного озарения». 
На людей его картина оказывает неодинаковое впечатление. Одни равнодушно проходят мимо, другие начинают негодовать, как «слюнявые мартышки»: «Что это за Спаситель! Это какой-то нигилист! Непонятно, как такую картину позволили выставить! Это кощунство, насмешка над святыней!»  Но много и тех, кто останавливается и долго стоит перед картиной «в немом благоговении», ощущая «многие бессонные ночи, проведенные Спасителем во внутренней борьбе…», страшась и, всё-таки, задавая себе вопрос: «А смог ли я?..»
Воскресная встреча со «Спасителем» в Москве надолго запала мне в душу.
Юбилей – это своего рода рубеж, когда человек подводит итоги прожитого отрезка жизни и строит планы на будущее. Никакое застолье не может заменить человеку пищу духовную. «Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» - такой был ответ Христа Дьяволу, он же и урок для всех людей, живущих на земле. Христос есть в каждом из нас, но не каждый может им стать. Но приблизиться к нему может каждый. 35-летний художник Иван Крамской понял это и написал об этом гениальную картину, способную изменить людей даже спустя полтора века после её написания, когда самого художника давно уже нет в живых.
 Я изменилась. Не скажу, что я стала счастливее от этого. Просто я стала немного ближе к Христу.
Вот такой я получила подарок на день рождения. Три дня в Москве, три шага на пути к Богу!